«О Граде Божием», ХIV, 26 (7, с.47)
Почему же, говорят, в настоящее время не бывает чудес, которые, как вы проповедуете, совершались? Я мог бы сказать на это, что прежде, чем мир уверовал, чудеса были необходимы для того, чтобы он уверовал. Кто ищет чудес еще и теперь, чтобы веровать, сам представляет собою великое чудо, не веруя, когда верует уже целый мир.
«О Граде Божием», ХХII, 8 (7, с.520–521)
Отчизна души (...) есть сам сотворивший ее Бог.
«О количестве души», 1 (4, с.183)
Если тьмы видеть не может никто, хотя бы глаза его были открыты (...), то нет ничего нелепого в том, чтобы сказать, что глупость не может быть понимаема; ведь глупость – это тьма для ока разума.
«О порядке», II, 3 (4, с.148)
Вера вопрошает, разум обнаруживает.
«О Троице», 15, 2, 2 (1, с.40)
Бог не нуждается в наших словах, которые бы (...) напоминали о том, чего мы желаем. (...) Поэтому, когда мы молимся, нет нужды в том, чтобы мы говорили.
«Об учителе», 1 (4, с.265)
Когда же мы обращаемся с молитвой к Богу, (...) слова имеют то значение, что с их помощью мы или надоумливаем самих себя, или же благодаря нам припоминают и учатся другие.
«Об учителе», 7 (4, с.286)
Что я разумею, тому и верю, но не все, чему я верю, то и разумею.
«Об учителе», 11 (4, с.304)
В природе человека нет ничего выше ума. Но не по уму ему следует жить, если он хочет быть счастливым; иначе он жил бы только по-человечески, тогда как мы должны жить по-божески, чтобы достичь счастья. Ума его ему недостаточно, и он должен подчиниться Богу.
«Пересмотры», I, 1, 2 (2, с.183)
Больше доблести в том, чтобы словами убивать войны, чем железом – людей.
Письмо к Дарию (229) (186, с.242)
Уразумей, чтобы уверовать, и уверуй, чтобы уразуметь.
«Проповеди», 43, 7 (1, с.39)
* Там, где кончается разум, начинается вера.
«Проповеди», 247, 2 (185а, с.372)
Человек блаженным быть не может. (...) Но человек может жить блаженно.
«Против академиков», I, 3, 9 (4, с.13)
Кто ищет – не заблуждается.
«Против академиков», I, 4, 10 (4, с.14)
Глупость (в чем согласятся с нами даже глупцы) – несчастье.
«Против академиков», I, 9, 24 (4, с.22)
Тот по праву считает себя первым, кто по мнению всех остальных является вторым.
«Против академиков», фрагм. 20 (2, с.131)
Люби – и делай что хочешь.
«Рассуждения на Послание Иоанна к Парфянам», 7, 8 (1, с.42)
Нет любви без надежды, нет надежды без любви, нет и обеих без веры.
«Руководство Лаврентию, или О вере, надежде и любви» («Энхиридион Лаврентию»), 8 (5, с.7)
Злым может быть только доброе. (...) Где нет никакого добра, там не может быть и какого-либо зла.
«Руководство Лаврентию...», 13 (3, с.9)
Преступления не искупаются милостынями (добрыми делами), если не изменяется жизнь.
«Руководство Лаврентию...», 70 (3, с.55)
Грехи не прощающего не прощаются Господом.
«Руководство Лаврентию...», 74 (3, с.57)
Первая милостыня – пожалеть свою душу и жить праведно. Кто хочет давать милостыню в надлежащем порядке, тот должен начать с себя самого и прежде всего дать милостыню самому себе (...), потому что мы себя самих нашли достойными сожаления. (...) По причине такого порядка любви сказано: «Возлюби ближнего твоего как самого себя».
«Руководство Лаврентию...», 76 (3, с.59)
Смерть нечестивых и жизнь праведников – беспрерывна.
«Руководство Лаврентию...», 113 (3, с.87)
Когда спрашивают о человеке, хороший ли он, то спрашивают не о том, во что он верит или на что надеется, но что он любит. Потому что кто истинно любит, тот, без сомнения, истинно верит и надеется; кто же не любит, тот напрасно верит, хотя бы предмет его веры и был истинным, напрасно надеется, хотя бы предмет его надежды и показывал путь к истинному блаженству.
«Руководство Лаврентию...», 117 (3, с.89)
Господь терпелив, потому что вечен.
(25, т.2, с.216)
Антоний Великий
Антоний Великий (ок. 250–356), отшельник в египетской пустыне, один из основателей монашества.
