— О! — Я смешливо закатила глаза. — Господин Тан, скажите, есть ли во Вселенной место, где не знали бы Павлова?
— Полагаю, что есть. Но Павлов окажется там раньше нас, и потому к нашему появлению люди уже будут его знать.
Отличный повод сделать еще один глоточек вина.
— Другой человек, от которого во многом зависела моя судьба, — Себастьян Грей, земной резидент в Куашнаре. Именно с его помощью я впервые оказался в Большом Китае. Удивительный был человек, большой души, как говорят у вас. Не удивляйтесь. Мир разведки чрезвычайно тесен. Все крупные специалисты по меньшей мере наслышаны друг о друге, если не знакомы лично. Вы выпали из этой обоймы, но я надеюсь, временно. Что касается нас… Видите ли, леди Берг, никто всерьез не рассматривает вероятность войны между Землей и Большим Китаем. Наши страны слишком велики. Да, военная доктрина диктует нам отношение друг к другу как к потенциальному противнику. Но и вы, и я — мы оба знаем, что в действительности мы только конкуренты. Не враги. Наши цивилизации весьма различны, но при всей разнице у нас куда больше общего, чем можно подумать. Разумеется, мы стараемся первыми узнать о ваших ноу-хау. Равно как и вы — о наших. Разумеется, мы стараемся влиять на ваших политиков, чтобы те принимали интересные для нас решения. И вы — точно так же. Но это — дипломатические и экономические интриги. Это не война. Так было и так будет. У нас с вами есть общий враг. Эльдорадо. Страна обширная, бедная и озлобленная. Я там работал, вы там работали — насколько я понял, сам факт, что вы были нелегалом, уже не секретится. Нам с вами не нужно рассказывать друг другу, что такое Эльдорадо. Галактика достаточно просторна, но — не для всех. Земля и Большой Китай отлично могли бы поделить ее. Куашнара, Саттанг? Они никому не мешают. Я могу вообразить себе причины, которые подтолкнут Землю к оккупации Саттанга. Допустим, чтобы исключить возможность оккупации кем-то другим. Нет, не Китаем. Нам дешевле договориться с вами о совместной эксплуатации хаба Чужих. Тем более нам есть что предложить…
Он сделал выразительную паузу, но я не повелась.
— А Эльдорадо мешает всем в силу своей недоговороспособности. Мы — как и вы — возлагали большие надежды на Вальдеса. И мы помогли ему прийти к власти. В Эльдорадо есть значительная и влиятельная китайская диаспора, да где ее нет… Помогли. Но это пустая трата сил. Вальдеса поддерживает народ, а его соперника Арриньо — элиты. Зарвавшиеся, живущие в своей параллельной реальности элиты. Мне жаль Вальдеса. Он обречен. Но вместе с ним обречены и наши планы мирного разрешения конфликта. Огонь не угаснет, он будет тлеть, пока не кончится пища — или он не найдет ее в ином месте. И так было всегда. Именно поэтому разведки разных стран — Китая, Земли, Куашнары — традиционно сотрудничали по вопросу Эльдорадо. Бывало, что мы не только обменивались данными, но и проводили совместные операции. В частности, мне довелось работать с Павловым.
— Господин Тан, — я чуть-чуть отодвинула бокал и мягко улыбнулась. — Я слушаю вас уже несколько минут и испытываю все большее чувство неловкости. Вы уверены, что ни с кем меня не путаете?
— Нет.
Он вынул из внутреннего кармана пухлый пакет. Пластиковый конверт, обернутый несколькими слоями защитной пленки. Положил передо мной. Я посмотрела на множество штемпелей и пломб… и не пошевелилась.
— Понимаю, — сказал Тан. — Это письмо, адресованное некой Долорес Кастро. Я уже упоминал, что в Эльдорадо есть влиятельная диаспора китайцев. Через них это послание переправили ко мне. Разумеется, мне известны правила как вежливости, так и безопасности. Послание было проверено тремя контрразведками — Китая, Куашнары и Земли.
