— Не надо, — быстро ответила Вероника, хотя, ни малейшего представления не имела, почему две, а не одна или десять, к примеру. Но злить своей несообразительностью Петра Ивановича она не решилась: вдруг он передумает брать её в помощники, и тогда уж точно — прощай Универ.
— Тебе надо проанализировать всю цепочку событий, которые привели тебя к дверце моего сейфа: от кого ты получила информацию о кодах доступа, кто спровоцировал тебя залезть ко мне в кабинет, кто мог знать, что ты собираешься это сделать и так далее. Понятно?
— Да, — опять с молниеносной скоростью ответила Вероника, и для убедительности утвердительно помотала головой с таким усердием, что густая копна её каштановых с медью волос, собранная на затылке в хвост, выписала в воздухе замысловатую зигзагообразную кривую.
Это движение вызвало на губах ректора ироничную полуулыбку, которую Вероника расценила как добрый знак, и решилась на вопрос:
— Пётр Иванович, я правильно поняла — меня пока не отчисляют?
— Пока нет. Но если документы не будут возвращены в течение двух недель — можешь паковать чемоданы. И ещё одно условие: никто не должен знать ни того, что ты сделала, ни того, что я тебе сегодня сказал.
— Хорошо, — быстро согласилась Вероника. — Правда, нужно будет придумать, что отвечать, если меня спросят, по какой причине Вы меня сегодня вызывали к себе. Никто ведь не поверит, что ректор хотел побеседовать с одной из студенток просто так на отвлечённые темы.
— А тут и выдумывать ничего не нужно. Вахтёрша, Зинаида Степановна, уже и так всем рассказала, как бессовестная второкурсница Двинская пыталась пробраться к парням в общежитие через окно холла, но бдительный страж и его швабра не дали свершиться страшному преступлению.
Вероника мысленно чертыхнулась — вот уж действительно у вахтёрши завидная профессиональная бдительность: вроде очки на носу, а Нику всё равно как-то узнала.
— Вот скажи мне, Двинская, туда-то ты зачем полезла. Что, парень какой-то нравится?
Вероника невольно передёрнула плечами — господи, какую глупость сейчас сморозил Пётр Иванович. Ну, во-первых, ей никто не нравился, а, во-вторых, даже если бы нравился — она бы всё равно ни за какие коврижки не полезла бы к нему. По мнению Вероники, наоборот, это парни должны лазить к девушкам через окно.
— Мне нужно было попасть в комнату к Никите Беляеву. У меня пропала ручка, которую я взяла у Вас со стола. Я думаю, это он стащил её у меня.
Профессор покачал головой.
— Твой проступок, получивший огласку благодаря Зинаиде Степановне, будет разбираться на завтрашнем заседании Дисциплинарного Совета. Не думаю, что тебе это грозит чем-то серьёзным. Но тебя вызовут на заседание, чтобы пожурить, а заодно спросят про причины поступка. Про ручку, которую ты бессовестным образом взяла у меня, говорить нельзя, так что придётся тебе, дорогая, всё-таки сделать вид, что ты влюблена в этого своего Никиту.
Вероника поморщилась. Профессор, заметив её гримасу, строго сказал:
— И смотри, чтобы всё было правдоподобно. Ты знаешь, кто входит в Совет — таких людей не так-то просто провести.
— Вот именно! Как же я смогу? — растерянно пожала плечами Вероника.
— Сможешь. Это-то вы уже как раз проходили. Освежи-ка свои знания по предметам N7E1 и G9°9.
После этих слов, профессор перевёл взгляд со студентки на часы, и добавил торопливо:
— А теперь иди. Первая пара вот-вот начнётся. Будешь мне отчитываться каждый день обо всём, что тебе удастся узнать, по электронной почте. Темой письма указывай: «Вопросы повышения успеваемости по предмету R0Y1».
— Хорошо, — ответила Ника и, поднявшись со стула, направилась к выходу.
Уже открывая дверь, она услышала тихие слова, брошенные ей вслед:
— Вероника, тобой играют страшные люди. Будь предельно осторожна!
Глава 2. Семь положительных качеств
Вероника вышла из кабинета ректора и побрела по коридору в сторону аудитории № 12а. Первой парой сегодня была лекция по квантовой физике, и это было как нельзя кстати. Будет возможность обдумать хорошенько задание профессора, ведь преподавателя физики, Аристарха Вениаминовича, Вероника вполне могла себе позволить слушать вполуха.
— Ника, ты как? — завидев приближающуюся подругу, встрепенулась рыжеволосая девушка в трикотажном платьице ярко-жёлтого цвета. — Наверно, сегодня супер-злой, да? Наверно, Дисциплинарным Советом пугал?
— Пугал, — подтвердила Вероника, пристраиваясь за парту рядом с Наташей. — А ты, что, уже знаешь, почему меня к нему вызывали?
