– Что, нравится? – явно обращаясь ко мне, поинтересовался уродец. – Сам изобрел. Прокрустово ложе называется.
Я едва не поперхнулся. Вот уж не думал, что здесь день за днем начнут оживать персонажи из увиденных по телевизору мифов. Хотя чего тут удивляться? Мало ли я чудес в Англии и Скандинавии за наше путешествие насмотрелся? Так почему бы и в Элладе не быть на самом деле Прокрусту с корявой кроватью, по его пониманию, идеально соответствующей человеческим стандартам? Интересно, а для псов кроватки у него не найдется? Может быть, он и меня решит укоротить или вытянуть в соответствии с размерами ложа?
В общем, вопросов у меня была масса. Если хотите, могу еще пару десятков задать, но отвечать мне все равно никто не станет, а для того чтобы начать разговаривать самому с собой, я еще недостаточно долго в милиции проработал. В общем, не обращая никакого внимания на реплики Прокруста, я обошел вокруг его знаменитой кровати, раздумывая, как протянуть время до прибытия подмоги. Ну а сам создатель «эталона» человеческого роста вволю упивался своим могуществом и беспомощностью жертвы.
– Как ты думаешь, – это он опять со мной разговаривает, идиот! – Мне ее сначала цепями растянуть, а потом немного клещами подправить, или тащить цепями до конца, а там посмотреть, что из этого получится? А, собачка?..
Что-о-о?! Этот урод меня «собачкой» назвал? От злости я забыл, что нужно тянуть время и, оскалив зубы, зарычал на Прокруста. Однако, вопреки надеждам, мой леденящий душу рык перепугал только Немертею. Обезьяна в тунике, напротив, от этого только рассмеялась. Более того, с кривой улыбкой на губах, больше похожей на помятый радиатор машины, чем на человеческий рот, Прокруст направился прямо ко мне.
– Ну, что ты сердишься, мерзкая собачка? – И, вы только представьте, этот дурак решил меня погладить.
Клац!.. Только и требовалось сказать мне, и Прокруст завертелся волчком, зажимая укушенный палец. Хоть и противно мне его кусать было, но не могу же я позволить, чтобы какой-то посторонний нечистоплотный мужчина гладил меня по голове! Да после такого изнасилования мне Рабиновичу в глаза стыдно смотреть будет. Именно поэтому я и зарычал еще раз, давая понять уродцу, что хоть я и не брезгливый (раз уж кусаю такого грязного урода!), но все же не настолько, чтобы позволить ему прикасаться к моей шкуре.
Практикующий садист такого поворота событий явно не ожидал. Ну еще бы! Он-то привык иметь дело с неподвижными жертвами, привязанными к кровати, а тут живой и вполне резвый пес. Раз я уже начал пачкаться, то нужно доводить это дело до конца. Я собрался укусить Прокруста еще и за ляжку, пока он прыгает на месте и не смотрит по сторонам, но волосатый уродец мой бросок каким-то невероятным образом заметил и не только успел увернуться, но и едва не попал мне цепями прямо по носу. Я отскочил в сторону, и у нас с Прокрустом тут же началась игра в «кошки-собаки». Только в этот раз презренной ролью кошки довольствовался я.
Нет, вы не подумайте, я не струсил. В любой другой ситуации я непременно бы прыгнул вперед, стараясь достать клыками до горла злодея, но в этот раз мною двигало исключительно человеколюбие. Ну, представьте, что будет с бедной Немертеей, если я вдруг промахнусь, а вот Прокруст по мне попадет? Все-таки мои соратники были еще далеко. И хоть я и начал призывно лаять, добраться до меня они могли в лучшем случае через пару-тройку минут. А за это время грязный садист успеет превратить понравившуюся моему хозяину человеческую су… самку в полную калеку. Да еще и меня может прибить. А я Сене два таких страшных горя принести не хочу!
