Протерев очки от ночной росы, Феонила принялась за работу. Сначала наколдовала ведро с холодной водой для утреннего купания Василая. Потом принялась забивать окна. После каждого обработанного окошка Феонила довольно кряхтела. В конце она достала еще ультиматум, приладила его и залюбовалась своей работой. Довольная, она обошла башню вокруг.
Дело было сделано.
Феонила улыбнулась. Теперь ей было хорошо и радостно. Она сделала свое гадкое дело и тем самым сразу исправила свое настроение. «Твое настроение — в твоих руках», — любила говорить она холодными зимними вечерами, когда летать уже холодно и приходится жить воспоминаниями о старых летних пакостях. Теперь, радостная, она подхватила Ирэн, спросила, не жестко ли ей, и они понеслись домой. Феонила время от времени оборачивалась, думая увидеть заколоченное бюро добрых услуг. Ей даже казалось, что она его видела, и потому она удовлетворенно хмыкала. Ночь прожита не зря. А днем лучше спать, чем работать.
Дома обе они уютно улеглись в постельку и захрапели, словно духовой оркестр. Феонила выводила самые низкие звуки, а Ирэн самые тонкие. В такт их дыханию качались занавески на окнах, так что можно было подумать, что они в каюте океанского теплохода. Под носом у Феонилы подергивались маленькие черные усики, оставшиеся ей от былых превращений в усатых мужчин. Подрагивали ножки Ирэн.
Глава шестая
ПО-ХОРОШЕМУ
Вот какова история Феонилы, вот почему она так «заинтересовалась» бюро добрых услуг.
Итак, враг № 1 определился. Был, конечно, еще и враг № 2 с обрубком хвоста, но он полностью слушался своей хозяйки. А что делают с врагами?
Но наш волшебник был очень добрый и вовсе не любил драться, даже с волшебниками. А тут тем более перед ним оказался враг женского пола. Правила вежливости обязывали его относиться почтительно к такому врагу.
— Давай заколем ее копьями, забросаем стрелами и вообще сотрем с лица земли самым большим бульдозером, — предложил Василай, который не думал о правилах вежливости.
Волшебник вздохнул, хотя нарисованная Василаем картина тоже пришлась ему по душе:
— Нет-нет, мы же не такие, как она. Мы — настоящие волшебники…
Василаю, конечно, понравилось, что и его зачислили в волшебники, поэтому он заранее был уже готов согласиться с любым предложением друга. Наконец волшебник сказал свое самое главное слово:
— Надо как-то сказать ей. По-хорошему. Чтобы оставила нас в покое.
Вот так мягко он сказал. Ведь добрый человек всегда думает, что все можно решить по-хорошему. Что плохой человек, видно, не понимает, что он творит, а вот если ему рассказать по-доброму… Так думал волшебник, потому что хороший человек и о плохом думает хорошо.
И они с Василаем отправились домой писать письмо-ответ.
— А как вообще пишут письма? — задумался волшебник, так как совершенно забыл, как это делается. Но ему простительно, ведь все мы помним, что был он немножко рассеянным. Он посмотрел на Василая, но Василай только смущенно покачал головой. Он еще никогда в жизни не писал писем.
Тогда волшебник покряхтел и вышел на лестничную площадку, чтобы все же спросить у кого-то знающего, как все это делается.
Первым мимо него прошел товарищ управдом, которого волшебник побоялся спрашивать о таких несерьезных вещах.
Второй прошла соседка, которая, если спросить о письме, расскажет обо всем сразу: и о письмах, и о том, кого следует отправлять в космос, и о том, какие яйца называются диетическими… Поэтому при виде ее Мокулай принялся усиленно завязывать шнурки.
А третьим бежал второклассник Виталик Грицак. Вот кого Мокулай решился порасспросить.
— Виталик, а как пишутся письма?
Виталик с подозрением посмотрел на волшебника, но все же ответил:
— Письма пишутся очень просто. Сначала надо написать: «Дорогая бабушка». А в конце: «Целую. Виталик». А между ними очень трудно придумать что-нибудь. Если бы я знал, что написать между ними, я бы писал бабушке часто-часто. А такое маленькое письмо отправлять стыдно.
— Ага, — обрадовался Мокулай и прокричал «спасибо» Виталику, который уже бежал этажом ниже.
Волшебник разложил тетрадный листок, взял в руку ручку и… «Дорогая Феонила», — хотел начать он, но потом задумался.
— Как-то неудобно писать «дорогая», она ведь нам не очень дорогая!
— Пиши тогда просто Феонила, без «дорогая», — предложил Василай.
— Феонила, Феонила. Нет-нет, это получается очень грубо, — задумался волшебник. — А, вычеркнем, обойдемся без этой первой строчки. Она по надписи на конверте увидит, что это ей. Зачем дважды писать?
