Равиль быстро дожевал бургер и спрятал в карман жвачку «Орбит», которую бесплатно подавали в этом кафе как дополнение к блюдам.
– Увы, парень, – развел я руками, – встретимся в другой раз.
– Я хочу поехать с вами, – попросил Равиль. – Мешать уж точно не буду, а то вдруг и чем-то помочь смогу. Дядя Валера, пожалуйста!
– Ты полагаешь? – проговорил я, на ходу вытирая губы салфеткой.
Вообще-то не в моих правилах брать на «дело» с собой кого бы то ни было, но на этот раз я решил сделать исключение и, как оказалось, не ошибся.
– Что ж, тогда садись! – распахнул я перед Равилем дверцу переднего сиденья.
Из автомобиля я позвонил домой. Приятель выслушал информацию о новых событиях и, даже не став анализировать ее, мгновенно отозвался:
– КИРА ОДИНЦОВА. СРАЗУ ПОСЛЕ ЛАЛАЕВА, КАК ТОЛЬКО УБЕДИШЬСЯ, ЧТО НЕТ ДРУГИХ ВАРИАНТОВ – БЫСТРО ЕЗЖАЙ В РАЙОН НАБЕРЕЖНОЙ.
Мой «жигуль» несся по вечереющим улицам Тарасова, удачно подкатывая под светофоры и держа максимально допустимую в черте города скорость.
Через десять минут я уже тормозил возле дома своего покойного клиента. На пороге ждала меня ошалевшая от ужаса Римма Павловна. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в шаль с крупными красными розами, которой было укутано ее горло. Губы женщина тряслись.
– Да что же это такое! – причитала она. – Среди бела дня у себя дома...
Я схватил ее за локоть и втащил в дом. Усадив на табурет, плеснул в рюмку на глаз корвалол, туда же – капли Зеленина, слегка разбавил небольшим количеством воды, добавил валерианы и заставил Римму Павловну выпить эту смесь одним глотком.
Ровно две секунды она вообще ничего не соображала и не могла говорить. Но потом быстро пришла в себя и, как-то сразу подобравшись, рассказала мне о том, что произошло в ее доме час назад.
Оказалось, что Римма Павловна углубилась в созерцание очередной серии мексиканского сериала. Это было для нее своего рода ритуалом и в момент просмотра она как бы отключалась от внешнего мира. Что, в общем-то понятно, наркотик есть наркотик.
Когда на экране уже пробегали титры, а Римма Павловна вытирала невольную слезу (в этой серии героиня рассталась со своим третьим мужем и снова захотела пожениться на первом, с которым рассталась много лет назад. Но тут на горизонте появился второй муж...), как раз в это время из кухни послушался детский крик.
– Что там, Лейлочка? – поинтересовалась Римма Павловна, но девочка не ответила.
Госпожа Лалаева поспешила на кухню, но когда она семенила по коридору, послышался звук разбитого стекла и сдавленные крики.
Римма Павловна вбежала на кухню, не зная, что и думать. А когда она увидела лишь розовый шарфик своей дочери, которую стремительно уносило вдаль неизвестное существо в шлеме, то ее сердце рухнуло в пятки и Римма Павловна осела на пол, тихо постанывая.
Реальная действительность оказалась куда волнительнее импортных зрелищ, которые предлагал зрителю первый канал телевидения. Римма Павловна Лалаева сначала решила, что сходит с ума, настолько невероятным казалось ей то, что предстало глазам.
– Это существо двигалось как-то очень быстро и плавно, – говорила она, выпучив глаза от ужаса. – Его плечи были выпячены вверх, словно накладные, вместо головы – какой-то шар с решеткой для зубов...
– В милицию заявляли? – быстро спросил я. – Кто-нибудь еще знает?
Римма Павловна отрицательно покачала головой и заплакала.
– Я даже не знаю, что говорить, – жаловалась она. – Какая уж тут милиция...
– Значит так, если я не позвоню вам через час, вызывайте, – приказал я. – Но, думаю, все обойдется. Равиль, поехали!
