Серым похмельным утром следующего дня под аккомпанемент ударов пульса в раскалывающейся голове у Ромы возникло стойкое желание, чтобы в квартире появился запах пирожков, в кухне кто-нибудь шуршал продуктами и гремел посудой, и чтобы мягкая улыбчивая женщина принесла ему попить и пожалела. Ни одна из его транзитных подруг не была способна ни на пирожки, ни на жалость, а приходящая дважды в неделю домработница занималась только уборкой, все остальное в договор не входило.
В кухне витал какой-то смутно знакомый неприятный запах. Оторвав зубами уголок пакета с соком, он начал жадно пить, одновременно шаря глазами по помещению в поисках источника смрада. Не надо было обладать какой-то исключительной дедукцией, чтобы понять, что причиной дискомфорта было помойное ведро, заботливо спрятанное под раковиной.
Рома оглянулся: приличную женщину в его берлогу можно было приводить только непосредственно после визита уборщицы, поскольку уже через сутки он умудрялся свести на нет все ее усилия по поддержанию в квартире порядка.
Взяв мусорное ведро, он вышел на площадку. Из мусоропровода торчала лыжная палка, воткнутая в торчавшие коробки и бутылки, усыпанные отходами. Надо было идти на улицу. Накинув куртку, Рома двинулся на помойку, где ему и повезло найти себе новую секретаршу. Вернее, нашел он не ее, а Диану Михайловну, круглолицую бабульку, входившую в домовый комитет и развивавшую бурную деятельность по борьбе с дворниками и жилконторой. Приметив приближающегося соседа, она, радостно потрясая своим ведром, завопила:
– Видали, что делается?! Мусоропровод забит, контейнер третий день не вывозят, близко не подойти! И это зимой! А что будет летом?!
Что будет летом, Рому не интересовало. Более того, он совершенно не планировал составлять компанию скучающей пенсионерке, оживавшей в борьбе за правое дело. Он молча вытряхнул мусор и, вежливо кивнув бабке, горланившей, как на баррикадах, хотел уже уйти. Но Диана Михайловна не желала бороться в одиночестве и без зрителей. Дома у нее было пусто и тихо, поэтому она жаждала общения.
– Что, заболели? – с преувеличенным вниманием начала приставать она к Роме, осторожно пытавшемуся ее обойти.
– Нет.
– А что такой грустный? Случилось что? На работе? Может, помочь чем?
Чтобы отвязаться от общественницы, не знавшей, куда выплеснуть распиравшую ее энергию, он буркнул:
– Секретаршу ищу, не поможете?
– Конечно, – бабка всплеснула руками и вцепилась в его рукав. – Есть у меня кандидатура.
Это было неожиданно. Вместо того чтобы уйти, пришлось выслушать путаный рассказ со множеством неизвестных ему действующих лиц, постоянно приплетаемых Дианой Михайловной к туманному повествованию с добавкой «ну, вы его/ее знаете». Суть сводилась к тому, что на одной лестничной клетке с бабулькой проживала некая Валентина, работавшая раньше секретарем, а ныне безработная.
– Нынче же как: подавай молодку с длинными ногами и без юбки, – просветила его бабка. – Никому нормальные люди не нужны. А она что? Хорошая баба, тихая, непьющая…
Роману стало смешно. Можно подумать, что бабка пристраивает на работу слесаря, хотя, если девица работала раньше секретарем…
– Вы вот что, – он порылся в кармане и откопал визитку, – передайте ей, пусть звонит. Как ее, Валентина?
– Ага, – обрадовалась Диана Михайловна, – Валька!
– Ну вот, пусть звонит, – Рома убил сразу двух зайцев: отвязался от старухи, которая на удивительной скорости понеслась по обледенелому двору, побрякивая ведром, и, возможно, нашел себе секретаршу. Хотя характеристики были даны слишком расплывчатые. То, что тетка не будет буянить и распивать водку на рабочем месте, еще ничего не значило, надо было ее смотреть.
Валентина оказалась интеллигентной женщиной лет сорока. Она была тихой, незаметной и весьма компетентной. Рома только диву давался, как кадровики не разглядели этот клад раньше его. Новая секретарша, конечно, не обладала никакими выдающимися внешними данными, более того, она выглядела довольно невзрачно, но она так преданно смотрела в глаза новому шефу и так откровенно благодарила за предоставленное рабочее место, что сотрудничество обещало быть более чем выгодным. Тем более что она не претендовала на мужское внимание начальника и имела дома супруга и двух великовозрастных дочерей.