— И почему же его передаете мне вы, а не представители нашей контрразведки?
— Потому что ими оно признано не только безопасным, но и бесполезным. Эту линию решено не разрабатывать. Соответственно, нет санкции на действия, которые могут рассекретить адресата. Я передаю вам письмо в сугубо частном порядке. Ни вы, ни я — мы с ним не работаем.
Я взялась за свой браслет и нашла код Алистера.
— Алистер, это Делла.
— Я немного занят.
— Ничего, я по неотложному делу.
— Хорошо, говори. Три минуты я выкроить могу.
— Передо мной лежит письмо из Эльдорадо. Ты о нем что-нибудь слыхал?
Несколько секунд молчания, затем Алистер ответил:
— Делла, подожди ровно одну минуту. Я перезвоню тебе сам.
Я отпустила браслет и взялась за бокал. Тан не волновался.
— Полагаете, это провокация? — спросила я. — Именно поэтому вы отдаете письмо мне?
— В определенном смысле да, провокация. Но не ловушка. Я думаю, вам приятно будет прочесть это. Отвечать не обязательно. Тогда вы и не раскроете себя, и получите привет от людей, которые вас помнят и любят.
На чип пришел вызов. Алистер.
— Делла, как к тебе попало это письмо? — раздался у меня в серьгах недовольный голос.
— Из рук господина Тана, Тана Сянцзяна. Он выдает себя за китайско-куашнарского разведчика.
— Тан? Да, он резидент куашнарской разведки у нас. Официально — торговый представитель компании «Брокстон и брат», оборудование для дальней связи. И? Погоди, я не понял, как ты на него вышла.
— К сожалению, не я. Он. Поводом для знакомства послужила белокурая кобыла, которую Август вчера привел знакомиться с семьей. Тан ее куратор, а я, видишь ли, по незнанию пыталась помешать его планам обзавестись шикарным агентом влияния в лице герцогини Кларийской. Посему мы сейчас обедаем, и меня вербуют в полный рост. Пока лестью.
Господин Тан, старательно делавший вид, что временно оглох, даже ухом не повел. Он потягивал вино и самым естественным образом жмурился от удовольствия. Вино тут было и вправду отменное.
Алистер хохотнул. Зло.
— Скотина. Это я про Тана. Он с самого начала бредил этой идеей — вписать тебя в свою интригу. Ему даже думать запретили! Мерзавец. Нашел способ обойти запрет. Ну да, если стравить тебя с той сучонкой… Август тоже идиот. Ну вот на хрена, спрашивается, он вообще допустил вашу встречу? Трудно было просчитать последствия? Ах, говорит, Делла ко мне совершенно равнодушна… И чего? Ты — женщина. Ты в любом случае будешь бороться, хотя бы потому, что женщины терпеть не могут такие перемены. Особенно если они сопряжены хоть с минимальными потерями. Это Тан так настроил свою потаскуху, я уверен.
— Август мог бы не поддаваться.
— Знаешь, я сильно сомневаюсь, что он хоть капельку любит ее. Жалеет — это да. Жалости там тонны. Ладно, Дел, не беспокойся. Я ее до вчерашнего дня не видел, и я, честно говоря, в шоке. Если Августу ее жалко, пусть поместит в приют для кающихся грешниц. Только я что-то не заметил за ней особого желания каяться. У девушки все хорошо. Тебе в это действительно не надо вмешиваться, будет нервы трепать — наябедничай в полицию нравов, она в Пиблс работает жестко. А что касается Тана, то шли его к черту. Ну или послушай. Он мастер заливаться соловьем. Тебе его общество ничем не грозит. Черт с ним, что он даже выдаст тебе все тайны. Хоть будешь понимать, в чем проблема и какие ставки в игре.
— А что делать с письмом?
