Камило Луцеро сидел за синим столом и внимал местным артистам со слезами на глазах, словно они исполняли Декларацию о независимости. Перед ним сгрудились стаканчики – Агата насчитала не меньше десяти. Присутствия женщины в баре мужики, конечно же, не заметили. Она потянула Камило за рукав белой рубашки. Он посмотрел на жену отстраненным взглядом, словно окидывал с борта самолета гигантскую и вечно бодрствующую Бразилию.
– Ты почему не спишь? – наконец-то проснулся Камило. – Уже одиннадцать вечера.
– Я что, должна ложиться в шесть часов под звуки колокольни? – ответила Агата. Она даже не накинула платок на голову, чтобы скрыть ряды ярко-желтых бигуди, с которыми она, полная и потная, с лоснящимся лицом, походила на дочь доктора Франкенштейна. – Пошли домой.
Камило подчинился. Уже стоя, он опрокинул в рот «duble anys» и грохнул стаканом о стол. Никто не вздрогнул.
Центр шестимиллионной Боготы ночью был красив. Почти во всех окнах многоэтажных зданий, где разместились банки, офисы, кафе и рестораны, горел свет. Рекламных огней было не так много, но на улицах светили фонари и фары автомобилей. Но даже тридцати– и пятидесятиэтажные здания не могли закрыть гор, к которым подбирались огни пригорода столицы.
Луцеро прошли по темной улице. Агата с опаской взирала на шайки бездомных подростков, подзадержавшихся в городе крестьян. Район Де-Канделариа называли Колониальным кварталом. Одноэтажные оштукатуренные дома с красными черепичными крышами и ветхими башенками были раскинуты по склону холма и тянулись к центру города. Миновав ресторан, супруги Луцеро вышли наконец-то к своему дому, затаившемуся внутри тихого замощенного внутреннего дворика.
Камило был пьян, может, поэтому решил затащить свою благоверную в постель. Агата шлепнула его по блудливым рукам. У нее имелся иной способ протрезвить мужа. Она веером разложила на столе ровно двести стодолларовых купюр – деньги, которые она долгое время скрывала. Камило открыл рот. Ему отчего-то привиделся коричневый собор на площади Боливара – с колоколами и часами на правой башенке; у главного входа сидит с его шляпой на коленях его же безобразная жена; испуганные зеваки и многочисленные клиенты антикварного магазина бросают в шляпу доллары и никак не могут остановиться.
– Где ты взяла деньги? – страшным шепотом спросил Камило и оглянулся на дверь.
– Заработала. Мы можем получить еще столько же. Здесь двадцать тысяч. Долларов.
Столько Луцеро не зарабатывал даже на цветах. Когда-то он держал огромную теплицу и сбывал орхидеи по оптовым ценам. Но его бизнес поглотили необъятные просторы теплиц, протянувшихся на многие мили вокруг столичного аэропорта.
– Ты знаком с кем-то из людей Рафаэля Эспарзы? – спросила Агата.
Луцеро ответил машинально, не в силах оторвать глаз от зеленого поля, которое на его хмельной и алчный взгляд покрывало второе по величине в мире взлетно-посадочное поле «Эльдорадо».
– Я знаком с Мартинесом де Хойя… Он несколько раз пользовался услугами нашей «Авианки».
– Как найти его, знаешь?
– Можно спросить в ресторане на авенида Хименес или в «Пакосе», – рассеянно, занятый своими мыслями, ответил он. – Мартинес часто обедает там.
19ИспанияАлександр Абрамов часто ловил на себе недовольные взгляды генерала Брилева… Они расположились на административной террасе, откуда был прекрасный обзор на пляж и бассейн.
Юрий Васильевич Брилев появился в отеле вчера вечером. Казалось, он изначально был уверен в успехе и не удивился докладу Абрамова: в «Мечту» пришел факс из Колумбии; в отель приехали представители испанского туроператора для осмотра апартаментов и подписания договора; 20 июля Паула Мария Эспарза и Энрике Гарсиа Суарес прибывают в отель на двухнедельный отдых.