— Все знают. Если Зинаида Степановна берётся за дело — тут без вариантов. Но ты не расстраивайся. Помнишь, сколько было случаев несанкционированного проникновения парней в общежитие девчонок? Дисциплинарный Совет смотрит на такие нарушения сквозь пальцы. Только я никак не могу понять, зачем ты-то к парням полезла?
— Представляешь, Наташ, всё из-за этого придурка Никиты…
Веронике захотелось рассказать подруге всю историю от начала до конца: как встретила вчера вечером заносчивого одногруппника, как он её в очередной раз разозлил своим высокомерием, как она решила ему доказать, что может сделать финт, ещё покруче, чем он и так далее… но осеклась, вспомнив о своём обещании ректору. Это обещание сбивало её с толку — она не могла понять, как ей вести себя с Наташей. Неужели Веронике придётся врать даже самой близкой подруге?
— На спор, что ли? — догадалась Наташа. — Ника, ну ты неисправима. Вечно у тебя с этим Никитой какие-то пари. Дался он тебе. Догадаться поспорить с парнем, что сможешь пробраться к нему в общагу! Что может быть глупее?!
Версия, озвученная Наташей, показалась Веронике приемлемой. Она была чем-то близка к правде, и в то же время в ней отсутствовала информация, которой Ника пообещала ни с кем не делиться. Поэтому решено было не опровергать предположение подруги.
— Да я сама себе поражаюсь! Всё, с этого момента зарекаюсь спорить с Никитой, о чём бы то ни было. Тем более, мне ещё перед Дисциплинарным Советом влюблённость к этому самовлюблённому ослу изображать.
— Зачем?
— Понимаешь, одно дело, когда девушку толкает на проступок возвышенное чувство, а другое дело, если она чудит из вредности, — пришлось слукавить Веронике.
— Слушай, правильная мысль, — похвалила Наташа. — Только как же ввести в заблуждение тех, чья профессия выводить людей на чистую воду?
Веронике не пришлось отвечать, потому что в аудиторию зашёл Аристарх Вениаминович и полностью завладел вниманием Наташи.
— Молодые люди, надеюсь, вы помните, что завтра у вас контрольная. Сегодня на лекции мы разберём несколько типичных задач. Записывайте условие первой…
Студенты принялись старательно конспектировать слова преподавателя, а Вероника погрузилась в свои тревожные мысли. Ей предстояло придумать решение к совсем другим задачам, чем те, условия которых сейчас диктовал Аристарх Вениаминович. Первая — разобраться, кто мог взять документы из сейфа ректора, вторая — выкрутиться как-то перед Дисциплинарным Советом. На решение первой проблемы Пётр Иванович отвёл девушке две недели, а заседание Дисциплинарного Совета уже завтра. Поэтому Вероника решила разбираться с проблемами по мере их срочности, а, значит, начать со второй. Перед тем, как лектор зашёл в аудиторию, подруга задала ей очень правильный вопрос, ответ на который Нике совсем не нравился: обмануть Дисциплинарный Совет невозможно. Ей поверят, что она влюблена в Никиту, только в том случае, если она на самом деле влюбиться в него… ну, хотя бы на время заседания. Ректор, наверно, сам того не понимая, придумал для провинившейся студентки, очень суровое наказание. Хуже для неё было только отчисление. И только под его угрозой Вероника смирилась с невыносимой для неё мыслью, что ей придётся на время влюбиться в самого несносного одногруппника.
Итак, что ей там советовал Пётр Иванович? Применить знания по предметам N7E1 или G9°9. Вспомнив о первом, Вероника невольно поёжилась. Это была как раз одна из тех дисциплин, которая давалась ей с огромным трудом. Собственно, на лекциях по этому предмету студенты изучали препараты-психокорректоры избирательного действия, а проще говоря, приворотные и отворотные зелья.
«Профессор, что, намекал, чтобы я испытала зелье на себе?» — с ужасом подумала Вероника, — «Ну уж нет!» Она ещё не забыла практические занятия по этому предмету. Хорошо ещё, что приготовленные студентами препараты испытывались на лабораторных крысах. Но всё равно, зрелище было незабываемым. Только у Никиты с первого раза получилось добиться от грызуна именно той реакции, которую ожидал преподаватель — милая белая крыска калачиком свернулась на ладони у парня и, нежно попискивая, тёрлась мордочкой о большой палец. У других студентов, зверьки вели себя по-разному. Егора его подопечная, вообще, цапнула за ногу. Но после нескольких неудачных попыток и Егор, и другие одногруппники Вероники смогли сделать то, что надо. Даже самые агрессивные животные становились после инъекции препарата послушными и чуть не выпрыгивали из клетки от радости, когда к ним приближался объект их симпатии. Но подопытный крысёнок Вероники, так и не проявил нужной реакции. При приближении незадачливой первокурсницы он забивался в дальний угол клетки и смотрел оттуда на свою мучительницу затравленным взглядом. «Элеонора Степановна, он меня на самом деле любит, просто мне достался очень застенчивый зверёк», — объяснила Вероника неадекватную реакцию своего подопечного преподавательнице. Та, сжалившись над студенткой, поставила ей вместо неуда три с минусом, мотивируя тем, что лабораторный крыс у Двинской хотя бы не кусался.
