Э. Зеликович
ОПАСНОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ
Шуточная фантазияВы знаете, конечно, студента Горюнова, Петра Михайловича, моего двоюродного брата?
Нет? Не может быть! Ведь его же знают все, весь город!
Мы, школьники, очень любим его: когда он появляется, сразу становится интересно и весело. У Петра неисчерпаемый запас замечательных историй. И заметьте: не о замечательных вещах, а о самых простых, обыкновенных. Вы можете заговорить с ним о чем угодно, и всегда он сумеет рассказать о любом предмете так и такие вещи, что, слушая их, застываешь, открыв рот и развесив уши.
Рассказывает же он не просто, а всегда с каким-нибудь фокусом: то поразит какой-либо неожиданностью, то введет в заблуждение и оставит в дураках, то сочинит увлекательнейшую повесть с приключениями.
Прошлой зимой в первый день каникул у меня собрались товарищи. Стали думать, чем бы заняться. От скуки достали с полки кипу старых журналов. Только собрались стереть с них пыль, как кто-то пришел. Все понеслись ватагой в сени. Там стоял Петр. С бурным гиканьем окружили мы его и взяли в плен. «Попадешь вот к этаким готтентотам, — проворчал он. — Даже раздеться не дадут».
Мигом содрали мы с Петра шинель и сразу же набросились на него. Чего только не требовали: и устрой, и расскажи, и выдумай, и сочини, и займи, и развесели, и удиви, и рассмеши!
Володя Орлов писал пальцем свое имя на пыльной поверхности журналов.
— Но что рассказать? Как, о чем? — спросил Петр.
— О пыли! — брякнул Володя.
— Да, да! Идет! Хорошо! О пыли, Петр Михайлович! — не задумываясь, подхватили все.
Петр снял очки и протер носовым платком стекла. Сразу все смолкли. Из опыта мы знали, что это хороший признак: во время протирки очков в голове Петра всегда зарождались великие идеи. Покончив с этим плодотворным занятием, Петр водворил очки на надлежащее место и сказал:
— О пыли так о пыли. Что же именно вы хотите услышать о пыли?
Тут опять все заговорили разом. Каждый из нас предлагал свое, стараясь перекричать товарища. Когда мы, наконец, перестали галдеть и вопросительно взглянули на Петра, он строго сказал:
— Вы совсем с ума сошли. И лекцию вам и повесть. И чтобы была одновременно и приключенческой, и веселой, и серьезной, и фантастической, и научной, и смешной, и подлиннее… Что же выбрать из всей этой кучи?
— Все сразу вместе! — дружно воскликнули мы, окончательно разбаловавшись.
— Ладно, пусть будет все сразу вместе, черт с вами, — добродушно сказал Петр.
Мы захлопали в ладоши.
— Но, — прибавил он, — вам придется подождать несколько дней: уж очень вы мне сложную задали задачу. Рассказ я на этот раз сначала напишу, кстати, его тогда смогут прочесть в будущем и другие.
Прошло восемь дней. Все ребята снова собрались у меня. Точно в назначенный час явился Петр.
— Ну? — встретили мы его, горя любопытством.
— Ужасно хочется пить, — хладнокровно сказал он. — Чай есть?
Все уселись за стол. У Петра из-за пазухи высовывалась клеенчатая тетрадь. Он вытащил ее, помахал ею в воздухе, как бы дразня нас, и снова спрятал. Не вытерпев, я спросил:
— Петя, когда дело происходит в тетрадке: через тысячу лет или тысячу лет назад?
— Ни то, ни другое, — ответил он, поразительно медленно отхлебывая чай. — Всего лет пятнадцать назад. Примерно — в 1922 или в 1923 году. Должен предупредить, что у меня события происходят не за границей, как большей частью в фантастических повестях, а где-то в нашей области.
Петр попросил у мамы еще стакан чаю. Удивительно много может выпить этот человек!
— И участвуют в событиях, — продолжал он, аппетитно поглощая ложку варенья, — не какие-нибудь мистеры, к которым вы привыкли в переводной литературе, а обыкновенные русские люди. Правда, обстановка получилась не совсем естественная и правдоподобная для наших условий, но ничего не поделаешь: иначе пропали бы самые забавные приключения.
— О, это пустяки! — закричали все. — Раз сказка, повесть фантастическая, то в ней может быть что угодно и как угодно!
Петр закончил чаепитие и со злостной медлительностью стал протирать очки. Водворив их на место, он раскрыл, наконец, тетрадь и приступил к чтению.
1. Как Коля снимал дачу и чем это окончилось
Коля Реостатов недавно окончил электромеханический техникум. Он мечтал еще учиться, изобретать, работать не покладая рук, как вдруг — туберкулез. И вот он сидит в кабинете доктора, бледный, худой, глухо покашливая.
