– Еще бы… – пробормотала я.
– Он просто бросил трубку.
Приходько взял с подоконника бутылку с водой, сделал большой глоток и продолжил рассказ.
Он тогда еще пару раз набрал номер сына Инны, но услышал фразу: «Абонент находится вне зоны действия сети». Поздним вечером он позвонил ему на квартиру. Долго никто не отзывался, наконец ответила девушка. Юрий представился знакомым Бронислава, сказал, что хочет выразить тому соболезнования в связи со смертью матери, но сотовый младшего Комарова не доступен.
Собеседница, оказавшаяся сестрой Бронислава Яной, пояснила:
– Броник служит в армии, его отпустили на похороны, сегодня он уехал назад в часть. Мобильный брат случайно разбил, уронил во время разговора с кем-то. Новый пока не купил. Я передам ему ваши добрые слова. Спасибо!
Юра хотел поговорить с Яной, сообразив, что Бронислав, беседуя с ним, в порыве злости швырнул трубку о пол. Решил накрутить сестру, которая непременно доложит брату о звонке. Но она быстро отсоединилась и больше не откликалась на звонки.
Через неделю Приходько поехал к дому Комаровых, хотел опустить в почтовый ящик письмо с описанием того, что сделала Лариса. Но его остановила консьержка, объяснив:
– Бронислав в армии, а Яна куда-то отбыла, адреса мне не дала. Квартира заперта, корреспонденцию лучше не оставлять, девушка ее не получит.
Мститель скрипнул зубами, поняв, что судьба снова отвела меч от головы Весенина. Но не таков был Приходько, чтобы сдаться, он продолжил слежку за отцом. А тот не долго горевал об Инне. Николай Георгиевич завел новую любовницу, врача Аллу Михайловну Зотову.
У Аллы была младшая сестра Надежда. Она владела небольшим кафе и изо всех сил старалась зазвать к себе побольше посетителей, поэтому придумала конкурс с блюдом «чупака-тарапака». Алла и Весенин регулярно ходили в трактир и общались с хозяйкой. Младшая сестра, похоже, была в курсе амурных делишек старшей, поощряла их. И не упустила собственной выгоды – владелец автосалонов стал спонсором викторины, выставил в качестве приза победителю новенькую иномарку. Видно, сильно Аллочка зацепила любовника, раз тот так расщедрился.
(Я изо всех сил старалась не смотреть Юрию в глаза. Мне уже было известно, что Весенин постоянно изменял жене, но при этом старался, чтобы Раиса ничего не узнала. Какая черная кошка пробежала между супругами? Может, они жили вполне дружно, нестыковка была в интимной сфере? Если у жены постоянно по вечерам болит голова, то рано или поздно у пары начнутся скандалы, или супруг, при условии, что у него нет других претензий ко второй половине, заведет любовницу для удовлетворения своих сексуальных желаний. Николай пошел по второму пути, он не хотел терять семью. И он оказался щедрым человеком. Паниной он легко отдал дорогую машину меньше чем за полцены, позже решил поддержать младшую сестру Аллы, причем даже после смерти любовницы не отказался от спонсорства. В кафе, где выносят раз в неделю «чупаку-тарапаку», до сих пор висит плакат, сообщающий, что иномарку победителю подарит салон «Никвес».)
– Я был ужасен, – говорил тем временем Юрий, – меня целиком захватили мысли о мщении, ненависть к тому, кого я считал своим отцом. Я совершенно не думал, что калечу судьбы людей, ни в чем не повинных. Что дурного сделали мне Юлия Панина, Инна Петрова и Алла Зотова? Не говоря уже о Надежде. Та вообще в чужом пиру похмелье собирала – я подсылал к ней женщин, которые безобразничали в ее кафе. И я очень подло поступил с Брониславом и его сестрой Яной. Парень никак не отреагировал на мой звонок, не поехал к Весениным, не стал обвинять Ларису в убийстве своей матери, но, думаю, разговор со мной нанес ему глубокую рану. Пытаясь уничтожить Николая Георгиевича, я совсем забросил работу, не получал денег. А моя тогдашняя любовница Марина была беременна, ей стало трудно белить потолки и красить стены. Я начал мошенничать, втирался в доверие к людям, прикидывался сотрудником банка, брал у них деньги, обещал проценты, потом исчезал. Ограбил даже соседей по дому. Хотя им одно время честно платил «проценты»…
Я слушала Приходько и удивлялась. Похоже, он в самом деле говорит чистую правду. Но сколь отвратительна эта правда!
