Мы оставили «альфовцев» на месте преступления, а сами выехали на дорогу рядом с обгоревшим остовом. Пусть ищут... Мы тоже искать будем... Еще там, в квартире Вершинина, я почувствовал, что ко мне по-прежнему относятся неплохо только сам Вершинин и капитан Аведов со своей собакой. Лучше всех, наверно, меня собака чувствовала. А этот майор из «Альфы» и подполковник из ГРУ явно мне не доверяют, хотя Вершинин и проверил мои звонки с мобильника. Майор с подполковником основываются на знании и понимании, а Вершинин с Аведовым, как собака, на чувстве. Они почувствовали, что я свой. Нюх у них собачий. Но меня понимание или непонимание других мало трогало. Я никогда на это внимания не обращаю. Я свое дело делаю и, как правило, добиваюсь результата. Потому что я сыскарь по профессии. Ищейка, которая носом людей и ситуацию чует.
– В управление? – спросил водитель.
Он мог бы и раньше спросить, когда на дорогу выезжали. А спросил, когда уже половину пути до управления осилили.
– В управление, – подтвердил я со вздохом.
Старший лейтенант Яковенко и лейтенант Ярков уже должны были вернуться с задания. Необходимо будет оформить ордер на изъятие документации в охранном предприятии, отвезти на подпись к старшему следователю по особо важным делам Югорову, которого я не знал, а потом еще в суд на подтверждение санкции. С одной стороны, работать с незнакомым следователем бывает порой сложно. С другой стороны, когда следователь не из прокуратуры и даже не из следственного управления ФСБ, а сразу из «Альфы» – это, наверное, будет большой помощью, и судьи не станут придираться из-за недостаточности доказательной базы. Антитеррористическая деятельность всегда проходит по принципу приоритета, и задержки быть не должно.
В моем кабинете по-прежнему дежурил, отвечая на звонки, лейтенант Суглобов.
– Подозреваемый на месте, – сказал я и сделал рукой жест, требующий освободить мое персональное кресло. Костя быстро и без возражений пересел на стул в торце стола – обычное его место, более привычное, чем за собственным столом в соседнем общем кабинете.
– И кто такой этот подозреваемый?
– Естественно, только ты... Сейчас начну допрос...
– Бить, надеюсь, сильно не будешь? А то я только-только говорить нормально начал. Меня утром даже глуховатая родная мама поняла... – говорил он все-таки совсем не так, как обычно, значительно медленнее, избегая резкого произношения слов.
– Терпи уж, раз подозреваемый, – сказал я, усаживаясь в кресло. – Где остальные?
– Не видел, не звонили.
Константин Суглобов, хотя и самый молодой сотрудник в отделе, и званием не вышел, тем не менее всегда считался моим внештатным заместителем и был в курсе всего... Более того, он в моем кабинете часто по моей просьбе заседал, чтобы на звонки отвечать... А мягкий и легкий характер позволял ему ладить и находить общий язык со всеми. Именно Косте я решил поручить неприятную обязанность. Вернее, перепоручить то, что мне Вершинин подсказал... С Толиком Ярковым поговорить по поводу незавидной судьбы молодожена.
– Приятная история, хотя вполне предсказуемая... Я еще на свадьбе что-то такое подумал. Только не пойму, зачем они номер Толика прослушивали.
– Все наши номера прослушивали. Кто-то из нас сдал Аведова и Вершинина. «Слил» информацию, в результате... Не ты случаем?
– Не помню... – поморщился лейтенант. – Зарплату я, кажется, в последнее время только в одном месте получаю... И как я это ему сказать должен?.. – Мое поручение явно пришлось Суглобову не по душе.
– Ты человек мягкий, сердешный...
– Может, не надо?
– Надо, Костя, надо.
– Где он сейчас?
– Вот-вот вернется. Они с Яковенко поехали в охранное предприятие, откуда эти парни. Выясняют, что за личности... И еще... Так, чтобы не при всех... Отзови и скажи...
Суглобов молча вздохнул. Это значило, что он согласился стать вестником печали.
* * *Я остался в кабинете один и решил привести в порядок бумаги. Если нас временно передали в подчинение антитеррористическому управлению ФСБ, это вовсе не говорит о том, что по другим текущим делам с меня спрашивать никто не будет. Но работу я закончить не успел, когда услышал разговор за стеной. Значит, Яковенко с Ярковым вернулись. Не дожидаясь, когда они вместе заявятся в кабинет, я пошел на опережение и трижды стукнул в стенку. Три удара – значит, три звездочки, то есть вызываю старшего лейтенанта Яковенко. Хочется надеяться, что Суглобов не постесняется моментом воспользоваться и поговорит с Ярковым на семейную тематику.
Минуты не прошло, как дверь открылась, и сначала в проем просунулся живот, потом сам Вася Яковенко.