Капитан за уникальное решение не получил даже намека на благодарность. Его проект выгорел, и вот генерал здесь.
Его сопровождали двое молодых людей, которых Абрамов однажды видел у порога своей квартиры. Ни они, ни сам генерал не подали виду, что знакомы. В Порт-Авентуру они прибыли как обычные туристы, воспользовавшись компанией «Российские авиалинии», доехали на микроавтобусе из международного аэропорта, находящегося в двенадцати километрах к югу от Барселоны, что немного удивило флотского разведчика. Для такой важной, пусть даже с приставкой «экс» персоны было бы разумнее провести ряд мероприятий относительно безопасности. Брилев изначально не оттягивал на себя внимание, и это Абрамову нравилось все больше.
– Тебе не в тягость спать со своим агентом? – неожиданно спросил генерал.
«Боже…» – едва не простонал капитан. Он не знал, что ответить. В голове всплыл недавний разговор с Анной Ренниковой, где он по привычке мысленно дополнял «рекламную звезду». И сейчас – то же самое. «Я пытаюсь полностью отделять мои шпионские проекты от всего личного. Но (вот в этом месте нужно по-идиотски хохотнуть) ничего не получается. Входит хорошо, выходит плохо, товарищ генерал».
– Нет, Юрий Васильевич, не в тягость.
Генерал смотрел в бинокль. Сейчас он мог видеть в деталях трех человек: Лолиту Иашвили, Евгения Блинкова и Паулу Эспарзу. Судя по «жлобскому» вопросу Брилева, изучал он в оптику Лолиту. Только Абрамов мог поклясться, что генерал чуть подрагивающими руками сжимает стройное тело креолки; она бьется в его руках, тщетно пытается вырваться из его крепкой хватки. Похоже на ночной кошмар. Хочешь выскользнуть из сна, но не тут-то было. Кто-то держит тебя в крепких сетях страха, подтягивает к себе, чтобы вонзить напоследок в грудь острый гарпун.
Вот старый кобель!.. Но это определение тут же отскочило, как мячик от ракетки, даже эха не осталось. Подрагивающие руки можно объяснить по-разному. К ним прилипла генеральская бледность, которая на его чуть желтоватом лице смотрелась чахлыми пятнами. Они выделились так же сочно, как витилиго на лице его дочери. Они выползали на поверхность лишь в критические минуты. Реакция, вдруг подумал Абрамов. Брилев похож на дикобраза, выпускающего свои острые иглы в минуту опасности. Если так, то где она сейчас? Не в лице же этой милой восемнадцатилетней креолки!
Даты Абрамов тасовал, как карточную колоду. Брилев руководил радиоэлектронной разведкой на Кубе с начала марта 1985 по конец мая 1987 года. Капитана Мендеса расстреляли в конце мая 87-го. И тогда же, по словам майора Гораева, прекратились все отношения Рауля Кастро с Медельинским картелем. Абрамов ничего не знал о Любе Брилевой, которая покинула Остров свободы в том же роковом году.
Экс-кобель. Впрочем, приставку «экс» можно не вспоминать и никуда не пристраивать. Брилев был куратором агентурной группы и лично руководил операцией. Только он один знал, реализация какого характера выльется на головы агентов и самого Абрамова. Безымянную девчонку, назвавшуюся дочерью министра Левыкиной, можно смело выбрасывать на помойку. Это дело замешано на истории, на «болтливых» языках лидеров колумбийских картелей. На последнем языке дона Эспарзы, единственного оставшегося в живых человека, который мог в деталях рассказать, как и чем помогала советская военная разведка в трафике колумбийского кокаина в Штаты. Буквально на виду у американцев.
