Сегодня она устроилась в "имперском" зале. Не то, чтобы он так назывался, Дарья не была даже уверена, что у этих залов вообще имеются официальные названия. Однако мысленно она использовала именно слово "имперский", когда забрела сюда вчера вечером. Осмотрелась бегло, услышала от Феликса, – что "все это страшная контрабанда", потому что притащено с "той стороны", а оттуда вообще "сувениры" брать не рекомендуется, – и пошла спать. Устала за день неимоверно, хотя, вроде бы, и не с чего: не работала, чай, а весь день дурью маялась. Но от развлечений устаешь ничуть не меньше, особенно, если отдых превращается в работу.
– Прошу вас, Ваша Светлость!
Слуги принесли удобное обтянутое франкским гобеленом кресло. Поставили рядом, по правую руку, резной столик красного дерева. Сервировали его – серебряный кофейник со всем, что к нему прилагается, бутылка коньяка с хрустальным бокалом, пепельница, спички, коробка папирос – и удалились, оставив Дарью "наедине с прекрасным".
"Ну, что ж, госпожа капитан-инженер 1-го ранга, начнем, помолясь?"
– Изображение! – потребовала она, бросив непроизвольный взгляд на витрину с "вечерними платьями".
"Вот же курвы, прости Господи!" – о том, чтобы надеть такое на себя, да еще и в люди выйти, не могло быть и речи. Скандал и позор, других слов не подберешь.
– С чего желаете начать? – метрах в четырех перед Дарьей возник мужчина в сером фраке, красном жилете и белоснежной манишке. Она уже знала, что мужчина этот не настоящий, но не в том смысле, как Феликс или Феона, а в том, в каком можно говорить о синематографе. Это была картинка, но такого качества, что, не пощупав своими руками и не "попробовав на зуб", никогда не скажешь, что это всего лишь оптический эффект.
– Огласите весь список! – потребовала Дарья.
– Список чего, простите?
– Названия тем, – подумав мгновение и, воровато глянув, на великолепную мозаику справа, на которой черноволосая красавица совокуплялась сразу с несколькими богатырского сложения юношами самым причудливым образом, и отнюдь не тем, какой Дарья могла себе вообразить.
"Мир шлюх?"
– Представить в виде семантического дерева?
– Да, пожалуйста! – Дарья все-таки оторвала взгляд от "этого непотребства", но только затем, чтобы упереться им в огромное, не менее двух метров высоты скульптурное изображение мужского члена, с невероятным искусством вырезанное из какого-то полудрагоценного камня, отчасти напоминавшего малахит, но не зеленого цвета, а кроваво-красного.
"Не цивилизация, а вертеп какой-то!"
А между тем, мужчина исчез, и вместо него возникло древо значений. Картинка, впрочем, оказалась вовсе не статичная, как можно было предположить, исходя из имеющегося у Дарьи опыта, а динамическая. Древо ветвилось. Разрасталось во все стороны. "Ветви" и "листья" принимали разные цвета и становились все мельче по мере увеличения объема отображенной в модели информации. И "в довершение всех бед", все время менялся угол обзора, как, впрочем, и индекс фокусного расстояния – дерево поворачивалось к зрителю разными сторонами под разными, иногда совершенно невероятными углами, то приближаясь, то удаляясь, смещаясь и разворачиваясь сразу в нескольких плоскостях.
"Стереометрия, твою мать! И что я теперь должна с этим делать?"
– Прошу прощения, что нарушаю ваше уединение, княгиня, но мне кажется, вы нуждаетесь в помощи.