Вот так и носились мы вокруг Прокрустова ложа. Впереди я, без коня, но галопом, а следом сам хозяин коварной постели, размахивающий цепями. Я старался не убегать слишком далеко, чтобы не дать Прокрусту возможность выместить свою злость на Немертее, и в то же время пытался держаться на таком расстоянии, при котором цепи в руках вонючей обезьяны никак не могли меня достать. А если учесть, что мне приходилось еще и следить за тем, чтобы Прокруст случайно не заехал цепями в лицо будущей подружке моего Рабиновича, то приходилось мне ой как не сладко. А тут еще и девица с постели встряла в наши разборки.
– Немедленно прекратите мучить собаку! – гневно завопила она, пытаясь выбраться из оков. Молчала бы лучше, чокнутая! – Вы бессовестный, жалкий, трусливый подлец! Ни на что другое, кроме как терзать маленьких и беззащитных существ, вы не способны. Оставьте в покое собаку, я вам сказала! Терзайте лучше меня, но помните, что есть еще на земле справедливость, и рано или поздно вы расплатитесь за все свои злодеяния. Хотела бы я посмотреть, как вы затрясетесь от страха, когда столкнетесь с настоящим героем…
– Тут меня кто-то звал? – поинтересовался Рабинович, влетая на поляну верхом на взмыленном жеребце.
Ну, наконец-то!.. Высунув язык, я круто завернул и пристроился рядом с хозяином, угрожающе оскалив клыки. Увидев всего лишь одного тощего Рабиновича, пусть и на коне, но без меча, Прокруст осклабился и, радостно подвывая, рванулся вперед, не забывая раскручивать цепи над головой. Но не успел он пробежать и пару шагов, как на поляну вылетели Жомов и Гомер. Обезьяноподобный варвар резко затормозил.
– Та-ак, а вот это уже не по правилам, – уперев руки в бока, нагло заявил Прокруст. – Трое на одного, да еще и бешеная собака…
Ты кого, сволочь, собакой бешеной назвал?!
– Фу, Мурзик, ты свое дело сделал, – как всегда, осадил меня Рабинович, альфа-лидер хренов, и посмотрел на уродца. – Трое на одного, говоришь? Будешь дальше возникать, сейчас четвертый и пятый подъедут.
– Ничего у вас не получится! – нагло заявил в ответ Прокруст. – В этом месте подлость и мошенничество разрешены богами только мне. И победить меня может только настоящий герой. Причем в одиночку. Ясно вам?
– Сеня, да что ты с ним разговариваешь? – встрял в разборки Жомов. – Дай я ему разочек из тыквы бубен сделаю, и поедем дальше.
– Нет. Я сам, – осадил его мой хозяин и спрыгнул с коня. – Герой, говоришь, тебе нужен? Что-то достали вы меня все в последние дни с этими героями. Иди сюда. Будет тебе герой.
Сеня отстегнул от пояса дубинку и, размяв кисти, твердым шагом направился к Прокрусту. Поскольку доспехов на уродце не было, поначалу я решил, что мой Рабинович сошел с ума, собравшись драться резиновой дубинкой против металлических цепей, но почти сразу сообразил, что именно хочет сделать мой хозяин.
Увидев единственного и почти безоружного врага, смело идущего навстречу, Прокруст дико завыл и, раскрутив цепи над головой, смело бросился вперед. Подбежав на расстояние удара, он что есть силы метнул цепи в Рабиновича. Сеня мгновенно присел и, выставив вверх дубинку, сориентировал ее навстречу летящей куче бронзы. Цепи спружинили о дубинку, а поскольку Прокруст не выпустил их концы из рук, то полетели они не куда-нибудь, а прямо в мерзкое рыло придорожного маньяка. С глухим звуком цепи ударились прямо в лоб Прокрусту, и он тут же рухнул на траву, не издав ни единого звука.
– Вот так-то, – усмехнулся Рабинович. – А ты говоришь, что тут герой нужен.
Пнув ботинком поверженного врага, мой Сеня гордо прошествовал к Прокрустову ложу и остановился так, чтобы Немертея могла его видеть. Узрев, кто именно ее спас, девица открыла от удивления рот и часто-часто захлопала ресницами. Рабинович снова ухмыльнулся. На этот раз, видимо, пародируя Джека Николсона.