Уже в машине обалдевший Равиль, который выслушивал рассказ Риммы Павловны с завороженно раскрытыми глазами, спросил меня:
– Дядя Валера, мы что, сейчас будем сражаться с похитителями?
– Похоже на то, – ответил я. – Вот только похитители уж больно своеобразные.
– А откуда вы знаете, куда нужно ехать? – с подозрением поинтересовался Равиль.
– Приятель подсказал, – усмехнулся я. – Есть тут один такой информированный деятель... Равиль, ты на роликах ездить умеешь?
– Нет, – отозвался мальчик. – Но если надо – попробую.
– Да нет, это я так, – проговорил я. – Не бери в голову.
На самом деле я прикидывал, насколько старше своих лет кажется Равиль (он всегда вел себя очень рассудительно), и насколько инфантильна Кира..
У дома Одинцовых, между тем, уже толпился народ. Картина, представшая моим глазам, была настолько дикой, что я вынужден был сильно ущипнуть себя за локоть, чтобы убедиться, что я не сплю.
Когда я задрал голову, то, действительно увидел нечто похожее на сцену из «Кинг-конга»: на самом углу крыши дома приплясывало на роликах злобное существо, держа младенца на весу за ногу.
– О Господи! – только и смог произнести я.
Милиция еще не подъехала. Да и что бы она смогла сделать? Попытаться уговорить Киру не размахивать младенцем с крыши?
В толпе послышался жуткий крик. На площадку перед скоплением народа упал маленький башмачок, сорвавшийся с ноги Лейлочки. Сама она, впрочем, не последовала за своей обувью – Кира успела перехватить девочку за лодыжку и сменила руку.
Стоявшая рядом со мной женщина рухнула на землю в глубоком обмороке.
Да и у меня в глазах стали расплываться какие-то желтые круги. Еще чуть-чуть – и конец. Либо у Киры устанет и вторая рука и она просто швырнет Лейлочку вниз, либо сорвется сама вместе со своей жертвой. попробуйте-ка удержаться на крыше, стоя на роликовых коньках, даже если эта крыша плоская.
– Позвоните по этому телефону и велите тому, кто ответит, немедленно приехать сюда, – сунул я телефон дома Лалаева какому-то мужику и, бросился вперед.
Сделав знак Равилю следовать за мной, я одним махом, забыв про существование лифта, преодолел все пролеты и, задыхаясь, ворвался на чердак. Равиль неотступно следовал за мной.
Спотыкаясь о пыльные балки и какие-то заржавленные решетки, я выбрался на крышу.
– Снова ты, старый пердун! – крикнула мне Кира, потрясая свисающей вниз девочкой.
– Кира! – крикнул я. – Давай поговорим. Оставь девочку в покое и подойди ко мне. Я прошу тебя.
– Не буду я с тобой говорить! – огрызнулась Кира. – пошел в жопу!
– Кира, послушайте хоть меня! – крикнул ей Равиль. – Вы так хорошо катаетесь на роликах! Может быть, научите меня как-нибудь?
Но девчонка не поддалась на эту уловку.
– В другой раз, – бросила она через плечо.
За моей спиной послышалось кряхтение и в чердачном окне показалась голова Юрия Юрьевича Одинцова. Он выкарабкался наружу и сделав шаг вперед, остановился:
– Кира! Что ты делаешь? – закричал он. – Немедленно домой!
– Сейчас я ее отпущу и пойду, – отозвалась Кира. – Мультики еще не начались?
– Не делай этого! – закричали мы хором втроем.
– Доченька, – взмолился Одинцов. – Да что же она тебе сделала?
– Не мне, а тебе, – ответила Кира. – Сначала ее отец к тебе приходил и кричал на тебя, а ты давал ему денег. Думаешь, я не видела? Видела, все видела! Ему деньги давал, а мне новую куклу покупать отказался. И ты думал, что я это так оставлю!
– Кируся! – прошептал Одинцов, вытирая холодный пот, – Я куплю тебе все, что ты захочешь, поверь. Этого человека уже давно нет в живых, а его дочь не при чем!..
