Буржуй не понимал, что с ним происходит. Он ведь год гонялся за этим человеком и в мечтах видел встречу с ним простой и ясной: загнать в глухой угол, взглянуть в ненавистные блеклые глаза и пристрелить как бешеного пса. И вот теперь он почему-то не может нажать на спуск.
- Этот мир опасно болен... - Кудла посчитал, что выдержал достаточную паузу. - Единственная настоящая женщина, которую я встретил на Земле, предпочла мне тебя. А ты не смог сделать даже самого малого - защитить ее.
- Зато сейчас я, кажется, смогу отомстить за нее, - и это непроизвольно вырвавшееся "кажется" сказало все и Кудле, и самому Буржую.
- Нет. - Кудла флегматично покачал головой. - Ты можешь, конечно, придумать сам для себя сказку о мести. Тупую и провинциальную, как и все, что ты можешь придумать. Но только не говори мне, что всерьез думаешь, будто я мог убить Амину.
- Да. Думаю. Ты убил много людей.
- Люди... Я не виноват, что на свете их слишком много. И мне глубоко плевать на них. На всех, без исключения. И на тебя тоже. - Тихий голос Кудлы, почти лишенный оттенков и полутонов, был гипнотически монотонен и навевал сон. И вдруг трость будто сама по себе поднялась, совершила неуловимое круговое движение, и пистолет Буржуя отлетел далеко в траву, а голос в это время все так же продолжал звучать размеренно и спокойно: - Но сейчас я говорю об Амине. И ты выслушаешь меня. - Буржуй проводил изумленным взглядом улетевший пистолет и как-то непроизвольно сжался. Кудла мгновенно это подметил: Перестань дергаться, это невыносимо. Я не собираюсь тебя убивать...
- И напрасно. - Буржуй выпрямился. - Лучше убей. Потому что вдвоем нам не жить.
У Кудлы брезгливо дернулась щека.
- Откуда ты берешь тексты? Из индийских фильмов? Я уже и забыл, как это - говорить с тобой.
- А нам не о чем говорить.
- Есть. Ты же слабое нервное существо, Буржуй. Не возражай, не надо. Это можно скрыть от кого угодно, но не от меня. И не от себя самого, разве не так? - Совершенно спокойно повернувшись к Буржую спиной, Кудла присел перед могильным камнем Амины и положил ладонь на холодный гранит, как кладут ее на Библию перед клятвой. - Ты не смог уберечь Амину, тем более не сможешь отомстить за нее. Поэтому я здесь.
- Мне не нужна твоя помощь!
- Помощь? А кто говорит о помощи? Я просто сделаю то, что должен сделать.
- Это мое дело! Кроме Амины, убили моего ребенка и мою бабушку.
- Ты же понимаешь, как глубоко мне плевать и на твоего ребенка, и на эту престарелую крестьянку, которую ты записал себе в бабушки. Я здесь потому, что посмели убить мою любимую.
- Мою жену... - глухо проговорил Буржуй.
- Да, ты украл у меня живую Амину. - В безжизненном голосе Кудлы впервые за все время проступило что-то, напоминавшее человеческие эмоции. - Но никогда не сможешь украсть мертвую. И уж тем более право отомстить.
- Ты - убийца. Тебя все равно схватят и будут судить.
- Не болтай ерунду. Теперь, когда ты позволил убить Амину, это знают только я, ты да Толстый. А доказать не сможет никто.
- А следователя Борихина ты забыл? - напомнил Буржуй.
- А... - Губы Кудлы растянулись в саркастической ухмылке. - Этот мент с мужественным лицом и немытой головой? Он один, и он ничего не докажет.
- Что тебе нужно, Кудла? - Буржуй чувствовал, что сейчас ему нужно остаться одному - не слышать этого вкрадчиво-спокойного ненавистного голоса.
- Я уже сказал.
- Врешь! Я слишком хорошо тебя знаю...
- Как-то я уже говорил тебе, - Кудла слега насупился, - ты вообще ничего обо мне не знаешь. Да и не можешь знать. Откуда?