– Это снова вы? – наконец смогла пролепетать Немертея.
– Увы, да, – развел руками Сеня. – Впрочем, если моя кандидатура в качестве спасителя вас снова не устраивает, я могу оставить все как есть и поехать дальше своей дорогой.
Так я тебе и поверил! Однако провести прикованную к ложу девицу оказалось куда проще, чем такого опытного и умудренного жизнью кобеля, как я. Немертея снова часто заморгала и, поджав губки, отрицательно покачала головой.
– Нет-нет, – выдохнула она. – Я очень вам благодарна за спасение и должна перед вами извиниться за те грубые и неверные слова, которые сказала вам на поляне. Сегодня утром я видела Зену. Она была не только живой, но еще и с особым удовольствием вспоминала о вашем огромном спутнике. Зена сказала, что хотела бы еще раз встретиться с ним. Вот и получается, что я обвинила вас огульно. Требуйте от меня все, что хотите, в наказание за лживые обвинения. Я готова выполнить все ваши условия.
– Потребовал бы я у тебя, – буркнул себе под нос Рабинович так тихо, что только я услышал. А вслух он сказал совсем другое, неожиданно даже для самого себя перейдя в разговоре с Немертеей на «ты»: – Забудь, я не злопамятный. А сейчас просто скажи, отвязывать тебя от этой кровати или ты еще полежишь?
– Спасибо, я уже отдохнула, – затрясла головой девица, и Сеня принялся возиться с застежками.
Открыть их Рабиновичу никак не удавалось, и пришлось спешиться Жомову, чтобы помочь другу в беде. Подойдя к ложу, Ваня двумя мощными рывками вырвал с корнем застежки, и Сеня тут же протянул вперед руку, помогая этой взбалмошной девице встать.
Открыть их Рабиновичу никак не удавалось, и пришлось спешиться Жомову, чтобы помочь другу в беде. Подойдя к ложу, Ваня двумя мощными рывками вырвал с корнем застежки, и Сеня тут же протянул вперед руку, помогая этой взбалмошной девице встать.
Видя, как засверкали при этом глазки у моего хозяина, я невольно вздохнул. Какой-то древний мудрец сказал: «Сделай добро и подложи его под дверь соседу!» А у меня все наоборот получается – свое добро всегда ношу с собой. Ведь знал же, когда спасал Немертею, что мой Сеня ее непременно с собой потащит. Знал, что теперь к обществу помешанного поэта, впавшего в детство Геракла и трехглавого второгодника добавится еще и воинствующая правдолюбка. Понимал, чем все это может обернуться, и все-таки вытащил дамочку из лап маньяка. Не знаю, как правильней объяснить человеческим языком, но путешествовать в такой компании – все равно что сунуть морду в муравейник, а хвост положить на подстилку из-под блохастого кота. В общем, ужас! И все это я сделал своими клыками и горлом. Ну да ладно. Придется потерпеть, если хозяину моему от этого легче будет. А Сеня тем временем повел Немертею к въехавшей на лужайку колеснице.
– Андрей, возьми даму к себе. Она с нами до Дельф поедет, – приказным тоном сообщил криминалисту Рабинович.
– Да я вам что, катафалк, что ли? – взвился Попов. – Что вы мне в телегу весь хлам ненужный грузите? Сажай эту шизанутую скандалистку к себе на лошадь да и вези хоть до Дельф, хоть до Олимпа, хоть до собственной постели!
– Вы несправедливы ко мне, – поджала губки Немертея. – Я не скандалю, а требую от людей, чтобы они всегда и во всем проявляли хотя бы элементарные принципы справедливости…
– Знаешь что, дорогая, – перебил ее Андрей. – Найди себе мужика, и пусть он у тебя что хочешь проявляет. Хоть принципы, хоть фотографии. А от нас отстань, всех богов ради!