Дима тихо посмеивался над его выбором, но Рома снисходительно прощал своего более молодого приятеля, еще не пересмотревшего свои ценности. Роман уже знал, что идет верной дорогой. В условиях новой реальности мыслить надо было нестандартно, тем более что образ пухлой круглолицей женщины прочно вытеснил из его сознания голенастых и разбитных девиц. Подобострастное отношение к нему Валентины и очередная длинноногая подружка, прицепившаяся к нему в клубе и желавшая выжать из его кредитной карточки все соки, натолкнули Романа на мысль, что жену надо искать не среди дам своего круга или упорно отиравшихся рядом девиц, а следовало идти в народ.
Первое же «хождение в народ» – а именно поездка в метро – сильно разочаровало его. Если на тусовках он натыкался на жадные взгляды хищниц, то в общественном транспорте, где он давно не ездил, все было то же самое, только женщины были попроще, а запахи и толчея – сильнее. В результате его основательно помяли, сперли кошелек, оторвали пуговицу и заразили гриппом. Рома отчаялся: где искать девушку, которая упорно снилась ему ночами, он не знал. Поэтому, когда Дима, не разделявший его тяги к простушкам, но искренне желавший помочь, предложил познакомить друга с Викой, Рома с радостью согласился. Действовал он по обычной схеме, зная, что девушек надо брать приступом, не давая разглядеть свои дефекты. Вика оказалась близка к образу, но почему-то к ней не тянуло. То есть тянуло, но совсем не так, как хотелось. Похоже, что от долгих поисков у Ромы случился капитальный сдвиг в сознании и окончательно проснулись отцовские чувства.
Покопавшись в собственных мыслях, он с изумлением понял, что ему хочется заботиться об этих двух одиноких женщинах, причем одобрение и внимание Екатерины Андреевны для него почему-то было важнее. Никогда раньше его не волновало, как к нему относятся мамы его девушек. Более того, он никогда не видел ни одну из родительниц и встречаться с ними не собирался. Его отношения с Викой оказались второстепенными, поскольку к ней он относился, как к младшей сестре, которую хотелось поучать, наставлять на путь истинный и оберегать, а вот к ее маме… Здесь он терялся в попытках классифицировать свои ощущения и пугался собственных догадок.
За окном истерически надрывалась какая-то мелкая, судя по тембру лая, собачонка. Марина покрутилась в кровати, принимая красивую позу и прислушиваясь к шуму воды, доносившемуся из ванной.
«Утонул он там, что ли?» – недовольно подумала она, устав от ожидания. От балкона тянуло уже не свежестью, а тяжелым ночным холодом, хотелось закрыться одеялом и заснуть. Но в этом случае Митя не увидел бы ее новую сорочку и красиво сложенные ножки со свежим педикюром.
Внезапно хлопнула входная дверь и послышались голоса. Марина окаменела от ужаса, даже не найдя в себе сил найти хоть какое-то подручное средство обороны на случай, если это были грабители.
– Митька, ты где? – веселый мужской голос заставил ее подпрыгнуть и метнуться на балкон, прихватив с собой одеяло.
«Этого еще не хватало: у его друзей есть ключи от квартиры, а у меня – нет! Очень интересно! Ну погоди, я тебе устрою!» – дрожа от волнения, злилась Маринка, обматываясь одеялом.
– Митюша, это мы! – разнесся по квартире ласковый женский голос, и в спальню заглянула невысокая полная брюнетка. Маринка пригнулась, мучительно соображая, как себя вести. Она уже пожалела, что убежала на балкон, надо было встретить гостей по-хозяйски, в постели, пусть бы им было неудобно, что приперлись без приглашения… Или Дима их пригласил? Чтобы избежать уединения с ней? В последнее время, после знакомства с мамой, в их отношениях что-то надломилось. Марина чувствовала себя горе-мореплавателем, под ногами которого распадается плот. Она еще пыталась собрать его бревнышки в кучу, но волны неумолимо разбрасывали их, утаскивая за горизонт последнюю надежду на спасение.
– Предки, вы обалдели? Ну что за дела? – злой Дима вбежал в комнату. – Мам, я ключи давал на случай форс-мажора, а не для ночных визитов!
– Лен, я тебе говорил, что надо было позвонить, – виновато пробасил отец.
– А мы звонили! – тут же подобралась мама. – Мы звонили, ты не подошел к телефону, я испугалась и решила проверить, что случилось.
Судя по выражению лица папы, который старательно отводил взгляд от взбешенного сына, все было не совсем так.
– Мама, – пытаясь держать себя в руках, стальным голосом произнес Дима. – Я уже давно достиг совершеннолетия, я способен позаботиться о себе сам, а твои набеги раз в квартал выглядят возмутительно! Мне двадцать восемь лет! У меня может быть личная жизнь? Или я евнух, по-твоему! Тебе не пришло в голову, что я могу быть не один?!
– Лен, я тебе говорил, что надо было позвонить, – виновато пробасил отец.