Душа состраждет телу, а тело не состраждет душе.
«Наставления о доброй нравственности...», 85 (52, с.75)
Как, из чрева исшедши, не помнишь того, что было в чреве; так, исшедши из тела, не помнишь того, что было в теле. Как, из чрева исшедши, стал ты лучше и больше телом; так, исшедши из тела чистым и нескверным, будешь лучшим и нетленным, пребывая на небесах.
«Наставления о доброй нравственности...», 113–114 (52, с.79)
Бог благ, бесстрастен и неизменен. (...) (Иной) недоумевает, однако ж, как Он о добрых радуется, (от) злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостив к ним; (...) (но) Бог не радуется и не гневается: ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих. Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым; а мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом – по сходству с ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога, (...) становимся отверженными от Него. (...) Если потом молитвами и благотворениями снискиваем мы разрешение во грехах (отпущение грехов), то это не то значит, что Бога мы ублажили и его переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу (...) опять соделываемся мы способными вкушать Божию благость; так что сказать: Бог отвращается от злых, есть то же, что сказать: солнце скрывается от лишенных зрения.
«Наставления о доброй нравственности...», 150 (52, с.85–86)
Взирая на мир, не будем думать, будто отреклись мы от великого чего, ибо и вся эта земля очень мала перед целым небом. Поэтому, если бы и над всею землею были мы господами и отреклись от всей земли, то и в этом не было бы ничего равноценного царству небесному.
«Наставления о жизни во Христе», 1 (52, с.19)
Если станем жить, как умирающие каждый день, то не согрешим.
«Наставления о жизни во Христе», 5 (52, с.21)
Никто без искушений не может войти в царствие небесное; не будь искушений, никто бы и не спасся.
«Изречения св. Антония Великого», 40 (53, т.1, с.116)
Боэций
Аниций Манлий Северин Боэций (ок. 480–524), римский философ, христианский богослов и поэт, советник остготского короля Теодориха.
Был казнен по обвинению в государственной измене; в заключении написал свое основное сочинение «Утешение философией».
Если существует Бог, то откуда зло? И откуда добро, если Бога нет? (Со ссылкой на Эпикура.)
«Утешение философией», I, 4 (28, с.159)
Всякое благо (...) выше того, кому принадлежит.
«Утешение философией», II, 5 (28, с.174)
* Некто заявил человеку, похвалявшемуся званием философа, что признает его таковым, если он перенесет наносимые ему оскорбления спокойно и терпеливо. Тот долго выслушивал брань и наконец с насмешкой спросил: «Теперь-то ты веришь, что я действительно философ?» На это первый ответил: «Я бы поверил, если бы ты промолчал».
«Утешение философией», II, 7 (24, с.745; 28, с.220–221)
Многие обретают в детях своих мучителей.
«Утешение философией», III, 7 (28, с.189)
Только мудрые могут достигать всего, чего пожелают, дурные же обычно делают то, что угодно их чувственности, того же, чего действительно желают, они достичь не могут.
«Утешение философией», IV, 2 (28, с.207)
Наградою добрым служит сама их порядочность, а наказанием дурным – их порочность.
«Утешение философией», IV, 3 (28, с.209)
Вечность есть совершенное обладание сразу всей полнотой бесконечной жизни.
«Утешение философией», V, 6 (28, с.233)
Нет ничего существующего во времени, что могло бы охватить сразу всю протяженность своей жизни, ибо оно, не достигнув еще завтрашнего, уже утратило вчерашнее. Ваша нынешняя жизнь не больше, чем текущее и преходящее мгновение. (...) Такая жизнь может быть бесконечно долгой, но она не может объять и охватить всю свою протяженность одновременно. Ведь будущего еще нет, тогда как прошедшее уже утрачено.
«Утешение философией», V, 6 (28, с.233)
Одно дело вести бесконечную во времени жизнь (...), а другое – быть всеобъемлющим наличием бесконечной жизни, что возможно лишь для божественного разума. (...) Итак, (...) назовем Бога вечным, а мир – беспрестанным.
«Утешение философией», V, 6 (28, с.234)
Бог созерцает все в своем вечном настоящем.
«Утешение философией», V, 6 (28, с.234)
Василий Великий
Василий Великий Кесарийский (ок. 330–379), епископ Кесарии Каппадокийской, брат Григория Нисского, христианский греческий писатель, один из Отцов Церкви.
Говорят: «Почему в самом устройстве не дано нам безгрешности, так что нельзя было бы согрешить, хотя бы и хотели?» Потому же, почему и ты не признаешь служителей исправными, когда держишь их связанными, но когда видишь, что добровольно выполняют перед тобой свои обязанности.