- Я все равно никогда не прощу тебе Толстого.
- Знаешь, мне мало что нужно на этом свете. И меньше всего - твое прощение. - Кудла пренебрежительно скривил рот и, подчеркивая важность своих слов, легко ударил тростью о землю. - Ты дашь мне отомстить, потому что понимаешь: сам никогда не сможешь сделать это.
- Убирайся к черту! - крикнул Буржуй.
Кудла в ответ лишь отрицательно покачал головой.
- Я уйду тогда, когда решу, что мне пора. - Он помолчал. - Одного не могу понять: как даже в твоей голове могла родиться мысль, что Амину убил я?
- А откуда я знаю, что ты этого не сделал?
Кудла, уже направлявшийся по тропинке к дороге, на ходу обернулся:
- Скажи менту, чтобы навел справки, где я был в это время. Хотя мне совершенно все равно, что ты думаешь...
В отсутствие хозяина в квартире Борихина кипела работа. Человек с неприметным лицом и в неброской одежде, открывший дверь ключом, внимательно осмотрел все помещения, включая кладовую и ванную. Затем натянул резиновые перчатки, вытащил из большой спортивной сумки и аккуратно разложил на письменном столе брусочки пластиката, детонаторы, мотки провода. Взрывчатку он прилепил под крышку стола, под подоконник, за кухонный шкаф, под диван, под ванну. В каждый брусочек аккуратно вставил детонатор. Что нужно, соединил проводкой и ловко ее замаскировал. Забрав со стола сумку, неизвестный с порога оглядел квартиру, удовлетворенно хмыкнул и аккуратно закрыл дверь. Теперь квартира была наполнена притаившейся смертью...
ГЛАВА 10
- Да что вы заладили, честное слово! Покы жыва, покы жыва... Вы же - народная целительница. В вас сама, извините за выражение, мать-природа реализует свои возможности. И вдруг - такой затяжной депрессивный синдром! Мысли о скорой смерти, психоиллюзия обреченности.
Доктор Костя сидел за дощатым столом в хате Стефании и наставлял на путь истинный саму ведунью. Ему, конечно, хотелось поговорить на любимую тему, хотелось и отдохнуть под этим предлогом от изматывающей зубрежки, которой его в последние дни изводила Стефа. Но, помимо прочего, он и в самом деле был обеспокоен психическим состоянием своей наставницы. Уж больно часто стала она говорить о близкой смерти. А это симптом. Даже диагноз.
Однако ворожка тут же пресекла все Костины поползновения:
- Ты нэ балакай багато. Про чорный забый-коринь всэ запамьятав?
Доктор вздохнул и с отвращением уставился на стол, заваленный "учебными пособиями" - пучками трав, колдовскими амулетами и старинными рукописями. Некоторым из этих книг в тяжелых кожаных переплетах и с пожелтевшими от времени страницами была не одна сотня лет, и Костя подозревал, что они могли бы смело претендовать на статус национального достояния. Лежали бы себе спокойненько где-нибудь в хранилищах под стеклянными колпаками... Так нет же, приходится ему, Константину, их чуть ли не на память заучивать.
- Да запамьятав, запамьятав. Невелика наука, - досадливо ответил доктор на вопрос Стефании и снова попытался увести разговор в сторону. - Вот я о другом думаю: вас неплохо бы в диспансер свозить. Подобная подавленность сознания легко преодолима традиционными методами. Один-два укола, система процедур. Что вы смотрите? Я серьезно, между прочим.
Стефания с терпеливым укором смотрела на Костю.
- Ты, сынку, нэ про тэ думаеш, - мягко пожурила она его. - Маю всэ, що в coби ношу, тoби пэрэдаты, покы жыва...
- Опять двадцать пять, - всплеснул доктор руками. - Покы жыва, покы жыва... Да вы на себя посмотрите! Румянец во всю щеку, великолепная моторика. Прямо играющий тренер какой-то. Это я с вами скоро слягу при таких нагрузках. Между прочим, стал плохо спать! Да-да.
- Хто рано встае - тому Бог дае.