– А мы звонили! – тут же подобралась мама. – Мы звонили, ты не подошел к телефону, я испугалась и решила проверить, что случилось.
Судя по выражению лица папы, который старательно отводил взгляд от взбешенного сына, все было не совсем так.
– Мама, – пытаясь держать себя в руках, стальным голосом произнес Дима. – Я уже давно достиг совершеннолетия, я способен позаботиться о себе сам, а твои набеги раз в квартал выглядят возмутительно! Мне двадцать восемь лет! У меня может быть личная жизнь? Или я евнух, по-твоему! Тебе не пришло в голову, что я могу быть не один?!
– Пришло! – гаркнула мама. – Именно это мне и пришло в голову! Может, на работе ты и начальник, а здесь изволь слушаться меня! Это моя квартира, я подарила ее тебе…
– Если в этом проблема, то я могу купить себе другую! – взвился Дима. – Я достаточно хорошо зарабатываю!
– Ты работаешь на меня! Забыл?
– Ты собираешься меня попрекать этим?
– Я собираюсь выяснить, кто на сей раз раскрыл рот на мои деньги!
– Не на твои, а на мои!
– Значит, ты все-таки признаешь, что твоих голозадых мартышек интересуют именно деньги? – удовлетворенно констатировала мама.
– Лена, перестань, – страдальчески сморщился отец и виновато развел руками, поймав Митин взгляд. – Мы, похоже, не вовремя…
– Как раз вовремя! Судя по проститутским босоножкам в прихожей, мы очень даже вовремя. Если только наш сын не сменил ориентацию и не ходит по ночному городу в дамском прикиде! Где она?!
Маринка в ужасе съежилась, порадовавшись, что догадалась выскочить на балкон. Судя по воплям, доносившимся из комнаты, знакомство с будущей свекровью обещало быть кровопролитным и могло закончиться летальным исходом. Даже супруга, застукивающая мужа на месте преступления, буянила бы меньше, чем эта фурия, искавшая девушку не только под кроватью, но и на полках шкафа.
– Паша, нет, ты только посмотри! Так я и знала! Она уже протянула сюда свои жадные щупальца: в шкафу ее вещи! – Мама с утробным повизгиванием начала вышвыривать из шкафа Маринкино белье.
Поговорка «в каждой избушке свои погремушки» очень четко характеризовала то, что происходило сейчас в Диминой квартире: бешеная баба снарядом металась по комнатам, заглядывая во все углы и щели, словно планировала найти не подругу сына, а мелкого клопа. Мужчины же, вместо того чтобы вызвать санитаров или угомонить истеричку своими силами, по неизвестной причине молчаливыми тенями слонялись за ней следом и покорно ждали окончания концерта.
«Ни фига себе, – затряслась Маринка. – Если эта больная догадается выглянуть на балкон, то завтра дворникам придется долго мыть асфальт».
Ее обуял ужас, разбудивший инстинкт самосохранения, и она начала затравленно оглядываться, вспомнив Островского… Отчего люди не летают, как птицы…
– Девушка, а девушка! – громкий шепот донесся откуда-то сверху, заставил бедную Марину клацнуть зубами от ужаса. – Опять к Димке мамаша с инспекцией приперлась?
Похоже, окрестные жители были в курсе подобных набегов. Это свидетельствовало только о том, что мамины приходы оставляли неизгладимый след в памяти соседей. Не исключено, что за счет человеческих жертв…
– Заберите меня отсюда! – проскулила Марина.
– Не получится, – с сожалением констатировал голос. – Но могу сбросить тапочки, а то вы там околеете.
Не успела Маринка сообщить, что эта мера ее вряд ли спасет, как ей по голове весьма чувствительно ударило что-то мягкое. Взвизгнув, она присела, решив, что настал ее смертный час и чокнутая мегера добралась наконец-то до балкона.
– Долетели? – возбужденно поинтересовался все тот же голос, страстно желавший посильно поучаствовать в мероприятии.
– Кто?
– Тапочки!
– Блин! – если бы ей в данный момент не нужны были союзники, то невидимый доброжелатель узнал бы, что добрые дела наказуемы. Особенно когда о них не просят.
Нашарив в темноте пресловутые тапки, она влезла в них и тут же почувствовала, как сильно у нее замерзли ноги.
– Эй, вы еще здесь? – осторожно пискнула она, вглядываясь в темноту.
– Да! – воодушевленно ответил голос. Похоже, что его обладатель был готов досмотреть представление до конца.
– А вы можете сейчас зайти в эту квартиру и сказать, что я приходила к вам? – Марина с надеждой ждала ответа. Конечно, не каждый готов броситься под танк, но остались же на свете настоящие мужчины.
– И что? Вышли покурить и упали на чужой балкон? – издевательски уточнил голос.