Дарья вздрогнула и повернулась на голос. Неподалеку от нее стоял офицер в незнакомой, но вполне "узнаваемой" форме. Длинная распахнутая шинель – "Кажется, такие называют кавалерийскими…" – с красными звездами на рукавах с вписанным в них незнакомым символом – перекрещенными серпом и молотом. Такая же звезда заменяла кокарду на плоской темно-синей фуражке с узким козырьком. Высокие кожаные сапоги, синие брюки, облегающие голени и сильно расширяющиеся на бёдрах, серый китель с мягким стоячим воротником с застёжкой на пуговицы, перетянутый кожаным поясом и ремнями портупеи, и три красных ромба в петлицах.
– Мы знакомы? – нахмурилась Дарья, этот голос она, кажется, уже где-то слышала.
– Сам, – улыбнулся мужчина. – В смысле, первый среди равных. Вот решил вас, Дарья Дмитриевна, лично навестить.
– Ох! – покраснела вдруг Дарья, вскакивая с кресла и запахивая полы халата. – Я не одета! Я…
– Пустое! – отмахнулся офицер. – Я вам, милая, в дедушки гожусь. Или даже в прадедушки.
Но на дедушку Главный Кормчий походил мало. Невысокий, но крепкий, со строгим симпатичным лицом. Более сорока и не дашь.
– Может быть, подождете меня здесь, а я…
– А смысл? – мужчина достал из кармана пачку сигарет и вытряхнул одну, ловко подхватив ее пальцами левой руки. – Мы уже встретились, и я вас уже видел, как есть. Что изменится, если вы теперь натянете трусы и бюстгальтер? Для меня – ровным счетом ничего.
– А для меня многое, – возразила Дарья.
– Да, ладно вам! – Кормчий прикурил от зажигалки, пыхнул дымом и покачал головой. – Все относительно, княгиня. Эти вот, к примеру, – кивнул он на продолжающее вращаться, детализироваться и разрастаться семантическое древо, – люди, как люди, между прочим. Любят, женятся и все такое, и притом наготы не стесняются. Напротив, гордятся. И чем знатнее человек, тем чаще обнажается. А вы у нас целая русская княгиня, да еще старого рода. Аристократка! – улыбнулся довольный произведенным эффектом Сам. – Голубая кровь!
Эффект, и в самом деле, имел место быть. Кормчий буквально в нескольких словах объяснил Дарье суть увиденного ею в этом музейном зале.
– А где это? – обвела она рукой экспозицию.
– Далеко! – вздохнул Сам. – Сложно и опасно, но очень хочется. И повод есть. Так что, возможно, еще увидите своими глазами.
– "Та сторона"?
– Она, – кивнул мужчина. – Так что, помочь?
– Если не сложно.
– Я сам предложил, – возразил мужчина. – Да и не сложно. Смотрите.
– Остановить изображение! – приказал он, и "картинка" замерла. – Вернуться к общим понятиям, дать крупный план.
Изображение сменилось, и теперь Дарья увидела первый куст ветвления.
"Основные понятия? Ага!"
– Государственное устройство! – сказала она. – Основные понятия.
И тут же перед ней возникла схема, включающая максимум два десятка элементов.
"Император… Сенат… Ну, это как бы и ежу понятно… Черная гора? Жирные коты? И что сие должно означать?"
– А что за цифры там в скобках? – спросила она.
– Красные обозначают количество единиц доступной информации, зеленые – количество артефактов в данной коллекции.
У понятия "Черная гора" в скобках было написано "1:0", тогда как у термина "гвардия" показатель был "173:19".
"Про кого-то известно много, а про кого-то практически ничего…"
– Спасибо, – кивнула Дарья Кормчему. – Я поняла.
– Ну, и славно! Тогда, я с вашего позволения, перейду к цели своего визита.
– Я вся внимание! – разговаривать со старшим офицером, а Дарья догадывалась, что знаки различия на Кормчем, наверняка генеральские, стоя перед ним в банном халате на голое тело, было непривычно, но она боролась с неуверенностью, как могла.
– Вы четвертый день на борту, – пыхнул дымом Сам, – а все еще, считай, и не видели корабля. Не хотите посмотреть?