- У вас все прибауточки, фольклор, - невинная пословица почему-то до глубины души возмутила Константина, и он раскапризничался. - А я, между прочим, устал! Да! Хочу выспаться, в город хочу съездить!
- Як мэнэ нэ станэ - прыгадаеш слова мои, соромно тoби будэ, - с непреклонной убежденностью проговорила ворожка.
- Да хватит, в конце концов! - взвился от этих слов Костя. - Вы меня переживете!
- Hи. Кажу ж тоби - був мэни знак, - торжественно, глядя в одну точку, произнесла Стефания. - Добрэ, годи балакаты, дывы сюды, - она передала Константину какое-то высушенное растение с желтоватыми цветками. - Трава горыцвит звэться, в пэршый дэнь збырай, кажы святу молытву та...
- Помню я, помню... - вздохнул доктор.
- А ты щэ повторы! Воно зайвым нэ будэ.
- Знаете, у нас в мединституте завкафедрой терапии была. Ольга Игоревна. Очень на вас похожа. По методам преподавания.
Стефания взглянула на Костю с упреком:
- Образыты стару нэ важко, кожэн зможэ...
- Почему - образыты? - испугался доктор, не заметив в глазах ворожки лукавых искорок. - Я, собственно, ничего такого не имел в виду.
А Стефании только и нужно было, что отвлечь Костю от жалости к самому себе.
- Ну так слухай сюды... - начала она тут же.
- Ну что опять? - снова заныл доктор. - Невозможно же так заниматься! С вашими нагрузочками.
Уловка не сработала, и тогда мудрая ворожка применила последний и самый верный способ.
- Ты вэлыкым народным ликарэм будэш, я знаю, - торжественным тоном проговорила она.
Костя покраснел от смущения и удовольствия.
- Такое скажете...
- Знаю, що кажу, - Стефа очень серьезно покивала головой. - Тилькы однэ запамьятай: нэ давай злым людям на coби гроши заробляты. Чуеш мэнэ?
- Чуты-то я чую, - Костя во все глаза уставился на сумевшую заинтересовать его ворожку. - Но не очень понимаю.
- Я тэж нэ дужэ понимала, покы воно нэ пишло... 3 ризных миcт люды прыходять и кажуть: ходять по вулыцях ворожкы з нэдобрым оком, до вcиx чипляються: мовлять, пороблэно тoби, бидолашный чы там бидолашна.
- Ясно, - Костя решил, что уловил суть конфликта. - Обидная конкуренция.
- Яка конкурэнция! - вздохнула Стефания. - Прыводять обдурэну людыну до сэбэ та дають мою фотографию:
Мовляв, прыклады до серця - полэгшае, всэ, що тoби пороблэно, гэть пиде.
- Какая низость! - искренне возмутился доктор. - Так вот засохнешь над учебником, а другие в это время спокойненько свой бизнес крутят!
- Отож бо и воно, що нэ бизнэс цэ - людям допомагаты. Нэ бизнэс, а завдання та мылисть Божа. Пообицяй мэни, сынку...
- Что? Вашими фотографиями не торговать? Обещаю, - с легким сердцем заверил Константин. - Я, честно говоря и не догадался бы, если бы вы мне сами не подсказали. - Тут он слегка задумался. - Хотя, с другой стороны, это, по-моему, несправедливо: им всем можно, а мне нельзя. Так сказать, на правах любимого ученика...
- Бо ты - нэ шахрай, а цылитэль народный. В тоби добро та мудристь жывуть.
Костя со вздохом поглядел на пухлые тетради и фолианты, лежавшие перед ним на столе, и на всякий случай прислушался к себе.
- Жывуть! Вашими б губами сахарин жевать, уважаемая... - и он уткнулся носом в страницу.
Ближе к вечеру в борихинский двор-колодец съезжалось целое стадо автомобилей. И сыщик, пробираясь между машинами к собственному подъезду, не заметил затерявшийся среди них "спортивный вариант" Василия. А уж тем более не обратил никакого внимания на неказистый автомобильчик и на сидевшего в нем человека без особых примет. Человек проводил Борихина взглядом до самого парадного, включил на передачу портативную рацию:
- Он прибыл. Пацан уже на объекте.
- Хорошо. Делайте дело... - ответили ему.
Покряхтывая и морщась от боли - грудная клетка дала о себе знать, - Борихин медленно преодолел несколько лестничных маршей до своего этажа и вставил ключ в замочную скважину. Но повернуть его не успел: вдруг затылком, всей спиной почувствовал присутствие постороннего. Позабыв о том, что ему еще долго следует избегать резких движений, сыщик отпрыгнул в сторону, вывернул голову одновременно сунул руку за лацкан пиджака. Пролетом выше на лестничной ступеньке сидел Василий и улыбался. Борихин перевел дыхание, а за вторым заходом, несмотря на боль, втянул в грудь побольше воздуху и рявкнул:
- Ты что здесь делаешь?
Приветственная улыбка разом слиняла с лица Василия, он отряхиваясь, поднялся со ступенек и проговорил обиженно:
- А вы угадайте с трех раз.
Все переживания последних дней, вся горечь и недоумение Борихина выплеснулись в том бешенстве, с которым он произнес:
- Ты в шарады с подружками играй, понял? А мне не хами.
- Ладно, - покорно согласился парень, почувствовавший, что лучше уступить, однако тут же прибавил: - Но и вы тогда тоже... сдерживайтесь.
- А я тебя сюда не звал, - желчно бросил Борихин. - Сидит, сиротинушка...
- У меня, между прочим, ключи остались, - признался Василий и скромно подчеркнул: - Я из деликатности здесь сижу.
- Какой деликатный! - язвительно проговорил сыщик, но уже видно было, что он начинает остывать. - Кстати, ключи давай сюда. Я о них забыл просто.
- Да пожалуйста, - протянул парень ключи и решил воспользоваться моментом относительного затишья: - Кстати, может, объясните все-таки, что я такого сделал?
- А ты, наивное дитя, не догадываешься.
- Вообще-то догадываюсь, честно говоря, - глаза Василия озорно блеснули. - Выпили лишнего, с кем не бывает. Но день прошел, ночь, а вы не звоните, не извиняетесь...
- Ты чего несешь? - снова рассвирепел Борихин. - Когда это ты меня пьяным видел?
- Так, чтобы конкретно - на День милиции. - Сыщик явно смутился.
- Ну, День милиции раз в году бывает, - поскреб он в затылке, но тут же перешел в контрнаступление: - А вот зачем ты тайком в документах копался?
- Ничего себе! - искренне изумился Василий. - А кто мне приказал разобрать документацию? Лаврентий Палыч Берия?
- Разобрать! - Борисыч недоверчиво хмыкнул. - В час ночи?
- А какая разница, я что-то не пойму? Сами же знаете - мне лучше среди ночи, чем ни свет ни заря вскакивать. И потом... Если честно, хотел вас приятно удивить.
- Поэтому, что ли, и не поехал со мной?
- Какой вы догадливый!
Борихин обжег Василия взглядом, но от резкостей воздержался. Просто напомнил:
- Кто-то, между прочим, обещал не хамить.
- Извините. Вырвалось, - парень прижал руку к груди. - Кстати, насчет машины. Я тут думал все время... Может, никто вам тормоза и не портил? Так, как вы ездите...
- Как могу, так и езжу, - буркнул Борисыч. - А если педаль в днище влипает, большого ума не надо, чтобы понять, что случилось. Кстати, а где ты сегодня утром был? С пяти до шести?
- С вами не соскучишься! А утром-то еще что?
- Стреляли в меня. Причем без шуток, на поражение.
- Ну даете, босс! - Василий присвистнул. - Да вас на день одного оставить нельзя!
- Ты не ответил на вопрос, - Борихин пристально глядел на парня.
- Насчет чего?
Василий, казалось, лихорадочно соображал.
- Насчет того, где был рано утром, - глаза сыщика прожигали насквозь.
- А... - Слегка поежившись под этим взглядом, парень решил, что ему надоело попадать под ложное подозрение, и доложил: - Утром, босс, я еще оставался у одной очаровательной молодой барышни.
- У той самой, что ли?
- Совсем у другой. С той же вы мне сами дружить запретили - она мобильники портит, - Василий изобразил на лице готовность всегда и беспрекословно выполнять любые указания шефа. - Могу дать телефон, адрес. Хотя, честно говоря, подозрения ваши весьма обидны.
- Ладно, не умничай, - Борихин окончательно расслабился. Думаешь, у меня на душе легко? Я, между прочим, всегда думал, что в людях разбираюсь...
- Не знаю, не знаю, - нахально засомневался Василий. - У вашего дружка-майора физиономия очень противная.
- Ты своих дружков обсуждай, понял? - тут же обозлился сыщик. - А на Серегу я вообще молиться должен за то, что вчера надоумил меня жилет надеть.
- Так вы в жилете были?! То-то я смотрю - для огнестрела вы шикарно выглядите. - Порадовавшись за шефа, Василий решил выложить и свою новость: - Кстати, у меня тоже гости были. Те же самые. И, между прочим, по домашнему адресу.
Еще недавно такое сообщение вызвало бы у Борихина эффект разорвавшейся бомбы. Но в последние дни события нарастали снежным комом, и сил на проявление эмоций уже не оставалось. Борисыч разве что вежливо удивился:
- Серьезно, что ли? Ну поехали, в машине расскажешь. - Василий хотел было обидеться на такое равнодушие, да любопытство не дало:
- Что - работодатель новую машину уже выдал? А какую?
- Еще чего! Он нам и так зарплату ни за что платит. На твоей поедем.
- Ладно. Только потом, не жалуйтесь.
- Не буду, не бойся, - "утешил" помощника Борисыч. - Сегодня твое место пассажирское.
- Вы что, издеваетесь?! - взвился Василий. - Да вы этой машины не знаете! На ней так, как вы, не ездят!
- Вот и попрактикуюсь. Все, дискуссия окончена. Поехали!
Парень благоразумно решил не спорить.
- А что, - мотнул он головой в сторону квартиры, - так и не зайдем? Я бы кофе выпил...
- В городе выпьем, - Борихин вытащил из замка так и не понадобившийся ключ. - Некогда уже.
- А куда летим? - поинтересовался Василий, когда они уже спускались по лестнице.
- К одному нашему общему знакомому, - загадочно ответил шеф.
...Неприметный тип в стоявшей во дворе машине поднес рацию к губам:
- Они вышли. Вдвоем. В квартиру не входили... Есть!
Когда Зинаида узнала, зачем на этот раз пожаловала зачастившая в последнее время подруга, то откровенно расхохоталась ей в лицо. Нет, Веруня от безделья положительно дурью мается. Побаловалась с мужем в постели - и тут же бежит беременность определять. Отсмеявшись, приобняла нетерпеливую за плечи и повела к столику напоить кофе.
- Ты даешь, подруга, - сказала она Вере, усадив ее рядом с собой. - Как в анекдоте: два часа, как беременна, и хотите, чтобы заметно было.
- Да нет, я же не дурочка, понимаю, - Вера явно была смущена и немножко разочарована. - Просто подумала - может, какие-нибудь суперновые тесты появились...
- Появились, конечно. Но с нескольких дней, а не с десяти минут. А что - так не терпится?
- Не знаю, - Вера вдруг улыбнулась. - Вообще-то я и без теста чувствую.
- А... Ну-ну. Почувствуй еще недельки две, а потом тебе дам циничный ответ специалиста.
- Договорились. А ты чего такая злая?
- Да я не злая, - отмахнулась Зинаида. - Так, может, грустная...
- А что случилось? - не отставала Вера.
- Да ничего - в том-то и дело. Жизнь идет, а я все словно со стороны смотрю. Кажется - только вчера вот на этом самом стуле Аминка сидела. Тоже цвела - без пяти минут мамаша! Ее давно нет, а я себе живу, и ни-и-ичего со мной не случается, - веки Зинаиды набухли от слез.