— Да прочитай! А там вместе подумаем, что делать. Впрочем… это же Тан. Это такой пройдоха, что на него даже Павлов жаловался. Мог и подменить. Вот что. Ты ведь еще немного пообедаешь? Заверни во что-нибудь, к пакету даже не прикасайся, и отправь его в Пиблс со своим водителем. Я проверю содержимое на подлинность и вечером отдам. А Тану, просто чтоб ему жизнь медом не казалась, передай: теперь за твою безопасность он отвечает головой. Если ты хоть волосок лишний потеряешь, слезинку уронишь… ну, он меня знает.
— Он что собой представляет?
— Да если по жизни — обычный китайский чиновник из Пограничья. Китайский — имеется в виду этнос, а не гражданство. Близко дружил с Греем, лелеял мечту занять место Николса — считал, что Сайгон надо держать людям государственного склада ума. У них еще парень с китайским гражданством был третьим, но его убили. Собственно, вся заваруха началась с того, что того парня нашли убитым, а у него обнаружилась влиятельная родня в Пекине. Теперь мертв еще и Грей, а Тан быстренько организовал себе перевод на Землю. Насколько я его знаю, пылает жаждой мести. Какие-то пределы у него есть, но настроить тебя в нужном ключе — дело для него вполне этичное.
— Давно его знаешь?
— Года четыре. С китайцами в этом плане просто — если хорошо знаешь рекомендателя, то можно верить рекомендациям. Китаец, который уважает старшего друга или босса, в жизни не сделает ничего, что испортит мнение о нем. Заметь — о рекомендателе, а не о китайце. Потому что если ты сам по себе — ты никто. Если ты ученик того-то, подчиненный того-то, помощник этого, внучатый племянник другого, друг детства третьего — у тебя есть имя и есть начальный статус. Ты вписан в систему, и с тобой считаются в зависимости от твоих связей. А начальный статус всегда можно изменить в лучшую сторону. Но в Китае ты никогда не станешь старшим, если не отбегал положенное число лет в младших и если ты за годы ученичества не выработал умение подчиняться. Понимаешь, даже их коррупция — это всего лишь попытки младших присвоить то, что им не полагается по рангу. Жесткач там отсеивается мигом, просто в силу особенностей культуры. Там несовпадение этики — всегда сигнал тревоги, такому человеку доверять не станут. Тана мне рекомендовал Себастьян Грей. А он был человек относительно мягкий, но в людях разбирался хорошо. Да и не только он… Тан достаточно известная в наших кругах фигура. Лично меня, если тебе интересно, он наилучшим образом устроил бы в качестве атташе по культуре в посольстве Куашнары.
— Или Шанхая?
— Не-не, ты его не слушай. Он не в том Китае мечтает умереть.
— В земном? — Я улыбнулась.
— Ну естественно! Почему я и советую — вынь из него все, что тебе нравится. Я разрешаю. А будет ли он жить в земном Китае — в значительной степени зависит от меня.
— Ты уверен, что это не коррупция? — Я позволила себе иронию.
— Ну что ты. Это этический тест. Если из-за него пострадает гражданин Земли в твоем лице — зачем нам такой новый гражданин, как Тан? А вот если я увижу, что он желает добра жителям своей исторической родины, то так и напишу в рекомендации на получение гражданства. Какая коррупция, Делла? Коррупция приносит личную выгоду, а я пока ничего, кроме личных проблем, не вижу.
— Что ж, спасибо.
— Увидимся вечером.
Я вызвала официанта, потребовала несколько самых больших салфеток. Попросила Кера подойти. Под нашим присмотром Тан тщательно упаковал пакет в ресторанные салфетки. Кер увез послание в поместье.
— Надеюсь, вы получили достаточно обнадеживающие сведения обо мне, — предположил Тан.
— Как вам сказать… Пройдоха, склонен превышать полномочия, считает себя умней других — это обнадеживает?