– Слушай, Попов, заткнись, а? – не выдержал Сеня. – Я тебе сказал, что девушка с нами поедет, значит, именно так и будет. А не нравится тебе, так иди пешком.
– Вот даже как? – ехидно поинтересовался Попов. – Да я вообще могу в другую сторону идти, и горите вы все со своим Зевсом синем пламенем…
– Цыц, петухи! – это уже Ваня Жомов торпедой влетел между двумя взаимно оскорбленными друзьями. – Вы еще из-за бабы мне подеритесь. Обоих сразу скручу, в колесницу брошу и до конца дороги кляпы изо рта не выну.
И с этим я не мог не согласиться. А чтобы показать Ване свою солидарность с его решением, я тоже встал между моим Сеней и Андрюшей, поочередно оскалив на обоих клыки. Несколько секунд, пока Немертея стояла в сторонке, потупив очи, оба буяна смотрели друг на друга злыми глазами, а потом Попов недовольно покачал головой.
– Нет, Ваня, так дело не пойдет, – расстроенно хмыкнул он и вдруг широко улыбнулся. – Я же с кляпом во рту к завтрашнему утру с голоду сдохну.
Рабинович, увидев его ухмылку, несколько секунд из последних сил пытался сохранить серьезное выражение лица, но затем не выдержал. Сначала мой хозяин прыснул в кулак, а уж затем захохотал во все горло. Жомов, посмотрев на обоих, покрутил пальцем у виска, но этот идиотский смех оказался столь заразным, что и он сдался и заржал, схватившись за живот и грохнувшись в траву. Его поддержал Гомер, а Геракла и вовсе уговаривать не нужно было. Полубог сейчас находился в таком состоянии, что ему лишь палец покажи, и он смеяться станет. Последней покорилась смеху Немертея, и минут пять все просто давились слезами. А когда приступ прошел, Андрюша Попов, растирая кулаком глаза, сделал широкий жест:
– Добро пожаловать в карету, сударыня, – вот так рядовая колесница превратилась в четырехместный седан.
Немертея галантно кивнула головой и обошла доисторическую колымагу. Я ожидал, что, увидев Горыныча, дамочка если не истерику закатит, то хоть завизжит, как кастрированный бультерьер, но она меня обманула. Столкнувшись нос к носу с огнедышащим птеродактилем, Немертея не только не испугалась, но даже и не удивилась совсем.
– Скажите, вы, случайно, родом не из титанидов? – крайне вежливо поинтересовалась она.
– Нет, я вообще из другой местности, – не понял вопроса Горыныч, и Немертея, пожав плечами, с помощью Рабиновича взобралась на борт лимузина дохристианской эпохи.
Прежде чем отправиться дальше, предстояло решить, как поступить с Прокрустом. Тюрем здесь не было, да и тащить с собой этого уродца никто не хотел, и уж больше всех этому противился Андрюша. Оставить на свободе зверствующего маньяка менты также не могли, поэтому приняли решение, способное побороться за звание самого мудрого с Соломоновым. То есть мои соратники решили просто приковать садиста к его собственному ложу и оставить так лежать. Выберется – будет жить, а не сможет…
Уложив Прокруста на его эталонную постель, Жомов так старательно вогнал края бронзовых пластин в доски кровати, что даже невооруженным глазом было заметно, какая именно судьба ждет впереди жестокого маньяка. Впрочем, туда ему и дорога, а нам – абсолютно в другую сторону. Пока в Дельфы, а затем – на Олимп.
Закончив возиться с Прокрустом, который уже пришел в себя и вопил дурным голосом, то умоляя пощадить его, то угрожая расправой, мы приготовились отправиться в дальнейший путь. Но, чем ближе подходило время нашего отъезда, тем громче Прокруст орал. Наконец Попов не выдержал такой конкуренции собственному вокалу. Подойдя к уродцу, он осторожно наклонился к уху Прокруста и, поднеся палец к губам, вдруг рявкнул с неистовой силою:
– Заткнись, гад!