В данное время капитан Абрамов подразумевал военно-морскую база Гуантанамо – одну из старейших зарубежных баз США, расположенную на юго-востоке Кубы. Там есть развивающий центр для детей, две общеобразовательные школы и одна воскресная. И это помимо лагерей для бойскаутов и детской спортивной базы. Территория базы разделена на две части по ширине залива, а связь с материком обеспечивает беспрерывное паромное сообщение. Главная функция Гуантанамо – служить обеспечивающей базой для Атлантического флота ВМФ США и поддерживать операции по борьбе с наркотиками в Карибском бассейне.
Даже эти выкладки, на первый взгляд кажущиеся лишними, отвергали благородную миссию по освобождению рядового российского гражданина из латиноамериканского плена. И почему девчонка не назвалась внучкой генерала ГРУ Брилева? – вдруг подумал Абрамов. И едва успел скрыть испуганную усмешку. Юрий Васильевич к этому моменту в упор смотрел на капитана.
Абрамов быстренько отвернулся и поманил из приемной показавшегося там Кокарева.
Николаю, по-русски говоря, было до балды, кто находится в компании его начальника – генерал или верховный главнокомандующий. Он шагнул на террасу, поправил плавки под широкими шортами и вопросительно боднул головой: «Чего?»
– Попроси официанта принести кофе, – сказал Абрамов.
– Это все?
Брилев вперил в агента стальной взгляд. Он смотрел Коку в глаза, но отмечал каждую деталь на его лице, каждый штрих в одежде.
– Любезный, – классически отреагировал Николай на рентгеновский взгляд генерала, – вы на мне дырку протрете.
– Любезный, – классически отреагировал Николай на рентгеновский взгляд генерала, – вы на мне дырку протрете.
Они оба были грубоватыми людьми.
– Что у вас есть из пойла? – нервно спросил Брилев.
– Кьянти, граппа, алиготе, мадера, – начал перечислять Кок, загибая непослушные пальцы. – Могу принести технического спирта и уксуса запить.
– Что?! Ты кто такой, чтобы разговаривать со мной в таком тоне?
– Я родился и вырос в Москве, теперь бываю там наездами. С золотой медалью окончил школу для трудных детей. Мои родители разошлись, когда мне было двенадцать. Моя мама часто брала меня с собой в кино. Пристрастился. Сейчас приступили к съемкам блокбастера. Рабочее название «Нежилец».
– Ты еще здесь?! – взорвался Брилев. – Пошел вон отсюда, сопляк!
– Иди, Коля, – постарался охладить накалившуюся обстановку Абрамов. – Два кофе, два коньяка.
– Ща сделаю, – улыбнулся Кок. Но его глаза были такими же холодными, как у генерала. Только бешеных искр в них не отмечалось.
Они потухли в глазах Брилева, когда он снова взял в руки бинокль и уставился на Паулу Марию… Снова ему казалось, что он слышит скрипку. Но нет: с годами она выросла до размеров виолончели. Звук стал ниже, глубже, протяжней. Но неизменным остался смычок. Он водит по струнам, выгоняя из эф, похожих на волчью пасть, искаженную смертельной болью мелодию, тоскливый вой… Сколько лет прошло, а острая тоска в груди понуждает к безысходному горловому воплю…
Теперь, по прошествии времени, Брилев винил во всем Эспарзу. Не свое руководство и не себя лично. Любу он простил. До недавнего времени он считал, что искупил свой грех, дал дочери счастливое будущее. Она была упертым человеком, но это он вел ее по жизни, убирая с пути то мелкие препятствия, то непроходимые завалы. Он так и не женился во второй раз. Может быть, зря, поскольку в одиночестве часто, очень часто видел в темных углах черную пасть самолетного люка. В нем застыл Рафаэль Эспарза с генеральской внучкой на руках. Вот он разворачивается, ныряет в темень. Кажется, из этой страшной пропасти вот-вот донесется детский плач… Но нет. Девочка успокоилась в руках наркоторговца. С того мига она уже ни в чем не нуждалась. Как и ее мать. Эспарза и Брилев словно отдали друг другу должное.