— Поскольку я гораздо лучше информирован, нежели эти «другие», и поскольку я искренне обеспокоен за исход нашего общего дела, поскольку я вижу, что избранный путь неверен, и поскольку я не хочу, чтобы наши ошибки повлекли за собой жертвы, — да, обнадеживает. Это признание моей способности даже в столь плачевных обстоятельствах все-таки влиять на ситуацию.
Я засмеялась.
— Алистер просил передать вам, что если из-за вашей неосторожности пострадаю я, — вы точно можете забыть о мечте встретить старость в Китае.
— Это зависит от того, насколько я буду убедителен. Я приложу все усилия.
— Господин Тан, признайтесь: Анна передала вам мой отзыв о вашей персоне, или вы все-таки прослушиваете ее?
— М-м… я весьма польщен тем, какое мнение сложилось у вас обо мне всего-то в результате одной короткой встречи. Это редкая похвала, тем более ценная, что исходит от женщины, от коллеги и от леди одновременно. Я не доверяю тому, что говорит Анна о других людях. И вам не советую. Разумеется, я прослушиваю ее.
— Волосы?
Тан замер.
— Леди Берг, это мое ноу-хау. У вас нет настолько миниатюрных устройств именно такого назначения. Как вы догадались?
— Я женщина. И точно знаю, что приспособить на женщину качественный жучок постоянного ношения — невозможно. Женщина меняет на себе все, кроме тела. Но свое тело она ежедневно осматривает — из любви или потому, что следит, как бы не появились дефекты. Вы не сможете замаскировать жучок даже под крохотную родинку между лопаток так, чтобы женщина о том не узнала самое позднее через сутки. А дальше — женщина от нее избавится, сочтя обычным физическим дефектом. Еще и на анализ сдаст — не есть ли это признак опухолевого процесса? Остается лишь один способ — внедрить жучок под видом того, что женщине нравится, и она не может снять это как одежду. Волосы. У Анны наращенная шевелюра. Она видела меня утром с короткими волосами, вечером увидела с длинными. Любая женщина, будь у нее хоть косы до полу, не может спокойно пройти мимо такого феномена. Она непременно спросит, у какого мастера сделано, сколько стоило, какие еще услуги предлагают. И не спросит в одном-единственном случае: если ей на вид кажется, что ее мастер лучше. Думаю, в ее шикарных кудрях прячутся около двух сотен особенных волосков. Две сотни при грамотном распределении — достаточно, чтобы избежать вероятности потери жучка при вычесывании. Даже если волосы спутаются, все двести не вычесать и за полгода. А теперь ваша очередь: кто мастер? Потому что у меня глаз наметанный, но я при первой встрече приняла ее волосы за натуральные.
— Двести двадцать два, — невозмутимо заметил Тан. — По моим расчетам, это оптимальное количество. Разумеется, я пришлю вам не только имя мастера, но и приглашение на сеанс. Вы обратились к самому дорогому, но не самому лучшему мастеру. Леди Берг, поскольку вы уже догадались, что я прослушиваю Анну, позволите вопрос? Она интересовалась судьбой Мэдлин Рассел-Грей…
— Мэдлин в военной тюрьме на Ситоне. Арестована при весьма подозрительных обстоятельствах.
— Но вы не сказали этого Анне.
— Потому что на тот момент не знала.
Тан склонил голову:
— Простите. Леди Берг, не могли бы вы придумать, как сообщить эту новость Анне?
— А почему не вы?
— Мне бы хотелось, чтобы Анна проявила инициативу.
Я только вскинула брови.
— Та вещь, о которой идет речь, не совсем краденая. Скорее, это был такой вынужденный подарок. Это чип, на котором хранится очень важная информация. Оценить ее стоимость затрудняются даже специалисты. Она огромна. Но, при всей ее величине, в мире достаточно сил, готовых заплатить за нее. Однако Мэдлин отказывается даже говорить о продаже. Поэтому те силы, которые заинтересованы в обладании информацией, выразили желание… м-м… заплатить посредникам, которые убедили бы Мэдлин продать этот чип. Хотите знать, какого рода эта информация?