— Вы не представляете себе, — говорит ему доктор, — каким страшным бичом человека является пыль. Пыль строительная, дорожная, от ремонта мостовых, копоть фабричных труб и так дальше. Все это загрязняет наши легкие и вызывает заболевания дыхательных органов. Задача культурного человечества — бороться с пылью всех видов вплоть до космической.
— Но мне-то что же делать? — робко произнес Коля. — Неужели мне… так и погибать?
— Ну-ну… — Доктор улыбнулся. — Ваши дела совсем не так уж плохи. Соблюдайте строгий режим, поселитесь за городом. Теперь как раз весна. Снимите комнату в селе Чистом, — я уже направил туда с десяток больных. Местность высокая, сухая. Только подальше от пыльных дорог. Итак, всего хорошего!
В ближайший выходной день Коля отправился в Чистое. Он долго бродил по селу в поисках комнаты, но всюду было уже занято. И вдруг его внимание привлекла стоявшая далеко в стороне очень странная на вид дача. Вернее, не сама дача, а то, что находилось на ее крыше: на ней росла большая ель серого цвета. К даче были подведены электрические провода высокого напряжения.
«Что бы это значило?.. — подумал Коля. — Попробую-ка зайти туда».
Его впустила невысокая полная женщина.
— Нельзя ли у вас снять…
— Чшш… — прошипела женщина. — Говорите тише — профессор дома. Снять можно, только чтобы профессор не знал.
Коля осмотрел комнату и шепотом сговорился с хозяйкой. Двигаясь к выходу, они прошли мимо закрытой двери, на которой красовалась дощечка с надписью «Не входить и не стучать».
Итак, дача есть. Коля страшно доволен. Забыв о предупреждении хозяйки, он громко спросил:
— А как у вас насчет пыли? Врач предписал мне…
Докончить эту фразу Коля не успел. Произошло нечто неожиданное: дверь со строгой надписью шумно распахнулась, и из таинственной комнаты стремительно выскочил маленький тщедушный старичок с огромной копной седых волос на голове.
— Черт бы вас всех побрал, — закричал он, отчеканивая слова, — с вашими разговорами о пыли!
— Потап Скафандрыч… — укоризненно перебила его хозяйка.
Но старичок был взбешен и не унимался.
— Что, Потап Скафандрович! — набросился он на хозяйку. — Я уж три недели бьюсь над уточнением коэффициента вязкости тропосферы, а эта непрекращающаяся дурацкая болтовня о пыли…
— Потап Скафандрыч! — настойчиво повторила хозяйка.
Старичок рассвирепел еще больше. Его маленькие черные глазки мигали и беспокойно бегали под густыми седыми бровями.
— Это невозможно, невыносимо! Сегодня уже пятый идиот лезет сюда с пылью! Вон отсюда! — взвизгнул он и угрожающе шагнул вперед.
Коля инстинктивно схватил старика за грудь и отшвырнул его назад. Затем опрометью выскочил наружу и, задыхаясь от кашля, бросился бежать. В нем кипело чувство отвращения.
— Молодой человек! Молодой человек! Погодите! — кричала, догоняя его, хозяйка.
Коля остановился. Тяжело дыша, полная женщина подбежала к нему и сбивчиво заговорила:
— Молодой человек! Не сердитесь, он не всегда такой, он только последние недели ужасно нервничает… Он очень много работает, дни и ночи, все ищет в своей машине какой-то фицъент, совсем помешался…
Коля молча слушал.
— Сегодня он уже пятого съемщика выгоняет. Раз сняли, то поселяйтесь, комнаты все равно нигде больше не найдете. Нужды мне нет, он хорошо платит, но одной теперь страшно с ним, сам с собой все говорит… «Найду, — говорит, — фицъент, и все человечество осчастливлю».
— Марья Ивановна! — послышалось со стороны дачи, и в окне показалась голова с копной седых волос. — Ма-арья Ивановна! Идите сюда и ведите молодого человека!
— Идемте! — отрывисто прошептала Марья Ивановна и ухватила Колю за руку.
Коля повиновался. Через минуту они вошли в дом.
— Пожалуйте ко мне в лабораторию, — обратился старик к Коле, не глядя на него.
Коля попал в таинственную комнату с надписью «Не входить и не стучать».
— Сядьте, — небрежно проронил старик, не поднимая головы, и указал на кресло.
Коля сел и оглянулся. В лаборатории господствовал полнейший хаос: мебель в беспорядке, этажерка опрокинута, на полу валяются куски дерева, опилки, обрезки жести, проволока; на столах громоздятся батареи бутылок, разбросаны инструменты, тряпки, колбы, реторты, коробки; стены увешаны полками, занятыми множеством пробирок и склянок с порошками пыльного цвета.
