Нерт постучал в дверь. Элегантная табличка красного дерева гласила: АРТУР БИЛЛИНГСЛИ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ. Краска на двери потускнела, и Нерт с трудом различал выгоревшее цветное изображение терранской особи женского пола — художник был явно склонен к оптимистическому гиперреализму.
Еще миг спустя крохотная панель скользнула в сторону, и на Нерта уставилась пара мутных глаз. Их владелец спросил:
— Что вам угодно?
— Мне нужен доктор Биллингсли. Мне сказали…
— Кто прислал вас?
— Арвин. Мортам.
— Приходите утром. — Панель захлопнулась с грохотом, эхом отразившимся от стен, словно там, за дверью, стояла целая сотня человек, а не один-единственный.
Нерт забарабанил в дверь и, когда та вновь приоткрылась, бросил в образовавшуюся щель банкноту в десять кредиток. Пара глаз исчезла, и в отверстии стало темно. Нерт слышал, как существо за дверью шуршало чем-то и неразборчиво бормотало. Нерт прокричал в отверстие: «Это срочно», — и тысячи Нертов откликнулись эхом, поддерживая его.
— Черт бы побрал всю эту срочность, — донеслось из отверстия. Панель опять с грохотом захлопнулась, и Нерт уже собрался вновь барабанить в дверь, когда услышал скрип отодвигаемых засовов, лязг отпираемых замков и тихое завывание умирающего индивидуального силового щита. Дверь отворилась; Нерт, перешагнув порог, оказался в просторной темной прихожей. Свет, лившийся из задней комнаты, заставлял тонкие ножки невидимых столов и стульев отбрасывать длинные тени. Шаркая, терранец направился по проходу меж рядами мебели в ярко освещенный кабинет. Нерт последовал за ним.
В центре располагались сдвинутые вместе конторка и длинный деревянный стол. Мощная волна миттлебрана омыла обонятельные рецепторы Нерта и отхлынула, оставив перевозбуждение и пустоту в голове. У одной из стен находился застекленный шкаф, который доктор как раз запирал тонким металлическим ключом. Несколько световых панелей не работало, отчего потолок напоминал шахматную доску.
Человек устало поплелся к письменному столу, сопя, опустился в кресло и положил ноги на стол. Какое-то время он удивленно разглядывал гостя.
— Так ты приятель Арвина? — наконец спросил он.
Это звучало, скорее, как утверждение, но Нерт ответил:
— Вообще-то я встретил его только нынче вечером. Он сказал, что вы, возможно, сумеете помочь моему другу.
— Добрый старый Арвин, — пробормотал незнакомец.
— Так вы поможете? — Нерт нетерпеливо зашагал по комнате. Миттлебран уже начал оказывать свое действие, и он надеялся, что доктор не будет медлить с решением.
— Это может оказаться чем-то серьезным, — после тягостного молчания промолвил доктор. — Полагаю, нам лучше взглянуть на больного.
Нерт на заплетающихся ногах заторопился к выходу, проговорив на ходу:
— Отлично. Пошли.
— Визит обойдется вам в двадцать пять кредиток. Платить вперед.
Нерт поспешно запустил клешни в сумку, извлек из нее банкноту в двадцать пять кредиток и протянул Биллингсли. Тот принял ее и запер в ящик письменного стола.
— С вами все в порядке? — спросил он.
— Я в норме, — Нерт вновь подбежал к двери. — Не будем медлить.
Доктор Биллингсли вел Нерта темным лабиринтом улиц с той же небрежной легкостью, что и Арвин. Они свернули за угол, и, к своему удивлению, Нерт обнаружил, что отель «Галактика» находится меньше чем в квартале от них.
— Как это нам удалось добраться столь быстро? — спросил он.
— Просто срезали угол.
— Я думал, Арвин знает город.
Доктор Биллингсли ответил:
— Он знает его не так уж плохо, но для настоящего лоцмана одного инстинкта недостаточно. Чтобы изучить все досконально, нужно еще и уметь соображать.
Они шли, протискиваясь сквозь толпу, хотя сейчас, ранним утром, народу было меньше, чем вечером, когда Нерт покинул отель. Нерт с доктором вошли в здание и очутились в голубом, отделанном хромом вестибюле. Самые разнообразные создания, разодетые по последней моде — складчатый мох для ящериц с Анкешлосса II, просторные пластиковые пузыри для низеньких, приземистых существ со Сликса, сотни моделей самых разнообразных цветов, тканей, кож — все это клубящееся мерцающее сборище надменно уставилось на дроши и терранца, чьи одежды ухитрились не соответствовать ни одной моде. Нерт и доктор пересекли холл и вошли в скоростной лифт.
Воздух загудел, овевая их на подъеме, так что Нерт еле сдержал вопль ужаса.