Воспоминания о первом курсе вызвали у Ники невольной смешок. Это заставило соседку по парте оторваться от конспекта и посмотреть на подругу с улыбкой. Вот что Наташе в Веронике нравилось — неиссякаемый оптимизм. Только что сидела чернее тучи, а уже хихикает.
— Что, придумала, как Дисциплинарный Совет надуть? — шёпотом поинтересовалась Наташа.
— Пока нет, но я над этим работаю, — ответила Вероника и снова нырнула в свои раздумья.
Итак, зелье отпадает безоговорочно. Значит, остаётся G9°9 — нейролингвистическое программирование, гипноз и самогипноз. Вероника попыталась вспомнить лекцию посвящённую применению этих методик к моделированию состояния гипертрофированно немотивированных чувств по отношению к объекту противоположного пола, а проще говоря, состояния влюблённости. В голове сразу всплыло два способа, о которых профессор Станислав Станиславович поведал студентам на той незабываемой лекции. Вероника решила для начала испробовать первый, довольно простой — найти в подопытном объекте, то есть в данном случае в Никите, не менее семи положительных качеств, которые ты искренне считаешь замечательными. Раз в час на протяжении суток напоминать себе о них. И опаньки — через 24 часа ты влюблён. «Тут, главное, сразу после заседания Совета, не забыть нужной методикой отыграть всё назад», — мелькнула в голове Вероники правильная мысль. Оставаться влюблённой в этого воображалу дольше часа было бы с её стороны возмутительной глупостью.
«Семь положительных качеств… Что ж — приступим», — мысленно подбодрила себя Ника и перевела взгляд на подопытный объект, который, ни о чём не подозревая, сидел на соседней парте слева от Вероники и старательно писал конспект. «Пиши-пиши», — послала она безмолвную язвительную команду, — «квантовая физика — это тебе не твои горячо любимые A9T91, B15u0, L5G1 и тому подобное». Никита хоть и имел по физике неплохие оценки, но давался ему этот предмет не так легко, как более экзотические профильные дисциплины. Стоп! А вот и первое положительное качество — ярко выраженные способности к предметам, которые были зашифрованы в расписании цифробуквенными аббревиатурами.
«Неплохое начало!» — похвалила себя Вероника, которая в глубине души была уверенна, что ей ни за что не найти аж целых семь положительных качеств у такого откровенного зазнайки.
— Ника, что ты там такого интересного в окне увидела? — решив очередную задачку, спросила Наташа. — Уже минут десять только в ту сторону и смотришь.
Сама при этом тоже повернула голову налево и даже шею вытянула, чтобы понять, что привлекло внимание подруги.
— Ух ты! — с восхищением выдохнула Наташа. — Какая красота!
Теперь уже и Вероника перевела взгляд с Никиты на окно, чтобы понять, что имеет в виду подруга.
А там за окном просто шёл снег. Нет, не мелкая колючая крупа, которая сыпала с утра, а огромные пушистые хлопья, беззаботные и невесомые. Едва заметный ветерок медленно опускал их на землю, и было что-то завораживающее в их легкомысленной игре, непостижимые правила которой заставляли пушинки кружиться друг вокруг друга и плавно растворяться в нежно-синей пелене морозного дня.
«Действительно красивый снегопад», — мысленно согласилась с подругой Вероника и тут же чуть было вслух не воскликнула: — «Красивый! А ведь это второе качество!» Ника снова перевела взгляд на Никиту, чтобы убедиться в правильности своего вывода. Да, парень был хорош собой, с этим не поспоришь. Знала Вероника парочку девчонок, которых с ума сводила его ослепительная улыбка и спокойный уверенный взгляд тёмно-серых глаз. «Точнее, САМОуверенный», — поправила Ника сама себя.
— …а решение этой задачи нам объяснит у доски Лена Шмелёва, — голос преподавателя заставил вздрогнуть симпатичную соседку Никиты, которая, опустив руки под парту, самозабвенно строчила кому-то SMS-ки. Студентка чертыхнулась и шёпотом обратилась к одногруппнику:
— Никита, ты успел условие записать?
Сосед Лены незаметно поменял местами её и свою тетрадки и прошептал в ответ:
— Уже и решил.
Девушка с благодарностью глянула на него прекрасными изумрудными глазами и, взяв с парты тетрадку с готовым решением, смело направилась к доске.