– А я видела у них дома такую же куклу, которую ты отказался покупать мне! – выдала Кира свой основной козырь. – Ей, значит, можно, а мне – нет?!
Одинцов беспомощно оглянулся на меня.
– Что же делать? – пробормотал он. – Вы не думайте, это не Кира убила Лалаева, честное слово. И не я...
– Ага, пожарные приехали, – констатировала Кира. – Вот и хорошо, а то у меня рука затекла. Телевидение есть? Отлично. Сегодня меня покажут по всем каналам.
Кира ловко подбросила Лейлочку в воздухе и прижала к себе. Все мы подались вперед, но Кира быстро скользнула мимо нас на своих чертовых роликах и, откатившись к противоположному концу крыши, разогналась и прыгнула вниз.
Никогда не думал, что секунда может длиться так долго. И только когда снизу раздались радостные крики и даже аплодисменты, я решился подойти поближе и заглянуть вниз.
Кира в обнимку с Лейлочкой прыгала на расстеленном пожарными брезенте, словно на батуте. Ее, действительно снимали трое людей с видеокамерами.
– Слава Богу, обошлось– пробормотал Одинцов. – Какой ужас, а?
Он оглянулся в мою сторону, ожидая сочувственной реплики, но я увидел в его глазах действительно ужас. Наверное, с таким выражением кролик смотрит на удава, который уже нагнул голову к своей жертве.
Я медленно обернулся. Передо мной стояла Марго. Ее вид был угрожающим.
– Вот я тебя и нашла, – произнесла она. – Теперь ты – мой.
– Мама? – удивился Равиль. – Но как ты дошла? И... и зачем?
– Нет... – Одинцов поднял вперед руку, словно пытаясь защититься от призрака. – Этого не может быть!
Марго медленно, шаркая ногами, обутыми в простые фланелевые тапочки, продвигалась вперед, а Юрий Юрьевич с каждым ее шагом отступал.
– Тогда, в Крыму, ты думал, что я умерла, – с трудом говорила она, шевеля обезображенными губами. – Ты подстроил катастрофу, чтобы избавиться от меня, так ведь? Скажи хоть сейчас, чем я тебе не угодила?
– Сгинь, пропади! – Одинцов беспомощно рассекал рукой воздух.
– Ведь сначала все было хорошо, ты понравился моим родителям, мы поехали отдыхать... Знаешь, все эти годы я хотела найти тебя и посмотреть в твои глаза, – сомнамбулически продолждала надвигаться на него Марго. – Ты снова женился, взял фамилию новой супруги, у тебя работа, дети. А я... Сколько всего было за эти годы... Меня насиловали, чуть не убили... Я исколесила всю страну в поисках тебя. И вот я тебя вижу лицом к лицу и хочу знать – почему ты решил избавиться от меня?
Равиль раскрыл рот от изумления и словно окаменел.
– Я... я... – беспомощно бормотал пятящийся Одинцов, – когда я узнал, что ты не любишь Окуджаву, то понял, что мы разные люди... Наверное, это было легкомыслием с моей стороны... Я имею в виду женитьбу. Я не смог бы объяснить твоим родителям, почему я с тобой развожусь. Да и приданое уже было почти истраче...
Я не заметил, как Одинцов приблизился к самому краю крыши. Он взмахнул руками, словно пытаясь уцепиться за воздух и рухнул вниз.
К сожалению, пожарные не догадались подставить свой брезент и по эту сторону дома тоже...
А внизу у подъезда Римма Павловна билась в истерике, прижимая к своей груди безмолвную Лейлочку.
Наконец, чудом спасшаяся девочка открыла свои губы и весело пролепетала:
– Ух ты! Это получше, чем американские горки! Мама, а ты будешь сегодня со мной так играть?
Римма Павловна ничего не могла ответить, она захлебывалась слезами.
– Прямо, как в стишке, – продолжала делиться своими впечатлениями девочка и продекламировала с выражением стихи Чуковского:
– Страшная горилла
Лялю утащила... как там дальше, мама, ты не помнишь? А, вот как:
И с ужасным криком
Кинулася вниз!