– Приглашаете на экскурсию?
– И на экскурсию тоже.
– А еще куда? – заинтересовалась Дарья.
– На вечеринку, – улыбнулся Главный Кормчий.
– На какую вечеринку? – не поняла Дарья.
– Княгиня, сегодня 31 декабря! – еще шире улыбнулся собеседник. – Новый год!
– Так это будет новогодний бал? – прищурилась она, поспешно соображая, "что бы такое надеть?"
– Зависит от точки зрения, но, если вас интересует дресс-код, то, увы, у нас полная свобода. Коммуна. Слышали, поди?
– Так что же надеть? – опешила Дарья.
– Все, что угодно, – развел руками мужчина. – Хоть бриллианты на голое тело.
– У меня нет бриллиантов. – Пожала плечами Дарья, чувствуя, что начинает краснеть, потому что ее метнувшийся в сторону взгляд снова уперся в давешнюю мозаику. Вот на той красавице, и в самом деле, из одежды оставались одни лишь бриллианты.
– Камни не проблема, – "мило" усмехнулся собеседник, – было бы желание. У Марка, помнится, есть один симпатичный гарнитур, как раз под цвет ваших глаз, госпожа капитан-инженер 1-го ранга. У Греты тоже, наверняка, припасено немало камней хорошего качества. Да и у меня, грешного, всегда найдется, чем побаловать красивую женщину.
– Вы что, флиртуете? – нахмурилась Дарья, у которой от возмущения даже кровь застучала в висках.
– Ничуть не бывало! – поспешил успокоить ее Сам. – Свой интерес, не скрою, есть и у меня, но он не носит полового характера. Только бизнес, как говорят в Североамериканских Соединенных Штатах, и ничего личного. Так что, пойдете со мной на экскурсию?
– Ладно, но только после того, как надену трусы! – твердо заявила Дарья, начиная понимать, что все на этом корабле устроено куда сложнее, чем могло показаться при поверхностном взгляде.
– Вы что, флиртуете? – нахмурилась Дарья, у которой от возмущения даже кровь застучала в висках.
– Ничуть не бывало! – поспешил успокоить ее Сам. – Свой интерес, не скрою, есть и у меня, но он не носит полового характера. Только бизнес, как говорят в Североамериканских Соединенных Штатах, и ничего личного. Так что, пойдете со мной на экскурсию?
– Ладно, но только после того, как надену трусы! – твердо заявила Дарья, начиная понимать, что все на этом корабле устроено куда сложнее, чем могло показаться при поверхностном взгляде.
– Ваша воля! – кивнул Главный Кормчий. – Я буду ждать вас в Венецианской гостиной, лады?
4. Грета Ворм
За временем не угонишься – так говорят на Тонге. И еще много где и на каких языках. Но факт – человек живет во времени, а не наоборот, хотя некоторые и полагают, что время понятие субъективное.
"Субъективное! Как же!"
Так и есть, субъективно рассматривая ситуацию, вроде бы, только что прибыла в Ландскрону, купила шубу и приготовилась отдохнуть "на всю катушку", и вот уже последний день декабря, Новый Год, и все такое. Но с другой стороны, неделя прошла, и ничего, как водится, толком не сделано. А события нарастают, и ситуация стремительно превращается в черт знает что. И времени нет, и ты за ним тупо не поспеваешь!
"Что же делать?" – Грета посмотрела в зеркало, поправила прядь на виске и задумалась вдруг о вечном. О себе несчастной, о жестоковыйном Карле, о непостижимом, как философский камень, Марке, о Ковчеге и вселенной, о жизни и смерти, и об игре солнечного луча в гранях алмаза…
"Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?"
– Белиссима! – шепнул вдруг голос из неоткуда, и Грета вернулась к реальности.
Стояла голая перед огромным зеркалом, врезанным в малахитовую стену, и смотрела в себя.
"Черт!"
– Да! – сказала вслух.