Вероника, наблюдавшая эту сцену, самодовольно хмыкнула: «Благодаря невнимательной красавице-Леночке имеем ещё одно качество. Назовём его… ну, допустим, надёжный товарищ». Нике в данной ситуации больше хотелось употребить выражение «дамский угодник», но в такой формулировке новое обнаруженное качество переставало быть положительным.
«Так: умный, красивый, надёжный — итого три», — подытожила для себя Вероника. Что ж — процесс пошёл. Пока получалось вполне неплохо. Надо сосредоточиться и попытаться найти оставшиеся четыре качества. Ника снова пристально посмотрела на Никиту — что же ещё такого положительно можно в нём обнаружить. Она изучила его синие, ничем не примечательные джинсы, тёплый чёрный реглан, который говорил о хозяине только то, что он не любит мёрзнуть, и зимние ботинки на толстой подошве, тоже мало чем примечательные. Если бы студенты в этот момент не были так поглощены разбором задач предстоящей контрольной, то кто-то из них наверняка бы решил, что Вероника уже и так по уши влюблена в Никиту, ибо им сложно было бы по-другому объяснить бегающий вверх-вниз по парню взгляд Ники.
Видимо, сам Никита тоже в какой-то момент ощутил повышенное внимание к себе заядлой спорщицы, потому что вдруг резко развернулся к ней лицом и с самодовольной улыбкой уставился на неё. Да ладно бы просто смотрел — он вдруг достал из кармана красную ручку и начал крутить её в руке:
— Случайно не за ней ты лезла сегодня ночью к нам в общагу?
— Убью! — сквозь зубы процедила Вероника.
Её охватило такое дикое негодование, что только присутствие в аудитории уважаемого девушкой Аристарха Вениаминовича спасло Никиту от удара учебником по голове. И это было ещё самое мягкое из того, что хотелось Веронике в этот момент сделать с выведшем её из себя парнем. Выходит, предположение Ники было верным — ручку у неё стащил Никита. Если бы не этот его поступок, её бы не застукала вахтёрша со шваброй, и ей не нужно было бы завтра присутствовать ни на каком заседании Дисциплинарного Совета, и не нужно было бы пытаться влюбиться в этого чурбана. «Господи, дай мне силы не прибить его прямо здесь и сейчас». После этой мысленной мольбы Веронике стало совершенно очевидно, что никаких положительных качеств сидящий слева от неё объект не имеет в принципе. А если и имеет, ей их разглядеть не дано. Для неё Никита был воплощением всех существующих в мире недостатков в одном лице.
Прозвеневший звонок, заставил второкурсника резво соскочить с места и, положив ручку на парту Вероники, мгновенно ретироваться. Его счастье, что бегал он быстрее негодующей одногруппницы, иначе она не смогла бы лишить себя удовольствия всё-таки треснуть его каким-нибудь не очень лёгким предметом по дурной башке.
— Слушай, да это же ручка Петра Ивановича, — воскликнула Наташа, с лёгким недоумением наблюдавшая за поведением одногруппника. — Интересно откуда она у Никиты и, самое главное, зачем он отдал её тебе?
— Это моя ручка, — опять пришлось скривить душой Веронике. — Этот прохвост у меня её стащил, а теперь вернул.
— Да, ладно — твоя, — с иронией протянула Наташа, — думаешь, я бы перепутала фигурирующую почти в каждой байке про нашего ректора красную ручку с серебристыми чернилами с какой-то другой? Лучше признайся — это очередное твоё пари с Никитой, и, судя по тому какие искры сыпались из твоих глаз при виде этой злосчастной ручки, ты это пари проиграла.
Эх, если бы только Вероника могла рассказать подруге, что как раз этот спор с треском продул Никита! Ника почувствовала, что для неё будет настоящим испытанием помалкивать о том, что ей удалось переиграть этого зануду.
— Наташ, да моя это ручка. Специально по приколу купила такую же, как у ректора.
— Расскажешь потом, где такие продаются — я тоже хочу, — подначила Веронику подруга.
Пока девушки разговаривали, остальные студенты уже покинули аудиторию, и подругам пришлось поторопиться. Но не успели они собрать с парты учебники и тетради, как к ним подлетела Лена Шмелёва:
— Девчонки, можете не спешить, у нас сейчас здесь будет ещё одна лекция по физике.
— Почему? По расписанию же второй парой — практикум по предмету A8k.
— Практикума не будет. Сказали — наш Бегемотик заболел.
Матвей Тимофеевич, или Бегемотик, как его называли студенты за беспредельно тучное телосложение, являлся заместителем ректора по научной работе и по совместительству преподавателем практикума по одному из цифробуквенных предметов A8k, а именно «способы искривления пространства-времени в пределах дельта-сигма неопределённости для преодоления гравитационных сил», или, по-простому — левитация.