— Ой, леди Берг! — Анна вся вспыхнула от радости, словно была Золушкой, а я ее феей-крестной. — Надо же, а я только что вас вспоминала!..
Я позволила себе усталый жест, мол, да, здрасте-здрасте.
— Анна, я узнала то, что вы просили. Но давайте встретимся попозже? В гостиной, не здесь. Я умираю, так хочу чаю.
— О, конечно!
Ну да, конечно. Я спокойно поднялась к себе, приняла душ, переоделась, выпила чаю по индейскому рецепту, с травами, провела час с сыном, позвонила Алише и Йену, договорилась об ужине в Эдинбурге…
Я уже почти вышла, когда меня поймал звонок из министерства иностранных дел.
— Делла, у тебя есть несколько минут?
Звонила Тарда Дол, я была знакома с ней.
— Здравствуй, Тарда.
— Да, Делла, здравствуй. Делла, у меня один вопрос: ты определись все-таки, едешь в Шанхай или нет. Я не понимаю, что происходит. Ты была в числе сопровождающих, затем тебя исключили, а полчаса назад я получаю окончательные списки с китайской стороны — и ты в числе приглашенных, а не сопровождающих! Что все это значит? Тебе нужна виза или нет?
Ничего себе, отметила я. А Тан, однако, оборотистый малый. Суметь пропихнуть меня в список гостей, а не прислуги — это сильно.
— Да, Тарда, извини. Мне с самого начала должно было прийти самостоятельное приглашение, но оно почему-то не поступило. Тогда Маккинби вписал меня как сопровождающее лицо, но затем я узнала, что приглашение все-таки будет, и попросила его исключить меня из того списка. Чтобы не было накладок.
— Так. Хорошо. Виза лично для тебя будет готова через два часа. Кто с тобой едет из сопровождающих лиц?
— О-о. Тарда, я передам тебе список немного позже, хорошо? Сегодня, но позже.
— Ты летишь лайнером?
Я задумалась. В конце концов, у меня же есть яхта — старая игрушка Макса.
— Нет.
— Делла, я сброшу тебе перечень всех необходимых данных, заполни бланк как можно скорей и перешли мне. Ты и так задержала оформление.
Я заметалась. Самое главное, мне нужно определиться, как я лечу. Я позвонила бабе Лизе, выяснила, что яхта на ходу и в отличном состоянии, ее буквально вчера поднимали на орбиту для профилактики и тренировочного полета. Потом я нашла Дженни Ивер и потребовала, чтоб через час у меня были все таможенные данные на яхту и экипаж. Тут же мне позвонила Валери и сказала, что я сумасшедшая, лечу черт знает куда, а как же ребенок? Я ответила: ребенок со мной. Валери заявила, что тогда и она со мной. Потому что она бабушка. А еще она офицер, если кто забыл, и командир корабля. Стрелять не разучилась, командовать тоже, — не дай бог, конечно, но вдруг надо будет. Мне пришлось согласиться, иначе она с меня живой не слезла бы.
Так, кто из прислуги… И тут до меня дошло, что понадобится вся прислуга. Потому что без Санты я как без рук, а раз Санта, то и Кер, но тогда и Моника, потому что по индейским законам жену нельзя оставлять надолго. Няня и кормилица Огги — и их мужья. Пожалуй, можно не брать Шона Ти. Да, Шона Ти я отправлю в отпуск или на повышение квалификации. Вроде никого не забыла. Забыла! И я позвонила доктору Оршану, моему гинекологу:
— Доктор Оршан, не порекомендуете хорошего педиатра?
— Для Огги? Что-нибудь случилось?
— Нет. Просто я отправляюсь в дальнюю поездку…
— Если хотите, я поговорю со своей женой. А куда едете?
— В Шанхай.
— Вот как?
Несколько секунд он молчал.
— Делла, неудобный вопрос: у вас есть возможность взять еще одного человека? Я бы съездил тоже.