Темный бревенчатый потолок покрыт сетью проводов; около одной из стен — мраморная доска с рубильниками и электроприборами. А в углу — огромное сооружение, похожее на радиостанцию. От сооружения подымается столб, уходящий в отверстие в потолке.
Старик тоже сел, откинулся на спинку кресла и вперил в Колю острый, испытующий взгляд. Коле стало не по себе. Он приготовился уже к защите, как вдруг старик расхохотался.
— Ха-ха-ха… как это вы… хо-хо-хо… ловко схватили меня… хи-хи-хи… ха-ха-ха!..
Смеялся он долго, весело и раскатисто, мотая головой и трясясь всем телом. Коле стало жутко. Он видел перед собой сумасшедшего.
Внезапно старик стал серьезным.
— Вот что, молодой человек, — строго сказал он, встав с кресла. — Я решил впустить вас, потому что, во-первых, иначе я не избавлюсь от праздношатающихся дачников и разговоров о пыли. Я уже тридцать лет занимаюсь ею, и она надоела мне. Так что ежедневная болтовня о пыли за стеной с хозяйкой раздражает меня. Во-вторых, мне как раз нужен домашний электромеханик…
— Откуда вы знаете? — удивился Коля.
— У вас на лице написано. Ну-ну, не пугайтесь, я шучу… я слышал ваш разговор с хозяйкой. В-третьих, вы мне понравились; энергичный молодой человек, сумевший одним движением отбросить к стене великого изобретателя, профессора трех кафедр и действительного члена одиннадцати ученых обществ, чего-нибудь да стоит! Будем знакомы, будем друзьями! — и старик протянул Коле руку.
Коля смущенно встал, тоже протянул руку и хрипло произнес:
— Коля Реостатов.
— Перенасыщенский, — отрекомендовался старик. — Потап Скафандрович Перенасыщенский, доктор философии, медицинских и математических наук, специалист по всем видам пыли солнечной системы. А теперь смотрите.
Профессор схватил Колю за руку и потащил его к полкам с пробирками.
— У меня собраны здесь некоторые образчики пыли земного шара. Вот это (профессор указал на желтоватый порошок) — китайская пыль из провинции Хэнань, а это — из Французского Марокко, а вот пыль из окрестностей Калькутты, тут — коллекция лучших сортов австралийской пыли…
Коля не знал, как это все понимать. А безумный старик продолжал демонстрацию своих странных сокровищ. Перед глазами Коли мелькали склянки с пылью камчатской, мексиканской, скандинавской, каракумской, канадской, ирландской, азорской, порториканской, абиссинской, метеоритной, космической…
— Всю эту пыль я убью! — объявил профессор тоном, не терпящим возражений. — Я облагодетельствую человечество. Миллионы исцеленных воздвигнут мне великолепный памятник. Я излечу вас от туберкулеза.
— Откуда вы знаете?..
— У вас на лице написано. Но, — мрачно добавил профессор, — прежде всего необходимо очень точно определить коэффициент вязкости воздуха: я должен знать, на какую волну настроить вибратор. Иначе произойдет несчастье. Вот он, результат работ всей моей жизни!
Коля повернул голову в сторону огромного сооружения в углу.
— Стоит только включить рубильник, — продолжал старик, — как мощные волны профессора Перенасыщенского пронижут земную атмосферу и произойдет чудо.
От всего виденного и слышанного у Коли стала кружиться голова. «Сумасшедший, — подумал он. — А может быть, и нет — кто его знает…» Кроме того, сосало под ложечкой — мучительно хотелось есть. Внезапно Коле пришла мысль, что вся эта чепуха только снится. Он потянул себя за ухо.
— Не сомневайтесь! — воскликнул профессор, как бы поняв его жест. — Вы на самом деле видите перед собой величайшее изобретение нашего века! Но я замучил вас, и вы, наверное, очень проголодались…
«Он видит все насквозь!» — подумал Коля.
Профессор захлопал в ладоши.
— Марья Ивановна! Алло!
Дверь слегка приоткрылась, и показалась голова хозяйки. На ее лице застыло выражение страха.
— Завтрак на двоих!
2. Как дачники взбунтовались и какое решение они приняли
Получив отпуск, Коля переселился на дачу. Он узнал, что ель на крыше — металлическое сооружение тончайшей работы и что профессор Перенасыщенский — предобрейший старик.
В Чистом жило немало дачников. Большинство из них были больны туберкулезом и по совету одного и того же врача спасались здесь от пыли. Всем им, и некоторым по собственному опыту, был известен крутой нрав профессора Перенасыщенского. Они ненавидели старика и, наградили его прозвищем Ржавый Пылесос.
Дачники обычно собирались после обеда на крокетной площадке. Когда Коля впервые пришел туда, его окружили со всех сторон и закидали вопросами.
— Как вам удалось попасть на ту дачу? — удивился слесарь Гайкин-Болтовский.
— А он не дерется? — спросила продавщица кондитерского магазина Леля Конфеткина.
— Вероятно, тяжело жить с таким грубияном, — сочувственно произнес инженер-электрик Штепсель.
— Но ведь он же совершенно сумасшедший! — воскликнул радист Ультра-Коротков.
— Просто с-скотина, — раздраженно пробасил электромонтер Сопротивленский.
— Нет, я не могла бы с ним ужиться! — взволнованно заявила ткачиха Ниткина.
— Вздуть бы этого Ржавого Пылесоса, — злобно проворчал чертежник Готовальский.
Коля счел своим долгом вступиться за старика.
— Товарищи, вы не правы, — сказал он. — Потап Скафандрыч совсем не такой, как вы думаете. Сначала я тоже так думал. Но он вовсе не сумасшедший, он только чудак. Он очень умный человек. Он и в самом деле построил машину для уничтожения пыли. Я сам видел ее.
— Если он построил такую машину, то почему же он не приводит ее в действие? — заметила пожилая фельдшерица Селезенкина.
— Верно! Верно! — закричали все.
— Потому что сначала нужно уточнить коэффициент вязкости воздуха, — ответил Коля. — Иначе, говорит профессор, произойдет несчастье.
Раздался хохот. Кое-кто ехидно улыбнулся.
— Вот что, товарищи, — резко сказал Гайкин-Болтовский. — Все это чепуха. Или такой машины не существует, или же надо немедленно пустить ее в ход. Не помирать же нам от пыли, пока он будет там искать свой коефицьент! (Гайкин-Болтовский глухо закашлял). А может, он его и в десять лет не найдет?
— Правильно! Правильно! — поддержали его остальные.
— По-моему, — продолжал Гайкин-Болтовский, — надо пустить машину силой, против его воли. Согласны со мной, товарищи?
— Согласны! Вполне! Правильно! — раздались со всех сторон голоса.
— И товарищ Реостатов должен нам помочь в этом деле. Ведь он тоже страдает от туберкулеза, — закончил Гайкин-Болтовский.
Коля не знал, что на это ответить. Неожиданная атака дачников совсем сбила его с толку. В полном смятении он вернулся домой, решив пока ничего не говорить профессору.
Несколько дней спустя, после вечернего чая профессор сказал Коле:
— Завтра утром я уезжаю на неделю на Кавказ. Мне необходимо собрать несколько видов средневековой пыли, чтобы изучить изменения в вековых отложениях. Лабораторию я оставляю на вашем попечении. Имейте в виду, дачники что-то замышляют. Берегите же лабораторию как зеницу ока.
«Быть может, рассказать ему все? — молниеносно пронеслось в голове у Коли. — Нет… чепуха… Не стоит. Он высмеет меня или же огорчится. Не поедет, устроит скандал на все Чистое, и выйдет сплетня. Нет, нет…»
Отъезд профессора был совсем некстати. На душе у Коли было неспокойно. Ночью он никак не мог уснуть. Лицо у него горело, температура подскочила на целый градус.
— Вы осунулись и побледнели за ночь, — сказал профессор Коле утром за завтраком. — Вы что-то переживаете. Конечно, ваши личные переживания меня не касаются. Но боюсь, — прибавил он многозначительно, — что они вовсе не личные… А?
Коля кашлянул в кулак и твердо ответил:
— Личные, Потап Скафандрович. Не тревожьтесь… это пройдет. Поезжайте спокойно — я буду охранять лабораторию.
Подали машину. Старик напялил на копну седых волос мягкую шляпу с большими полями и пожал Коле руку.
Машина быстро набрала ход и через мгновенье исчезла в густом лесу. У изгороди сада стоял Гайкин-Болтовский. Коля сделал вид, что не заметил его, и тотчас же поднялся к себе в комнату. В этот день он не пошел на крокетную площадку. И напрасно…
— Товарищи! — обратился к собравшимся Гайкин-Болтовский. — Ржавый Пылесос уехал. Настало время действовать. Но я не доверяю Кольке Реостатову. Надо как-нибудь выкурить его и хозяйку из дому, и тогда мы пустим машину в ход. Я думаю, мы справимся с этим. Среди нас есть такие специалисты, как товарищи Штепсель и Сопротивленский. Испытаем машину. Это может принести только пользу, а вреда — никакого. Чем мы рискуем? Ничем! Если ничего не получится, выключим ток, и дело с концом.
В этот момент взоры собравшихся обратились в сторону дороги. К площадке приближался доктор Лейкоцитов — тот самый, который лечил Колю и других дачников.