Полноватый официант-испанец лет двадцати семи принес напитки, фрукты. Смахнул со столика невидимую пыль и, едва заметно поклонившись, оставил собеседников наедине.
Брилев выпил коньяк. Он не касался спинки стула, но его спина оставалась прямой. Он кивнул в никуда и сказал:
– Продолжим тему колумбийских оборотней. В свое время сразу три лидера Медельинского наркокартеля сделали один и тот же ход. Пабло Эскобара Гавирия. В 1991 году – в рейтинге самых богатых людей планеты. Его состояние оценивалось почти в три миллиарда долларов. С 1984 года разыскивался властями Колумбии и США по подозрению в наркоторговле, заказных убийствах, подкупе властей, терроризме. В марте 1991 года, воспользовавшись амнистией, он сдался колумбийским властям. Был приговорен к пяти годам. Бежал. Убит в перестрелке с полицией 2 декабря 1993 года.
Генерал глотнул кофе. Не выпуская чашку из рук, продолжил:
– Хорхе Луис Очоа. В июле 1984 года арестован в Мадриде, через два года выдан Колумбии. Суд снял с него обвинения в наркоторговле и приговорил к 20 месяцам тюрьмы условно за контрабанду быков из Испании. В тот же день скрылся. В конце ноября 1987 года арестован в Боготе. За день до Нового года, подкупив судью, получил фальшивое свидетельство об освобождении. В начале 1991 года воспользовался амнистией и сдался властям. 15 июня 1993 года приговорен к восьми годам и трем месяца тюрьмы. Через три года освобожден по амнистии.
Генерал сыпал датами и ни разу не споткнулся на паузе, отметил Абрамов. Вряд ли он пересказывал недавно запрошенные данные. Судя по всему, военная разведка отслеживала деятельность колумбийских мафиози. Однако напрягли ее, словами того же Гораева, только после сенсационных откровений лидеров наркокартелей.
– Рафаэль Ортиз Эспарза также воспользовался «правительственным помилованием», – продолжал Брилев, не меняя позы. – Он отбывал срок в тюрьме, оборудованной на его деньги. Отсидев шестнадцать месяцев, вернулся «чистым» и занялся прежним ремеслом. В частности, он контролирует поставку сырья, собираемого в Андах, и отправку уже очищенного кокаина самолетами в города Северной Америки и Европы.
И все же Брилев запнулся на цифрах. Шестнадцать месяцев – ровно столько была без отеческого присмотра Паула Мария.
Эспарзу арестовали в Англии. Он ждал экстрадиции в британской тюрьме с исключительно жестким режимом, Белмарш, открытой накануне его ареста – 2 апреля 1991 года. Раньше на этом месте находилось одно из зданий Королевского арсенала. Там отбывают свой срок террористы из Ирландской республиканской армии. Там в особо охраняемом помещении, связанном тоннелем с тюрьмой, судили Аугусто Пиночета Угарте. Рафаэля Эспарзу поселили в камеру 21, отсек 1, блок 4.
Шестнадцать месяцев… Эспарза поменял множество тюрем, пока не оказался в Колумбии, где его ожидала «личная» тюрьма. «Там он вспоминал, – скрипел зубами Брилев, – вспоминал, оборотень, о своей дочери, безумно скучал. Все его мысли были рядом с ней…»
– Тебе ставится задача ликвидировать Эспарзу, – чуть утомленным голосом подвел итог беседе Брилев. – Остальное выбрасывай из своей головы. Чтобы никто и ничто не мешало ни вам, ни нам. В первую очередь я говорю об эвакуации диверсионной группы. Вам выдадут оружие и амуницию. У вас будет выход на наш спутник электронной разведки. Черпай информацию из Паулы, из ее опекуна. Я жду от твоей группы грамотной работы на всех стадиях. Вы должны достать паука в его логове! И это единственный шанс. И это приказ, капитан. У меня лишь одно объяснение. Можешь ходить вокруг и около него, но не смей трогать. Люди типа Эспарзы, так или иначе связанные с советской разведкой, – как архивы Штази[2] – бомбы замедленного действия.