Гравитационный поток начал стихать и замер на сто тридцать третьем этаже. Они вышли из кабины — обитый плюшем вестибюль был совершенно пуст. Нерт спросил:
— Вы хотите сказать, что Арвин руководствуется во всем лишь инстинктом?
Доктор кивнул.
Они очутились у комнаты, где Нерт оставил Херби. Нерт указал:
— Сюда.
Он сунул клешню в узкую прорезь рядом с дверью, чтобы замок просканировал ее. Когда зажегся зеленый свет, Нерт нажал на кнопку «открыто».
Доктор Биллингсли проследовал в номер за Нертом и чуть не врезался в него. Они потрясенно застыли. Сначала Нерт даже не понял, в чем дело, но потом сообразил — странное создание, с виду немного напоминавшее Херби, но значительно более светлое, с блестящей упругой кожей, под которой перекатывалась цитоплазма, плавало в бассейне, запустив вздутую псевдоподию в то, что осталось от самого Херби. На их глазах разбухшая тварь закончила всасывать тело бедняги, втянула псевдоподию и неподвижно замерла в центре бассейна, точно зловещий черпак из мутного стекла.
Нерт с воплем кинулся к ней, но, подбежав, отпрянул, почувствовав внезапный приступ тошноты; мышцы жгло, точно огнем. Шатаясь, Нерт попятился, но когда он оказался рядом с доктором Биллигсли, боль отпустила.
— Что это? — хрипло прошептал доктор.
— Оно убило Херби, — всхлипнул Нерт, — я знал, что если я его оставлю, случится что-то ужасное. Оно сожрало Херби! — Последнее слово он надсадно выкрикнул — так всегда кричали его сородичи, очутившись в безнадежной ситуации. Нерт вновь кинулся к бассейну, окунул клешни в жижу и тут же, раздираемый болью изнутри, скорчился в агонии.
— Помогите!
— Я… — доктор Биллингсли даже не пошевелился.
— Помогите же, черт вас дери!
Доктор подскочил к нему и оттащил к двери, в свою очередь, согнувшись пополам. Они, задыхаясь, лежали на полу — доктор Биллингсли судорожно хватал воздух ртом, а дыхательные щели на груди Нерта трепетали в сумасшедшем ритме.
— Что это было? — спросил Биллингсли.
— Один Фруз знает. Доктор-то вы. — Нерт вновь подполз к бассейну, и вновь оказавшись в зоне действия убийцы Херби, замер и уставился на него, раскачиваясь взад-вперед.
— Как же я осмотрю это, если оно меня не подпускает?
— Поздно! — воскликнул Нерт. — Неужто вы не поняли? Херби мертв! Херби… — глаза Нерта втягивались, пока не стали похожи на два глубоких блюдца. Он добавил уже спокойнее: — Спасибо, что согласились прийти. Деньги можете оставить себе. Простите за беспокойство. — Он по-прежнему не отводил взгляда от твари в бассейне.
Доктор Биллингсли был уже у двери, когда Нерт обернулся к нему:
— И пожалуйста, не сообщайте ничего полиции.
Доктор обернулся.
— Почему?
— Херби… — Нерт сглотнул, — Херби говорил, что порой полицейский, привыкший иметь дело с богатыми пройдохами, может придраться к несчастному путешественнику просто так, ради забавы. Но даже если меня ни в чем не обвинят, то все равно потребуют, чтобы я остался тут до выяснения обстоятельств. Я же хочу убраться как можно скорее. К тому же я сам позабочусь обо всем. По-своему.
Доктор задумчиво произнес:
— Некоторые существа не подлежат преследованию за убийство, но даже в этом случае в полицию сообщить необходимо. — Он выбрал диванчик поудобнее и сел, небрежно скрестив ноги. — Сокрытие преступления может доставить множество неприятностей. В особенности врачу.
— Тварь не сможет держать оборону вечно. А когда она выдохнется, я буду сидеть здесь, ловя момент. Если вы доложите полиции, копы испортят мне все дело.
— Вообще-то есть один способ…
Нерт обернулся и уставился на доктора.
— Какой?
— Возможно, за незначительную дополнительную сумму я соглашусь держать все при себе.
Нерт помедлил, прежде чем заговорить.
— Сколько?
— Ровно тысячу кредиток.
Нерт задумался. Тысяча кредиток — почти все деньги, что он отложил на ферму гербисов. Но священная месть убийце Херби стоила того.
Он отсчитал тысячу кредиток и отложил жалкую тощую пачку, которая у него осталась.
— Вот ваши деньги, — сказал Нерт.
Доктор Биллингсли поспешно взял банкноты.
— Отлично, — пробормотал он, — фараоны ничего не узнают.