– Кормчий только что имел беседу с госпожой Дари.
– Покажи! – приказала Грета, и зеркало превратилось в экран.
"Надо же… В Аханской коллекции… и в банном халате на голое тело… Потянуло на подвиги?"
– Ваша воля! – кивнул Главный Кормчий. – Я буду ждать вас в Венецианской гостиной, лады?
– С кем она спит? – спросила Грета, снова увидев в зеркале свое отражение.
– Ни с кем, – шепнул голос из ниоткуда. – Ну, разве что с Феоной один раз попробовала. Но это так, я думаю. Одно баловство!
– Рекомендуешь сблизиться?
– Отчего бы и не попробовать, – согласился Управляющий. – Марк, уж верно, колебаться не станет. Как пить дать, "уговорит девушку на койку".
– Смени стиль общения! – Грете вдруг стал неприятен этот панибратский тон и эта простонародная грубость в выборе лексических единиц.
– Прошу прощения, фрейлейн! – тут же извинился Управляющий, заодно заговорив вместо шепота сочным баритоном с "погромыхиванием" на горловых звуках. – Какие будут приказания?
– Скажи девушкам, я надену костюм Дианы-охотницы. И задержи нашу гостью минут на двадцать. Пусть Кормчий подождет немного, да и я хочу без спешки выпить чашечку кофе.
– Сварить кофе? Какой?
– Черный, крепкий, с кардамоном, но без сахара… Рюмку шдэрха… Да, смотри – не дури там! А то знаю я тебя! Граненую рюмку на восемьдесят франкских грамм и… Может быть, у Марка остались еще сигары с Йяфт? Такие длинные, тонкие…
– Гжежчи, – подсказал Управляющий, – убивающие ночь.
– Так что? Есть или нет?
– Есть, но Марк не любит…
– Я с ним сама разберусь! – остановила она возражения. – Значит, гжежчи. Как думаешь, сколько она может стоить на внутреннем рынке?
– Тройская унция, – сразу же откликнулся управляющий. – Золотом, за штуку.
– У кого? У баталера или у каптенармуса?
– У обоих.
– Купи мне штук десять!
– Десять или более?
– Дюжину! – решила Грета. – Купи сразу дюжину, только качество сначала проверь!
– Будет исполнено! Где прикажете накрыть стол?
– В будуаре! – Грета развернулась и, оставив свое отражение резвиться в одиночестве, пошла в туалетную комнату.
Идти было недалеко, буквально десять шагов, но Управляющий умел творить чудеса. В уборной Грету уже ждали служанки с бельем, костюмом и прочими "дамскими штучками", включая "дежурную" шкатулку с драгоценностями. А привычный ко всему фрачный слуга – он даже глазом не повел, когда в помещении появилась обнаженная хозяйка, – заканчивал сервировать стол: сигара на подставке черного дерева, пепельница из дымчатого кварца, оправленного в серебро, гильотинка, зажигалка… кофейник и чашка… хрустальная рюмка и узкогорлый кувшинчик из красной яшмы.
– Великолепно! – прокомментировала Грета, подходя к столу. – Налей-ка, братец!
Она не уточнила, но слуга был опытный – начал с водки, и, лишь наполнив рюмку почти до краев, перешел к кофе.
"Кофе…" – Грета прищурилась и втянула носом воздух.
Шдэрх, как и следовало, пах грозовой свежестью, сигара – черным табачным листом с предгорий Йяфетской Стены. И аромат кофе, что характерно, не вызывал и тени сомнения.
– Кто варил кофе? – спросила Грета.
– Лука, – сразу же ответил слуга.
– И когда же он начал? – вопрос по существу, а не лишь бы как. Все можно успеть вовремя, кроме одного – сварить кофе. Процесс сложный, требует времени и усилий.
– Семь минут назад! – подал голос Управляющий. – И это уже третий кофейник, моя светлая госпожа. Я приказал варить кофе с кардамоном еще двадцать минут назад.