И он снова взял бумагу и посмотрел в ее чистые воды, не решаясь прыгнуть туда своим чернильным пером.
— Прошу вас, нет, просим вас, — начал он. И на этот раз действительно вывел эти первые два слова: «Просим вас». И взглянул на Василая, чьи ушки вздрагивали от нетерпения.
— Это ничего, — поддержал его Василай. — И строго, и вежливо сразу. Так надо писать все письмо. А в конце нарисовать череп и кости.
— Это еще почему? — удивился волшебник.
— Череп — это наш ум. А ее — это кости…
— Нет-нет, — снова не согласился волшебник. — Все должно быть вежливо и красиво. А ты прямо какое-то бандитское послание хочешь сделать.
Василай немножко обиделся и отвернулся. Волшебник улыбнулся и погладил его кончиком ручки. Тогда Василай вздохнул и вернулся к письму. И в конце концов они написали:
ПРОСИМ ВАС
ОСТАВИТЬ В ПОКОЕ НАШЕ
БЮРО ДОБРЫХ УСЛУГ
ПО-ХОРОШЕМУ
— А как же подписаться? — занервничал волшебник. Он представил подпись: «Целуем. Мокулай и Василай» — и покраснел.
— А может, и тут обойдемся? Что она — не знает о нас? Прекрасно знает.
— Действительно, не писать же «целуем», — повторил волшебник и снова покраснел.
— Нарисуй что-то обидное-преобидное: топор и рядом с ним голову.
— А это еще зачем?
— Мы умные, как голова, а она вроде топора.
— Нет, что ты, она может испугаться и решить, что мы хотим отрубить ей голову.
— Что она — такая непонятливая? Будет же ясно нарисовано. Топор и голова.
Но волшебник все равно не согласился с Василаем.
Наконец все было готово и письмо улетело.
Но как же среагирует на него Феонила?
Волшебник включил телевизор. Самый обыкновенный телевизор. Даже не цветной. Но ведь в телевизоре двенадцать каналов, а передачи ведутся только по двум-трем-четырем. А для чего остальные, вы никогда не задумывались? Остальные — для волшебников. Именно совет волшебников потихоньку сделал так, чтобы в телевизоре было куда больше каналов, чем передач. Ведь волшебники не могут держать в квартире еще один свой волшебный телевизор. Зачем занимать лишнее место.
Но если мы начнем щелкать переключателем, мы не увидим ничего интересного на этих каналах. И сразу же переключимся на мультипликат. Или на концерт духовых инструментов, потому что там очень громкие и большие трубы. А волшебник мог заставить телевизор показывать то, что ему нужно.
Волшебник уселся перед телевизором, включил одиннадцатый канал и пристально посмотрел на экран. И по мере того как он смотрел то в одну, то в другую его точки, там зажигались уголки комнаты Феонилы. А она крепко спала.
Но даже такая прекрасная вещь, как сон, не может длиться вечно. Первой спрыгнула на пол Ирэн и потянулась всеми своими четырьмя лапками.
И очень ей захотелось кушать. Сама Ирэн не могла открыть холодильник и вытащить оттуда связку сосисок, одну за другой, как канат. Поэтому она посмотрела на Феонилу. Но та как будто и не собиралась просыпаться. Все так же мерно колыхались занавески на окнах от ее дыхания. Тогда Ирэн отправилась на кухню сама: может, там что-то осталось от вчерашней еды. И застучала крышками и кастрюлями.
Шум на кухне разбудил Феонилу. Недовольная, она поднялась, схватила в руки туфлю и принялась красться на кухню тихо-тихо, чтобы как следует проучить эту Ирэн. Губы ее шептали:
— Эта тощая шавка опять лазит по кастрюлям. Когда уже она наестся?
Она сделала шаг на цыпочках, но тут ее взгляд упал на столик, и она увидела письмо. По непонятной причине она почувствовала необычность этого письма.
Это письмо манило и притягивало, как никогда.
Феонила переложила туфлю в левую руку и так же на цыпочках — потому что чуточку боялась письма — подошла к столику. На конверте, как ни странно, она прочла свое имя. Ой!
Это было первое письмо со времени изобретения почты, направленное лично Феониле. Поэтому сначала на ее лице появилось удивление. Потом она обрадовалась, как дитя, и обнюхала это письмо со всех сторон, все еще не решаясь его открыть. Она так старательно его нюхала, что, казалось, нос ее удлинился до размеров морковки. Потом удивление и радость сменились страхом. Кто и зачем мог отправить такое письмо? Так как Феонила ничего хорошего за всю свою жизнь никому не сделала, она и не ждала ничего хорошего ни от людей, ни от волшебников. «Тут опасность», — было написано теперь на ее лице. Она даже приложила конверт сначала к одному своему уху, потом ко второму: не тикает ли там внутри какая-нибудь бомба? И не бьется ли сердце какой-нибудь мини-гадюки? Ухо ее вытянулось до размеров конверта, но ничего не услышало.