– Вызывал?
– А ты докладывать не собираешься, что накопал?
– Ничего не накопал... Нет у них таких сотрудников. Печать проверили... Подлинная... По крайней мере, похожая. Только экспертиза скажет, та ли самая. Генеральный директор клянется, что печать хранится у него в сейфе и он никому постороннему документы не оформлял. Сам он – отставной подполковник ФСБ. Я все же не поверил, все приказы у менеджера по персоналу, так теперь начальник отдела кадров называется, просмотрел... Близко такие не пробегали... Потом в бухгалтерии списки на заработную плату...
– Ведомости... – поправил я.
– Да, ведомости... Зарплату они в «Сакуре» не получали...
– Плохо... Тем не менее в «Сакуру» нам необходимо заглянуть. Правда, теперь и оснований не много, но составь текст ордера на выемку документов. Надо посмотреть, нет ли среди их клиентов предприятия «Арес». Тогда уже будет привязка... Подпись – старший следователь по особо важным делам Югоров из антитеррористического управления ФСБ России. Может, хоть подпись сработает, и ордер подпишут...
– Если по антитеррористической статье, могут подписать... – согласился Яковенко.
Он выйти не успел, как лейтенант Суглобов голову в дверь просунул.
– Толян взбеленился... Домой полетел... Просил тебе что-нибудь соврать...
– Ври... – сказал я зло. – Удержать не мог?
– Не мог... Он в таком состоянии мог и мне в любимую челюсть въехать...
– А что случилось? – старший лейтенант посмотрел на Суглобова, потом на меня.
– Ничего... У Толяна семейные проблемы, – сказал я. И спросил уже у лейтенанта: – Он поинтересовался, откуда сведения?
– Конечно... Я сказал, служба внутренней безопасности разговоры прослушивала...
– Добро. Будем теперь ждать, когда из отделения позвонят, все вместе поедем выручать... Он пистолет с собой, случаем, не взял?
– Я оружие в сейф закрыл, – сказал Яковенко. – Ключ у меня.
– Хоть это хорошо. Готовь документы, потом поедешь в ФСБ подписывать у следователя, оттуда гони сразу в суд...
* * *Я позвонил на мобильник капитану Аведову. Объяснил ситуацию с охранным предприятием. Вадим Палыч передал кому-то сообщение, наверное, подполковнику Яблочкину. Потом только ответил мне:
– Все равно действуй по плану. Документы в «Сакуре» проверить надо обязательно.
– Яковенко уехал подписывать ордер. Как вернется, сразу отправимся.
– В курсе дела нас держи.
– Обязательно... У вас что?
– Пока ничего.
Мне следовало бы закончить возню с бумагами, которую начал до прихода своих оперов, но душа к такой работе не лежала. Честно говоря, я волновался, как бы Ярков дел дома не натворил. Молодой парень, горячий...
Я ходил по кабинету, сняв очки, чтобы испугать любого, кто в дверь заглянет, и, когда зазвонил городской телефон, сразу почувствовал, что это какие-то вести о лейтенанте. Звонил дежурный по управлению:
– Валера... У вас... У нас то есть, несчастье... Твой лейтенант... Ярков...
Вот оно, началось...
– Твоего лейтенанта Яркова застрелили в подъезде собственного дома, у дверей квартиры... Две пули – в грудь и в голову...
– Что-что? – не сразу поверил я. – Повтори...
Дежурный повторил, но картина происшедшего и так уже встала передо мной в полной ясности, яркости и контрастности. Вернее, даже две возможные картины... Первая... Толя, как сказал Яковенко, не взял с собой пистолет. Но оружие было у того, кто пришел в гости к его жене... Обычная разборка в такой ситуации. И трагическая развязка... Вторая... Они убирают свидетелей и помощников безжалостно, как уже показал опыт. Если Толя работал на них и сдуру пожаловался, что Вершинин высказал ему свои подозрения, это стало ему приговором. Есть человек – есть след, нет человека – след оборвался. Все логично...
– Следственную бригаду поднимай, мы выезжаем.
Положив трубку, я заколотил беспорядочно в стену. Уже не сигнализировал кому-то одному, а всех вызывал. Но пришел только лейтенант Суглобов.
– Яковенко где? – спросил я сердито.
– Уехал ордер подписывать... Как ты и приказал.
– Выезжаем... Яркова убили.
– Как? – У лейтенанта даже сломанная челюсть отвисла.
– Обычно... Застрелили.
* * *Ехали, естественно, с мигалкой... Дороги опять запрудило потоком машин, и хотя больших пробок еще не образовалось, но ехать уже было трудно. Только на середине дороги я вспомнил о том, что наша бригада сейчас работает на ФСБ, но телефона майора Рославлева я не знал и потому позвонил опять капитану Аведову.