– Знал или угадал? – поднявшееся, было, раздражение сошло на нет, сменившись чувством "глубокого удовлетворения".
– Знал.
– Откуда? – она взяла сигару и в одно движение, не примериваясь, обрезала кончик.
– Опыт.
– И опыт – сын ошибок трудных? – усмехнулась Грета и принялась раскуривать сигару.
– Так точно! – отрапортовал Управляющий. – Если помните, я вам чего только не предлагал, когда вы "в духе" пребываете. Ан, нет! Все не то. А потом приметил – вы кофе с кардамоном предпочитаете, а вот табак и алкоголь по настроению. Тут и не угадаешь.
"Не угадаешь!" – пыхнула она сигарой.
Гжежчи – сигара необычная: длинная, тонкая, напоминающая формой Гран Корону 47-го калибра и притом черная – почти оскуро, но не совсем. Оттенок другой, да и запах тоже.
"Этот табак рос под другим солнцем, на другой почве… в чужих горах…" – она вспомнила вдруг горы Йяфетской Стены. Пейзажи долин и предгорий, и Солнечное плато, и пустоши Гештсайи. Хвойные леса, чайные и табачные плантации, пастбища, деревни с каменными башнями, и одинокие хижины на склонах гор. Водопады и озера, перекаты Своенравной, и светлые глаза стройных горянок, обещающие больше, чем приоткрытые врата в рай.
"Да, черт возьми, было бы совсем неплохо!" – она опрокинула в рот содержимое рюмки – считай, полтора шкалика жидкого огня – и задержала дыхание, чувствуя, как грозовая свежесть одним махом очищает еще не проснувшийся окончательно мозг.
4. Дарья Телегина
К своему удивлению, спустившись в Венецианскую гостиную, Дарья обнаружила там не только господина Главного Кормчего, коротающего время за чашкой чая с молоком, но и Грету Ворм. Роковая красавица оделась так, словно собиралась на охоту: замшевый костюм темно-бутылочного цвета – бриджи, заправленные в коричневые сапоги для верховой езды, и приталенный камзол до середины бедер, расшитый темным золотом, – салатная рубашка со стоячим воротничком и пышным кружевным жабо, широкополая шляпа с чьим-то – "уж не павлиньим ли?" – пером, и, разумеется, дорогой гарнитур из изумрудов и черных алмазов.
"Удивительная женщина!"
В одной руке Грета держала кофейную чашечку, в другой – дымящуюся сигару.
– Дари, счастье мое! – воскликнула она, увидев Дарью, спускающуюся по винтовой лестнице.
– Я тоже рада вас видеть, госпожа Ворм! – Дарье не понравилось обращение, еще больше – интонация.
– Ах, прости! – взмахнула Грета сигарой. – Совсем забыла, ведь Карл говорил, что тебе не нравится…
– Мне все нравится, – остановила ее Дарья. – Зачем вы здесь, Грета?
– В последнюю нашу встречу ты меня об этом не спрашивала! – Грета умела улыбаться так, что скулы сводило от оскомины.
"От такой улыбки кровь в жилах скисает, не то, что молоко!"
– Вы правы, Грета.
– Ты! – остановила ее Грета.
– Я? – Не поняла Дарья.
– Нет, я! – взгляд синих глаз стал тверд, неумолим. – Я! Ты должна обращаться ко мне на "ты". Мы сестры, разве нет?
"Она безумна!"
– Мой вам совет, княгиня, – хмыкнул Главный Кормчий, – соглашайтесь! Есть люди, которым легче сказать "да", чем пытаться объяснить, отчего "нет".
– Хорошо, – кивнула Дарья. – Ты.
– Вот и славно! – мило улыбнулась Грета, словно не она только что готова была испепелить и заморозить все вокруг. – Мы идем гулять? Куда?