— Изредка. Обычно я ем здесь. — Он махнул рукой в сторону больницы и остановился возле своей машины. Это был огромный, просторный серебристо-серый «Мерседес» — седан, удививший Мел. Машина явно не подходила ему, и он прочел ее мысли.
— Я подарил ее Анне два года назад. — Он произнес это тихо, но на этот раз в его голосе не было столько горечи. — В основном я езжу на маленьком «БМВ», но сейчас автомобиль в ремонте. А пикап я оставил нашей экономке и Марку.
— Экономка ладит с детьми? — Они ехали в сторону Вилширского бульвара.
— Прекрасно Я бы просто растерялся без нее.
Она немка и живет с нами с рождения Пам. Анна сама растила Марка, но, когда родилась Пам, у нее уже болело сердце, и мы наняли эту женщину в качестве няни на полгода, но с тех пор прошло уже четырнадцать лет. Она для нас просто дар божий, — он заколебался, но только на мгновение, — с тех пор, как умерла Анна. — Он начинал привыкать к этим словам.
Мел подхватила эту тему:
— У меня чудесная женщина из Центральной Америки, которая помогает мне управляться с моими дочками — Сколько им лет?
— Почти шестнадцать. Исполнится в июле.
— Обеим? — Он удивился, на этот раз засмеялась Мел.
— Да. Они двойняшки.
— Очень похожи?
— Нет, абсолютно разные. Одна — стройная, рыжеволосая и, как говорят, моя копия, хотя я в этом не уверена. А вторая уж точно совершенно не похожа на меня, пухленькая блондинка, из-за которой у меня всякий раз замирает сердце, когда она идет гулять. — Она улыбнулась, а Питер рассмеялся.
— За последние два года я пришел к выводу, что легче иметь сыновей. — Улыбка исчезла при мысли о Пам. — Моей дочери было двенадцать с половиной, когда умерла Анна. Думаю, потеря матери совпала с наступлением половой зрелости и в совокупности слишком тяжело подействовала на нее. — Он вздохнул. — Переходный возраст труден для любого ребенка, хотя с Марком не было проблем. Но, конечно, тогда еще была жива Анна.
— Да, разница большая. — Наступила длительная пауза, и Питер постарался поймать ее взгляд.
— Вы одна воспитываете дочек?
Мел кивнула:
— Я у них одна с самого их рождения.
— Их отец умер? — Он с сочувствием посмотрел на Мел.
— Нет, — спокойно произнесла Мел. — Он бросил меня. Он заявил, что никогда не хотел иметь детей. Как только я сообщила ему, что беременна, он тотчас же ушел от меня. Он никогда не видел двойняшек.
Питер Галлам был потрясен. Он не мог представить, что кто-то способен на такое.
— Как это было ужасно для вас. Мел. Ведь вы были очень молоды.
Она кивнула с легкой усмешкой. Это уже не причиняло ей боль. Просто мрачное воспоминание. Просто факт из ее биографии.
— Мне было девятнадцать.
— О боже, как же вам удалось справиться одной?
Ваши родители помогли вам?
— Только на первых порах. Я уехала из Колумбии, когда родились девочки, а потом нашла работу. Я сменила много мест, — Мел улыбнулась, — и случайно устроилась секретарем на телевидение в Нью-Йорке, а потом машинисткой в отделе новостей, оттуда все и началось, как я понимаю. — Теперь она с легкостью оглядывалась на прошлое, но он чувствовал, каким трудным было ее восхождение, и вся прелесть заключалась в том, что это не сломило ее. Она не ожесточилась, а реально смотрела на прошлое и в конце концов добилась своего. Она добралась до вершины и не сетовала на сложности восхождения — Вы с такой легкостью рассказываете об этом, но, должно быть, иногда приходилось туго.
— Пожалуй, так. — Она вздохнула и стала смотреть на город, по которому они ехали — Теперь я почти не помню об этом. Забавно, что, столкнувшись с трудностями, кажется, что не выживешь, но каким-то образом удается преодолевать их. А когда вспоминаешь о пережитом, то все уже не кажется таким трудным.
Слушая ее, он размышлял, сможет ли он когда-нибудь вот так же спокойно вспоминать об утрате Анны, но пока он сомневался в этом.
— Знаете, Мел, самое трудное для меня то, что я никогда не смогу заменить своим детям мать. Им она так нужна, особенно Пам.
— Вы не можете так требовательно подходить к себе. Вы отдаете все самое лучшее, что способны им дать. Но не больше.
— Я понимаю. — Но его ответ прозвучал неубедительно. Он вновь взглянул на нее. — Вы никогда не думали снова выйти замуж ради дочек? — Он понимал, что у нее был совсем иной случай.
— Не уверена, что смогу снова выйти замуж. Брак не для меня. Надеюсь, что девочки уже поняли это.
Раньше, когда они были поменьше, они постоянно донимали меня этим. Иногда я чувствовала себя виноватой. Однако лучше уж жить одной, чем с плохим человеком, и самое интересное, что мне так больше нравится. Теперь я сомневаюсь, что могла бы с кем-то делить моих девочек. Наверное, стыдно признаться, но временами у меня возникает такое чувство. Вероятно, я стала собственницей в отношении дочек.
— Это можно понять, ведь все это долгое время вы прожили с ними одна.
Он откинулся на сиденье и бросил на нее взгляд.
— Возможно. Джессика и Вал — самое лучшее, что есть у меня в жизни. Они — замечательные дочки.
Они остановились в фешенебельном районе Беверли-Хиллз, всего в двух кварталах от знаменитой Родео-драйв. Мелани огляделась. «Бистро Гарденс» был прекрасным рестораном в стиле «артдеко»[1] с обилием цветущих кустарников во внутреннем дворике.
Ленч был в полном разгаре. Среди шикарной публики Мелани заметила несколько знаменитостей, потом неожиданно для себя обнаружила, что взоры посетителей прикованы к ней. Она увидела, как две дамы что-то возбужденно шепчут третьей, а метрдотель, с улыбкой встретивший их, не сводил с нее глаз.
— Здравствуйте, доктор. Здравствуйте, мисс Адамс, очень приятно снова видеть вас. — Она не могла припомнить, встречалась ли она с ним прежде, но он знал, кто она такая, и хотел подчеркнуть это. Удивившись, она последовала за ним к столику во внутреннем дворике ресторана, и Питер вопросительно посмотрел на нее.
— Вас всегда узнают?
— Не всегда. Все зависит от того, где я нахожусь.
Полагаю, что здесь так принято. — Она бросила взгляд на переполненный ресторан, где собирались на ленч сливки общества. Она вновь улыбнулась Питеру. — Это напоминает обход пациентов с доктором Галламом в больнице, где все смотрят на вас. Все зависит от того, где вы находитесь.
— Согласен с вами. — Но он никогда не замечал взглядов в свою сторону. Теперь он видел, с каким интересом смотрят на Мелани и как прекрасно она владеет собой.
— Прекрасное место. — Она вдохнула весенний аромат и повернулась лицом к солнцу. В Лос-Анджелесе было совсем как летом, и Мелани наслаждалась неожиданным отдыхом в этом райском уголке. Она прикрыла глаза, блаженствуя в солнечных лучах. — Спасибо, что привезли меня сюда.
Он с улыбкой откинулся на спинку стула.
— Я подумал, что кафетерий не совсем в вашем стиле.
— Сгодился бы и он, вы же знаете. Чаще всего я питаюсь в кафетериях. Зато какое удовольствие оказаться в таком роскошном месте. Когда я работаю, у меня почти не остается времени на еду или чтобы просто помечтать об обеде в модном ресторане.
— У меня тоже.
Они обменялись усмешками, а Мелани удивленно подняла бровь.
— Вы полагаете, что мы оба слишком увлечены работой, доктор?
— Подозреваю, что так. Но мне кажется, что мы оба любим то, что делаем. Это помогает в жизни.
— Да, вы правы. — Она выглядела умиротворенной, а он впервые за последние два года чувствовал себя на редкость спокойно.
Наблюдая за ним, Мелани снова пришла к выводу, что ей очень нравится его стиль.
— Вы сегодня вернетесь в больницу?
— Конечно. Я хочу провести еще кое-какие исследования у Патти Лу.
Мел нахмурилась при этих словах, подумав о ребенке.
— Ей трудно придется завтра?
— Мы постараемся сделать все, чтобы она перенесла это как можно легче. Операция для нее — единственный шанс.
— И вы по-прежнему намерены вынуть ее сердце, устранить пороки и поставить на место?
— Думаю, да. Слишком мало доноров для детей, можно прождать и месяцы. В среднем мы делаем в год двадцать пять — тридцать трансплантаций. Как вы видели сегодня во время обхода, в основном мы занимаемся шунтирующими операциями.
— Питер. — У нее был озадаченный вид. Она отпила глоток вина, принесенного официантом. — Почему вы используете клапан свиньи?
— В этом случае нам не требуются антикоагулянты крови. Мы все время пользуемся клапанами животных, и при этом не происходит отторжение.
— А вы могли бы воспользоваться целым сердцем животного?
— Ни в коем случае. Немедленно бы произошло отторжение. Человеческое тело — загадочная и прекрасная вещь.
Она кивнула, думая о маленькой негритянке.
— Я надеюсь, вам удастся помочь ей.
— Я тоже надеюсь на это. В настоящий момент еще три пациента ждут доноров.
— Кто будет прооперирован первым?