Нерт сел на некотором расстоянии от бассейна и уставился на неподвижную тварь. Доктор быстро проговорил:
Нерт сел на некотором расстоянии от бассейна и уставился на неподвижную тварь. Доктор быстро проговорил:
— Ну что ж, мне пора. Меня ждут другие пациенты.
Нерт не ответил.
Входная дверь скользнула в сторону и тут же вновь тихо закрылась.
Нерт почувствовал, что провел без сна непривычно долгое время. Силуэт чудовища расплылся, и Нерту пришлось сделать усилие, чтобы вновь вернуть ему четкие очертания. Он поймал себя на том, что разглядывает чудовище со странной беспристрастностью.
Невзирая на все усилия, Нерт в конце концов задремал. Ему снилось, что он пьет глово третьего уровня, но никакого удовольствия при этом не ощущает, потому что по вкусу пойло напоминало миттлебран. Он хотел спросить Херби, в чем дело, но не мог, потому что оказался в одиночестве на уходящей в бесконечность темной улице. Налетел ураган, и под шепот «квиш… квиш…» Нерт полез по металлической лестнице, чтобы спрятаться от стихии. Но перекладины были ржавыми, он упал и летел целую вечность, пока не приземлился — квиш! — на пахнущее отварным крибом распластанное создание с тугой прозрачной кожей, от одного прикосновения к которой ему делалось дурно. Доктор Биллингсли осыпал его банкнотами, непрерывно зудя: «Теперь ему лучше? Теперь ему лучше?».
Нерт набросился на доктора, но клешня прошила его лицо насквозь. Он вновь упал на монстра и… проснулся.
Три ноги Нерта раскинулись по сторонам, точно спицы в колесе. Тварь не шевелилась. Нерт заставил себя подняться и подойти к ней. Либо сон сыграл свою благотворную роль, либо напряжение поля упало, поскольку он приблизился на расстояние вытянутой руки, ощущая лишь легкий дискомфорт.
Тварь в бассейне заворчала, и Нерт отступил на несколько шагов.
— Нерт, — голос был слишком низким, но без сомнения принадлежал Херби.
— Херби, это ты?
Тварь заговорила, надолго замолкая после каждого слова, словно это стоило ей больших усилий.
— А кто же еще?
Нерт обнаружил, что может подойти к существу сколь угодно близко, не ощущая боли. Он сказал:
— А я думал, ты мертв.
— Ошибка вышла. Что происходит?
Нерт рассказал ему обо всех событиях этой злополучной ночи. Херби молвил:
— Ты хочешь сказать, что отдал этой клистирной трубке тысячу кредиток?
— Тютелька в тютельку, — грустно подтвердил Нерт.
По мере того как Херби прерывал рассказ Нерта вопросами и комментариями, голос его креп. Теперь Нерт был уверен, что перед ним не кто иной, как его друг.
Какое-то время они сидели молча; Нерт все сильнее жалел себя. Вдруг он воскликнул:
— Тысяча кредиток вылетела в трубу!
— Может, и нет.
— Что?
— Просто думаю вслух.
— А…
Они вновь замолчали. Лишь слышалось, как пузырьки, вырываясь из-под тела Херби, лопаются на поверхности. Наконец Нерт сказал:
— Великий Фруз! Из-за этих чертовых денег я даже не спросил, что с тобой стряслось. Так что же случилось, приятель?
— А я все думал, когда ты поинтересуешься моей скромной персоной. Помнишь тот вырост у меня на боку, из-за которого ты так беспокоился?
— Разумеется.
— Ну, так это я и есть.
Нерт встал с диванчика и по очереди помахал всеми тремя ногами. Иногда это помогало ему прийти в себя. Наконец он вымолвил:
— Я все-таки не совсем понимаю…
— Этот нарост, эта бульба была ребенком. Мы, трамидонцы, отращиваем детишек, от одного до шести — в зависимости от того, насколько благоприятно окружение, — и когда они вырастают, то вылупляются и пожирают родителя.
— Но тогда ты на самом деле не Херби.
— Все-таки это я. Во всяком случае, я ничем не отличаюсь от папаши. Дети наследуют всю память родителей — тогда как родители возвращаются в первичный бульон. Разумеется, воспоминания постепенно слабеют — примерно через четыре поколения, благодарение Фрузу. У нас и так сложностей хватает.
— Так значит, все, что мы с доктором Биллингсли тут видели, было в порядке вещей?
— Верно.
— И та боль, что мы чувствовали, просто помогала защитить новорожденного… э-э, тебя?
— Верно. Я ведь немножко телепат, а в этом новом теле мои свойства усилились. Ты не волнуйся насчет болевого поля. Теперь, когда я пришел в себя, то могу его контролировать.
Нерт вновь уселся на диванчике. Он сказал:
— Почему ты не рассказал мне этого раньше, прежде чем я выбросил на ветер тысячу кредиток?
— Я готовил сюрприз.
— Поздравляю, он удался!