– Яковенко где? – спросил я сердито.
– Уехал ордер подписывать... Как ты и приказал.
– Выезжаем... Яркова убили.
– Как? – У лейтенанта даже сломанная челюсть отвисла.
– Обычно... Застрелили.
* * *Ехали, естественно, с мигалкой... Дороги опять запрудило потоком машин, и хотя больших пробок еще не образовалось, но ехать уже было трудно. Только на середине дороги я вспомнил о том, что наша бригада сейчас работает на ФСБ, но телефона майора Рославлева я не знал и потому позвонил опять капитану Аведову.
– Вадим Палыч, это Стаднюк... У нас тут...
– Знаю, – остановил мой рассказ капитан. И хорошо, что остановил, потому что у меня язык никак не поворачивался говорить о Толе Яркове в прошедшем времени. Наверное, и комплекс вины примешивался. Что ни говори, но это я настоял, чтобы лейтенант Суглобов поговорил с Ярковым, как ровесник, и поставил того в известность о сути дела. Выходит, я послал парня под пули. О том варианте, где убитый рассматривался как предатель, думать вообще не хотелось. О мертвых или хорошо, или ничего... Принцип не всегда верный, но сейчас очень хотелось его применить.
– Мы выехали на место. Посещение «Сакуры» придется отложить.
– Мы уже на месте. Подъезжай...
Каким-то образом они опередили меня. Это почему-то неприятно «прокатилось» по настроению. И здесь они нас опередили, хотя это дело, скорее всего, чисто наше, внутреннее, ментовское.
Мы въехали в большой, замкнутый с трех сторон двор и сразу увидели несколько машин без обозначения принадлежности к силовым структурам, но с «мигалками» на крышах, микроавтобус «Газель» с надписью на двери «Передвижная лаборатория», еще одну «Газель» с задернутыми шторками и сильно тонированными окнами и машину «Скорой помощи», которая уже собралась выезжать. Последней в ряду стояла «Шевроле-Нива» Аведова. Во дворе ходили люди в камуфляже с надписями «ФСБ» на спине. Местные жители собрались здесь же. Обитатели всегда любопытны. Если нет причин опрашивать, я всегда стараюсь не подпускать их близко до места происшествия. Но сейчас как раз и шел опрос.
Капитан Аведов стоял в стороне с каким-то незнакомым мне человеком. Я двинулся в его сторону. Лейтенант Суглобов увязался за мной, понимая, что ему, как и всей нашей следственной бригаде, нечего здесь делать, потому что следователи ФСБ уже включились в работу.
Вадим Палыч шагнул мне навстречу.
– Ты по поводу жены с Ярковым говорил?
– Константин говорил. По моей просьбе... – я кивнул в сторону лейтенанта. – Ровесникам легче общаться.
– И что? – похоже, у капитана хроническое любопытство в крови. Что поделаешь – разведчик... Привык все выяснять.
– Ярков сразу домой рванул, – сказал Суглобов. – На разборки...
– Вот и разобрался... – хмуро сказал Аведов. – Пистолет он с собой взял?
– Нет.
– Как вообще отреагировал? Расскажи подробно. Что спрашивал?
От волнения, видимо, у Кости челюсть сводило. Он слова произносил с трудом, растягивал:
– Он сначала не поверил, подумал, что я его разыгрываю, и озлобился. Кому такие шутки могут понравиться... Потом понял, что я всерьез, покраснел, зубы стиснул. И спросил, откуда сведения. Я сказал, что передали парни из службы внутренней безопасности... У нас постоянно разговоры идут, что они телефоны прослушивают... Это прошло. Он поверил... Подумал секунд тридцать, потом сказал, чтобы я что-нибудь для товарища капитана соврал, и бегом побежал.
– Сюда он приехал на ментовской машине, – сообщил Вадим Палыч. – С включенной мигалкой. Но машину сразу отпустил.
– Наверное, попросил кого-то подбросить... – предположил Суглобов.
Из машины Аведова вышел Вершинин. Сразу направился к нам.
– Вот такие дела... – сказал, коротко глянув в глаза мне, потом лейтенанту, и протянул руку своему капитану. – Диктофон... Мне переслать запись надо.
– Ах, да... – хватился Вадим Палыч. – Похлопал себя по карманам, но Вершинин снял диктофон с клапана кармана. Такой аппарат авторучку напоминает и в кармане внимания не привлекает.
Роман сразу же в машину вернулся. Видно было, как алабай Берсерк поднялся на заднем сиденье, но Вершинина в машину пустил без возражений. Мой бы ротвейлер не пустил без меня никого.
– Что жена Яркова говорит? – спросил я Аведова.