— Не откажусь.
Тан без улыбки протянул мне карточку с чипом. Я вставила ее в прорезь на своем браслете. Так, несколько роликов. Китайских. Без перевода.
На первом толпа китайцев в военной форме столпилась у мониторов. Много цифр, иероглифов, на центральном — открытый канал связи с кораблем. У пульта группа очень серьезных немолодых пилотов. Вдруг раздался крик, связь прервалась. Все забегали, на лицах читался испуг. Потом наблюдатели скучились около одного из мониторов, побелели. Ничего не понятно.
На втором ролике, явно лучшего качества, один китаец читал лекцию другим. Дикция у него была великолепная, поэтому даже я сумела уловить смысл. Это был доклад о крушении корабля. Китаец на огромном мониторе показывал схему события. Корабль стартовал от лунной базы, но буквально через несколько минут произошла катастрофа. По неизвестной причине началось разрушение сначала планетоидов, а затем и звезды. Кораблю не хватило скорости уйти из очага катастрофы, он погиб.
Третий ролик, очень похожий на первый. То же самое. Но уже никто не пугался, не бегал и не бледнел. Напротив, китайцы многозначительно переглядывались.
Четвертый ролик. Снова центр удаленного наблюдения. Все держались очень напряженно, но на лицах читалось удовольствие. Кажется, на этот раз все прошло успешно.
А вот пятый ролик был моделью. Звездная система из трех планет с их спутниками, на одном — пупырышек транспортного хаба. От него отделилась красная точка и, пульсируя, взяла курс на выход из системы. Команда на запуск «большого» двигателя — это еще что такое? И мгновенно от точки, изображающей корабль, пошло излучение. Сначала узким сектором, но он расширялся очень быстро. Вот излучение достигло одного из спутников, и тот вдруг развалился на четыре фрагмента. Излучение пошло дальше, захватывая планетоиды, они тоже разрушились. Наконец, взорвалась звезда.
Я вопросительно посмотрела на Тана.
— Это отчеты об испытаниях двигателя нового типа, — сказал он. — Группа китайских ученых много лет занималась вопросом перемещения за пределами нашей галактики. Все двигатели, которые разработаны на сегодняшний день, неэффективны. Китай решил эту проблему. Внегалактический двигатель устроен и работает принципиально иначе, нежели внутригалактический. Однако при испытаниях произошла беда. Я показал вам не все рапорты. Было более десяти попыток. Старый император не жалел ресурсов и ни с чем не считался. Двигатель унес жизни многих сотен людей, которые работали на базах и испытательных полигонах. Но результат все же был получен. Этот двигатель может эффективно и безопасно работать исключительно в условиях межгалактического пространства. Удалось точно определить минимальное расстояние до ближайшего крупного космического объекта, при котором катастрофы не происходит. Тогда излучение, которое создает двигатель, поглощается и рассеивается, не причиняя вреда.
А ведь кому-то понравится именно то, что двигатель опасен, подумала я.
— Вы догадываетесь, что оборотная сторона этого процесса тоже весьма привлекательна — для определенных целей, — подтвердил мои мысли Тан. — Самый обычный корабль, не несущий никакого оружия, но оборудованный двумя двигателями — привычным и новым, — может проникнуть в жилую систему и разрушить ее в считанные минуты. Это абсолютное оружие. Никакой защиты от него на сегодняшний день не существует. Выявить и уничтожить такую космическую бомбу крайне затруднительно. Это революция в мире войн. Она куда значительней, чем создание атомной бомбы в двадцатом веке. Не нужно содержать армию, не нужно вооружать флот, не нужно тратить ресурсы на ведение боев. Нескольких таких бомб достаточно, чтобы держать в страхе всю галактику. Вы избегаете задавать лишние вопросы, но я понимаю, что вы думаете: почему эту информацию не уничтожили сразу, если Большой Китай действительно хочет мира с Землей?