«Хорошо, что хоть этот ребенок обладает здоровой психикой, – думал я, возвращаясь домой. – Такой стресс – и все равно игра».
А моя игра, кажется, подходила к концу.
И все равно я ничего не понимал.
Хорошо, пусть Одинцов – преступник. Он устроил катастрофу, чтобы избавиться от своей жены. Его шантажировал Лалаев. Дочь Одинцова Кира сначала решила на свой лад разобраться с шантажистом, потом принялась за его семейство. Особо лакомым кусочком, разумеется, казалась ей малолетняя дочь моего покойного клиента.
Страшно подумать, что случилось бы, не подоспей мы с Равилем вовремя.
Теперь более-менее ясна основная канва событий: Лалаев шантажировал троих сотрудников фирмы «Марат». Основным объектом был Одинцов: причуды его неполноценной дочери плюс страшная тайна гибели первой жены давали продавцу «Пепси» почти неограниченный кредит.
Но Дмитрий Викторович решил не останавливаться на достигнутом. Он узнал о связи Бабенко с Ириной Шапиро и намеревался погреть руки еще и на страхе Владислава Сергеевича перед своей супругой.
Третьим объектом был Дикарев. Лалаев только-только стал соображать, в чем дело. Может быть, ему удалось бы сломать и Кузьму Петровича, угрожая ему тем, что копии компрометирующих его документов лежат в укромном месте и в случае его, Лалаева, смерти, будут немедленно преданы гласности. Таким образом он бы обезопасил свою жизнь и увеличил бы свой ежемесячный доход.
Стоп, но получается что никому из троих не было выгодно отправлять Лалаева на тот свет! Дмитрий Викторович не требовал много сразу, он предпочитал небольшую, но стабильную ренту.
Что-то не сходится... Где-то есть зазор, который я никак не могу закрыть фактами.
Теперь проследим приключения дипломата с компроматом. Одинцов передает папки Лалаеву. Тот вляпывается в историю с клофелинщиком и обращается ко мне, запурдив мне мозги. И вот тут – зазор. Клофелинщика убивают и убийца продает кейс Марго. Да еще этот дополнительный лист из дела Кузьмы Дикарева.
Да еще неизвестный человек, нанявший дядю Колю, чтобы тот украл «дипломат». Стоило продавать, чтобы потом снова красть!
Что же получается?
Именно этот вопрос я и задал Приятелю, когда вернулся домой.
– ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УБИЛ КЛОФЕЛИНЩИКА, БЫЛ ЗАИНТЕРЕСОВАН В ТОМ, ЧТОБЫ ПАПКИ ИЗ ДИПЛОМАТА ПОЛУЧИЛИ ОГЛАСКУ, – огорошшил меня Приятель.
– Да? – переспросил я, потирая ноющий затылок. – Все равно не врубаюсь.
– СООБЩАЮ ДОПОЛНИТЕЛЬНУЮ ИНФОРМАЦИЮ, – продолжил Приятель. – ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ЛИСТ ИЗ ДЕЛА ДИКАРЕВА ЯВЛЯЕТСЯ НЕ ОРИГИНАЛОМ, А КОПИЕЙ.
– То есть, оригинал Дикарев уничтожил? – уточнил я. – Но каким образом...
– В КРУПНЫХ ФИРМАХ ДОКУМЕНТЫ ОБЫЧНО ДЕЛАЮТСЯ В НЕСКОЛЬКИХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ, – заявил Приятель. – НО ЭТО ВСЕ ЧАСТНОСТИ. САМОЕ ГЛАВНОЕ НА СЕГОДНЯ – НЕМЕДЛЕННО ИДИ В «МАРАТ». СЕДЬМОЙ КАБИНЕТ.
– Но сейчас уже закончен рабочий день, – возразил я. – Там и во время работы-то никого нет. С какой стати я попрусь?