Беседа 9 (о том, что Бог не виновник зла) (33, с.150)
Непрестанно думать о Боге – благочестиво, (...) но описывать словом божественное – дерзко.
Беседа 15 (о вере) (33, с.161)
Зло – не живая и одушевленная сущность, но состояние души, (...) происходящее (...) через отпадение от добра. Поэтому не доискивайся зла вовне, не представляй себе, что есть какая-то первородная злая природа, но каждый да признает себя самого виновником собственного злонравия.
«Беседы на шестоднев», 2 (33, с.188)
Состояние в мире, предшествовавшее сотворению света, было не ночь, а тьма; а что стало отлично от дня, то названо ночью.
«Беседы на шестоднев», 2 (33, с.191)
Пес не одарен разумом, но имеет чувство, почти равносильное разуму. Что едва изобрели мирские мудрецы, просидев над этим большую часть жизни – разумею хитросплетение умозаключений, – тому пес оказывается наученным от природы. Ибо, отыскивая звериный след, когда найдет, что он разделился на многие ветви, обегает уклонения, ведущие туда и сюда, и тем, что делает, почти выговаривает следующее умозаключение: или сюда поворотил зверь, или сюда, или в эту сторону. Но как не пошел он ни туда, ни сюда, то остается бежать ему в эту сторону. И таким образом через отрицание ложного находит истинное. Более ли этого делают те, которые, чинно сидя над доскою и пиша на пыли, из трех предложений отрицают два и в остальном находят истину?
«Беседы на шестоднев», 9 (33, с.252)
Всего (...) труднее познать самого себя. Не только глаз, рассматривающий внешнее, не может быть употреблен к рассмотрению самого себя, но и самый ум наш, проницательно усматривающий чужую погрешность, медлителен в познании собственных своих недостатков.
«Беседы на шестоднев», 9 (33, с.254)
Надо учиться не стыдясь, учить не скупясь.
Письма к Григорию Богослову, 2 (33, с.259)
Всякий повод для лени есть повод для греха.
«Meros», 260 (151, с.314)
Григорий Богослов
Григорий Богослов (Григорий Назианзин) (ок. 329–390), христианский греческий писатель, поэт и оратор, один из Отцов Церкви.
(О недостойных пастырях – своих современниках:) С неумытыми, как говорится, руками, с нечистыми душами берутся за святейшее дело, и прежде, нежели сделались достойными приступить к священству, врываются в святилище, теснятся и толкаются вокруг Святой Трапезы, как бы почитая сей сан не образцом добродетели, а средством к пропитанию, не служением, подлежащим ответственности, но начальством, не дающим отчета.
Слово 3 (о сане священства) (42, с.26)
Все, что делается недобровольно, кроме того, что оно насильственно и не похвально, еще и не прочно.
Слово 3 (42, с.29)
Мы храбры против самих себя и искусны ко вреду своего здравия.
Слово 3 (42, с.31)
Одни привыкли пренебрегать вразумлениями, сделанными наедине, но приходят в чувство, если укорять их при многих; другие же при гласности обличений теряют стыд, но их смиряет тайный выговор.
Слово 3 (42, с.34)
Для ходящего по высоко натянутому канату не безопасно уклоняться в стороны, и малое, по-видимому, уклонение влечет за собою большее, безопасность же его зависит от равновесия.
Слово 3 (42, с.35)
Все мы благочестивы единственно потому, что осуждаем нечестие других.
Слово 3 (42, с.53)
Мы ловим грехи друг друга не для того, чтобы оплакивать их, но чтобы пересудить, не для того, чтобы уврачевать, но чтобы еще уязвить, и раны ближнего иметь оправданием собственных своих недостатков.
Слово 3 (42, с.53)
Простота неосторожна; человеколюбие не без слабостей; и кто далек от зла, тот всего менее подозревает зло.
Слово 4 (1-е обличительное против Юлиана) (42, с.79)
Истинно богомудрые и боголюбивые (...) любят общение с добром ради самого добра, не ради почестей, уготованных за гробом. Ибо это уже вторая степень похвальной жизни – делать что-либо из награды воздаяния; и третья – избегать зла по страху наказания.
Слово 4 (42, с.87)
Тайна спасения – для желающих, а не для насильствуемых.
Слово 12 (говоренное отцу...) (42, с.202)
Все мы бедны и имеем нужду в благодати Божией, хотя и кажется один превосходнее другого, когда измеряем людей малыми мерами.