– Ничего не говорит... Она убита... Видимо, чуть раньше, чем сам лейтенант. А его застрелили, когда он к двери подошел и позвонил. Его ждали. Дверь открыли и выстрелили.
Это было для меня неожиданностью. Похоже, что я ошибся, и стрелял в данном случае не любовник, а они, убирая соучастника и свидетеля. А любовник успел благополучно уйти и тем самым сохранить себе жизнь.
Капитан Аведов снова отошел к тому человеку, с которым раньше разговаривал. Мне почему-то не хотелось подниматься на третий этаж, где жил Ярков. Не хотелось на тело смотреть, хотя я всегда был равнодушен к виду чужой крови и не испытывал при этом чувства брезгливости. Но Константин туда направился, и мне невольно пришлось пойти за ним.
На лестнице эксперты заклинили двери лифта и обрабатывали кнопки. Другие над перилами работали. Смешно... Ну, пусть перила обрабатывают. Там столько отпечатков можно найти, что два года разбирать и классифицировать будут. А лифт-то зачем? Какой дурак на третий этаж в лифте будет подниматься!..
Лейтенант Ярков лежал на лестничной площадке, перед собственной дверью, на спине, придавив одну руку и откинув вторую. Первая пуля ударила его в грудь и свалила с ног, вторая просто добила.
Из квартиры вышел майор Рославлев, разговаривающий по мобильнику. Кивнул мне, посмотрел на Суглобова и убрал трубку в чехол на поясе. Майор на минуту замер в раздумье. Потом спросил у меня, кивнув в сторону Кости:
– Это кто?
– Лейтенант Суглобов, из нашего отдела... – представил я.
– Лейтенант, поддержи-ка голову убитому... – попросил майор, словно собирался под затылок Яркову заглянуть.
Константин наклонился, двумя руками взялся за окровавленную голову. И в этот момент в руках майора откуда-то появились наручники и защелкнулись на руках лейтенанта. Костя опешил основательно, но еще больше опешил я. Правда, сам он, выпрямившись, ничего не спросил. Я, однако, возмутился:
– Как это понимать, товарищ майор?
– Мы задержали косвенного убийцу лейтенанта Яркова... – спокойно ответил майор Рославлев. – Мне только что позвонили... Капитан Аведов записал голос Суглобова на диктофон, Вершинин перебросил через сеть запись в лабораторию. В лаборатории голос идентифицировали с голосом человека, который посылал сюда убийцу... Вернее, не посылал, потому что убийца уже был здесь... А у нас теперь есть первый живой подозреваемый по делу... Хочется надеяться, что на улицах никто не станет караулить нас с гранатометом...
Я посмотрел на Константина. Даже очки снял, чтобы хоть одним глазом заглянуть ему в глаза. Но Суглобов взгляд упорно не поднимал. Он был растерян и подавлен, и уже этим, уже своим невозражением подтверждал правдивость выдвинутых против него обвинений. Я от растерянности даже не успел ударить его гипсом в сломанную челюсть. Еще двое сотрудников «Альфы» вышли из квартиры и взяли Суглобова под руки. Майор Рославлев обыскал Костю и вытащил из кармана трубку мобильника.
– Почему же ты с мобильника не звонил, лейтенант? Почему пользовался городским аппаратом?
Константин не ответил, только слюну проглотил. Кадык на его горле активно шевелился. Наверное, от испуга. Ни один преступник заранее не готовится к моменту своего задержания, и для каждого задержание является мощнейшим стрессом. Это я хорошо знаю по опыту.
ВАДИМ АВЕДОВ, КАПИТАН В ОТСТАВКЕ, СПЕЦНАЗ ГРУ
«Наружка» упустила Яркова, что в условиях современной Москвы не нонсенс...
Лейтенант бегом, перепрыгивая через ступени крыльца, выскочил из своего управления и сначала к автобусной остановке ринулся, но потом вернулся и на служебную стоянку заскочил, договорился с кем-то из ментов-водителей, и его повезли на «уазике» с включенной мигалкой. Мент с ментом всегда общий язык найдет. А причину всегда можно найти подходящую. Машины сопровождения, а «вели» лейтенанта двумя машинами, как и всех остальных, имели под водительским сиденьем магнитную коробку мигалки, но включить ее – это значит сразу себя обнаружить. И потому опытные парни из «наружки» предпочли сразу сообщить диспетчеру о случившемся и продолжать преследование доступными способами. Но диспетчер уже был предупрежден службой «прослушки», поставленной Вершининым. Там зафиксировали разговор, предположительно лейтенанта Суглобова с неизвестным. И потому еще до сообщения «наружки» диспетчер отправил во двор к Яркову две машины. К сожалению, самодельный «жучок» не дал возможности определить номер абонента и его местонахождение, но звонок с городского номера отдела уголовного розыска, судя по набору, был на трубку сотовой связи.