Я поплыл, высоко подняв голову над водой. Когда я подплыл к дрейфующему телу, мне показалось, что я попал в зону особого холода. Я попытался схватить утопленника за волосы, но рука лишь скользнула по его голове. Она была почти без волос и перепачкана нефтью.
Тогда, вовсю работая ногами, я взял его за руки и перевернул на спину. Одна из его рук повисла, как сломанное крыло. Лицо его было повреждено — как сильно, сказать было нельзя из — за того, что на нем была нефтяная маска.
Ухватившись за воротник рубашки, я потащил утопленника к берегу, как буксир баржу. У берега на нас обрушилась волна, и вырвала его у меня. Увлекаемый коричневым прибоем, он ударился о песчаное дно, перевернулся, и его стало переваливать с боку на бок и тащить все дальше и дальше от меня.
Бет стоял и ждала нас чуть выше мокрой полосы, которую оставляли волны на берегу. Она была полностью одета, но босиком. Она вбежала в воду и придержала утопленника, пока я не ухватил его опять. Я взял его за одну руку, Бет за другую, и мы оттащили его на сухое место, словно опасаясь, что волны повредят ему или испортят его твидовый костюм.
Я вытер его лицо полотенцем. Оно было сильно изуродовано, одного глаза не было. На одной стороне лица и на лысине виднелись отметины, похожие на ожоги. Ожоги были старые.
— Что с ним, по — твоему, случилось? — спросила Бет. — Он не свалился с нефтяной платформы?
— Не исключено. Но платформа далеко — до нее три — четыре мили. Вряд ли он так долго проплавал в воде. И на нем нет комбинезона нефтяника. Он мог упасть за борт корабля или катера. Или его могло сбить волной на берегу. Уж больно он тщедушный.
Не успел я закрыть рот, как вспомнил, кто он такой. Это был тот лысый старичок, которого я видел в обществе молодого человека в ресторанчике Бланш на пирсе.
— Ты его знаешь, Бет?
Она наклонилась над трупом.
— Нет, первый раз вижу. К нам он не имеет отношения.
Она выпрямилась и отвернулась. Из дома вышла ее мать и стала спускаться по ступенькам к берегу. Бет тихо сказала мне:
— Не называй меня при маме Бет. Никто не называет меня Бет.
— Ладно, Лиз.
— Так тоже не надо. Пожалуйста! Зови меня миссис Сомервилл.
Сильвия подошла к нам. Она была в тяжелом шерстяном пальто, которое придавало ей мужеподобный и монашеский вид.
— Откуда утопленник?
— Мистер Арчер увидел его из окна домика для гостей. Он доплыл до него и выволок на берег.
Сильвия посмотрела на дочь, потом на меня. На ее сморщенном мальчишеском личике недоверчиво блеснули глаза.
— Что нам с ним делать?
— Может, позвать полицию?
— Очень не хотелось бы делать этого, пока мы не выясним, кто он такой и почему утонул. Представляете, что устроят из этого газетчики и телевизионщики? Они и так подняли несусветный шум из — за мертвых птиц.
Положив руки на колени, она нагнулась и стала всматриваться в мертвеца так, словно он был предвестником будущих трагедий.
— Смотрите, у него нефть во рту, нефть в ноздрях. То, что им и нужно, чтобы добить нас.
— Нельзя же оставить его на берегу, — сказал я.
— Нет. Мы перенесем его в дом для гостей.
— Тогда и впрямь беды не оберешься. Это не очень удачная идея, миссис Леннокс.
Она косо на меня посмотрела.
— Я не спрашивала вашего мнения…
— И тем не менее вы его услышали. Позовите полицию.
— Нам и правда лучше так поступить, мама. Хочешь, я это сделаю сама?
Они двинулись к дому, старая женщина шла по песку, слегка подволакивая ноги. С моря дул свежий утренний ветер, и я так продрог, что у меня зарябило в глазах. Мокрое полотенце превратилось в холодный свинцовый обруч, стягивающий мне бедра. Туловище у меня сделалось красное, как у омара, конечности синие, как у рыбы, а в голове был полнейший хаос.
Я обшарил одежду мертвеца. В карманах твидового пиджака ничего не оказалось. Но внутри правого нагрудного кармана был ярлык портного:
«Сшито для Ральфа П. Мургана
Джозефом Стерлингом
Санта — Моника, Калиф., Дек. 1955»
Из дома вышел Тони Лашман и стал спускаться к морю. Он был полностью одет, но не причесан. Он щурился и моргал на утреннем свету.
Увидев утопленника, он перестал моргать. Подойдя к трупу с видом человека, которому и неприятно, и любопытно, Лашман склонился над мертвецом, пытаясь разглядеть черты его изуродованного лица.
— Вы его знаете?
Вопрос смутил Лашмана. Он вздрогнул и выпрямился, словно я застал его в компрометирующих обстоятельствах.
— Нет, я его в первый раз вижу. Кто он?
— Понятия не имею. Я выудил его из воды.
— Что случилось с его лицом? — Лашман потрогал пальцами свое лицо, будто опасаясь, что и с ним может произойти то же самое.
— Похоже, его ударили чем — то тупым. А может, он ободрался о скалы.
— Его убили?
— Смахивает на убийство. Вы уверены, что никогда раньше его не видели?
— Ну да. — Он попятился от трупа так, словно смерть была заразой, которую ничего не стоило подцепить. Но он остановился неподалеку и снова подал голос:
— Вы частный детектив, да?
— Да, это моя работа.
— И сколько вы зарабатываете?
— Сто долларов в день плюс расходы. А что? Этим интересуется миссис Леннокс?
— Нет, я сам. Я порой думал, а не стать ли детективом. Но мне казалось, что они получают куда больше.
— Кому — то это и впрямь удается. Но быстро разбогатеть тут нельзя, если вас это интересует. Кроме того, нужна основа.
— Какая?
— Большинство частных детективов в свое время работали в полиции. Я сам, например, служил в полиции Лонг — Бича.
— Ясно. — Он удрученно покосился на меня и зашагал к дому.
Я дежурил у трупа, пока не появились люди шерифа. Я сказал им, что видел этого человека в ресторанчике Бланш, но умолчал насчет ярлыка портного. Если они проверят одежду, то сами на него наткнутся.
Вернувшись в домик, я принял горячий душ. Он не смыл с меня нефтяной запах и не избавил от озноба, охватившего меня от встречи с утопленником. У меня были причины близко принять, гибель этого человека.
Я не только вытащил его тело из воды, но и видел его в обществе молодого парня в свитере, который так испугал Л орел тогда на берегу.
Глава 15
Прежде чем выехать на шоссе на Санта — Монику, я заехал в гавань. Пенопластовое заграждение, протянутое через бухту, ночью оказалось поврежденным. С утренним приливом принесло нефть. Она покрыла воду в гавани, покрасила корпус кораблей, стоявших на якоре, а также скалы и стены мола. На этом мрачном фоне то тут, то там белели чайки с грязными лапками.
Было еще рано, и передняя дверь ресторанчика Бланш оказалась запертой. Где — то в задней части строения раздавались звуки, которые мой взвинченный мозг был готов истолковать, как избиение до смерти.
Оказалось, что это повар на кухне отбивал кусок мяса деревянным молотком. Я спросил у него через сетчатую дверь, на месте ли Бланш.
— Бланш никогда не приходит сюда раньше десяти.
— А где она живет?
Мой собеседник пожал плечами.
— Лучше не спрашивайте. Она хранит это в тайне. Она и телефон — то свой не оставляет. У вас к ней что — то срочное?
Я и сам не мог этого понять. Когда я обедал в ее ресторане, мне показалось, что молодой человек, сопровождавший старика в твидовом костюме, задал Бланш какой — то вопрос, и она показала на берег в южном направлении. Она, наверное, могла бы сказать, куда они собирались.
Я поблагодарил и двинулся назад. К стоянке у ресторана подъехали две машины, из них вышло несколько человек. На них были деловые костюмы, а на головах каски. Они походили либо на инженеров, либо на людей из рекламного отдела, пытающихся выглядеть как инженеры.
Среди них был капитан Сомервилл. Вид у него был замкнутый и измученный. Я поднял руку, приветствуя его, но он не заметил меня. Капитан и его свита проследовали к причалу, где с грузовика снимали тяжелые барабаны с буровым раствором.
По дороге в Санта — Монику я прослушал утренний выпуск последних известий, из которого узнал, что фирма «Леннокс Ойл» выписала из Хьюстона спецбригаду нефтяников и готовила решающую атаку на скважину. Я выключил радио и наслаждался тишиной, которую нарушал гул встречных машин и гудение двигателя моей собственной.
Шоссе было еще не загружено, и видимость была ясной настолько, что на востоке очертились вершины гор, словно границы неведомой страны. Я позволил себе унестись на крыльях давней мечты, как это случалось со мной во время езды на скоростной трассе. Я был свободен и волен, как ветер. Достаточно молод, чтобы посетить места, где я никогда до этого не бывал, но достаточно опытен, чтобы не наделать там прежних ошибок.
Но я приехал в Санта — Монику, и моя фантазия лопнула, как мыльный пузырь. Это была лишь частица мегаполиса, что тянулся от Сан — Диего до Вентуры, а я был жителем бескрайнего города.
Но я приехал в Санта — Монику, и моя фантазия лопнула, как мыльный пузырь. Это была лишь частица мегаполиса, что тянулся от Сан — Диего до Вентуры, а я был жителем бескрайнего города.
Я разыскал ателье Джозефа Сперлинга на боковой улице у бульвара Линкольна. Раньше это была симпатичная улица магазинов и кафе, но время и поток машин сделали свое черное дело. Рядом с ателье была контора но продаже недвижимости. Она не работала, и в витринах пылились фотографии так и не проданных домов.
Дверь ателье Джозефа Сперлинга была заперта. В витрине висели картонные часы со стрелкой на цифре восемь. Именно в это время он, стало быть, должен прийти. До восьми оставались считанные минуты. Я запер машину и отправился в кафе за углом позавтракать. Лишь после второй чашки кофе я согрелся и перестал дрожать.
Когда я снова подошел к ателье, Джозеф Сперлинг был уже там. Маленький кроткого вида человечек с вьющимися седоватыми волосами и очками без оправы. Он посмотрел на меня так, словно на глаз снимал с меня мерку и обдумывал фасон костюма.
— Чем могу быть вам полезен, сэр?
— Вы знаете Ральфа П. Мунгана?
Его глаза чуть расширились, словно регистрируя опасность, и сузились, как бы защищаясь от нее.
— Когда — то я знал его неплохо. У Ральфа неприятности?
— Да, и серьезнейшие.
Он перегнулся через стол, опираясь на штуку ткани:
— Что значит, «серьезнейшие»?
— Он умер.
— Жаль. Очень жаль.
— Вы были в близких отношениях, мистер Сперлинг?
Взрывной волной печальной вести его швырнуло в воспоминания.
— Мы давно уже с ним близко не общались, да и вообще наши отношения вряд ли можно назвать близкими, но я знал Ральфа по Фресно, где мы выросли. Я был постарше Ральфа и Марты и первым приехал в большой город. К тому времени, когда и они сюда переехали, я владел и этим домом, и соседним. Его — то я и сдал им. — Он говорил, словно опасаясь, что я ему не поверю.
— Это случилось недавно?
— Нет, очень даже давно. Лет двадцать тому назад. А лет десять спустя они уехали. Что случилось с Ральфом?
— Его труп нашли в море недалеко от Пасифик — Пойнта.
Сперлинг побледнел.
— Вы из полиции?
— Я частный детектив.
— Это самоубийство?
— Сомневаюсь. У Ральфа были такие наклонности?
— Иногда он заводил об этом речь, особенно выпивши. Ральф был сильно разочарован в жизни — все вышло не так, как он планировал. Не хочу оскорблять память покойника, но Ральф крепко пил. Он и его жена Марта пили и скандалили, скандалили и пили. Иногда я шью вон там, — он махнул рукой в сторону зеленой занавески, — и слышу их через две стены.
— Мне бы хотелось поговорить с его женой. Вы давно ее видели в последний раз?
— Боюсь, что да. Вот уже много лет, как я с ними не общался. Впрочем, говорят, они не живут вместе.
— Разошлись?
— Так я слышал. Но Марте все равно кто — то должен будет сообщить об этом. Хорошо бы это сделали вы, а не я. А может, она в курсе?
— Вряд ли. Это произошло вчера ночью или сегодня утром. Я собственноручно вытащил его из воды.
Он бросил на меня сочувственный взгляд.
— Я заметил, что у вас немножко бледный вид. Присядьте. Я попробую найти ее телефон.
Он поставил мне стул и вышел из комнаты. Зеленая штора колыхнулась, пропуская его, и снова стала на место. Я сидел, прислушиваясь к шепотам, жужжанию, гудению и рычанию бульвара.
Сперлинг вернулся с блокнотом в руке. Он вырвал верхний листок и подал мне его.
— Телефона Марты нет в справочнике. И Ральфа тоже. Но я достал его адрес и телефон от общего знакомого, он занимается недвижимостью. Сейчас Ральф живет в Беверли — Хиллз. По крайней мере, жил. Похоже, в конце концов он кое — чего добился.
Мне это показалось сомнительным. Маленький лысый старичок в ресторане Бланш не производил впечатления человека, который может чего — то добиться. Но на листке значилось — Ботлбраш — драйв. Дорогая улица в очень фешенебельном районе.
— Наверное, есть смысл позвонить ему домой, — подал голос Сперлинг. — Кого — то надо поставить в известность. Ральф, похоже, еще раз женился. Ральф из тех, кто всегда должен быть женатым, насколько я его знаю.
И все же я колебался. У меня было чувство, что я совершил ошибку или вот — вот ее совершу.
— Расскажите мне еще о Ральфе, мистер Сперлинг.
— Что я могу рассказать?
— Ну, вы ведь сшили ему костюм в 1955 году.
— Это так. У него не было денег на пошив, но я уступил ему костюм по себестоимости — мой подарок ко дню его рождения. — Он замолчал, и его внимательный взгляд зафиксировал следствия из сказанного мной. — На нем был мой костюм, когда вы его обнаружили?
— Да.
— Он, должно быть, похудел. Когда мы виделись в последний раз, он слишком растолстел в талии, чтобы носить его. Мы даже пошутили по этому поводу. Он имел лишний вес, но все равно выглядел красавцем.
— Красавцем?
— Да. Так я считал. И миссис Сперлинг тоже, когда была жива…
— Откуда у него следы от ожогов на лице и голове?
— Следы от ожогов?
— Да, и довольно значительные.
— Это, наверное, случилось после того, как мы виделись в последний раз.
— Когда это было?
— Два — три года назад. Я столкнулся с ним на Сенчури — плаза. Он торопился, и наша встреча получилась короткой. Но на голове у него не было ожогов. У него была прекрасная шевелюра.
— Опишите, пожалуйста, его, мистер Сперлинг.
— Ему около пятидесяти. Предрасположен к полноте, но он всегда был подвижный, легкий на подъем. И жизнерадостный, когда не в запое. — Он глянул мимо меня в окно. — Трудно вообразить, что Ральфа нет в живых.
Я был с ним согласен. Явно произошла какая — то ошибка. Я попросил разрешения позвонить. Сперлинг провел меня в заднюю комнату, где висели костюмы в разной стадии готовности, словно заготовки искусственных людей. Когда я набрал номер в Беверли — Хиллз, он деликатно удалился.
— Дом Мунгана, — услышал я в трубке пожилой женский голос.
— Будьте добры мистера Мунгана.
— Кто его просит?
Я назвал свою фамилию и род занятий. Через минуту я услышал в трубке:
— Это Ральф Мунган. Домработница моей жены сказала, что вы детектив.
— Частный детектив, работающий в контакте с полицией округа Орендж. Сегодня в районе Пасифик — Пойнта приливом прибило к берегу труп мужчины.
— Кто он?
— На нем был костюм с ярлыком, на котором значилось ваше имя.
Мунган немного помолчал и сказал:
— Мне это не нравится. Такое чувство, будто кто — то потоптался на моей могиле. Как это могло произойти?
— Не знаю. Я хотел бы поехать к вам и обсудить это.
— Зачем? Думаете, я его знал?
— Не исключено. Так или иначе вы можете помочь мне установить его личность. Итак, могу я приехать? Я вас долго не задержу.
Он согласился без особой радости. Я оставил Сперлинга в более приподнятом настроении.
Глава 16
Ральф Мунган жил в красивом доме в испанском стиле, построенном еще до войны. Газон перед домом зеленый и ровный. На кустах пираканты сидели свиристели, словно желто — бежевые украшения среди красных ягод, которые они слетелись поклевать.
Я постучал в парадную дверь и стал ждать. На фоне ясного неба феодально вздымался силуэт башни ратуши.
Мунган вышел открывать не один. За его спиной маячила жена. Его роскошные темные волосы уже были подернуты сединой. Он был невысок и тучен. Настолько тучен, что трудно было представить его в костюме, что был на утопленнике.
У миссис Мунган лицо казалось выточенным из слоновой кости: гладкое и жесткое. Волосы черные, и похоже, не свои. Да и фигура, очерчивавшаяся под розовым халатом, тоже казалась искусственной. Несмотря на все эти усовершенствования, она выглядела на несколько лет старше мужа.
Но глаза у нее были живые, и в них светился интерес. Она провела нас в гостиную, где мы расселись по креслам, на равном расстоянии друг от друга.
Я почувствовал в комнате напряжение, словно силовые линии магнитного поля. Мунган сидел неподвижно, но казалось, что он ерзает в кресле.
— Итак? — обратилась ко мне миссис Мунган, — из — за чего сыр — бор?
Я рассказал им про утопленника.
Она подалась вперед, отчего обнажилась часть ее грудной клетки.
— И вы считаете, что на этом человеке был костюм Ральфа?
— Это не мой костюм, — сказал Мунган. — Тут какая — то ошибка. У меня никогда не было такого костюма, и я не знаю этого человека.
— Портной Сперлинг признал, что сшил для вас такой костюм.
Его лицо распухло и потемнело, словно спелая слива. Его жена глянула на него с натянутой улыбкой и осведомилась с деланной шутливостью:
— Какие мрачные тайны ты скрываешь от меня, дорогой?