А он продолжал:
– Марина меня раздражала. Слишком уж она правильная! Я гнал ее вон, выставлял на улицу, но она всегда возвращалась и твердила: «Юрий, ты очень хороший, просто запутался, погряз в ненависти. Давай вместе бороться с твоим характером». От Марины было невозможно избавиться. Выталкиваешь ее за дверь, она лезет в окно и лепечет: «У нас скоро родится ребенок, я люблю тебя больше жизни, у нас семья». И я в какой-то момент сдался, крикнул ей в сердцах: «Хорошо. Хочешь тут жить, оставайся. Но я буду делать, что пожелаю». А она ответила: «Юра, я тебя из грязи вытащу. Ты прекрасный человек, тебя просто недолюбили». В общем, у меня постепенно появился дом. В квартире уютно, на столе всегда обед-ужин. Но, главное, нашелся человек, с которым я мог говорить откровенно, не прикидываясь никем другим, не боясь, что меня осудят. Я беседовал с Мариной часами, а она слушала и повторяла: «Юра, ты прекрасный человек, просто запутался, слишком мало тебе досталось любви. Мы справимся». Марина не пугалась всплесков моей ярости, я стал в ее присутствии успокаиваться. Когда родилась дочка, у нее оказались глаза, как у покойной мамы. И во мне что-то перевернулось, будто лопнула сильно натянутая струна…
Приходько неожиданно встал, подошел ко мне, положил руку на плечо и сказал:
– Не закрывайся в своей раковине. Ты выслушала мою историю, надеюсь, она напугала тебя. Пойми, к бездне человек подходит мелкими шажками. В понедельник сделал один плохой поступок, во вторник второй, увидел, что это сошло с рук, осмелел и в среду совершил подлость покруче. Оглянуться не успеешь, как очутишься на дне пропасти. Главное, вовремя осознать, что падаешь в яму, и остановиться. Мне повезло, я встретил Марину, это она привела меня сюда, в клинику, познакомила с Константином Львовичем и сказала: «Или ты лечишься по программе «Двадцать пять шагов», или погибаешь. Неужели ты хочешь, чтобы Весенин уничтожил тебя?»
Юрий отошел в сторону и прислонился к книжному шкафу.
– Да, да, именно так Марина выразилась. И бросила мне в лицо: «Думаешь отомстить Николаю? Доставить ему мучения? Но на самом деле это он, сам того не зная, уничтожает тебя, ты раб своей мании, она тебя погубит! И какой судьбы ты хочешь для нашей Лианы? Ей предстоит стать сиротой? Узнать, что она родилась от сумасшедшего?» И я вдруг понял: Марина права! Николай Георгиевич живет счастливо, у него семья, дети, бизнес, а я нищий, ничего не достиг, не думаю о себе, все мысли о нем. Надо как-то выкарабкиваться, потому что Лиане нужен хороший отец, а не чудовище. У меня был долгий путь, я шел к очищению не один месяц. Не скрою, подчас становилось невыносимо. Но сейчас борьба окончена, я выздоровел. Пока живу здесь, но очень скоро перееду. Свою прежнюю квартиру планирую продать, куплю другое жилье. Хочу начать судьбу с нуля вместе с Мариной и дочкой. Я теперь другой человек, и цель моего пребывания на земле – помочь запутавшимся людям побороть своих демонов. Ты сделала первый важный шаг, пришла к нам. Зачем я честно рассказал тебе свою историю? Люся, пойми, люди могут совершать страшные поступки, а потом, искренне раскаявшись, изменить собственную жизнь, повернуться к свету. Возьми с меня пример и шагни вперед, откройся, не прячься от прошлого. Только откровенность поможет тебе выздороветь. Забыл тебя предупредить: ученики Константина Львовича могут рассказывать о себе все, но не имеют права критиковать чужие истории и обсуждать их между собой в отсутствие того, кто поделился своим секретом. Из клиники никакая информация не выносится, все остается здесь. И уж, конечно, Радищев никогда не вызовет полицию, даже если узнает нечто совсем криминальное. Мы тут не хотим никого наказывать или отдавать в руки правосудия. Наша задача в ином: человек должен осознать совершенные ошибки и захотеть стать другим. А мы ему поможем. Я сейчас устраиваюсь на работу, собираюсь вернуть деньги всем, кого обманул. Сходил уже к следователю, рассказал о том, как подталкивал на преступление Олега Панина.
Я подпрыгнула на стуле.
– Неужели?
– Именно так, – кивнул Приходько. – Нашел человека, который вел дело Панина, и рассказал ему правду, сообщив, что готов понести наказание.
– Думаю, полицейский не особенно обрадовался, – пробурчала я.
– Ты права, – согласился Юрий, – он ответил: «Дело закрыто, Панин действительно толкнул супругу на батарею, значит, осужден правильно. Он сам, пусть и не нарочно, убил жену. Вот я, например, сколько меня ни подначивай, на свою бабу не брошусь. Иди, парень, домой. Если хочешь получить отпущение грехов, так это не ко мне, ступай в церковь».
– А об отравлении Инны Петровой тоже сообщили? – задала я вопрос.
Я подпрыгнула на стуле.
– Неужели?
– Именно так, – кивнул Приходько. – Нашел человека, который вел дело Панина, и рассказал ему правду, сообщив, что готов понести наказание.
– Думаю, полицейский не особенно обрадовался, – пробурчала я.
– Ты права, – согласился Юрий, – он ответил: «Дело закрыто, Панин действительно толкнул супругу на батарею, значит, осужден правильно. Он сам, пусть и не нарочно, убил жену. Вот я, например, сколько меня ни подначивай, на свою бабу не брошусь. Иди, парень, домой. Если хочешь получить отпущение грехов, так это не ко мне, ступай в церковь».
– А об отравлении Инны Петровой тоже сообщили? – задала я вопрос.
– Нет, – спокойно ответил Приходько, – пришлось бы открыть чужую тайну, рассказать об участии в деле Ларисы. Видишь, как легко быть откровенным? Попробуй. Поверь, жить честно намного легче, чем во лжи. Ну, что у тебя стряслось? С чем ты не можешь справиться? Почему обратилась в клинику?
– Честно? – подняла голову я.
– Да, говори откровенно, – сказал Юра.
Я посмотрела ему прямо в лицо.
– Где Валентина? Я ищу старшую дочь Весенина.
Собеседник опешил. И тут раздался стук в дверь.
Глава 27
– Входите, – разрешил Приходько.
На пороге появился Макс, он хотел что-то сказать, но я повторила свой вопрос.
– Где Валентина? Не стесняйтесь, Юра, спокойно говорите при этом мужчине, он свой человек.
– Валентина? – переспросил Юрий. – У меня нет знакомых женщин с таким именем. И в клинике сейчас нет ни одной Вали.
– Речь идет о старшей дочери Николая Весенина, – уточнила я.
– Мы с ней никогда не общались, я видел ее всего раз в жизни, когда без приглашения ввалился в дом Николая Георгиевича, – без малейших признаков волнения отреагировал Юра. – А что случилось?
– Вы живете в этой комнате? – спросил Макс.
– Да, – ответил Приходько. – Объясните, пожалуйста, причину вашего появления.
Дверь снова распахнулась, и в спальню вошел Радищев, который с порога осведомился:
– В чем дело? Вы кто?
Макс достал служебное удостоверение.
– Так… – протянул Константин Львович, тщательно изучив документ. – Что привело вас сюда?
– Исчезновение Валентины Весениной, – сухо произнесла я, – дочери человека, которого истово ненавидел Юрий.
– Я давно осознал свои ошибки, – без тени страха или агрессии сказал Приходько. – Я знаю, что Николай Георгиевич не мой отец, уже извинился перед ним.
– О том, что просил у владельца автосалонов прощения, вы не говорили, – возразила я.
– Думал, это и так понятно, – пояснил Юра. – Мы встретились в ресторане, Весенин выслушал меня и сказал: «Рад, что ты наконец-то поумнел и более не веришь в наше кровное родство. Я на тебя зла не держу, но приглашать тебя в гости все же не стану. Давай держаться подальше друг от друга». Я не обиделся. И, кстати, вовсе не рассчитывал на его дружбу. Далеко не все готовы общаться с тем, кто доставил им неприятные переживания. Например, когда я позвонил Надежде Зотовой и попросил о встрече, та закричала: «Новую гадость замыслил? Пошел к черту!» Я повесил трубку и более сестру Аллы не беспокоил. Если с вами не желают разговаривать, примите это как наказание за свои ошибки и не настаивайте. Лариса, между прочим, услышав мой голос, просто бросила трубку.
Я не поверила своим ушам.
– Вы решились побеспокоить девочку? Не испугались, что она побежит к отцу, а тот наймет парней, которые намнут вам бока?
– Значит, так тому и быть, – вдруг вмешался в беседу Радищев. – Здесь важно желание человека искренне попросить прощения, а не то, что потом последует.
– Однако немного странно, – протянула я. – Вы считаете нормальным бередить раны девочки, поскольку хотите очиститься от грехов? Погодите, а вы рассказали Николаю Георгиевичу о том, как подослали Лару к Инне Петровой? И остались после признания живы?
Приходько моргнул.
– Нет. Нельзя раскрывать чужие тайны. И не стоит перечислять собственные подлости, надо произнести: «От всего сердца прошу у вас прощения за все причиненные страдания. Я испытываю глубокий стыд за свое поведение. Прошу поверить, теперь я стал другим, осознал всю глубину своей подлости и более никогда не нанесу душевных ран другому человеку».
– Очень удобно, – хмыкнула я. – Нечто вроде «простите меня за то, о чем знаете, и пусть то, что вам неизвестно, останется покрыто мраком».
– Давайте не будем углубляться в психологию, – попросил Макс. – Юрий, вам придется повторить мне то, что вы рассказали Лампе…
– Она не Людмила? – с запозданием сообразил Радищев. – И не страдает клептоманией? Значит, вы подослали в мою клинику ищейку, которая обманула нас, начала разнюхивать…
У меня закончился запас терпения и толерантности.
– А вы пригрели в своем центре подлеца, который чудом избежал наказания за совершенные преступления.
– Юрий исправился! – возмутился в ответ Константин. – Мы помогаем людям осознавать свои ошибки!
– Да уж, слово «ошибка» замечательно звучит в свете рассказа Юрия, – выдохнула я.
– Вы не имеете права разглашать что-либо из услышанного в этих стенах! – разозлился Радищев.
– Я не в претензии, Константин Львович, – тихо произнес Юра. – Я хотел помочь женщине, доказать ей, что она хороший человек, объяснить, что честность – лучшее лекарство от всех психологических проблем.
– Вот только гостья не нуждалась в нашей поддержке, – почти спокойно произнес Радищев.
Я подняла руку.
– Давайте вспомним о бедах, которые постигли семью Весенина.
– Вы не похищали Валентину? – спросил Макс. – Не приказывали какой-нибудь своей любовнице говорить Ларисе гадости по телефону, обвинять ее в смерти матери?
– Нет, я изменился, – твердо ответил Юра. – А когда происходили все эти события?
– Раиса скончалась полтора месяца назад, – пояснила я, – и в день сороковин некто прислал Ларе злобное сообщение, что она убила мать. На днях исчезла Валя, ее судьба нам пока неизвестна.
Юрий посмотрел на Радищева.
– В клинике запрещено пользоваться сотовым, а городской телефон находится только в кабинете Константина Львовича, звонить можно исключительно в его присутствии. Я уже не ученик, а комиссар, но все равно подчиняюсь этим правилам, потому что пока живу в приюте. Чтобы выйти в город, надо взять у нашего учителя пропуск, без него охрана не выпустит. Проходная одна, там установлены камеры.
– Видеоаппаратура есть и по периметру забора, – вмешался в разговор психолог, – можете убедиться, что Королев не покидал территорию уже давно. Да, он регулярно общается с Мариной, но беседы ведутся из моей рабочей комнаты и в целях безопасности записываются.
– Пусть возьмут звуковые и видеоматериалы, – предложил Юрий, – мне скрывать нечего.
– Кто такой Королев? – не понял Макс.
Юра поднял руку.
– Я. Как только покину клинику, а это скоро произойдет, сразу оформлю брак с Мариной и возьму ее фамилию. Но уже сейчас прошу не называть меня «Приходько». Я теперь Королев.
Радищев кивнул.
– Так поступают многие из моих учеников. Фамилия это нечто, тесно связанное с вашей личностью. Поэтому женщины, как правило, меняют ее в браке.
– Не все, – возразила я.
Константин Львович прищурился.
– Верно. Но большинство предпочитает получить новый паспорт. Как бы сообщают всем: я теперь не та, что прежде.
– Мне всегда казалось, что имя важнее фамилии, – продолжала я, – лучше уж изменить имя.
Юрий сложил руки на груди.
– У каждого свое мнение. Я хочу отринуть именно фамилию, показать, что не имею ничего общего с Приходько, с подлым человеком. И я действительно стал другим. Если надо, готов хоть сто раз повторить рассказ о своих плохих поступках, покаяться прилюдно. Но я не трогал Раису и понятия не имею, что случилось с Валентиной.
Глава 28
Едва мы с Максом позвонили в квартиру Весенина, как дверь распахнулась и Николай Георгиевич выдохнул:
– Жива? Нашли?
– Пока нет, – мрачно ответил Макс.
Весенин сгорбился и пошел в гостиную. Мы двинулись за ним, сели в кресла, и Макс начал неприятную беседу.
– Николай Георгиевич, вам придется прослушать одну запись, которая скорее всего взволнует и сильно огорчит вас. К сожалению, это необходимо. Потом нужно будет ответить на несколько вопросов, и я сомневаюсь, что они придутся вам по вкусу. Но нам надо понять, кто хотел навредить вам и похитил Валю. До сегодняшнего дня у нас был всего один подозреваемый – Юрий Приходько.
Весенин вздрогнул.
– Ну почему вы не рассказали нам о том, что творил Юра! – воскликнула я. – Мы бы сэкономили массу времени, не искали в неправильном направлении.
Хозяин квартиры откашлялся.
– Юра сын женщины, которая спасла мне жизнь. Я нянчил его в младенчестве, искренне любил парнишку, но судьба развела нас. Юрий появился вновь в моей жизни, уже став взрослым, и он был, мягко говоря, не адекватен. Лучше не вспоминать, что выкидывал парень. Вот только я обязан отплатить Лиане за добро. Повторяю, когда-то я любил этого мальчика, вот и пытался привести его в норму. Но чем больше Юра от меня получал, тем наглее себя вел. А главное, требовал, чтобы я официально признал его сыном. И в конце концов я порвал с ним отношения, посчитал, что долг перед Лианой погашен – приобрел ему квартиру, дал возможность получить образование, оплатил обучение в вузе. Хватит! Не в коня пошел корм. Пусть теперь пробивается сам.