В глазах Абрамова Рафаэль Эспарза неожиданно предстал военным преступником, нашедшим крышу в латиноамериканской стране. Нацистом? Нет, не нацистом, а военным преступником без всяких дополнений.
Капитана так и подмывало спросить, не привлекался ли к этой работе бывший начальник ГРУ, руководивший разведывательным аппаратом с 1987 по 1991 год.
Снова 87-й год. Снова совпадение? Как сказал Пифагор: «Все есть число».
Вот чесотка! Детективная заповедь гласит: ищи того, кому выгодно преступление. Ликвидация дона Эспарзы выгодна Брилеву. В первую очередь ему. В противном случае курировать группу и руководить операцией поставили бы действующего разведчика. Генерала? Как знать. Генерала Брилева словно отправили в прошлое разгребать давнишнее дерьмо.
20КолумбияБыло ровно два часа дня, когда Агата заняла один из столиков в ресторане «Пакос», откуда открывался вид на церковь Санта-Доминго. Она заказала комидас коррьентес и белого вина. Остановила официанта, принявшего заказ.
– Я хочу поговорить с сеньором Мартинесом. С Мартинесом де Хойя, – уточнила она. – У меня к нему срочное дело.
– Посмотрю, что смогу сделать для вас, – тут же отозвался официант – жуликоватый парень, успевающий увидеть все, но умеющий сделать вид, что не заметил ничего.
Прошло чуть менее получаса. Агата успела попробовать и оценить вкус жареного мяса с бобами и рисом. К ней за столик подсел человек лет тридцати с припухшим лицом, одетый в рубашку с коротким рукавом и белые брюки. На его безволосой груди виднелся кулон на золотой цепочке.
– Вы Мартинес? – недоверчиво спросила Агата, не дождавшись от незнакомца даже вопросительного кивка.
– Нужны доказательства?
– Я не ожидала увидеть вас так быстро. Мне казалось, вы должны быть в Медельине.
– Сегодня здесь, завтра там.
Агата ни в чем не уступала своей сестре. Она тоже решила подзаработать на информации. И неважно, что она при этом натурально сдавала Сальму.
– У меня есть информация, которая заинтересует дона Рафаэля. Я прошу двадцать тысяч долларов.
– Дон Рафаэль щедрый человек, – подбодрил колумбийку лаконичный Мартинес.
«А вдруг не заплатят? Обманут?»
Но другого пути у Агаты не было.
– Не так давно из гасиенды дона Рафаэля сбежала русская девушка. Ее приютила Сальма Аланиз. Я не знаю, о чем они говорили, но Сальма вскоре купила туристическую путевку и побывала в Москве. Если вы спросите, откуда я это знаю…
– Я спрошу об этом. Но не здесь. – Мартинес понизил голос до шепота. – Пошла на кухню! Если дернешься, я тебя на куски изрежу!
Мартинес де Хойя возглавлял одну из ячеек структурированного клана Рафаэля Эспарзы и находился на нижнем уровне этой чисто традиционной корпорации. На нем лежали функции по сбору той информации, которая действительно необходима картелю. Заработная плата членам ячейки Мартинеса поступала на счета, контролируемые Эспарзой. Де Хойя давно усвоил кодекс поведения: система не позволит ему ошибиться и не даст ему второго шанса. А если ошибка повлечет за собой смертный приговор, он применится не только к нему – coleno, но и ко всей его семье. Даже сейчас родственники Мартинеса были заложниками и страховкой безопасности – это на случай непредвиденных событий или ареста самого «колено».