Сегодня, при неимоверно возросшем качестве и количестве техники сбора доказательств, согласно закону на предварительное следствие отводится два месяца! Два месяца! Сколько вам, следователи, еще надо?
Тем не менее, в Бутырке люди сидят под следствием годами!
Начну с того, что я бы оценил сидящих в Бутырке так: по 40 % наркоторговцев и мошенников, остальные проценты приходятся на долю всех иных преступлений. Вот, скажем, в общей «хате» моим соседом по «шконке» сначала был наркоман, молодой мужчина, по жизненной профессии программист. Друзья пригласили его на нарковечеринку и попросили купить на всех «колес» — таблеток. Он купил, но его «друзья» уже работали на полицию и его взяли в момент передачи им таблеток. Ну взяли и взяли, причем сама полиция это преступление и организовала. Что тут расследовать? Но он уже сидел в тюрьме полгода, а «расследование» его дела еще и не собиралось приближаться к концу.
Потом соседом по «шконке» стал таджик-строитель, причем реальный строитель, поскольку он с удовольствием рисовал и увлеченно рассказывал мне, как он, окончивший еще в СССР только строительный техникум, убеждал заказчиков изменять проекты, выполненные разрекламированными архитекторами, поскольку предлагал заказчикам более лучшее и дешевое проектное решение для тех коттеджей, которые он им строил. Летом (в строительный сезон) он жил на стройке, зарабатывая 50–60 тысяч рублей в месяц и отсылая их семье, а зимою, чтобы оплатить общежитие, устраивался охранником в торговый центр. И вот в соседнем зале этого торгового центра пропадает стоявший на зарядке телефон продавщицы, в краже обвиняют его, и вот он уже год сидит под следствием. Год! И непонятно, сколько еще будет сидеть, поскольку пока он сидел, потерпевшая уехала из Москвы и менты ее разыскать не могут.
Потом меня перевели в камеру на 4-х арестантов, там были только наркоманы, с до слез одинаковой историей — менты угрозами заставляли их знакомых попросить у этих наркоманов купить и привезти этим знакомым наркотиков, потом их знакомые сдавали этих наркоманов полиции, и та брала их с поличным на этой как бы продаже наркотиков. Одному сокамернику уже дали 5,5 лет лагерей за единственную дозу в полграмма чего-то и он ждал апелляцию. Эту дозу наркоты попросила его привезти подруга-наркоманка, которую в свою очередь заставила это сделать полиция. Хорошо. Ну показала на него подруга, ну взяли его с поличным, ну что тут расследовать? Но он год сидел под следствием и судом! Двое остальных тоже сидят уже по году, но они все еще под следствием, причем одному, моложе 30 лет, менты трижды организовали продажу наркоты «друзьям». Как я понял, агенты полиции сначала продавали ему соответствующие партии наркотиков из запасов полиции, а потом такие же агенты полиции покупали у него эти партии наркотиков, фиксируя сделки, оплачивая их мечеными деньгами и т. д. И так полиция трижды повторила эту операцию. И из-за того, что полиция через него пропустила достаточный объем наркоты, теперь у этого очень молодого человека статья, по которой предусмотрено пожизненное заключение. Крупного наркоторговца взяли, наши скромные герои-полицаи!
Хотите коррупционеров? Были и коррупционеры. Узбек средних лет занимался извозом на такси без лицензии, ежемесячно платил ментам 2,5 тысячи рублей, чтобы его не трогали. И они долго его не трогали, но в день одного из платежей оформили на него дело за дачу взятки. Победили доблестные менты коррупционеров, «палку» в отчетах поставили! Суд дал узбеку год лагерей, но он почти весь год просидел в Бутырке под следствием (а что было расследовать?), теперь ему нужно «на этап» (ехать в лагерь), но срок его заключения в лагерях уже практически заканчивается в Бутырке, и уже пережившие «этап» опытные арестанты в камере были уверены, что до лагеря он не успеет доехать — его надо будет выпускать на свободу.
Угонщики автомобилей нужны? «Их есть у нас!». Перед моим переводом из общей «хаты» в БС к нам привели мужика лет 30 с вытаращенными от изумления глазами. Сильно перепил по какому-то поводу, очнулся в КПЗ, менты ему сообщили, что нашли его во вскрытой автомашине, поэтому оформляют дело за попытку угона автомобиля. Его, естественно, сокамерники спросили, угон какой машины ему «шьют»? Сообщил, что «жигулей», все в камере согласились, что это по-божески, могли бы и «гелендваген» или «ланчу».
А вот мошенник. Незадолго до моего перемещения из Бутырки под домашний арест по ТВ сообщили, что в Мосгорсуде начато оглашение приговора по банде мошенников из 20 человек (четыре года назад было 21, но один уже умер в тюрьме), которые намошенничали, якобы, на миллиарды рублей (иногда это дело называли «делом Кол-центра»). Правда, описывая эту громкую победу правоохранительных органов и суда, журналисты как-то застенчиво сообщили, что на этом радостном событии оглашения приговора отсутствуют потерпевшие. И постеснялись сообщить, что в конечном итоге обвинение смогло придумать убытков, которые якобы нанес этот 21 мошенник гражданам, на сумму только на полтора миллиона рублей, то есть в среднем по 70 тысяч рублей на каждого «мошенника».
Так вот, в общей камере со мною сидел и один из «мошенников» по этому делу. Гагауз-строитель, который на зиму устроился на работу в эту организацию (Кол-центр), рекламирующую разного рода услуги. Его задачей было принимать по телефону звонки от желающих воспользоваться услугами экстрасенсов и направлять клиентов к этим экстрасенсам. А уже у экстрасенсов люди платили в кассу деньги за их услуги. Причем этот гагауз не успел проработать даже месяц испытательного срока до того, как наши доблестные правоохранители организовали облаву и гагауза арестовали вместе с остальными работниками этой организации как мошенника, который, зная, что экстрасенсы не помогают, посылал к ним клиентов. Вот такой мошенник! Что интересно, к самим экстрасенсам правоохранители никаких претензий не имеют! Экстрасенсы брали у клиентов деньги и за эти деньги пудрили им мозги, но они не мошенники, а мошенники те, кто посылал к ним клиентов. Знай наше правосудие!
Следователи через год следствия все-таки нашли и тех, кто «потерпел» от этого гагауза, но оба этих «потерпевших» к началу суда исчезли. Кстати, вообще обо всех потерпевших по этому делу гагауз рассказал так. На суде было объявлено, что будут заслушиваться показания всех потерпевших, но неожиданно оказалось, что следователи нашли таких потерпевших всего человек семь на 20 «мошенников». Начали выступать эти потерпевшие и один за другим начали говорить, что никаких претензий ни к кому из подсудимых они не имеют, а попали в дело потому, что несколько лет назад следователи соблазнили их якобы возвратом заплаченных ими когда-то сумм, и они, не понимая, о чем идет речь, согласились быть потерпевшими. Кроме того, «потерпевшие» начали заявлять, что показаний, имеющихся в деле, они следователям не давали, подписи под показаниями тоже не их. В связи с такими показаниями первых «потерпевших» судья не стал всех остальных вообще выслушивать. Так что вопрос даже об этих полутора миллионах рублей убытков, нанесенных гражданам этими 21 человеком, остался под сомнением.
Я прекрасно понимаю, что это сведения «от преступника», а как ему верить? Он же может все врать! Может, почему нет. Понимаете, я бы тоже ему не особо верил, если бы не обвинительное заключение по этому делу. Обвинительное заключение — это документ, в котором следствие доказывает вину обвиняемого. Этот документ обязан прочесть не только обвиняемый, но и прокурор, обвиняющий его в суде, и судья. Так вот, этому гагаузу привезли в камеру от следователя обвинительное заключение на 50 тысячах страницах формата А-4. Вы представляете себе документ в 50 тысяч страниц А-4, заполненный текстом со шрифтом в 10 кеглей? Если читать быстро и не тратить на страницу более чем 3 минуты, то потребуется 150 тысяч минут, или 2,5 тысячи часов, при 8-часовом рабочем дне и пятидневной рабочей неделе — почти 15 месяцев! А в объеме это полтора десятка пачек размером со стандартный лист и высотой сантиметров 40.
Дело в том, что арестанты находятся в условиях, когда вынуждены беречь все. И на момент моего сидения в этой «общей хате» часть этих пачек была уже обтянута старыми тряпками и превращена в табуреточки в курилке перед выходом из камеры. А часть бумаги все еще использовалась арестантами для подстилки при ожиданиях в тесных камерах в судах Москвы — ими арестанты устилали пол этих камер, чтобы на нем полежать, поскольку в суды всех арестантов забирают автозаками рано утром, а слушание может быть назначено, скажем, на 16–00 часов. Я бы, может, и не поверил бы этому «мошеннику»-гагаузу, если бы не видел этих пачек его «обвинительного заключения», которое никто никогда не читал в силу того, что его и невозможно прочесть.
Гагауз рассказал, что когда они возмутились на циничное беззаконие (эти листы «обвинительного заключения» даже не были пронумерованы и в них невозможно было найти, кого и в чем обвиняют), то судья им нагло заявил, что он может, конечно, заставить следователей пронумеровать страницы обвинительного заключения, но это займет у них еще год. Подсудимые хотят еще год сидеть в Бутырке? Подсудимые сдались, и, глядя на этого гагауза, можно было понять, почему — кожа гагауза уже была смертельной белизны. Ведь он сидел уже четыре года (!), не видя солнечного света. А прокурор запросил ему 7 лет. Сколько ему реально выписал судья, не знаю, но, во всяком случае, не меньше четырех уж точно.
Гагауз рассказал, что когда они возмутились на циничное беззаконие (эти листы «обвинительного заключения» даже не были пронумерованы и в них невозможно было найти, кого и в чем обвиняют), то судья им нагло заявил, что он может, конечно, заставить следователей пронумеровать страницы обвинительного заключения, но это займет у них еще год. Подсудимые хотят еще год сидеть в Бутырке? Подсудимые сдались, и, глядя на этого гагауза, можно было понять, почему — кожа гагауза уже была смертельной белизны. Ведь он сидел уже четыре года (!), не видя солнечного света. А прокурор запросил ему 7 лет. Сколько ему реально выписал судья, не знаю, но, во всяком случае, не меньше четырех уж точно.
А Васильева, реально укравшая миллиарды, уже на свободе…
В Бутырке у арестантов полная уверенность, что следователи, прокуроры и судьи Рашки ни с какой преступностью не борются, поскольку все реальные преступники в Рашке просто от них откупаются, а сажают самых бедных и безответных. Один наркоман с горечью говорил, что следователь через адвоката предложил ему переквалифицировать статью, по которой обвинялся этот наркоман, на более легкую, но из расчета миллион рублей за год снижения наказания. «Но семью и так адвокат разоряет, где я еще деньги возьму?» — сетовал бедный наркоман.
Сидело в «общей хате» и человек 8 бизнесменов по статье о мошенничестве, правда, бизнесменов очень «средней руки» — из тех, которых государственные паразиты всех сортов уже разорили до состояния, когда откупиться им стало нечем. Да и следователям и судьям нужно отчитываться о борьбе с «экономическими преступлениями», посему, по данным из тюрем и лагерей, в Рашке уже сидит около 60 тысяч предпринимателей, предприятия которых суды России разорили, успешно добивая остатки нашей экономики.
Вот прочел откровения человека, зарабатывавшего на изготовлении фальшивых дипломов: «В начале 13-го года я попал на такую «контрольную закупку». После того я ушел из бизнеса. А тогда мне позвонили, заказали диплом и назначили место встречи в метро. Приезжаю, а меня встречают двое и показывают документы, что они из полиции. Я уже развез заказов на 200 тысяч рублей, и оставались еще дипломы на такую же сумму. Меня посадили в машину и начали пугать 239-й статьей Уголовного кодекса. Говорили, повезем в отделение, оформим протокол, задержим, потом пойдешь под суд.
Я уже знал (ребята рассказывали), что нужно делать. Я сказал: возьмите деньги, которые уже получил с клиентов. Они согласились. И более того. Они сами предложили отвезти меня к другим клиентам, чтобы получить еще 200 тысяч. Четыре часа я катался с ними на полицейской машине по Москве, встречался с клиентами, получал деньги и сдавал их этим двоим.
Был только один показательный удар полиции по нашему бизнесу, в 2012 году. Маски-шоу нагрянули на квартиру человека, который снабжал печатями всю Москву. Ворвались, переломали станки, мебель порушили, жену и детей держали под дулами автоматов. Это все показывали по телевизору. Но, как и во всех других случаях, полиция всех отпустила. Ведь никто на самом деле не хочет, чтобы этот бизнес закрылся».
Хорошо, подлость и потребность «правохранителей» в фабрикации дел понятна, но зачем им нужен непомерный срок следствия, который стал нормой и который обеспечивает заполнение следственных изоляторов? С одной стороны, большое количество заключенных, содержание которых обходится в 30 тысяч рублей в месяц, дает огромные денежные потоки, часть которых, разумеется, прилипает к лапкам тех, кто эти потоки направляет. Где-то еще в середине 90-х Боровой, тогда депутат, сообщил, что для того, чтобы стать судьей Верховного Суда, нужно заплатить взятку в 2 миллиона долларов. И ни один судья Верховного Суда, надо сказать, Борового не опроверг и не потребовал возбудить против него уголовное дело за клевету. Но ведь как-то же потом судьи ВС эти деньги отбивают. Видимый путь — взятки. Но ведь возможен и плохо видимый путь — проценты от денежных потоков от содержания арестантов.
Значит, есть в России лица, заинтересованные, чтобы тюрьмы были всегда заполнены. Не так ли?
Но все же это сложное объяснение, а в среде арестантов непомерное продление срока следствия имеет простое объяснение — это наглая бесцеремонная пытка. На воле трудно представить себе условия тюрьмы — в этих условиях надо побывать, чтобы понять, что значит проводить месяцы и годы в замкнутом помещении, скажем, в камере в блоке БС Бутырки — на 10 квадратных метрах отгороженный ширмочкой унитаз и четыре человека арестантов. Это лучшие камеры Бутырки! Из уважения ко мне и по требованию правозащитников меня перевели из общей камеры в такую. И вот на этой площади ты находишься круглые сутки месяцами и годами.
Опытные арестанты мне с усмешкой рассказывали о действенности вот такого затягивания подонками-следователями времени следствия: «Приходит такой арестант в хату и заявляет, что он не виновен, что его адвокат это докажет. Месяца через два его настроение падает, через полгода он готов идти на сотрудничество со следствием, а через год готов по своему сфальсифицированному следствием делу все признать, лишь бы быстрее суд и быстрее вырваться из Бутырки на зону». То есть правоохранители используют продление сроков следствия, чтобы пыткой тюремного заключения и подлостью судей, не обращающих никакого внимания на доводы адвокатов, заставить невиновных признать себя виновными.
Я просидел в Бутырке 20 дней в компании (считая в двух камерах) 25 человек. Так вот, я был там самым востребованным арестантом, поскольку за эти 20 дней трижды встречался с правозащитниками и один раз меня водили на рассмотрение моей апелляционной жалобы по видеоканалу. Так вот, за эти 20 дней еще двоих моих сокамерников (из 25-ти) вызывали на чтение дела, одного возили на психиатрическую экспертизу и одного вызвали к адвокату. Еще один не выдержал и написал при мне заявление на сотрудничество со следствием, через пару дней после этого его возили к следователю. Все! Остальные арестанты просто сидели. Их просто пытали тюрьмой.
Поэтому вы вряд ли удивитесь, что в понимании арестантов судьи, прокуроры и следователи — это не люди, а нелюди — самые подлые мрази, живущие в Рашке. Но, само собой, арестанты считают, что с этой мразью сделать ничего невозможно. Когда я рассказывал, за что я сижу, они, разумеется, как и все граждане в России, соглашались, что такой закон России необходим, «но вот видишь, что эти… с тобою, дядя Юра, делают!».
Вот поэтому и я, надо сказать, склоняюсь к мысли, что народ в Бутырке в среднем гораздо более порядочный, нежели в судах и прокуратурах.
Ну сами посудите — ну как это понять? Нормальные люди стараются не быть мразью: они все еще в России сеют хлеб и варят сталь, качают нефть и добывают уголь, в конце концов, торгуют на рынке или работают в офисах, но живут они так, чтобы не сильно вредить другим людям. А эти — оперативно-следственные и прокурорско-судейские — во имя своей вонючей зарплаты, то есть из корыстных интересов, ломают людям судьбы, фабрикуя против них уголовные дела и тупо осуждая их к лишению свободы. Это что — тоже люди?!
И тут у меня и вопрос к правозащитникам: УПК РФ определил предельный срок следствия в два месяца. Запросите у Следственного комитета данные, каков реально срок следствия? И на кой черт нужны следователи, которые не могут в этот срок уложиться?
2015 г.
Народ без защиты государства
Никто не будет спорить, что элита России полностью без мозгов и не соображает, ни что происходит, ни к чему это ведет. Но порою даже она удивляет своей тупостью до такой степени, что просто не веришь, что такое непонимание ситуации может быть у дееспособных людей.
Начну с образного примера. Предположим, что в квартире на 14-м этаже собираются гости на банкет, вдруг один из них принюхался и сообщает, что чувствует запах дыма.
Хозяин выходит из квартиры узнать, в чем дело, возвращается и спокойно сообщает, что горят первые два этажа, и после этого сообщения приглашает всех к столу закусить. И все радостно идут насладиться тем, зачем пришли. Как этих людей можно оценить? Скажите, нормальные люди останутся спокойными после сообщения о пожаре, уже отрезавшем им путь к спасению? Они адекватны? Вот и я не пойму, что происходит с «элитой» России.
Дело в том, что я не стал ни слушать, ни интересоваться очередным посланием Путина. Но знакомый молодой человек, ни в малейшей степени не связанный с коммерцией, послушав это выступление Путина, начал с возмущения тем, что в России, оказывается, правоохранителями уничтожается экономика России, а президент об этом прекрасно знает, но ничего не делает. О том, что «правоохре-нители» России уничтожают бизнес, я писал не раз — для меня тут нет ничего нового. Но в данном случае меня удивило, что сообщение об этом из уст «самого президента» задело даже малозначительного государственного служащего, повторю, не имеющего к бизнесу ни малейшего отношения. Оказывается, молодежь тоже присматривается к тому, что творится в Кремле.