Слово 14 (о любви к бедным) (42, с.204)
Если бы кто у нас спросил: что мы чувствуем и чему поклоняемся? – Ответ готов: мы чтим любовь. (...) Почему же мы – чтители любви – так ненавиствуем и сами ненавидимы? Почему мы – чтители мира – немилосердно и непримиримо враждуем? Почему мы – основанные на камне – зыблемся, утвержденные на краеугольном камне – распадаемся, призванные в свете – омрачаемся?
Слово 23 (о мире) (42, с.338)
Разве есть определенное местом отечество у меня, для которого отечество везде и нигде?
Слово 27 (о богословии 1-е) (42, с.381)
Божество необходимо будет ограничено, если Оно постигнется мыслью. Ибо и понятие (постижение) есть вид ограничения.
Слово 28 (о богословии 2-е) (42, с.397)
Слово о Боге чем совершеннее, тем непостижимее; ведет к большему числу возражений и самых трудных решений.
Слово 28 (42, с.404)
Говорить о Боге – великое дело; но гораздо большее – очищать себя для Бога (...). Учить – дело великое, но учиться – дело безопасное.
Слово 32 (42, с.469)
Мужья были законодателями; поэтому и закон обращен против жен.
Слово 37 (42, с.513)
Всякий грех есть смерть души.
Слово 37 (42, с.521)
Бог всегда был, есть и будет, или, лучше сказать, всегда есть; ибо слова: «был и будет» означают деления нашего времени и свойственны естеству преходящему; а Сущий – всегда.
Слово 38 (на Богоявление) (42, с.524)
Смерть (установлена) – в пресечение греха, чтобы зло не стало бессмертным.
Слово 38 (на Богоявление) (42, с.528)
Закон мученичества таков, чтобы как, щадя гонителей и немощных, не выходить на подвиг самовольно, так, вышедши, не отступать; потому что первое есть дерзость, а последнее – малодушие.
Слово 43 (надгробное Василию Великому) (42, с.605)
Не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые (христиане); а напротив того, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве.
Слово 43 (42, с.609)
Те, которые преуспели или в делах, оставив слово (красноречие), или в слове, оставив дела, ничем, как мне кажется, не отличаются от одноглазых, которые терпят большой ущерб, когда сами смотрят, и еще больший стыд, когда на них смотрят.
Слово 43 (42, с.610)
Мысль, не высказывающая себя словом, есть движение оцепеневшего.
Слово 43 (42, с.611)
Как пламень по истреблении им вещества не сохраняется, но угасает вместе с тем, что горело, так и страсть сия (плотская) не продолжается после того, как увянет воспламенившее ее.
Слово 43 (42, с.615)
Легче заимствовать порок, нежели передать добродетель.
Слово 43 (42, с.616)
Учение есть пища и для питающего.
Слово 45 (на святую Пасху) (42, с.676)
Нам вверен был рай, чтоб насладиться; нам дана была заповедь, чтобы, сохранив ее, заслужить славу, – дана не потому, что Бог не знал будущего, но потому, что Он постановил закон свободы. Мы обольщены, потому что возбудили зависть; пали, потому что преступили закон; постились, потому что не соблюли поста (...). Мы возымели нужду в Боге, воплотившемся и умерщвленном, чтобы нам ожить. С Ним умерли мы, чтобы очиститься; с Ним воскресли, потому что с Ним умерли.
Слово 45 (42, с.680)
Григорий Нисский
Григорий Нисский (333–394), христианский богослов, брат Василия Великого, один из Отцов Церкви.
Все в Божестве, и Оно во всем.
«Большое огласительное слово», 25 (107, с.345)
(Иные) хотя признают верным, что изнемогшее в пороке естество посещено Божественною силою, но с неудовольствием взирают на способ посещения, по незнанию, что всякое устройство тела само по себе имеет равную цену, и ничто содействующее в нем поддержанию жизни не заслуживает осуждения как что-либо нечестивое или дурное. (...) Как прочие органы поддерживают в человеке настоящую жизнь, (...) так родотворные органы имеют промышление о будущем, вводя собою преемство естеству. (...) Ибо не глазом, не слухом, не языком, не другим каким чувственным органом непрерывно продолжается род наш; все это, как сказано, служит для настоящего употребления, а в тех органах соблюдается человечеству бессмертие.
«Большое огласительное слово», 28 (107, с.349–350)
В бессмертном усматривать человеческое, (...) в человеке доведываться Божественного.
«Большое огласительное слово», 32 (107, с.354)
Христианство есть подражание Божескому Естеству.
«К Армонию о том, что значит имя и название „христианин“» (34, с.351)