— Оставите клинику?
— Будем считать, что это поездка с научными целями. Я много слышал о некоторых методах китайской медицины. И к тому же десять лет не был в отпуске.
Взглянув на получившийся список, я пришла в ужас. Бог ты мой, когда-то я моталась в Эльдорадо, имея при себе только одежду и то, что помещается в карманах. А сейчас не могу обойтись без свиты! И самое главное, как я ни прикидывала, все люди ценные, никого нельзя выкинуть.
Получив наконец все данные, я с замиранием сердца отправила их Тарде. Вот как скажет сейчас, что я обнаглела вконец… Тарда тут же отозвалась:
— Слушай, Делла, как ты скромно… Я думала, ты по примеру остальных возьмешь с собой сотню человек — всю родню и друзей! Ну правильно, когда еще выпадет шанс побывать в Шанхае… А твою свиту я оформлю мигом. Корабль один? Делла, договорись с Маккинби хотя бы. Или бери конвой. Потому что лететь на яхте без сопровождения через всю галактику — безумие.
— У меня один из лучших пилотов в мире.
— Да хоть десять лучших в десяти мирах. Опасно, понимаешь?
— Хорошо, я что-нибудь придумаю.
— Вот и думай.
Я устало села прямо на ступеньки парадной лестницы. Несколько мгновений бездумно смотрела в пространство. Ладно, пойдем отрабатывать услугу.
Анна сидела как на иголках. Уже не просто нервничала — а едва сдерживала раздражение.
— Как вы долго! Вы же знали, что я вас жду!
Ишь ты, цаца какая. А я должна все бросить и прибежать.
— Анна, у меня маленький ребенок.
— Но у вас же много слуг…
— И что? Ему от этого не нужна мать?
Она сделала над собой усилие.
— Ах, ребеночек… Леди Берг, я немного завидую вам. Но вдруг случится чудо, и мне тоже повезет! Как я хотела бы нянчить малыша!
— Вы так говорите, как будто у вас проблемы.
Она вздохнула:
— Нет. Не у меня. Знаете, мы с Августом вчера проговорили всю ночь, до самого утра…
А кто тогда спал в детской рядом со мной, а потом возился с моим сыном?
— …Август никогда еще не был так открыт и искренен со мной. Но это был грустный разговор. Увы, мне никогда не сделаться матерью, потому что Август бесплоден. Он сказал, это частая болезнь в его семье, из-за близкородственных браков. Бич аристократии — аутизм и бесплодие. Его семье очень не повезло. Накопились мутации, и вот… Его брат тоже бесплоден. Наверное, все наследство достанется сестре. Вы ее знаете?
— Немного. Прекрасная девушка.
— О, я тоже так думаю. Жаль, что пока я не знакома с ней.
Даже интересно, что такого сделал Август, если девица обозвала его бесплодным. Впрочем, мог и сам сказать… если его фобия вернулась, например. Да, когда я ходила беременной, он чувствовал себя хорошо. Но нельзя исключать, что причиной тому была некоторая наша отдаленность друг от друга.
— А ваш ребеночек… Ведь его настоящий отец — это Август?
Хороший вопросик. После рассуждений о том, кому достанется наследство, — вдвойне подозрительный.
— С чего вы взяли?
— Ну… — Анна отвела глаза. — Мне сказали. Точнее, мне дали понять.
— Вы же сами говорите — Август бесплоден. Как он может быть отцом моего ребенка?
— Я поэтому и спрашиваю! — У Анны вспыхнули глаза. — Как вы не понимаете? Ведь если ваш ребенок на самом деле его… Я понимаю, вы умная женщина. Вы выдали ребенка за сына своего бывшего мужа, чтобы получить княжество…
— Анна. — В моем голосе зазвучал металл. — Это княжество нельзя получить без доказательств, что претендент — биологический потомок прежнего владельца.