— Я не ожидал, что ты так быстро вернешься. Мне известно, как вы, дроши, бурно занимаетесь сексом. Целых четыре пола, великий Фруз!
Нерт застенчиво посинел.
— Потом, — продолжал Херби, — я не ожидал, что ты притащишь сюда врача.
— Что же нам теперь делать? — спросил Нерт.
Херби завибрировал, так что по поверхности бассейна разошлись мелкие концентрические круги. Он сказал:
— Нам нужно сделать одну вещь.
— Да?
— Вернуть наши деньги.
Нерт с сомнением посмотрел на друга.
— А как скоро ты сможешь двигаться? — спросил он.
— Я могу двигаться уже сейчас, но, конечно, безопаснее будет провести еще один день в бассейне. И не считай, что деньги потеряны. Да, Херби изменился, но ум-то у него остался прежним.
— Давай не будем про ум…
— Нет, будем! У меня как раз возникла одна идея. Я хочу поразмыслить немного и охотно остался бы наедине.
Нерт сгреб остаток денег и спустился в ресторан. Он заглушил воспоминания об отварном крибе при помощи блюд своей родины: фригул в груммусе и прошминглы на десерт. Еда обошлась в кругленькую сумму.
Когда он возвратился в номер, Херби созрел:
— Я знаю, что делать, — объявил он и углубился в подробности своего плана.
Нерт согласился, что план интересный, но спросил, так ли уж это необходимо.
— Что ты имеешь в виду?
— Нам ведь известно, — возразил Нерт, — что доктор Биллингсли употребляет миттлебран. Зачем тратить столько сил на доказательство очевидного?
— Запомни: нам ничего доподлинно не известно. Может, это кто-то из его пациентов. Ты же знаешь, как быстро одежда впитывает запахи и как трудно потом от них избавиться. К тому же наркрторговца необходимо схватить за руку.
Херби отправил Нерта в космопорт, чтобы раздобыть два билета на ближайший рейс, желательно ночной, а сам остался в номере, чтобы еще немного поразмыслить.
Наступил вечер. Заходящее солнце обрисовывало чернеющие силуэты башен и шпилей города. Друзья сошли с транспортера и углубились в Старый город, следуя по маршруту, который Херби телепатически извлек из памяти Нерта. Впрочем, самого Нерта никто бы сейчас не узнал.
Друзья понимали, что, если Биллингсли узнает своего недавнего посетителя, то тут же заподозрит неладное. А потому Херби повесил на шею приятелю камеру и закутал его в гостиничное одеяло. По словам Херби, Нерт сейчас походил на уроженца Фомальгаута VII.
Херби спустился по ступенькам, за которыми тянулся длинный ряд дверей, и очутился у ржавой металлической лестницы. Нерт увидел ее сквозь щелочку, которую Херби оставил в одеяле. Мир предстал перед ним оправленным в пушистую рамку. Желтый свет заходящего солнца сглаживал неровности стен, делая их слишком вещественными, слишком хорошо очерченными, чтобы быть настоящими. Металлические ступени лестницы отливали золотом. Даже стоя внизу, у подножия лестницы, они могли разглядеть намалеванную на докторской двери терранскую самку с гипертрофированными формами, горделиво озирающую город. Бело-голубой огонек в лучах солнца выглядел бледным и призрачным.
— Вон там, наверху, — сказал Нерт, — дверь доктора.
— А я зайду сюда, этажом ниже. — Херби двинулся вперед и внимательно оглядел старую деревянную дверь, утопленную в кирпичной стене.
Последний раз дверь циклевали давным-давно, и теперь она служила прибежищем крохотных насекомых и была сплошь изукрашена их слюдяными гнездами. На панели виднелся знак: «Не приближаться. Прохода нет». Он выцвел гораздо сильнее, чем нарисованная женщина наверху, на двери доктора.
Нерт спросил:
— Как же ты попадешь внутрь?
— Полагаю, мы можем просверлить дырку. — Херби вытащил из сумки тусклый металлический конус и наставил его на дверь. Конус был гладким, но на острие его виднелись мелкие концентрические бороздки. Херби ввел щупальце внутрь машинки, и часть его тела выдвинулась, образовав выступ для дополнительного упора.
— А как же запретительный знак?
— Судя по его состоянию, — отозвался Херби, — тем, кто его повесил, давно наплевать, что произойдет с этим зданием.
Раздался низкий свист, то и дело опускающийся ниже слухового барьера, и по двери прокатилась дрожь. Внезапно в ней образовалась аккуратная круглая дырка.
Херби отложил дрель, и они заглянули внутрь. Заходящее солнце заставляло угловатые предметы внутри отбрасывать длинные тени, перечеркивавшие комнату. По потолку, спускаясь на стены, тянулись трубы. Все было покрыто пылью.