Феонила беспокойно заходила по комнате. Открывать или не открывать? Открывать опасно, а не открывать просто невозможно. Ведь так хочется знать все.
Однако тут вошла Ирэн и удивленно посмотрела на конверт.
Теперь Феониле деваться было некуда, и она скрепя сердце разорвала конверт.
Она читала и не знала, как вести себя. И решила посмеяться, чтобы унизить противника. Она засмеялась, как теленок и поросенок, вместе взятые.
Она похохатывала, как маленький клоун на большой цирковой арене.
Она надрывалась, как двести зрителей сразу на сеансе кинокомедии.
— Что там? Что там такое? — бегала вокруг Ирэн, пытаясь хоть краешком глаза увидеть письмо.
Ирэн скрежетала зубами, не в силах дождаться конца смеха повелительницы.
Но дождалась.
— Они… ха… мне… хи… по-хорошему. Дураки! — подвела итог Феонила. А потом все же забеспокоилась: — А ну-ка посмотрим, что там они готовят?
Феонила зашлепала к своему телевизору и включила его, бережно тронув за ручки.
Она защелкала каналами, но все равно никак не могла настроить изображение. Что-то виднелось, но очень плохо.
Какие-то незнакомые тени то исчезали, то появлялись. И гробовая тишина пугающе неслась из телевизора.
— Что там у них делается? — заволновалась Феонила. Поэтому пришлось послать на разведку Ирэн.
Глава седьмая
РАЗВЕДКА
Краткое содержаниеПротивник ничего не делал. Он дремал после шахматной партии, которую волшебник всегда играл сам с собой. Он пока еще не нашел равного себе игрока.
А второй противник докармливал своих хвостатых друзей. Обед шел к концу, и Ирэн, отхватив две порции мяса, отправилась к повелительнице.
Глава восьмая
НОЧНЫЕ СТРАСТИ
— Ага, и в ус не дуют, — обрадовалась Феонила, выслушав сообщение своего агента. — Тогда сегодня ночью вы получите. Всю вашу башню изрежу на мелкие кусочки. Или закопаю поглубже. Или… Или…
И так, повторяя все «или» да «или», Феонила до самого вечера ходила из угла в угол. Картины мести будоражили ее и не давали успокоиться. Казалось, что наступил последний час Мокулая и Василая.
Вечером Феонила снова стала паковать Ирэн и сафьяновую книжицу в сумку. Теперь Феонила не забыла и о фонаре. Она даже взяла не фонарик, а большой фонарь, словно снятый с уличного столба, но на батарейках. Большое дело, большие планы требовали большого фонаря. Тут фонариком не обойдешься. И когда она зажигала его в воздухе, то казалось, что над городом летит ракета.
Вскоре она спланировала к скверику и башне. Подошла поближе, все напряженно вынюхивая и прислушиваясь, так как ожидала подвоха со стороны волшебника. Но кругом было тихо.
Она села на скамейку и притаилась, поглаживая Ирэн. Ни одна ветка вокруг не шелохнулась, не слышалось ни одного вздоха. Феонила немного повеселела. Она была один на один с башней.
Усевшись на лужайке, она зажгла фонарь, чтобы почитать заклинания из своей сафьяновой книжицы. Феонила мечтала, как ласково-преласково будет читать свой приговор бюро добрых услуг. И как при ее словах начнет он рушиться и исчезать. Было очень приятно.
Феонила еще раз щелкнула выключателем. Что такое? Фонарь почему-то не зажигался. Она затрясла его изо всех сил, как маленький ребенок копилку. Внутренности фонаря перемешались, но он все равно не горел. Что случилось? Забеспокоилась и Ирэн, которая всего и всегда боялась больше Феонилы.
Феонила схватила сумку с Ирэн, бросила фонарь и побежала к свету, чтобы наколдовать себе другой.
— Фонарь, какой-то фонарь мне мешает. Я наколдую себе пять фонарей, тогда посмотрим.
Она раскрыла книжку и торопливо забегала глазами по строчкам. И появилось ровно пять фонарей, один другого больше и краше. Феонила поочередно зажигала их и облегченно вздыхала. Загорелся первый, второй и наконец пятый.
Феонила с трудом захватила все фонари и потащила к башне. Но как только она к ней приблизилась, фонари, как по команде, потухли. Она защелкала выключателями, затопала по ним ногами, но бесполезно. Тогда Феонила отнесла один фонарь в сторону, и вдалеке от башни он снова исправно замигал. Возле башни фонарь столь же внезапно потух. Можно было нащупать невидимую черту, за которой фонарь отказывался работать.