— Ой, ну разве это так сложно? Тем более вы же сами сказали, что ваш бывший муж и Август — близкие родственники.
— Вам не кажется, что вы суете нос не в свое дело?
— Нет-нет, что вы! Я буду молчать как рыба! Не беспокойтесь, леди Берг. Просто я подумала… если у вас есть ребеночек от Августа, то вовсе он не бесплодный, как сам думает. Он, наверное, ошибся. И у меня тогда тоже может родиться малыш!
Я молча смотрела на нее. Вот что тут сказать? Все отрицать и загадочно улыбаться? Номер пройдет с мужчиной, но не с женщиной. А может, ничего не отрицать? Пусть думает, что мы с Августом под видом работы много лет были любовниками.
— Вы для этого поджидали меня?
Она немного растерялась.
— Что? Ой, нет. Я хотела спросить: вы что-нибудь выяснили о судьбе Мэдлин Рассел-Грей?
— Да, но вам это не понравится. Даже и не знаю, нужно ли вас разочаровывать.
— Она жива? — В голосе Анны послышались неприятные скрежещущие нотки.
— Да, но…
— Если жива, все можно поправить.
— Не все. Бывают такие случаи… У меня в голове не укладывается, что подобное произошло с Мэдлин. С кем угодно, только не с ней. Я даже подумала: вдруг ошибка? Но нет, это она. Анна, мужайтесь: Мэдлин в тюрьме.
Анна застыла, широко распахнув карие глаза. Стыдно признаться, каждый раз это зрелище меня радовало, я получала от него невинное садистское наслаждение. Опять зависла, сучка, так тебе и надо.
— Где? — переспросила она, дернув губой.
— В тюрьме. И вовсе не за кражу…
— Да-да, я понимаю. Относительно той кражи ничего быть не может, владелец не заявлял в полицию, он хочет только вернуть вещь.
— Анна, погодите. Ее арестовали не за кражу, а за диверсию. За попытку установить взрывное устройство на территории военной базы.
— В тюрьме. И вовсе не за кражу…
— Да-да, я понимаю. Относительно той кражи ничего быть не может, владелец не заявлял в полицию, он хочет только вернуть вещь.
— Анна, погодите. Ее арестовали не за кражу, а за диверсию. За попытку установить взрывное устройство на территории военной базы.
Приврала я без колебаний, решив, что хуже не будет.
— Чушь какая-то, — едва ли не впервые искренне сказала Анна. — Она на это не способна. То есть я хотела сказать, если она аутистка, то это немыслимо.
— Она аутистка. И она это сделала. Сейчас она в военной тюрьме, на базе, ведется следствие.
— У нее есть адвокат?
— Думаю, да, федеральный.
— Это все глупости. Я найду ей хорошего адвоката.
— Анна, — я подалась вперед, — вы понимаете, что вы говорите? Ее вина неоспорима. Ее взяли с поличным. Сейчас ищут сообщников. К любому, кто интересуется Мэдлин, относятся с предубеждением.
— Ну и что…
— А то, что все это еще и бессмысленно. При аресте проводят полный обыск. Что бы у нее при себе ни было — все лежит в архиве вещественных доказательств. Даже адвокату в лучшем случае покажут эту вещь, но не отдадут. А если будут делать экспертизу, то владельца определят и без вас.
— Нет. Это… это маленький чип. И он не на теле, не в карманах. Он вшит под шунт, его не покажет никакое сканирование. Его нельзя найти, если не знаешь, где искать.
О, какие ценные сведения. Спасибо, дорогая, теперь я-то, если что, буду знать, где искать.
— Как хотите, — я сделала вид, что сдалась. — Тюрьма на Ситоне. Почти на границе с Эльдорадо.
— О, леди Берг! — Анна вскочила, прижата руки к груди. — Спасибо!
И живенько ускакала из гостиной.
— Да не за что, — пробормотала я, глядя вслед девушке, — обращайся еще…
* * *Алистер через стол бросил мне письмо. Одно лишь письмо, без тонны упаковок, просто свернутый в конверт лист пластиковой бумаги.
— Читай.
— Значит, не обманул Тан, оригинальное?
— Оригинальней не бывает. Можешь даже ответить. Только не вскрывайся, пиши от имени Долорес. Переправим через того же Тана.
— Вот как? Алистер, ты к чему меня подталкиваешь?
— Делла, во-первых, прямого запрета на личную переписку нет. Даже для разведчиков. Ты не вправе называть свое имя и разглашать задание. А во-вторых, это письмо странствует уже год. Да, год назад никто не видел смысла разрабатывать тему. Сейчас все изменилось. Мало того, продолжает меняться. И очень быстро. Посему — не вижу греха, если ты напишешь своему давнему доброжелателю из Эльдорадо.
Ну понятно. С тяжелым сердцем я развернула конверт и едва не засмеялась от облегчения. Писал не Энрике, а его мать.
«Здравствуй, Долорес. Много дней я не могла простить тебя. Мы ведь отнеслись к тебе не так, как ты заслуживала. Мы были добры с тобой. А ты змеей вползла в наш дом. Так я думала. И думала, какой же испорченной девчонкой надо быть, чтобы поступить с нами так, как поступила ты. Я ведь даже смирилась с тем, что Энрике женится на тебе. Я готовилась искать для тебя учителей, компаньонку, которая советовала бы тебе, как себя вести. И я каждый день ходила в церковь, умоляя Пресвятую Деву, чтобы Она даровала мне силы принять тебя и полюбить. Я жертвовала собой ради сына, ради того, чтобы он не страдал. Я мать, Долорес, и нет для меня боли горше, чем боль моего ребенка.
Энрике страдал целых полгода. Тогда генерал Вальдес все-таки сказал ему, что ты жива. Но сказал и то, кем ты была. Энрике переменился. Мне показалось, он выбросил тебя из головы, узнав, что ты грязная шпионка. Скоро он представил нам свою невесту. Она очень красива. Ее зовут Мария, она идеальная жена — умная, скромная, знает свое место, и очень набожная. Она родила первенца через десять месяцев после свадьбы, а еще через год — второго сына. Такой женой можно только гордиться. Жаль, что Энрике не ценит ее. А всему виной ты.
Генерал Вальдес умер. Во сне. Мария ждала ребенка, и я думала, что опять будет сын. Тогда мы назвали бы его в честь генерала Вальдеса. Но родилась девочка. Энрике назвал ее Долорес. Я спросила его — зачем ты это сделал? Зачем ты оскорбил свою жену? А он ответил мне: затем, что если бы не Долорес, не было бы ни этой девочки, ни ее братьев. И я прозрела.
Долорес, ты спасла моего сына. Генерал Вальдес отплатил тебе, позволив бежать. Но есть и другой долг. Мой долг. Я помню, ты мечтала выйти замуж за владельца молокозавода. Не знаю, о чем ты мечтаешь сейчас. Но я буду денно и нощно молиться Пресвятой Деве, чтобы Она вложила в твою голову немного ума. Чтобы ты бросила свою грязную работу, вышла бы замуж за порядочного человека. Чтобы ты взяла на руки своего малыша, своего первенца — и поняла, что это и есть счастье.
Я желаю тебе счастья, Долорес. Да хранит тебя Пресвятая Дева».
Я медленно сложила письмо и отошла к окну.
— Я слыхала, у Вальдеса дела идут отнюдь не радужно?
— Ну, кое-какую помощь мы ему окажем.
— А если Арриньо надоест игра в плохого министра при хорошем президенте и он устроит очередной переворот, то вырежут всю семью Вальдеса.
— Не обязательно. У Вальдеса жена дружит с дочерью Арриньо.
— Но мать убьют железно.
