— Считай, что он уже наступил. Там, куда мы сейчас двинем, с факелом несподручно будет.
Шаман вырвал фонарь, подошел к завалу и протиснулся в узкий проход между стеной туннеля и бетонными обломками. Томский полез следом. Проход, если это вообще можно было назвать проходом, оказался настолько узким, что Толе несколько раз казалось — он застрянет, как пробка в горлышке бутылки. В грудь впивались обрывки кабелей. Остатки труб и кронштейнов норовили проткнуть одежду и впиться в тело, спину царапали острые края обломков свода туннеля. Когда Анатолий окончательно уверился в том, что мучениям не будет конца, он услышал тихий свист. Шаман не только ухитрялся протискиваться через руины, держа в руке факел, но и насвистывал какой-то простой мотивчик. Толик тут же вспомнил Никиту — диверсанта с Красной Линии, заманившего отряд анархистов в ловушку. Тот тоже свистел в самый неподходящий момент. Свистел, и оказался предателем. Может, и Шаман собирается пойти по такой же кривой дорожке? Чем не вариант? Сейчас все они абсолютно беспомощны. Если алтаец договорился с дружком-мутантом…
Мрачные предчувствия рассеялись после того, как лаз начал расширяться. Вскоре Томский вздохнул полной грудью — ширина прохода достигла метра. А еще через несколько минут фонарь Шамана осветил участок туннеля длиной в полусотню метров, который каким-то чудом остался в относительной сохранности. Лишь на рельсах лежали мелкие куски бетона, отколовшиеся от свода. Впереди Томский увидел новый завал.
На открытое пространство выбрались Аршинов с Вездеходом. Прапор швырнул на пол охапку заготовленных факелов и, ругаясь на чем стоит, отряхивался. Невозмутимый и немногословный Носов изучал туннель оценивающим взглядом профессионала.
— Вот теперь можно и факелы, — объявил Шаман. — Боюсь только, что они сгорят раньше, чем мы успеем закончить.
— Закончить что?
— Придется разгрести ту кучу бетона не меньше, чем метров на пять в глубину. Вход, который нам нужен, находится там.
— Вот это ты залудил! — выдохнул Аршинов. — Да здесь работы как минимум на пару недель!
— При всем должном уважении, никто не говорил, что будет легко.
Вместо того, чтобы сетовать на трудности, Томский начал закреплять факелы во всех подходящих для этого местах, а следовавший за ним Вездеход поджигал тряпки. Вскоре туннель был ярко освещен. Толик сбросил куртку и примеривался взглядом к первому обломку, когда заметил боковой коридор. За проволочной дверью виднелся короткий коридор, который заканчивался еще одной дверью — стальной.
Взобравшись на уступ у стены, Томский внимательно осмотрел висячий замок на проволочной двери. Он был тщательно смазан. Анатолий собирался расспросить Шамана о коридоре, обернулся и чуть не подпрыгнул от неожиданности: проводник стоял рядом.
— Понимаю твое любопытство, Анатолий, — тихо сказал он. — Клянусь, что там тупик. Я устроил в нем нечто вроде кладовой.
— Понимаю. У каждого свои тайны.
— Никаких тайн. Просто имущество. Я не хочу, чтобы его разграбили в мое отсутствие.
Работа по расчистке завала оказалась даже тяжелее, чем думалось вначале. Глыбы, лежавшие внизу, вытащить было невозможно. Для начала требовалось сбросить верхние. Томский взобрался наверх первым. Чуть позже к нему присоединился Аршинов, отыскавший в завале трубу приличной длины. Шаман и Вездеход орудовали внизу, оттаскивая в сторону обломки помельче. Слышалось лишь хриплое дыхание, шорох осыпающегося щебня да грохот ударов бетонных глыб о рельсы. Томскому удалось раскачать обломок приличных размеров. Прапор поддел его трубой.
— Эй, там, внизу! Поберегись!
Глыба покатилась вниз, увлекая за собой мелкие обломки. Шаман и Вездеход уже успели отойти на безопасное расстояние. И тут… Толик не сразу понял, почему карлик бросился прямо наперерез набиравшей скорость махине. Оказалось, Вездеход спешил к Шестере. Опасность быть раздавленной всмятку грозила ласке, а Носов просто не мог оставить верную подругу в беде.
Томский и Аршинов что-то одновременно закричали, но их голоса потонули в нарастающем гуле обвала.
Часть 2
ПРИЗРАКИ МЕТРО-2
Глава 10
СДЕЛКА С ДЬЯВОЛОМ
В это страшное мгновение Толик меньше всего ожидал увидеть Желтого. И тем не менее призрак был здесь. Он стоял напротив Томского. В круглых глазах-стеклах отражался свет факелов, фиолетовые губы кривились в иронической усмешке. Как всегда, с его появлением все остальное отступило на задний план. Резко, словно повинуясь взмаху палочки невидимого дирижера, стихли звуки. Окутались зыбкой дымкой предметы и фигуры.