И Феонила все поняла. Это волшебник провел тайную границу, за которой фонари не светились. Он окружил этой чертой свое бюро добрых услуг и теперь спокойно смотрел сны, так как знал, что без фонаря Феонила уже не колдунья, а просто злая старушка.
Феонила затопала ногами от возмущения. Ее провели, ее старательно разработанные планы рушились, так и не успев воплотиться в жизнь. Так она бы топала и мучила себя до утра, если бы ей на ум не пришла спасительная мысль.
— Если я не могу ничего сделать колдовством, я разворочу тут все сама. Я сама поработаю!
И она потрясла сразу двумя кулаками вместе.
— Ирэн! — приказала она. — Пойдем рушить башню.
Феонила поприседала, чтобы проверить крепость ног, подоткнула юбку и побежала на таран.
Вуух! По башне пробежала волна ее гнева. Но башня устояла. Тогда Феонила попыталась обхватить ее руками и затрясти, как грушу. Но башня устояла и против этого маленького землетрясения.
Волшебная башня не поддавалась усилиям рук и ног злой старушки. И Феонила вскоре это поняла, получив несколько шишек на память.
— Я лучше сделаю себе какой-нибудь инструмент. Поострее, — обрадовалась Феонила новой спасительной мысли и побежала обратно к свету.
Там она наколдовала себе лопату. Лопата вышла такой большой, что из нее можно было сделать складной гараж для «Жигулей». Поэтому она Феониле очень понравилась. Феонила, кряхтя, попыталась потащить эту лопатку к башне. Но чуть не погибла под ней.
Отдышавшись и прийдя в себя, Феонила наколдовала себе лопату поменьше, но все равно больше обычной. И потащилась с ней в темноту.
Сначала Феонила хотела выкопать башню вовсе, как кактус, чтобы пересадить ее в другое место. Но потом, вспомнив, что против волшебной вещи ей своими силами не совладать, она в корне поменяла лопатоплан.
— Я сделаю ловушку, как для тигров или этих, с хоботом — слонов, бормотала она. — Вырою яму и прикрою этими — лианами. Или теми бананами. Они бац туда — и все кости переломают. А я буду сидеть на краю и болтать ногами…
Ирэн слушала про эти банановые лианы и боялась подать голос против. Действительно, ведь бананы у нас не растут, а только продаются. Кто поверит такой ловушке? Но разве Феониле, которая наконец нашла применение своим силам, можно такое сказать? Поэтому Ирэн предпочитала молчать.
Феонила не слышала голоса разума и упрямо копала. Нога соскальзывала с лопаты. Она роняла лопату, падала сама в грязь и вставала снова. Она соскальзывала в свою же яму, но вылезала, хватаясь за липкую землю. Потому что пошел дождь: он тоже защищал доброго волшебника.
Феонила рыла и рыла и все удивлялась, почему ей никак не удается углубиться больше, чем на длину колена. Ведь целый час она уже роет и падает, падает и снова роет. А глубина временами становилась даже меньше, а потом снова больше, потом меньше.
Ничего не понять. Неужели волшебник заколдовал и землю?
Под утро, так и не увидев конца своим трудам, вся исцарапанная о колючки роз, Феонила улетела, проклиная все на свете. По земле за ней тянулась дорожка из грязи.
Грязные следы вели по подъезду к ее квартире. Так что предстоял еще и разговор с дворничихой. Но хуже всего было то, что дома ей пришлось на два часа залезть в ванну, чтобы смыть грязь. Не раздеваясь, она два часа простояла под душем, чтобы не стирать одежды. А потом отправилась сушиться. Но на душе было все равно грязно.
И вот наступил новый день. Новый год мы встречаем, а новый день забываем. А это так же приятно. Сначала солнце позолотило самые-самые верхушки, выше которых ничего не было в городе. Телевизионную башню и подъемные краны, высотные дома и деревья, которые по высоте могут обогнать и дома. Все они первыми грелись на солнышке. И среди них башня. Ведь в ней были все двадцать пять этажей.
Солнце поднималось все выше и постепенно будило всех. Первыми открывали глаза птицы. Они спешили раньше всех поздороваться с солнцем, так как могли подняться выше всех. И оттуда своими песнями поднимали зверей.
Раз солнце встало, то пора вставать и всем остальным. И даже волшебникам, не говоря уже о котах. Мокулай и Василай принялись делать зарядку. Мокулай мог нагнуться ниже всех на свете, даже ниже кота. А Василай мог подпрыгнуть выше всех, даже выше волшебника. Они побрызгали друг на друга водой, сбегали за молоком и вышли на работу.
Они весело шли к бюро добрых услуг, здороваясь налево и направо. Вильнула хвостом собака, белка выглянула из дупла, над головой кружились птицы. А полевые мышки лишь провожали их бусинками глаз, так как трусили сказать: «Доброе утро».