— Скорей всего. Потому что вдова только прикидывается недотепой, а на самом деле поди пойми, кто там в семье рулил, старший Вальдес или она. Ее оставь в покое, а с нее станется устроить какой-нибудь заговор генеральш. И тогда она Арриньо первым делом пристукнет. Для Арриньо это точно не секрет, он мамашу слишком давно знает.
— Придется ответить старушке, — я вздохнула.
— Это будет гуманно.
— Надеюсь, ты придумаешь, как донести до нее, что переписываться проще без посредничества китайцев.
— Само собой.
Я быстро набросала несколько вежливых, в целом ни к чему не обязывающих строк. Поблагодарила за то, что сеньора помнит обо мне, написала, что всегда восхищалась ею самой, пожелала счастья ее семье. Подумала несколько секунд — и добавила, что ее молитвы были услышаны, я недавно сделалась матерью замечательного мальчишки. Сына назвала Аугусто. Усмехнулась: вполне достаточно, чтобы любопытная и подозрительная сеньора Вальдес захотела снова взяться за стило.
Показала письмо Алистеру. Он прочел, удивился:
— А имя твоего сына — оно имеет значение?
— Отца сеньоры звали Аугусто. Правда, там это одно из самых распространенных имен для элиты, но… В общем, если не знать, как зовут крестного папу Огги — можно подумать всякое.
— Отлично, — одобрил Алистер. — Ей делать не фига, вот и пусть себе думает… всякое.
Не успела я попрощаться с Алистером, как дверь кабинета аккуратно открылась и вошел Август. Абсолютно непроницаемый сонный взгляд, ничего не выражающее лицо. Образец британской невозмутимости. Алистер совершенно привычным и естественным движением бросил какие-то бумаги поверх письма сеньоры Вальдес и моего ответа ей.
— Алистер… впрочем, я вижу, ты занят.
— Не слишком, — парировал тот. — Пару минут для тебя найду.
— У меня долгий разговор. Но подождет до вечера.
— Вечер у меня весь расписан, извини.
— Тогда до утра. — Август повернулся ко мне. — Делла, ты мне нужна.
И вышел. Я переглянулась с Алистером. Он давил ухмылку.
— Спорим, ему донесли про письмо из Эльдорадо? — одними губами спросил он.
— Все еще хуже, — точно так же беззвучно ответила я. — Я все-таки лечу в Шанхай.
Алистер прижал кулак к губам, скрывая смешок.
— Давай. Если что, зови меня, поколотим его вместе.
— Думаешь, я не справлюсь?
— Нет, просто мне тоже хочется.
Август ждал в коридоре на порядочном удалении. Читал что-то с руки, с таким видом, словно не замечает меня. Однако когда я поравнялась с ним, тут же убрал наладонник и сказал:
— Поговорим в моем кабинете. Там достаточно удобно.
До самого его кабинета мы шли молча. Да-да. Спустились по лестнице, вышли в сад, пересекли его, снова поднялись — и все без единого междометия. Август открыл дверь, пропустил меня, зашел и запер замок.
— Делла, кажется, я говорил, что не хочу брать тебя в Шанхай.
Я выбрала стул, удобно уселась.
— Ты сказал, что вместо меня берешь Анну. Это не одно и то же.
Впрочем, да, говорил, вспомнила я. Но лучше сделать вид, что я забыла.
— В данном случае — одно. Что за интриги ты плетешь?
— То есть?
— Делла, не притворяйся. Ты добилась приглашения из Шанхая.
— И что с того?
Август положил ладони на стол.
— Хорошо. Давай поговорим начистоту. Я не хочу видеть тебя на моей яхте, я не хочу видеть тебя в Шанхае, и я не хочу, чтобы ты задавала вопросы. В конце концов, я не обязан отчитываться перед тобой в своих желаниях и нежеланиях.
— Я тоже.
— Не сомневался, что ты ответишь именно так. Делла, можешь объяснить, зачем ты изводишь Анну?