Надо ли говорить, что именно произошло? Уродливый маньяк от такой силы звука получил вполне серьезную контузию и потерял сознание, а мы смогли спокойно отправиться в путь, чтобы к вечеру увидеть вдалеке вожделенные огни Дельф…
Глава 2
К удивлению друзей, Дельфы оказались вполне приличным местом. Мощенные камнем улицы, двух– и трехэтажные дома, огромный храм Аполлона, почитаемого здесь едва ли не больше, чем сам Зевс, по сравнению с колхозно-коммунальным бытом скандинавов и разношерстно-кичливым укладом средневековой Англии казались настоящим эталоном цивилизации.
Если бы среди путешественников нашлись истинные ценители древней архитектуры, то они могли бы наслаждаться видами Дельф бесконечно и поездка к Олимпу точно накрылась бы медным тазом. Но, по счастью, таковых в их пестрой компании не наблюдалось. Гомер уже бывал здесь не раз и просто хрюкать от восторга давно замучился. Немертею ничего, кроме правдоборства, не интересовало. Ну, разве что какие-нибудь шмотки на лотках. Однако, к вящей радости Рабиновича, караван добрался до города слишком поздно, и рынок был уже закрыт.
Если Геракл и бывал раньше в Дельфах, что выяснить не удалось по причине неожиданно свалившегося на него скудоумия, то в данный момент меньше всего интересовался красотами архитектуры. Впавшему в детство герою надоело баловаться с трехглавой зажигалкой, и он требовал у своего новоявленного «папочки» немедленно поиграть с ним в «отломай рога Минотавру». Ну а доблестных милиционеров, откомандированных на спасение мира, ввиду приближающейся ночи волновало только одно: где найти постоялый двор с мягкими постелями, хорошим вином, плотным ужином и возможностью перед сном набить кому-нибудь морду. Все-таки целый день без развлечений! Корявый Прокруст за таковое, естественно, считаться не мог.
Несмотря на поздний час, на улицах Дельф оказалось полно народу. Причем народу повально пьяного и абсолютно без намека на присутствие хотя бы ППС, не говоря уже об ОМОНе. Сердобольный Жомов хотел было это упущение исправить и уговорить друзей разогнать парочку-тройку самых шумных групп, да только Сеня воспротивился. Рабинович заявил, что размяться Ваня сможет и в кабаке, а если уж ему так не терпится погоняться по улицам за пьяными идиотами в туниках вместо штанов, то он может заняться этим в полном одиночестве, поскольку лично Рабинович с Поповым и прочими собирается пить вино из амфор и не откажется при этом плотненько закусывать.
– Ни фига себе. Ну вы молодцы, – тут же возмутился Ваня. – Значит, меня в наряд отправляете, а сами бухать идете?
– Так это не я, это ты предложил, – усмехнулся Сеня.
– Вот только не нужно пургу гнать, – окончательно обиделся Жомов. – Что я, дурак, по-твоему, чтобы такую ерунду молоть? Хрен ты угадал! Вместе в кабак поедем.
И вновь Гомеру пришлось выступать в роли экскурсовода. Впрочем, по-другому и быть не могло, поскольку именно в качестве проводника его и взяли в дорогу. Поэт несколько секунд задумчиво смотрел по сторонам, а затем уверенно выбрал центральную улицу, ведущую прямо к храму Аполлона, объяснив, что на площади, перед храмом, и находится лучший в Дельфах постоялый двор. Однако не успели они проехать и двадцати метров, как из-за угла высыпала огромная толпа полуголых греков в каких-то невообразимо идиотских масках и полностью перекрыла дорогу. Мужчины и женщины были пьянее, чем Попов после литра самогонки. Они распевали песни, подозрительно похожие на стихоплетства Гомера, и прямо на проезжей части занимались настоящим непотребством – играли в «ладушки». Геракл, увидев это, дико захохотал и попытался сбежать из колесницы, но Андрюша вовремя успел его поймать и, отвесив хорошую затрещину, усадил на место. Увидев это, Жомов поморщился и грозно посмотрел на толпу, перегородившую дорогу: