Охранник приветственно вскинул руку.
– Слышали, Рома, уже все, как ты тут ментов отделал! И что, статью «вешают»?
– Они извинились, – сказал я значимо. – Одного только что арестовали... Только дело не закончено. Слушай, дядя Саш, Житков сегодня на месте?
– На месте. К нему только что двое поднялись. Володя сам пропуска заказывал.
– Кто такие? – спросил я напряженно.
– Парни какие-то, во всем черном... «Спецуха», как у нас...
Я чуть не подпрыгнул. Точно такие же в черном ко мне домой приходили.
– Беги на улицу... – рявкнул я так, что охранник дядя Саша, несмотря на немолодые свои годы, чуть кошкой в сторону не отпрыгнул. – На стоянке красный «Москвич». Там сидят два сотрудника «Альфы». Скажи, что к Житкову прошли двое. Пропусти их. Беги!
– Как я... Без пропуска...
– Это же «Альфа»! Антитеррористическое подразделение ФСБ. Беги, если не хочешь, чтобы Володю убили...
Он побежал на улицу, а я – по лестнице. Перед коридором выглянул из-за косяка. Две фигуры в черном уже подходили к концу нашего длинного коридора. Кабинет Житкова последний в ряду. Внизу хлопнула дверь. Значит, «альфовцы» спешат. Поспешил и я. Не побежал, а просто поспешил. Деловой походкой, и даже одну руку в карман засунул, а второй ноутбуком размахивал, как школьник младших классов портфелем, полным двоек. Парни в черном обернулись, на меня глянули, как обычно смотрят на лишнего свидетеля, но в дверь к Володе постучали. Дверь сразу открылась. Житков их ждал...
– Володя на месте? – спросил я громко и даже руку наивно поднял, чтобы внимание к себе привлечь. – Сейчас я зайду...
Я еще дверь своего кабинета магнитной картой открыл, чтобы отвлечь внимание. В кабинет заглянул, но заходить не стал, только ноутбук за порог поставил. Со стороны могло показаться, что я еще сказал кому-то, сидящему за дверями, пару слов. И поспешил к Житкову. Парни в черном уже вошли, но дверь оставили открытой. Их поведение понятно. Если кто-то хочет войти, пусть войдет. Они свое дело успеют сделать и позже. В случае чего, могут и двоих в кабинете «оставить». Но закрыть за собой дверь, когда знают, что кто-то желает войти в кабинет – значит поднять преждевременный шум. А шума при их деле лучше избежать.
Теперь, когда они вошли, я уже не так спешил и, оглянувшись, увидел, как в коридор вошли «альфовцы». Я призывно махнул рукой. Сергей и Юрий побежали, но аккуратно, ногами не топая. Побежал и я, остановившись только около распахнутой двери. Перевел дыхание и выглянул из-за косяка. В кабинете пока было все спокойно. Я вошел...
– Привет, Володя... – сказал, улыбаясь, как мне самому показалось, слегка натянуто. Артистическими способностями Господь меня не наградил, и я это всегда готов признать.
– Злобный уничтожитель ментовской чести пожаловал... – Житков засмеялся, не сказать что очень уж добро. – По делу или так... Поболтать?
– Поболтать по делу... Ты, сам того не зная, сильно помог мне сегодня со своим «трояном»...
В дверь уже вошли «альфовцы», и я увидел, как напряглись парни в черном. Они явно заподозрили предстоящие неприятности, поскольку вошедшие были в камуфляже и в бронежилетах. Видимо, и Володя заподозрил нестандартную ситуацию, которая добра ему не несет.
– Что ты мне приписать хочешь? – то ли ухмыльнулся, то ли оскалился он. – Я «троянами» не занимаюсь...
– А вот капитан Сидой Валентин Владиленович другое говорит... – сказал Сергей, старший из «альфовцев». – Но об этом потом...