— Я надеюсь, вам удастся помочь ей.
— Я тоже надеюсь на это. В настоящий момент еще три пациента ждут доноров.
— Кто будет прооперирован первым?
— Кому подойдет донорское сердце. Мы стараемся подбирать так, чтобы разница в весе донора и реципиента составляла не более тридцати фунтов. Нельзя пересадить сердце девочки, весящей девяносто фунтов, мужчине с весом около двухсот фунтов или наоборот. В первом случае оно не выдержит вес мужчины, а во втором оно ей не подойдет.
Мелани покачала головой, все больше испытывая благоговейный трепет перед его работой.
— Вы делаете поразительные вещи, Питер.
— Меня это тоже до сих пор удивляет. Не столько мое участие, сколько вся механика операций, похожая на чудо. Я люблю дело, которому служу, и это помогает мне.
Она внимательно посмотрела на Питера, затем обвела взглядом шикарных посетителей ресторана и вновь взглянула на него.
— Прекрасно, когда делаешь то, что нравится, не так ли?
Он улыбнулся ее словам. Чувствовалось, что работа приносила Мелани радость и удовлетворение.
Потом Мелани вдруг спросила об Анне:
— Ваша жена работала?
— Нет. — Он покачал головой, снова вспоминая постоянную поддержку, которую она ему оказывала.
Анна была совсем не похожа на Мел, но в начале карьеры ему требовалась именно такая жена. — Она сидела дома и заботилась о детях. Поэтому им еще труднее было после ее смерти. А ваши дочери не ропщут, что вы так заняты?
— Может быть, иногда, но мне кажется, им нравится то, чем я занимаюсь.
Она усмехнулась и стала похожей на совсем юную девушку.
— Возможно, мое появление на телеэкране производит впечатление на их друзей, и это им нравится.
Питер тоже улыбнулся. Это производило впечатление даже на него.
— Подождите, что будет, когда мои ребята узнают, что я обедал с вами. — Они рассмеялись. Питер расплатился за обед, и они с сожалением встали, неохотно прерывая приятную беседу. Сели в машину, Мелани потянулась.
— На меня напала лень. Здесь совсем уже лето. — Стоял еще только май, но ей вдруг захотелось поплавать в бассейне.
Заводя машину, Питер тоже подумал о лете. "
— Мы, как обычно, поедем в Аспен. А что вы делаете летом. Мел?
— Мы каждый год ездим в Мартас-Винъярд.
— А что там?
Она прищурилась, взявшись рукой за подбородок.
— Это похоже на возвращение в детство или игру в Гекльберри Финна. Можно весь день ходить в шортах и босиком, дети все время проводят на пляже.
Я люблю это место, я могу расслабиться там, мне ни на кого не надо производить впечатление, не надо встречаться с теми, с кем не хочу. Я могу просто валяться и бездельничать. Мы каждый год уезжаем туда на два месяца.
— Вы можете так надолго покидать студию? — Он удивился.
— Теперь это внесено в мой контракт. Раньше мне полагался месяц, но в последние три года у меня двухмесячный отпуск.
— Неплохо. Возможно, это то, что мне надо.
— Два месяца в Мартас-Винъярде? — Эта идея привела ее в восторг. — Вам там очень понравится, Питер! Это волшебное место Он улыбнулся, глядя на Мел, и вдруг залюбовался ее волосами. Они блестели на солнце, как атлас, и ему внезапно захотелось коснуться их.
— Я имел в виду мой контракт. — Питер старался отвести глаза и отогнать мысли от отливающих медью волос. Красота Мелани не оставила его равнодушным. Он никогда не видел раньше таких изумрудных, с золотыми искрами, глаз. Забытое волнение охватило его. Проведенные вместе несколько часов сблизили их, и это вызывало у него беспокойство. Ему стало казаться, что он предал Анну, позволив себе расслабиться в обществе Мел. И когда они снова входили в клинику, Мел почувствовала пробежавший между ними холодок.
Глава 5
На следующее утро Мел вышла из гостиницы ровно в половине седьмого и поехала в центральную городскую больницу, где застала мать Патти Лу, сидевшую возле палаты дочери. Мел тихо опустилась на стул рядом с ней. Операция была назначена на семь тридцать.
— Хотите, я принесу вам кофе. Перл?
— Спасибо, не надо, — произнесла женщина, слабо улыбнувшись. — Я хочу поблагодарить вас, Мел, за все, что вы сделали для нас. Мы не попали бы сюда, если бы не вы.
— Это устроила не я, а телестудия.
— Я не уверена в этом. — Глаза негритянки наполнились слезами, и, когда Мел дотронулась до ее плеча, она отвернулась.
— Я могу чем-нибудь помочь?