— Сам погибай, а товарища выручай, — Желтый скорчил гримасу, которая, должно быть, выражала сочувствие. — Коля Носов так и поступил. А каким будет твой выбор?
— Я не могу спасти Вездехода. Это выше человеческих сил!
— Человеческих — да. Но не забывай, что сейчас ты разговариваешь со своей лучшей половиной, которая, при всем должном уважении, не человек. Модификатор позволяет использовать скрытую энергию организма. Ты можешь спасти Вездехода, но лишь прибегнув к моей помощи.
— Что просишь взамен?
— Слияния. Альянса. Только я и ты. Никого из посторонних. От тебя потребуется самая малость: не сопротивляйся мне. Позволь руководить прирожденному лидеру, и вместе мы свернем горы.
— Делай что хочешь, только не дай Вездеходу погибнуть!
— Кричать незачем. Все успеется, ведь время теперь в нашей власти…
Желтый дружески хлопнул Томского по плечу. От этого хлопка Толик потерял равновесие, кувыркаясь, покатился вниз и рухнул на рельсы.
Поднятое обвалом облако пыли медленно оседало. Томский увидел спину Шамана. Тот сидел на корточках и рассматривал что-то у своих ног. Рядом вертелась обеспокоенная Шестера. Морщась от боли в правой руке, Томский сел. «Что-то» оказалось Вездеходом. Пока Толик пытался встать, к Шаману подбежал прапор.
— Живой?!
— Живой-живой. Только если сейчас кровь не остановим, он долго не протянет.
В руке Шамана появился перочинный нож. Он распорол мокрую от крови штанину брюк карлика, оторвал от нее полоску, ловко наложил чуть ниже колена жгут.
Толик подошел к распростертому между рельсов Вездеходу. Сейчас тот выглядел особенно маленьким. И очень беззащитным. Как могло умещаться в этом тщедушном тельце столько любви, преданности и целеустремленности? Наверное, Вездеход стоял в очереди за этими высокими чувствами и не поспел вовремя к раздаче тел.
Бледное лицо Носова скривила судорога боли, потом ресницы его затрепетали, и карлик открыл глаза.
— Спасибо, Толян… Я этого никогда не забуду.
— За что спасибо? Чего не забудешь?
Вездеход не ответил и закрыл глаза. Скорее всего, потерял сознание. Томский в замешательстве посмотрел на Аршинова.
— Он бредит?
— Это ты бредишь, если не в курсе того, что минуту назад спас Вездеходу жизнь. Знал я, Томский, что ты не из хлюпиков, но чтобы оттолкнуть такой камешек нечеловеческая силища нужна… Сам-то хоть цел, прыгун?
Анатолий, наконец, сообразил, о чем идет речь. Глыба, едва не раздавившая Вездехода, лежала у стены, расколотая на две половины.
Так-так. Значит, договор, заключенный с желтомордым Хайдом, вступил в силу.
«Все яснее ясного. Ушибленная рука. Она пострадала, когда ты спасал Носова. Маленькое уточнение. Не ты-Томский, а ты-Желтый. Это сделала твоя темная половина, и теперь ты перед ней в долгу».
Шаман встал. Порывшись в кармане, вытащил ключ.
— Парня надо перенести ко мне.
Толик и Аршинов хоть и могли поднять карлика каждый в одиночку, подхватили его вдвоем и бережно отнесли к решетчатой двери. Отпирая ее, Шаман что-то бурчал себе под нос. Ему, как видно, очень не хотелось впускать в свою кладовую посторонних. Он даже не стал зажигать свет, несмотря на то, что в углу коридора стояла посудина с машинным маслом. Открыв стальную дверь, Шаман дождался, пока Вездехода внесут внутрь.
— Кладите на пол и… уходите. Оба.
Томский пытался протестовать. Ему не только хотелось остаться рядом с раненым, но и рассмотреть помещение, где сейчас было слишком темно.
— Слушай, Шаман…
— Ничего не хочу слушать. Если я не займусь им прямо сейчас, можешь забыть о походе в Академлаг.
— Но…
— Мы теряем драгоценное время — кровь не сворачивается. Вон!
Томский сдался и потянул прапора за рукав. Едва они вышли за порог, как дверь с лязгом захлопнулась.
— Во дает! — восхищенно присвистнул Аршинов. — Я сам нахал, но этот Шаман понаглее будет. Видел, что он у костра со мной проделал?