Что-то снова смутно забрезжило на окраинах моей памяти, какое-то смутное воспоминание, но, как я ни старался, ничего не смог выудить оттуда.
Тем временем Приятель изготовил удостоверение местной электросети, указав, что предъявитель сего обслуживает фирму «Марат» и вывел его на принтере.
Я взял в руки бумагу и был просто потрясен способностями Приятеля. Печать оказалась в меру размытой, шрифт – в меру тупым, точь в точь как на фирменных бланках.
Оставалось лишь поставить на документе свою личную подпись, что я и не замедлил сделать, выбрав самые бледные чернила.
Я напихал в свою сумку нехитрый инвентарь, который полагается иметь при себе электрику и не спеша побрел к «Марату».
По дороге туда, в кармане моей куртки звякнул телефон. Я выудил его из кармана, прижал к уху трубку и услышал голос Риммы Павловны.
– Дорогой Валерий Борисович, – плавно говорила она. – Не думайте, что я про вас забыла. Считайте, что спасение моей дочери также входит в вашу работу по розыску злодеев, убивших моего мужа.
– Не возражаю, – кратко ответил я, – но пока дело еще не закрыто...
– Я верю в вас, – твердо заявила Римма Павловна. – Понимаю, что трудно оценить жизнь собственного ребенка, которого вы спасли, но все же я хотела бы поговорить с вами о гонораре.
– Я загляну к вам завтра, – пообещал я. – Где-нибудь во второй половине дня.
До «Марата» оставалось метров пятьдесят и мне хотелось побыстрее закончить разговор.
– А сейчас, извините, мне пора заняться делами, – проговорил я. – Никак не могу разобраться с папками, которые поручил мне найти ваш муж. Кто бы мог подумать, что из-за трех папок...
– Почему трех? – удивилась Римма Павловна. – В пятницу вечером, когда Дима пришел домой с работы, я ясно помню, что у него было четыре папки...
Глаза мои полезли из орбит. Ни фига себе пельмень, как однажды сказал слон, перемазанный мукой от хвоста до хобота, вертясь перед зеркалом.
Значит есть кто-то еще!
– Тогда тем более мне пора, – решительно заявил я Римме Павловне, обрубил линию и быстро взбежал по ступеням в холл.
– В седьмом кабинете у вас перегрузка, – пояснил я в ответ на вопросительный взгляд сторожа. – На станции зашкаливает.
Он мельком глянул на мой пропуск и махнул рукой:
– Проходи.
В здании никого не было. На втором этаже я замедлил шаги перед дверью с номером семь и подергал на себя ручку. Заперто.
Приложил ухо к двери. Никаких звуков. Даже лучик света не пробивался из-за панели.
Я огляделся и удовлетворенно потер ладони. Кажется, я нашел то, что нужно. Электрик я или нет?
Щиток был не заперт. Открыв дверцу я смело опустил вниз ручкоять главного рубильника.
Тут же погас свет в коридоре.
Из-за двери раздался дикий рев, от которого у меня в жилах застыла кровь.
Я услышал, как дверь распахнулась и в коридоре возникла огромная тень незнакомца с зажигалкой в руке.
Он бросился на меня и повалил на пол, приговаривая при этом:
– Сволочь, сволочь...
Послышались шаги охранника, взбегавшего по лестнице.
Туша мгновенно выпустила меня и отшатнулась в сторону.
– Что такое? Почему темно? – закричал охранник, осторожно выглядывая из-за угла и не решаясь ринуться в темноту.
До меня донесся характерный звук, которым засылают патрон в ствол.
– Все в порядке, – неожиданно раздался голос рядом со мной. – Замыкание.
Я подполз к щитку и снова врубил свет.
Туша оказалась не таким уж высоким человеком лет пятидесяти. Он одышливо колыхался, поправляя костюм и с угрозой смотрел в мою сторону.
– А-а, – обрадовался успокоенный охранник. – Это вы, Букенбай Минтимерович... Ну и ладно. А я-то уж думал, не случилось ли чего.
– Ничего не случилось, возвращайтесь на пост, – велел ему Букенбай.