В ответ Перл Джонс только покачала головой и вытерла слезы. Она уже виделась утром с Патти Лу, а сейчас девочку готовили к операции. Спустя десять минут в холле появился Питер Галлам с деловым видом.
— Доброе утро, мисс Джонс, Мел. — Ничего больше не сказав, он скрылся в палате Патти Лу. Минуту спустя раздался тихий плач, Перл Джонс вся напряглась и произнесла как бы для себя:
— Сказали, что я не должна входить туда, пока малышку готовят.
У нее дрожали руки, и она принялась комкать платок, но Мел решительно взяла ее за руку.
— С ней все будет хорошо. Держитесь.
Как только она произнесла это, медсестры вывезли девочку на каталке, а Питер Галлам шел рядом с ней. Ей уже начали делать внутривенное вливание и вставили зловещего вида назогастральный зонд. Перл взяла себя в руки, быстро приблизилась к дочери и, наклонившись, поцеловала ее. На глазах у матери блестели слезы, но она твердо и спокойно сказала дочери:
— Я люблю тебя, малышка. Скоро увидимся.
Питер Галлам улыбнулся им обеим и похлопал Перл по плечу, быстро взглянув при этом на Мел. На миг между ними как будто пробежал электрический разряд, а затем Питер снова переключил свое внимание на Патти. Она находилась в полудреме от только что сделанного укола и затуманенным взором посмотрела на Питера, Мел и на свою мать. Галлам сделал знак сестрам, и каталка медленно двинулась через холл. Питер держал Патти за руку, а Мел и Перл шли за ним следом. Каталку ввезли в лифт, чтобы подняться на этаж выше в операционную, а Перл стояла, невидящим взглядом уставившись на дверь, потом, дрожа, обернулась к Мел.
— О боже! — Обе женщины надолго припали друг к другу, а затем вернулись на свои места ждать результатов операции.
Утро казалось бесконечным, с отрывочными фразами, бесчисленными картонными стаканчиками черного кофе, хождением по коридору и ожиданием… нескончаемым ожиданием… пока наконец не появился Питер Галлам, и Мел, затаив дыхание, посмотрела ему в глаза, а женщина, сидевшая рядом с ней, застыла на стуле, парализованная страхом. Подойдя к матери Патти Лу, он одарил ее радостной улыбкой.
— Операция прошла прекрасно, миссис Джонс.
И с Патти Лу все хорошо.
Перл задрожала и с рыданиями бросилась к нему.
— О боже… мое дитя… о боже…
— Все прошло превосходно.
— Вы думаете, она не отторгнет клапан, который вы ей поставили?
Питер Галлам улыбнулся:
— Клапаны не отторгаются, миссис Джонс. Конечно, еще слишком рано говорить о конечном результате, но пока все идет хорошо.
Ноги у Мел подкосились, и она рухнула на стул.
Они прождали четыре с половиной часа, показавшиеся ей самыми долгими часами в жизни. Мелани искренне переживала за судьбу этой маленькой девочки.
Питер сел рядом с ней с торжествующим видом, еще не успокоившись после операции.
— Жаль, что вы не видели этого.
— Мне тоже. — Но он сам не разрешил ей присутствовать при операции и не допустил туда съемочную бригаду.
— Может быть, в следующий раз, Мел. — Он мало-помалу раскрывал ей тайны своей профессии. — Как насчет интервью сегодня во второй половине дня? — Он пообещал дать его после операции Патти Лу, но не уточнил время.
— Я предупрежу свою бригаду. — Но затем Мелани вдруг нахмурилась. — Вы уверены, что это не слишком переутомит вас?
Он усмехнулся:
— Конечно, нет. — Он выглядел как мальчишка, только что выигравший футбольный матч.
Такая победа вселяла уверенность после череды неудач. Мел оставалось только надеяться, что Патти Лу не подведет и не разрушит их надежды. Мать девочки пошла звонить мужу в Нью-Йорк, а Мел и Питер остались одни.
— Мел, все действительно прошло замечательно.
— Я так рада.
— Я тоже. — Затем он посмотрел на часы:
— Мне пора на обход, потом я заскочу в свой кабинет, но могу освободиться к трем. Вас устроит это время?
— Я выясню, успеет ли бригада подъехать сюда. — Они с нетерпением ждали уже два дня, и Мел надеялась, что все будет устроено. — Не думаю, чтобы возникли проблемы. Где вы хотите дать интервью?
Он задумался на мгновение.
— В моем кабинете.
— Прекрасно. Вероятно, к двум они уже подъедут и начнут приготовления.
— Сколько времени потребуется для интервью?
— Столько, сколько вы сможете уделить нам.
— Часа два, если вас это устраивает.
— Чудесно.
Тогда ей пришла в голову еще одна мысль:
— Не сможем ли мы на несколько минут заглянуть к Патти Лу?