— Ну… Что-то такое, вроде…
— Ничего не вроде! Он шерстью коричневой обрастать начал. В медведя превращаться! Тьфу ты, связались на свою голову…
— Ну… Что-то такое, вроде…
— Ничего не вроде! Он шерстью коричневой обрастать начал. В медведя превращаться! Тьфу ты, связались на свою голову…
Толик не стал говорить о прозрачных щупальцах. По всей видимости, гипноз или что-то другое, чем Шаман владел в совершенстве, оказывало на разных людей свое воздействие. Ну и пусть. Только бы многогранные таланты Шамана смогли помочь Вездеходу!
— Как думаешь, Лёх, вылечит он Колю?
Прапор задумчиво посопел.
— Стоял, Толян, я как-то дежурным по части. Ночь. Скукотища. От нечего делать стал шарить по ящикам стола. Думал, хоть газетенку с кроссвордом отыскать. Попалась только книжка. Такая, знаешь, без обложки, затрепанная. Ни названия, ни первых глав. Про Григория Ефимыча Распутина. Был такой мужик-сибиряк из Тобольского уезда. При последнем русском царе все вертелся: предсказания делал, больному гемофилией царевичу крепко помогал — умел внутреннее кровотечение останавливать. По-разному к Гришке относились. Одни святым считали, другие — чертом. Но зацепило меня не это. Распутин, когда еще в селе своем жил, одному пареньку помог. Тот косой ногу порезал. Кровь никак не могли остановить, а Ефимыч пошептал, какой-то травки приложил и… Рана затянулась. А это, брат, тебе не гемофилия. Механическое повреждение. Тут на фу-фу не пролезешь. Вот я и кумекаю: если наш Шаман как Распутин, то за Коляна можно не беспокоиться.
— А ты, я вижу, его зауважал.
— Нехай пока так и думает. А при случае я ему такого медведя покажу… Эх, ну я пошел. Надо делом заниматься.
Томский смотрел, как Аршинов вертится у завала. Сует руки в щели между камнями и почесывает затылок. Прапор явно что-то задумал, и Толику казалось, что он догадывается о затее Аршинова.
— Что, Лёха, давненько шашек в руку не брал?
— Мысли мои читаешь, Томский. Думаю я разворотить эту горку к ихонной матушке. На хрена нам сдались новые телесные повреждения?
— Кинься, Аршинов. Нового обвала хочешь?
— Я тебе не дилетант какой-нибудь. Если бы не знал я подрывного дела, где бы мы сейчас с тобой были, а?
Томскому осталось лишь развести руками: прапор действительно знал толк в направленных взрывах.
Аршинов потратил на свои исследования не меньше получаса. Судя по хитрой ухмылке, он остался ими доволен.
— Одного заряда хватит. Эх, кабы с самого начала это сделать, с Коляном все в ажуре было бы!
— Ну, а если все-таки обвал?
— Все предусмотрено, Толян. И потом, хуже, чем есть, Партизанской уже не будет.
— А нам?
— И нам ничего не сделается. Отсидимся в логове Шамана, как у Христа за пазухой.
Аршинов принялся колдовать над содержимым своего вещмешка, а Толику осталось лишь с тревогой поглядывать на стальную дверь, за которой в эти мгновения решалась судьба Вездехода. Как он там? Ведь зацепило парня основательно. Томский видел рану только мельком, но впечатлений получил на полную катушку. Чем и как будет лечить его Шаман?
Ответ пришел очень быстро. Сначала Толик услышал позвякивание. Хаотичное, лишенное ритма. Неизвестно почему, вызывающее чувство тревоги. Потом появился новый звук. Низкий и вибрирующий. В паре с позвякиванием он образовал бесхитростную и в то же время завораживающую мелодию.
Толик был так поглощен ею, что ничуть не удивился, когда из щели в стальной двери показались уже знакомые полупрозрачные щупальца. Правда, теперь в них не было угрозы. Щупальца извивались в такт мелодии. Рассыпались по бетонном полу, скручивались и вновь распадались. Позвякивание стало громче. Щупальца дотянулись до талии Толика, обвились вокруг нее. Странное дело: Томский не ощутил страха. Он боялся спугнуть гостя из мира духов и тем самым прервать состояние сладостного блаженства, охватившее все тело. Глаза закрылись сами собой. Теперь Толик смотрел вокруг внутренним, мысленным взглядом. Перед ним расплывались разноцветные концентрические круги очень теплых, умиротворяющих оттенков. Они образовывали бесконечный коридор. Томский узрел две фигуры, плывущие ему навстречу. Вездехода он узнал сразу, а вот кем был его спутник, понять не мог. Бесформенная голова, хламида из каких-то лент и лоскутов. Рассмотреть больше Толик не успел: почувствовал колебание воздуха у лица и открыл глаза. В нескольких сантиметрах покачивалась треугольная голова большой змеи. Тело ее было таким же прозрачным, как щупальца, изумрудные глаза светились. Смотреть в них можно было бесконечно. Именно так и собирался поступить Томский, но зычный голос Аршинова разрушил волшебство:
— Не спи, солдат, а то замерзнешь!
Зеленоглазый гад встрепенулся. Кольца, обвивавшие талию Толика, ослабли. Змея плавно скользнула в щель под стальной дверью.
— М-м-м… Чего тебе?
— Не мне, а нам! Нам надо разворотить эту груду бетона. У меня все готово, — прапор поднял руку, показывая обмотанный вокруг ладони огнепроводный шнур. — Шваркнем?
— Не знаю. Может, стоит с Шаманом посоветоваться? Он здесь, как бы, хозяин.
— Во-первых, наш алтайский дружбан сейчас очень занят. Во-вторых, он — большой любитель сюрпризов.
— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Толик.
— При всем должном уважении — задницей чувствую. Ну не может он не любить авантюр!
— Ладно, Лёха. Взрывай.
— Тогда — в укрытие!
Аршинов поджег бикфордов шнур, вжался в стену в метре от Томского. Потянулись такие длинные и такие короткие мгновения ожидания. Толик проклинал себя за то, что разрешил Аршинову динамитный эксперимент. Профессионализм прапора — одно, а законы Метро — совсем другое. Последствия взрыва могли быть непредсказуемыми. Тише едешь — дальше будешь. Пусть бы на разбор завала ушла неделя или две. Зато результат был бы гарантирован. А сейчас? Если все пойдет не так, как задумал Аршинов, надежды будут похоронены под слоем бетонных обломков.
Взрыв оказался не таким громким, как ожидал Толик. Он больше походил на хлопок, хотя последствия этого хлопка были весьма впечатляющими. Вздрогнули стены. Волна вибрации прокатилась по полу. По ушам резанул скрежет сдвинувшихся с места бетонных обломков. И самое страшное: грохот ударов камней о рельсы. Толик с ужасом смотрел на вплывающие через решетчатую дверь облака пыли. Неужели произошло то, чего он больше всего боялся? Новый обвал?
Когда все стихло, Томский рванулся к двери. Открыть ее сразу не удалось — чертову решетку заклинило. Томский отошел на два шага, с разбегу врезал ногой по двери, и та, сдавшись под натиском, распахнулась. Однако выйти в туннель еще не означало что-либо увидеть. Глаза сразу запорошило пылью, в горле запершило. Рядом слышался трехэтажный мат Аршинова, которому тоже не улыбалось вдыхать растворенную в воздухе бетонную взвесь.
Вспыхнул фонарик.
Томский с облегчением перевел дух. Разрушения были не такими катастрофическими, как он ожидал. Рельсы, правда, исчезли под двадцатисантиметровым слоем каменного крошева, а в своде туннеля появились сколы и трещины, но… Луч фонаря осветил проблемный завал, и Томский едва не закричал от радости: взрыв выгрыз здоровенную выбоину в груде бетонных обломков. Как раз там, где это требовалось! Толик мог даже различить ржавый стальной уголок и темную дыру под ним — верхнюю часть двери.
— Аршинов! Я тебе никогда не говорил, что ты — гений?!
— По-моему, нет. А ведь стоило бы.
Прапор полез осматривать расчищенный проход. Толик собирался к нему присоединиться, но остался на месте. Он почувствовал: произошло нечто важное. Причем напрямую связанное с Шаманом и Вездеходом.
Пыль успела осесть, и когда Томский обернулся к входу в жилище Шамана, то увидел в проеме двери чудовище.
На темном скуластом лице пылали два окруженных синевой глаза, а под широким приплюснутым носом изгибались влажные кроваво-красные губы. Харю монстра окаймляла грива серой шерсти. В левой руке чудище держало что-то круглое, а правой сжимало кривой, вытесанный из белого камня нож.
Лишь увидев носки начищенных сапог Толик понял, что перед ним Шаман, а жуткая морда — всего лишь искусно вырезанная из дерева и раскрашенная маска.
Впрочем, когда Шаман ее снял, его лицо выглядело ничуть не лучше маски. Посеревшее и бесконечно усталое, как у тяжелобольного, который нашел в себе силы встать с кровати, но вот-вот свалится. Даже оспины стали глубже и рельефнее. Покачиваясь, как пьяный, Шаман направился к Томскому. На нем был балахон из зеленой ткани, почти неразличимой из-за множества разноцветных ленточек, изображавших змей с разверстыми пастями. Волосы были перехвачены лентой с пестрым орнаментом. Круглый предмет оказался бубном. Шаман сел, свесив ноги с уступа.
— Что здесь произошло? Новый обвал?
— Нет. Аршинов расчистил вход динамитом.
— Был взрыв?
— Еще какой! А ты разве ничего не слышал?