– Они его, наверное, подполковником знают... Он же подполковником представляется... – поправил Сергея Юрий. – Хотя сам только до капитана и дорос... Как, ребята, подполковником своего шефа считаете? – обратился он напрямую к парням в черном.
Те молчали, не зная, что сказать. Тогда говорить начал Сергей:
– Резких движений попрошу не делать, мы стреляем быстрее, чем вы и чем капитан Сидой... Я капитан Старков из антитеррористического управления ФСБ «Альфа». Подготовьте, пожалуйста, руки...
Сергей показал наручники. Только теперь, кажется, парни в черном сообразили, что влипли всерьез. Один из них успел все же пистолет выхватить и попытался мне за спину заскочить, чтобы мной прикрыться как щитом. Только мы это уже давно проходили. Я позволил ему за левое плечо, как черту, уйти, но сам тут же развернул корпус по оси и ударил вслепую правым локтем в голову. Пистолет со стуком упал на пол. И следом за пистолетом, только чуть медленнее, сам парень. Второй предпочел не сопротивляться, несколько секунд помедлил и протянул заметно подрагивающие руки.
– Вот так, изобретатель вирусов, – сказал я Володе. – Они пришли тебя убивать. А ты ради этого даже пропуск им, дубина, заказал.
– Мы пришли за программой, – почти вежливо и, старательно заглядывая мне в глаза, сказал тот, что позволил надеть на себя наручники.
– Я не знаю, зачем вы пришли, – возразил Юра, – а знаю, зачем вас послал Сидой...
И достал из кобуры парня пистолет.
– Кстати, пистолеты «вальтер» не входят в штатное оружие, разрешенное к ношению охранными структурами России. А уж про глушитель я и не говорю. Только за один глушитель любого охранника сажают сразу. Если лицензию имеете, должны это знать.
Сергей уже подобрал пистолет моей жертвы, бесцеремонно перевернул парня лицом в пол и сцепил руки за спиной наручниками. Тот уже начал приходить в себя, но сопротивляться еще не мог, и процедура задержания благополучно завершилась. Володя Житков сидел побледневший и ожидающий, должно быть, когда теперь уже я попрошу его руки протянуть и наручники покажу. Это, однако, в мои планы пока не входило...
– Роман, – попросил Сергей. – Нам надо бы с господином Житковым побеседовать... Ты не найдешь себе какое-нибудь интересное занятие в своем кабинете?
Я не возражал. У спецслужб свои тайны, и посторонним в них заглядывать не рекомендуется. Еще армейская служба приучила меня к тому, что и в разведке, и в контрразведке, естественно, тоже, про любопытство необходимо забыть. Даже если ты участник каких-то событий, ты должен знать не больше, чем тебе позволительно узнать для выполнения своей конкретной задачи. А остальное – не для всех...
– Загляните потом попрощаться. Я буду у себя.
* * *Стремительно развивающиеся события последнего дня настолько выбили меня из колеи, что не оставляли времени на то, чтобы просто остановиться и задуматься. Наши мысли всегда стараются работать в унисон с действием или даже с некоторым опережением его. А если действий много и они разнообразны, то на остановку времени нет. Но задуматься мне было необходимо. Ведь я оказался в этой ситуации не случайным зрителем, а действующим лицом, с которого все и началось.
Казалось бы, столько событий произошло, столько людей уже погибло, но я, понимая, что являюсь частью этого процесса, в него не проник, хотя и осознал, что все это связано с моим отцом. Ведь я до сих пор не понял, почему началось все именно с меня и как это с отцом связано. Если я сам с ним не знаком, как могут связывать нас эти события?..
Добытое с таким трудом и риском досье ничего мне не говорило. Правда, дело с мертвой точки сдвинулось – я узнал, кто такой мой отец и что он собой представляет, но не более. Как связать преследование меня российскими торговцами оружием с тем, что мой отец занимается таким же делом за границей и сам сотрудничает при этом с российскими торговцами, я не понимал... Здесь где-то засел глубокий парадокс, который следовало разрешить. Если у них партнерские отношения, то, казалось бы... А что, в принципе, первоначально все и выглядело так, что меня защищают... Я до сих пор не знаю, кто следил за мной. И тех, кто следил, расстреляли... Слежка была организована, предположительно, Владом Краковским... И самого Влада тоже ликвидировали. В расстреле «Шкоды» принимал участие, как я сейчас знаю, отставной капитан ПГУ Сидой. В этом случае получается, что Сидой спасал меня от какой-то неведомой мне иной беды. И как во всем этом разобраться?
Понимая, что сам я концы с концами свести не смогу, чуть-чуть подумав, я увидел маленький торчащий конец нити. Решил потянуть за него и набрал номер кабинета мамы. Она ответила сразу и сказала строго:
– Роман, у тебя три минуты...
– Здравствуй, мама.
– Здравствуй, сынок. Что ты хотел сказать?
– Я хотел спросить, нет ли вестей от Пауля-Вольдемара Краузе?
– От кого? – не поняла она.
– Так сейчас зовется гражданин Германии Павел Владимирович Краузе.
– Вот как. Ты это уже знаешь...
Мама всегда умела с чувством высказывать недовольство. Это, наверное, единственный момент, когда в ее голосе проявляются эмоции.
– Не скажу, что мне это ничего не стоило, но я сумел узнать... Мама, извини, но дело серьезное... За мной была установлена настоящая слежка, потом кто-то расстрелял машину с людьми, которые за мной следили... И у меня есть основания считать, что дело как-то связано с моим отцом. Кто приходил к тебе от его имени? Мне это необходимо знать. Если ты сама не скажешь мне, к тебе приедут из ФСБ, чтобы задать тот же самый вопрос... Сейчас идет следствие...
Мама несколько секунд молчала.
– Я не видела того человека, что приезжал от отца... Он только по телефону звонил... Дважды... Но я подозревала, что отец на этом не успокоится. Я кое-что слышала про него и хотела уберечь тебя от ненужных контактов... Я понимаю, ты молод, отцом обязан интересоваться и наверняка захотел бы поехать к нему в Германию, чтобы встретиться... Я боялась, что он вовлечет тебя в свои грязные махинации...
– Откуда ты знаешь, чем папа занимается? – задал я естественный вопрос, потому что мама с отцом не встречалась много лет, и даже если бы они повидались, отец не должен был бы рассказать о роде своей деятельности.
– В принципе, я не обещала никому этого не рассказывать... Вот... Меня приглашали для беседы в ФСБ... Спрашивали о тебе, об отце и кое-что сказали о нем... Просили за тобой присматривать и сообщать им, если от отца прибудут вести. Они слышали, что он желает тебя найти...
– И ты сообщила?
– Нет... не сразу... Я...
– Что ты сделала?
– Я предприняла свои меры... Попыталась предпринять.
– Какие?
– Это что, допрос?
– Почти... Сейчас моя жизнь в опасности, – я умышленно утрировал события, чтобы получить сведения, – и мне следует знать, откуда следует ждать удара.
– Какого удара? – мать всерьез не воспринимала угрозу.
– Когда средь бела дня расстреливают машину на московских улицах, когда машину с ментами расстреливают из гранатомета, тоже средь бела дня, это уже не шутки. И во всем этом замешан я. А я не знаю, чего от меня хотят...
– Хорошо... Я скажу... – мама ответила сердито. – Человек от отца, как я сказала, звонил мне дважды. Первый раз – месяц назад. Я уже тогда начала беспокоиться. И думала, как тебя защитить... У нас есть крупный акционер... Сам он из Москвы... Серьезный человек с уголовным прошлым, но с большими связями во всех московских кругах... Я рассказала ему ситуацию и попросила Владислава Юльевича помочь с обеспечением твоей безопасности. Чтобы он оградил тебя от забот отца. С его связями это возможно. Но он отказался. Сказал, что в такие дела влезать не собирается. Это слишком опасно...
– Владислав Юльевич Савицкий? – переспросил я. Имя и отчество не слишком распространенные, и потому я сразу ухватился за совпадение.
– Ты знаешь его? – мама удивилась.
– У вас уже нет такого акционера. Ни крупного, ни мелкого... Влад Краковский был вчера застрелен в своей квартире в Балашихе... После того как организовал за мной слежку...
– Какой Краковский?
– Это кличка Савицкого. Влад Краковский или просто Влад Крак. Владислав Юльевич Савицкий... Его убили, чтобы не лез не в свои дела. Он не зря тебя предупреждал, а ты напрасно посвятила его в подробности.
– Ты мне бальзам на душу льешь, – сказала мама изменившимся голосом, явно не обратив внимания на последние мои слова.
Я понял, что с Владом Краковским не все так просто, но это уже не меня касалось, следовательно, мне выспрашивать о нем подробно надобности не было.
– Больше тебе нечего мне сообщить? – спросил я.
– Все, сынок, спасибо. – Мама откровенно радовалась, что с ней происходило крайне редко. – Ты очень помог нам своим сообщением. Извини, ко мне пришли люди.
Она положила трубку, не дождавшись моего прощального слова.
Значит, конец нити я заметил вовремя и потянул как раз за ту, за которую следовало, и теперь кое-что проясняется. Хотя тоже не совсем. Влад Краковский отказал маме. Тем не менее организовал слежку. Чего он добивался? Этот вопрос пока остается открытым, и своими силами ответ я найти не смогу.
Недолго подумав, я позвонил капитану Стаднюку и выложил ему все про Влада Краковского.
– Да... У нас тоже кое-что на него появилось, – сказал Стаднюк. – Краковский, по последним данным, – крупный рэкетир и на большее не претендовал. Но, похоже, жадность заставила его попробовать забраться куда покруче. Мы думаем, он собирался тебя использовать как «живца», чтобы «пощипать» твоего отца или заставить того взять себя в долю. У Крака были связи в Германии, но прояснять их – это уже дело ФСБ. Мы знаем только, что Крак пытался напрямую связаться с твоим отцом. Появились такие данные... Наверное, и связывался...
– У Крака был компьютер? Там, в квартире, где его убили... Компьютер, подключенный к Интернету... Если был, мне надо знать адрес электронной почты Крака.
– Сейчас поинтересуюсь... Дело уже передали нам, но я материалы не смотрел. Они в отделе у сотрудников. Я тебе перезвоню....
ВАДИМ АВЕДОВ, КАПИТАН В ОТСТАВКЕ, СПЕЦНАЗ ГРУ
Берсерк улыбался во всю ширину своей разинутой пасти, показывая мощнейшие челюстные мышцы. Ему бы еще когти кошачьи, тогда он и льву бы не уступил...
Машина основательно прогрелась на солнце, и алабаю стало жарко. А собаки, известно, потеют через рот. Поневоле заулыбаешься...
– Сейчас поедем, собак...
Сказанное было хорошо знакомо Берсерку. Ехать – значит ветерок будет задувать через приопущенные стекла, и придет прохлада. И пес приготовился, пересел ближе к окну, не привыкнув еще к тому, что ездить где-нибудь в Тамбове или на сельской дороге – это совсем не то, что в Москве. Тем не менее и здесь ветерок при движении все же есть, и не всегда он выхлопным газом наполнен...
Группа захвата должна была ждать нас в переулках, неподалеку от здания охранного предприятия «Сакура». Майор Рославлев обговорил и место встречи, и предварительные мероприятия. Бойцы группы захвата ждали, естественно, не высовываясь из машин. Там же, где-то неподалеку, должен был расположиться и старший лейтенант Яковенко, которого нетрудно будет узнать по животу. Да он вовремя и сам себя обозначит.
Группа сотрудников ФСБ была оснащена переговорными устройствами. Мы с подполковником Яблочкиным таковых не имели, но майор Рославлев приказал одному из своих бойцов передать «переговорку» подполковнику как утвержденному руководителю всей операции «Тамбовский волкодав». Мне же, посчитал Рославлев, можно и без связи обойтись. И потому я ехал вслед за Яблочкиным, не зная, как обстоят дела на месте, где уже, надо полагать, начали проверять все пути отхода из здания охранного предприятия, чтобы не позволить кому-то уйти без спроса. А желающие уйти без спроса, по нашим расчетам, обязательно должны были быть. И при этом унести кое-что.
Внезапно Сережа Яблочкин включил сигнал поворота и стал перестраиваться в правый ряд, чтобы припарковаться у бордюра. Я повторил маневр полностью, даже на тротуар, как подполковник, тоже заехал, хотя у себя в Тамбове обычно этого не делаю. Это вообще привычка в основном московских водителей – заезжать на тротуар при парковке. И только после остановки я увидел, что за два десятка метров впереди остановилась машина с майором Рославлевым и сам майор уже торопливо идет в нашу сторону.
– Подожди, Берсерк. Я скоро...
Я вышел. Мы все трое встретились у машины Яблочкина. Улица была оживленная, и люди посматривали на нас косо. Подполковник Яблочкин в повседневном мундире с погонами, я в камуфляже без погон, но с явной армейской выправкой, а из-под расстегнутой куртки видно подмышечную кобуру и рукоятку пистолета, майор Рославлев не просто в камуфляже, но и в бронежилете, хотя автомат оставил в машине. Троица получилась явно боевая, и создавалось впечатление, будто рядом что-то готовится.
– Что случилось? – спросил Рославлев, и я понял, что инициатором задержки выступил подполковник Яблочкин.
– Из Управления космической разведки передали... Они нашли трубку Сидого по номеру. Даже без звонка... Отслеживают уже сорок минут... Его нет в офисе «Сакуры»...
Майор сердито почесал подбородок.
– И где он?
– За городом... Какая-то, сказали, спортивная база среди леса, маленький стадион, полоса препятствий, спортивный городок... Спутник работает в режиме on-line. То есть видит Сидого в реальном времени. Вокруг много людей, но, по крайней мере, трое, как мне сказали, с ним точно. Остальные могут быть посторонними, хотя, возможно, и его людьми. Сейчас выясняют принадлежность спортивной базы...
– Это все хорошо, но... – майор опять почесал подбородок. Похоже, это у него жест недовольства или просто недовольного раздумья. – Мы не можем отказаться от выемки документов в «Сакуре», – твердо добавил Рославлев. – Может быть, для ментов Сидой и является ключевой фигурой, как убийца и организатор убийств. Для нас в данный момент гораздо важнее выйти на «Арес» и на поставки оружия. Я так понимаю, Сережа?
Моего мнения, естественно, никто не спрашивал.
– Это несомненно... Тем не менее, как только мы заявимся в «Сакуру», кто-то может успеть позвонить Сидому и предупредить. Он заляжет на дно, сменит в трубке sim-карту, поскольку в этом отношении он человек, я полагаю, опытный и осторожный, и тогда его будет практически невозможно отыскать. А без его показаний нам будет совершенно некого предъявить со стороны обвинения. Пусть даже вы найдете документы, что именно «Сакура» охраняет «Арес»... Что это даст? Кто докажет, что Сидой действовал в интересах «Ареса»? И вообще, кого нам обвинять? Кто устроил всю это историю? И еще... Я почему на Сидого думаю... Отправление груза через Новороссийск. Это какая-то его операция. Грамотный в международных отношениях человек выбрал бы другой порт, откуда груз в состоянии дойти до Сирии. Это прокол не профессионала. И он соответствует твоей характеристике на Сидого.