– Нет, скажите, что из командировки внезапно вернулась жена и мне пришлось сбежать…
– Девушка, даже превратившись в шимпанзе, вы не смогли бы допрыгнуть с моего балкона до вашего. Это во-первых. А во-вторых, как ко мне могла вернуться жена, если я сама женщина?
– Тогда скажите, что вы и есть та самая жена, вернувшаяся из командировки, и пришли забрать меня, чтобы убить на своей территории, – не растерялась Маринка, у которой от страха мыслительный процесс активизировался до такой степени, что она просто фонтанировала идеями спасения собственной шкуры.
– Нет, – расстроенно оповестила ее тетка, по причине низкого голоса принятая за мужика. – Не буду я с ней связываться. Елена Николаевна знаете какая… Ого! Вы уж сами как-нибудь!
Маринкин «последний шанс» затих на своем балконе, покуривая в ожидании кульминационных событий, которые не заставили себя долго ждать.
– Где она? – взвизгнула мама, наступая на Диму, который и сам хотел бы знать, куда сдуло подругу.
– Мам, ты ставишь меня в идиотское положение, каждый раз, словно юнца, вылавливая с девушками! Я что, не могу ни с кем встречаться без твоего ведома? Это же глупо, у нас уже давно не матриархат!
– У кого это «у вас»? – заорала мама. – Эти твои, как ты говоришь – девушки, на самом деле разносчики миллиарда всяческих инфекций, я уже не говорю про СПИД, гепатит и венерические заболевания! Ты соображаешь, чем для тебя это может закончиться? И не надо шарить в тумбочке! Видела я твои презервативы! Не смеши меня, они не дают никакой гарантии, наверняка в ее слюне бродит какой-нибудь вирус. Или ты целуешься в противогазе?
– Бред! – устало выдохнул Дима. – Мне что, теперь со всех справки требовать и тебе предъявлять! Чтобы ты спала спокойно?
– Я сама найду тебе девочку со справками!
– Лена! – дернул ее за рукав муж. – Ну остановись уже! Что за ересь ты несешь!
– Так, сговорились! – мама прищурилась и обвела глазами вражескую армию, состоявшую из двух понурых мужиков, придавленных децибелами ее голоса.
– Мам, ты не на работе, перестань кричать…
– А это я еще не кричу, сынок, – позеленела мама. – Вот когда я на самом деле начну кричать, тогда ты сразу поймешь, что это все не шутки.
– Ну неужели так трудно оставить меня в покое или хотя бы предупреждать о своих набегах? – простонал Дима, плюхнувшись на кровать.
– Даже налоговая не всегда предупреждает! – победоносно оглядываясь, порадовала его родительница.
– Налоговая, между прочим, приходит ко мне в офис, а не домой, и с ней всегда можно договориться!
– Вот именно! А со мной нельзя! Я взяток не беру! Я всего лишь навсего переживаю за жизнь и здоровье своего ребенка!
– Ребенок-то уже вырос, Лена, – осторожно подал голос супруг и тут же съежился под суровым взглядом жены.
– Нет, это только вам, идиотам, так кажется, что вы взрослые и самостоятельные, а на самом деле вы, мужики, до самой пенсии – дети, а потом это состояние резко переходит в маразм! И рядом с моим мальчиком должна оказаться не свиристелка, которая спустит все, что я заработала… Да-да, не надо зыркать и строить мне рожи! Именно я! Так вот я найду тебе хорошую девочку, которая станет не потребительницей, а другом, надежным, верным и преданным! Которая будет с тобой и в беде, и в радости! Как я!
– Как ты? – в ужасе закатил глаза Дима, демонстрируя свое отношение к подобной перспективе. – Могу себе представить наше счастливое семейство!
– Не хами! – грохнула кулаком по стене мама. – Если бы не я, ходил бы ты сейчас в драных портках и горбатился за копейки!
– Если бы не ты, мамуля, меня бы вообще не было! – примирительно вздохнул Дима.
Но Елена Николаевна, не страдавшая излишней сентиментальностью, на компромисс не пошла и требовательно вернулась к вопросу, все еще стоявшему на повестке дня:
– Где она, эта финтифлюшка? Почему она боится показаться мне? Значит, совесть нечиста! Знаю я твой убогий вкус: ноги, сиськи и сквозняк в мозгах!
У окоченевшей Маринки в мозгах уже действительно был сквозняк. Она устала бояться и мерзнуть, в связи с чем и решила вернуться на поле боя. Подобрав одеяло, она, как королева в мантии, величественно вошла в комнату, слегка напугав всех присутствующих своим внезапным появлением со стороны окна. Гордо задрав голову, она пошла в наступление, не дав Елене Николаевне возможности опомниться: