Н а з а р. (когда пленник кончил задушевную игру и положил скрипку). Этакий ты мастерина играть-то... Скажи на милость - струна, жила простая, а точно человек выговаривает. Оказия!
Ю з е ф. У нас, старый, все играют на музыке. Много... И поют... Не скучный народ у нас.
Н а з а р. Эх, люди, люди... И чего не живется? Жить бы да жить ладком. Нет, война. Иди кровь проливать. За что, кому какая корысть от этого? Нешто по-божьи это?
Ю з е ф (закуривает). Народу не надо война. Зачем война. Этот хлеб сеял, тот сапоги шил, третий - торговлю вел. Я вот - на фабрике слесарем был.
Н а з а р. Всяк на своем месте, стало быть.
Ю з е ф. И у нас также, и в другой стране, и в третьей... А тут вдруг... как это... ну, как это... вихрь, буря...
Н а з а р. Все повырывало, с кореньями. Всю жизнь нарушили. Поди-ка, снова-то наладь... Ежели травинку потревожишь, кустышек малый, и тот завянет, тем паче человек. Глубоко корни пускает каждый человек... Шутка плохая, сынок.
Ю з е ф. Плохая, старый.
К а т е р и н а. А пошто воюют тогда? Кто велит?
Н а з а р. Чорт велит. Прости ты, Господи, мое великое согрешенье.
Ю з е ф. Есть сила страшней чорта.
Н а з а р (крестясь). О-о-о... Кто же это?
Ю з е ф. Жадность. Деньги. Капитал. Всем миром капитал правит. Он и войну ведет.
К а т е р и н а. О-о-о... А не цари?
Ю з е ф. Цари - первые капиталисты. Эта держава стала сильной, барыши отбивать начала. Конкуренция. Сокрушить ее. Ого! война. Другая заслабела. Прибрать ее к рукам. Война. А там, смотришь, друг с другом схватились. Новые пристали. Ого! Бей! Им людей не жаль. Как это... Родятся еще.
Н а з а р. Не жалко, сынок, не жалко. Эвота, войне полгода, а уж сколько народу перебили... В волости только одной нашей, ты подумай...
К а т е р и н а. А во всей губернии-то...
Н а з а р. А во всей Руси-то православной.
Ю з е ф. А на всей-то войне!
Н а з а р. Ведь люди это. Творенье божье. Собак и тех жаль.
Ю з е ф. Люди, старый, люди.
К а т е р и н а. Охо-хо. Страшно, должно быть, на войне-то. Пуще грома, говорят, пушки-то грохочут. Не приведи Господь.
Н а з а р. Ведь вот, скажем, сына али внука... Ростишь, ростишь. Кажиную пушиночку сдуваешь. А тут - пожалуйте на бойню. Другой за три тыщи верст катит. Приехал, стал. Хвать, в самое сердце, как барана. И очухаться не успел. Да ведь человек он, не баран. Господи помилуй, человек!
Ю з е ф. Верно, старый, верно.
Н а з а р. А дома и не знают. Загинул сын, а и не чутко. Разве что сердце весть подаст... Вот так и Власушка наш... (К Катерине.) Тебе, видать, не жаль? Хозяина-то своего?
К а т е р и н а. Жаль. Как не жаль. (Пауза.) Юзефушка, сыграй еще.
Н а з а р (укорчиво). Сы-грай. Нет, чтобы поплакать.
К а т е р и н а. Слезами не изживешь беды.
Ю з е ф. Что же сыграть?
К а т е р и н а. Не знаю... Что надумаешь. Тоскливо мне. И верно бы поплакать. А слез нету.
Ю з е ф (берет скрипку, проводит смычком).
Н а з а р. Да, да. Гибнут и гибнут люди. Гибнут и гибнут. Ни за нюх табаку.
Ю з е ф. Такая доля человечья, старый. Гибнут.
Н а з а р (подымаясь). Гибнут и гибнут. И пожалеть их некому. Вот разве что Господь. - А ты давал лошадям овса-то?
Ю з е ф. Давал.
Н а з а р (одеваясь). Пойду я, погляжу... Шел бы и ты, снег почистил, что ли. Вишь буран выше окон намел. (Уходит.)
(Юзеф тоже собирается итти.)
К а т е р и н а. Погоди, останься.
Н а з а р (вновь появляясь). А где же Петра-то наш? Опять в кабаке, поди.
Ю з е ф. Там. Вместо чаю вина им в чайниках подают.
Н а з а р. Эх, не ладно все. Не ладно. Свихнулся мужик совсем.
Ю з е ф. А кто не свихнулся-то?
К а т е р и н а. Весь свет свихнулся.
Н а з а р. Верно. Ребята, девки. Особливо солдатки оголтелые. Все колесом пошло. Э-эх-ма. (Уходит.)
(Юзеф играет. Катерина отложила шитье и, подперев голову обеими руками, смотрит в стол.)
Ю з е ф. Эх! Плохо одному быть человеку. Зимно.
(Катерина плачет.)
Ю з е ф (кладет скрипку, идет к Катерине, склоняется над ней, берет ее руку, тихо.) Зачем плачешь, Катерина?
К а т е р и н а (глядит в его глаза). Зачем плачу? И сама не знаю. От песни от твоей.
Ю з е ф. От песни?
К а т е р и н а. Ну, да, от песни. Ну вот, плачу и плачу. Что тебе? Уйди.
Ю з е ф. Гонишь?
К а т е р и н а. Уйди. Не сомущай.
Ю з е ф (понуря голову, отходит к окну и никнет головой).
К а т е р и н а. Тебе, говоришь, плохо одному? А мне нешто сладко? Оттого и слезы. (Вздыхает.) Живешь ты у нас шесть месяцев. Люб ты мне... Муж ни словечушка не пишет. Да и знаю его мало. Тебя больше. Без году неделю и жила-то с ним.
Ю з е ф (подымая голову). Ну?
К а т е р и н а. А все-ж таки: закон приняла - крепись.
(Молчание.)
К а т е р и н а. Юзеф! А ты все вздыхаешь по ночам. А то и плачешь. Пошто плачешь? Скука, что ли, берет?
Ю з е ф. По отчизне плачу. И от другого. Иной раз накопится в груди тоска. Все тогда не мило. А тут еще ты... И зачем меня судьба... Как это... ну, как это... бросила сюда, вот в эту хату?
К а т е р и н а. Я теперь всего боюсь. Боюсь и боюсь. И сны страшные вижу. Вот иным часом тянет к тебе: ласковый ты, обходительный. А страшно. Проснешься ночью: свекровы глаза огнем горят. Вскочишь, вскрикнешь нет никого.
Ю з е ф. Знаю. Тяжело тебе. Если-б была моей жинкой, счастье было бы. Туда, на отчизну, умчались бы. Хорошо там. А знаешь, что? Сказать?
К а т е р и н а. Ну, что?
Ю з е ф. Если убьют твоего Власа - согласишься пойти за меня?
К а т е р и н а. Что ты! Что ты! Зачем так говоришь несуразно? Грех тебе. Грех. (Утыкается в шитье и тихо плачет.)
Ю з е ф (подходит). Дай обнять тебя. Ведь люб я тебе, Катерина, душа моя... (Хочет обнять ее.)
К а т е р и н а. Уйди, не трожь!.. Не вороши сердце.
Ю з е ф. Катерина... (Обнимает.)
(Входит солдатка Мотря).
М о т р я. Здрасте-ка. Э-э, девка! Милуетесь? Забыли дверь-то закрючить.
К а т е р и н а. Зачем пришла?
М о т р я. С чем пришла, с тем и уйду.
Ю з е ф. Я пойду снег работать. (Идет к двери.)
М о т р я. Стой! Юзеф, стой... Одно словечко.
Ю з е ф. Что тебе? Отвяжись. (Уходит.)
М о т р я (смотрит вслед ему). Счастливая ты, девка.
К а т е р и н а. Счастливая, говоришь?
М о т р я. Знамо. Этакого милашку себе подсортовала.
К а т е р и н а. Я, что ли? Судьба качнула его ко мне.
М о т р я. Катерина! Откажись от него, отцепись лучше... Все равно не дам тебе житья... Со свету сживу.
К а т е р и н а. Как так - откажись? Да ты что, в уме? Такую напраслину на меня плетешь.
М о т р я (зло хохочет). Напраслину... Ну, девка. Да ведь обнималась с ним?
К а т е р и н а. Мотря! Уходи. (Встает.)
М о т р я. Лучше добром отдай!
К а т е р и н а. Уйди! Косы вырву! (Бросается к ней.)
М о т р я (убегая). Ты что, драться? Ах, ты этакая.
К а т е р и н а. С крыльца спущу! Уйди! Бесстыжая!
М о т р я. Я всем скажу! Я твоему свекору скажу! (Отворяет дверь.) С Юзефом со своим лизалась... Скажу, скажу!..
(Входит подвыпивший Петр.)
П е т р. Стой! Мотря, ты? Ты что орешь? Белены объелась, что ли?
М о т р я. Да как же. В зашей меня гонит. Фря какая. Ишь ты!
К а т е р и н а (делает Мотре знаки, чтоб молчала. Та уходит.) Затворяй дверь-то, батюшка. Не лето ведь.
П е т р. Знаю, что не лето. Мороз. А у тебя кровь, видать, не стынет. С супостатишкой лизаться? А?!
К а т е р и н а. Винищем ты опился, что ли!
(Садится к столу, собирается шить.)
П е т р. Да ведь вот Мотря...
К а т е р и н а. Не про меня она.
П е т р. Не про тебя? Ну, слава те Христу... Этого, чтоб, значит, баловства ни-ни! Забудь и думать.
К а т е р и н а. Не учи. Не двух по третьему.
П е т р. Вашей сестре только дозволь.
К а т е р и н а. На себя-то оглянись.
П е т р. На себя? (Подбоченивается, сдвигает на ухо шапку и форсисто выступает, красуясь.) А что? Каков молодчик? Не смотри, что борода. Я, брат!
К а т е р и н а. Плевать мне на твою бороду-то.
П е т р. Катюха, что ты, Катюха, а?.. Нешто плох я, а? Али криво повязан? Гляди-ка, мужик-то какой. Что твой огурец свежепросольный.
К а т е р и н а. Ты, вижу, опять к тому же речь ведешь. Лучше отстань! Откачнись от меня, нечистик.
П е т р (подсаживаясь к ней). Катюха... Пять годов война протянется. Умственные люди сказывают. Неужто одна все будешь? А?.. Старуха моя, сама видишь, какая, - от ветру валится... Катюха... Озолочу.
К а т е р и н а (встает и отходит). И не стыдно тебе?.. Бессовестные твои глаза... Ой, стыдобушка.
П е т р. Ах, так? Из родительской, стало быть, воли выходить?.. Ладно... Очень хорошо. Супостата вон! Сию же минуту вон. Где он? Эй, Юзеф!
К а т е р и н а. Пошто его гнать хочешь?
П е т р. Я другого пленника возьму. Постарше. А этот не по шерсти мне. Забудь и думать!
К а т е р и н а. И пошто ты такую беду накликаешь? Ведь проходу не дадут мне. Подумал ли ты это?
П е т р. Ага! Не по носу табак. А я не желаю!.. Не надобен!
К а т е р и н а. Батюшка. Не трог Юзефа. Не трог. Он смирный, работящий... Неужто думаешь, допущу чего? Я честная жена.
П е т р. Честная? (Стоит, покачиваясь.) Всамделе честная. Ну, стало-быть, дура. По всем статьям. А ты вот как. Ежели ты честная. Поди-ка, уважь меня. Причмокни.
К а т е р и н а. Такие речи срамно слушать... Батюшка!
П е т р. Батюшка, батюшка... Зови - Петра, да и все. Вот что, девка. Поедем в город. Шелков накуплю, бархатов, узоров всяких бабьих... Деньжищ у меня... У-у-х!
К а т е р и н а (кричит). Охальник ты, охальник!
П е т р. Ну, дозволь причмокнуть... (Идет к ней.)
К а т е р и н а (от него). Отстань! Отстань от греха!
П е т р (в бешенстве). Хозяин я али нет?! Кто я есть?
К а т е р и н а. Отец. Вот кто.
П е т р. Врешь!
К а т е р и н а. У меня свой хозяин!
П е т р (к ней). Ну, в щечку. Причмокнуть. Ради Христа... Ну, ради Христа...
К а т е р и н а. Прочь, бесстыжий! Прочь!!
(Петр ловит ее. Входит Назар. Катерина, вырвавшись, бросается к нему).
К а т е р и н а. Дедушка! Дедушка!
Н а з а р (к Петру). Эх, ты, безбожник. Что ты делаешь, на кого заришься? На сыновнюю жену заришься. Без малого дочь она. Безбожник ты, безбожник.
П е т р. А ты что за протопоп такой! Акафисты читать? Акафисты нам ни к чему. Забудь и думать! Старый пень!
К а т е р и н а. Уйду я. Не останусь. (Надевает шубу.)
Н а з а р. Погоди, внученька, куда ты?
П е т р. Я поучить хотел. С басурманишкой баловство у них.
Н а з а р. Поучить? А облапил-то пошто?
П е т р. Замолчь! А то я те...
Н а з а р. Эх, Петра, Петра. Сын!..
П е т р. Я голова всему! Что хочу, то и делаю... Иначе - во! (Грозит кулаком.)
(Входит Юзеф.)
Ю з е ф. Хозяйка приехала из городу. Дюже хворая. Иди-ка, старый помоги.
К а т е р и н а. Ужо я. (Уходит с Юзефом.)
Н а з а р. Вестей каких не привезла ли? Тебе о сыне-то и горя мало. (Выходит.)
(Петр в тревоге садится к столу, снимает шапку и усердно крестится. Вводят под руки Варвару.)
В а р в а р а. Ох, ти, мнешеньки... Ох... Затопите-ка баню... Чуть жива. (Ложится на кровать.)
П е т р. Писем нет? Али слыхов каких? Слышь-ка, ты!
В а р в а р а. Ох, Господи Христе... Посетил Господь... Беда у нас.
В с е. Что такое?.. Власушка-то?.. Власушка-то?!
П е т р (истово крестясь). Говори скорее. (Подходит.) Жив ли? Ну!
В а р в а р а (свешивая с кровати ноги, садится). Господь знает. Без вести пропал.
В с е. Господи Христе... Мать Владычица! (Крестятся.)
П е т р. Да толкуй ты поскореича... Чумичка.
Н а з а р. Не серчай... Видишь - тяжко. Дай передохнуть.
В а р в а р а. Вот, значит, прибыла я в город... И говорю: вашскородие, говорю, господин дохтур...
(Катерина валится на лавку, плачет.)
П е т р. Постой. Чего безо времю выть-то? (Жене.) Сказывай порядком.
В а р в а р а. Вот, как значит, обсказали мне люди добрые, что Костянтин-то в гошпитале шибко раненый, наскрозь распрострелян быдто...
Н а з а р. Какой это Костянтин?
П е т р. Испей-ка воды холодной. Ополоумела совсем, невесть чего мелет.
В а р в а р а. Да с Лысых Горок Костянтин. Марфутки вдовы сынок. Он быдто в одном месте с нашим Власушкой войной-то шел.
П е т р. Ну?
В а р в а р а. Как они шли, значит, чистым полем-то... (Плачет горько.)
Н а з а р. На-ка, испей в самделе. (Дает ей воды.)
П е т р. Кажинное слово из тебя клещами тянуть надо. Говори!
В а р в а р а. Большой тучей шли чистым полем, черным-черно народу, как мурашей в лесу. А тут кэ-эк хлобыснет, говорит, так вся земля-матушка на двое и расселась. А Костянтина Марфуткина нивесть куда отнесло вихорем...
П е т р. Что ж, неужли загибли?
В а р в а р а. Ой, светы мои... До единого... До единого. Власушка ты мой, соколик ты мой.
(Катерина плачет.)
Н а з а р (опускается перед иконой на колени). Упокой Господи душу раба твоего, воина Власия...
Ю з е ф. Что? Вмер? Влас-то? Вмер?
П е т р. А тебе что? Любопытно? Вмер, вмер... Вон из моего дома, басурманская твоя образина! Вон!
Ю з е ф. Я, хозяин, крику не люблю. Я не пес. И так уйду.
В а р в а р а. Ох, умру я, умру...
П е т р. Давно тебя черти с фонарями ищут. (Злобно толкает ногой табуретку.)
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
Изба солдаток Мотри и Настасьи, бедная. У стола сидит старуха, свекровь солдаток, бабка Дарья, пред ней горит лампочка. Старуха прядет и дремлет, клюя носом. Борется со сном. Крестится, опять прядет, опять дрема одолевает. Наконец, падает на карачки на пол, и прялка падает. Входит Митька-Смерть, башлык с лица спущен, голова открыта, в руках кнут, на плече - коса.
М и т ь к а. Здорово, бабка! Смерть пришла!
С т а р у х а (поднимаясь с полу). Ой-ой! Не по мою ли душеньку?
М и т ь к а. Погоди, бабка, узнаешь. (Ищет воду, поддевает ковшом, идет к лохани).
С т а р у х а. Митенька, соколик, взгадай-ка на моих сынков. Трое ведь у меня забриты. Каковы?
М и т ь к а (льет в лохань воду). Кровь, кровь. (Кричит.) Ой! Ой! Ой!.. Крови-то сколько. Ой!
С т а р у х а. Господи Христе. Не про моих ли?
М и т ь к а (собирает чурочки, бабки, бутылки, ставит на стол, как солдат, приговаривает): Войско. Людишки. Комаришки. Человечинка. Цари велели. Князья велели. Митрополиты благословили. Кнутом. Крестом. Иди, брат, иди. Не кобенься. Становись. Вот так. Вот сюда. А это генерал. Здраю-желаю, ваше благородие! Людишки-комаришки... У у-у-у, сколь много!
С т а р у х а. Чего-й-то солдаток-то моих нету. Седой вечер уж... совсем с панталыку сбились бабы. Гуляют и гуляют. Пьянство да картеж.
М и т ь к а (взмахивает косой). Эй, молись Богу! Поддержись! (И все чурки с прискоком сшибает на пол.)
С т а р у х а. У тебя, Митенька, тоже война идет?
М и т ь к а (вопит). Кого это я убила? Кого это я убила? (Садится за стол и громко, но притворно плачет.) Кровь, кровь...
С т а р у х а (прядет). Много народу поубавят. А все бары, господишки. Чтоб вольготней жилось. А то густо, видишь ты, теснота, земли мало. А сердечушко болит, болит...
М и т ь к а (вскакивает, берет кнут и дерет лубочную картину "всех владык мира") Раз! Раз! Раз!.. Цари, короли, бубновые тузы. Султаны... Раз, раз!..
(Входит урядник).
У р я д н и к. Митька, что ты. Брось!
М и т ь к а. Вот, брошу! (Швыряет в картину сапогом и убегает.)
С т а р у х а. Здорово, твое благородье... Здравствуй, светушко.
У р я д н и к. Вот что, старая - я тебя в чижовку заберу.
С т а р у х а. Ой, что ты, окстись...
У р я д н и к. Слух есть - вином торгуешь. Притон у тебя, картеж, скандалы.
С т а р у х а. Брешут, светушко, брешут. Откуда у меня вино? Званья нет... Вот хоть к иконе приложусь.
У р я д н и к. Врешь. (Грозит плутовато пальцем.) И мастерица же ты врать.
С т а р у х а. Вот с места не сойти... Разве что капелька какая, чуть-чуть. Ужо-ко я... (Открывает шкап, вынимает бутылку.) Как есть на донышке. На-ка, выкушай, гость дорогой... На-ка, светушка.
У р я д н и к (выпив и заглянув в шкап, достает из шкапа четверть). А это что? Капелька? Это, по-твоему, капелька? Хе-хе.
С т а р у х а. Ой, батюшки! Подсунул кто-то. Вот те Христос, подсунул...
У р я д н и к. В таком случае, я конфискую, по-русски говоря, с собой возьму.
С т а р у х а (вырывая четверть). Что ты, что ты, светушка! Оно чужое... Нешто можно?.. Кто поставил, тот и возьмет... Я чужого капли не отдам. Как можно... Ужо-ко, светушка, я те в бутылку отолью... (Отливает.) На-ка... Гля здоровья... На вот еще рублевочку - другую... Уж не утесняй, светушка...
У р я д н и к. Только тихо чтобы. Без огласки. А то третьего дня у вас тут караул кричали на все село.
С т а р у х а. Ой, что ты, светушка... Это петухи... Краснобородый-то бык быком орет. Зарежу вот ужо...
У р я д н и к. Знаем этих петухов-то. (Уходит и, задерживаясь у порога). Да, вот что. Как тебя... Бабка Дарья... Ты только не пугайся. Ничего такого особенного нет.
С т а р у х а. Что скажешь, светушка?
У р я д н и к. Страшного, говорю, нет, или особенного чего такого. Однако, все под Богом ходим... Да... (Подходит к ней.) У тебя трое сыновьев на войне-то?
С т а р у х а. Точно, батюшка, точно. Как есть трое.
У р я д н и к. Ну, вот. Отлично. Значит, государю служат, престол-отечеству... Так. И ежели их, скажем, ранят, вечную пенсию они будут получать.
С т а р у х а. Ой-ой...
У р я д н и к. А ежели, к примеру, убьют, - тебя начальство не оставит. Чуешь?
С т а р у х а. Ой, светушка...
У р я д н и к. Да ты не пугайся. А только что... Ну, как бы тебе сказать... Видишь ли, в чем дело-то... Слух такой есть, слух.
С т а р у х а. Слух? Какой же слух-то, светушка?
У р я д н и к. Писарь сказывал. Будто двух твоих сыновей убили... А третьего ранили. Раненого-то вот привезут ужо.
С т а р у х а (ноги подкашиваются, валится на табуретку, отмахивается руками). Ой, борони Христос. Что ты! Что ты!
У р я д н и к. На все воля Божья.
(Появляется Митька-Смерть, схватывает забытую им косу и, вытянув урядника кнутом, с хохотом убегает.)
У р я д н и к. Ах, ты опять!.. (Бросается за ним, схватив бутылку водки.)
(Навстречу две солдатки: Мотря и Настасья.)
М о т р я (уряднику). Эк тя носит-то! Было с ног сшиб.
С т а р у х а. Ой, девки, девки...
М о т р я. Чего такое доспелось?
С т а р у х а. Да ребят-то наших... убили быдто, да изранили... Ой, девки!
М о т р я. Которого?
Н а с т я. Не моего ли?
С т а р у х а. Ой, и не знаю ничего. Округовела на вовся. Ой, головушка моя.
(Входит Митька-Смерть, лицо закрыто.)