Разумеется, мы использовали мемуары обитателей русского Берлина. Иногда они достаточно обширны, иногда фрагментарны. Пожалуй, на первое место в списке воспоминаний о русском Берлине, включая ее еврейскую составляющую, следует поставить мемуары И.В. Гессена «Годы изгнания. Жизненный отчет», вышедшие посмертно в Париже в 1979 году, «Книгу жизни» С.М. Дубнова79 (лучшим изданием, бесспорно, является третье, подготовленное и прокомментированное В.Е. Кельнером: М.; Иерусалим, 2004) и «Я унес Россию. Апология эмиграции» писателя, редактора одного из отделов журнала «Новая русская книга» Р.Б. Гуля. Первый том книги Гуля озаглавлен «Россия в Германии». Несмотря на то что его текст написан относительно поздно (в конце 1970-х годов; первый том вышел в Нью-Йорке в 1981 году) и не свободен от ошибок, он дает широкую и в целом достоверную (при всех поправках на субъективизм мемуариста) панораму жизни русского Берлина80.
О русском Берлине писал в своих неоднократно переиздававшихся мемуарах «Люди. Годы. Жизнь» И.Г. Эренбург. Картина русско-еврейского Берлина и живописные портреты его обитателей воссозданы в воспоминаниях А.В. Бахраха (журналиста, секретаря берлинского Клуба писателей в 1922 – 1923 годах, в конце жизни – редактора русского отдела радио «Свобода») «По памяти, по записям» (Париж, 1980); интерес представляют берлинские зарисовки Н. Набокова (племянника В.Д. Набокова) «БАГАЖ: Воспоминания русского космополита» (Нью-Йорк, 1975)81. Конечно, мы не могли не обратиться к воспоминаниям Я.Л. Тейтеля, посвященным российскому периоду его жизни82. Эти воспоминания позволяют понять личность председателя Союза русских евреев в Германии, наложившую отпечаток на деятельность Союза и заметно влиявшую на атмосферу русско-еврейского Берлина. По существу мемуарный характер носят некоторые тексты, включенные в сборник к 80-летнему юбилею Тейтеля, праздновавшемуся и в русском Берлине, и в русском Париже83. Это же можно отнести к биографическому очерку А.А. Гольденвейзера о Тейтеле, опубликованному в сборнике «Еврейский мир» в 1944 году и включающему личные воспоминания84.
Перечень мемуарных текстов, посвященных русскому Берлину, можно легко продолжить.
Авторы настоящей книги надеются, что благодаря использованию разнообразных источников, как опубликованных, так и преимущественно находящихся в различных архивах и впервые вводимых в научный оборот, им удалось воссоздать картину жизни русско-еврейского Берлина. Если не исчерпывающую, то отражающую ее основные черты. Конечно, это было бы невозможно без исследований предшественников (краткий обзор которых дан выше), на которые мы опирались в своей работе. Насколько нам удалось достичь поставленных целей – судить читателям.
Некоторые фрагменты исследования публиковались на страницах научной периодики85. В настоящее издание они включены в существенно дополненном и переработанном виде.
В заключение считаем приятной обязанностью выразить признательность тем людям и организациям, без поддержки которых этот проект не мог бы быть завершен.
Подготовка настоящей работы стала возможной благодаря щедрой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и Немецкого национального фонда научных исследований. Это дало возможность провести исследования в архивах и библиотеках зарубежных стран, прежде всего Германии, США и Израиля, где, как и положено в случае с эмигрантами, отложилась значительная часть их бумаг. Обнаруженные материалы позволили во многом по-новому взглянуть на историю русско-еврейской эмиграции в Берлине. Пользуясь случаем, выражаем искреннюю благодарность нашим германским коллегам: профессору Гертруд Пикхан, доктору Верене Дорн и Анне-Кристин Засс, которые оказали авторам всемерную поддержку во время исследовательской работы в берлинских архивах и библиотеках. Неизменная признательность – куратору Бахметевского архива Татьяне Чеботаревой, как всегда проявившей доброжелательность и всячески содействовавшей реализации проекта. Мы благодарны также д.и.н. В.Е. Кельнеру и к.и.н. М.Д. Долбилову, взявших на себя труд прочесть рукопись и высказавших полезные замечания.
Глава 1
РУССКО-ЕВРЕЙСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ГЕРМАНИИ: ЧИСЛЕННОСТЬ, СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ, ЮРИДИЧЕСКИЙ СТАТУС
Первая мировая война и послевоенные события в Восточной Европе обернулись для евреев беспрецедентными потрясениями. Сотни тысяч евреев были депортированы российскими военными властями из прифронтовой полосы, проходившей по территории Черты оседлости, во внутренние губернии; депортации нередко сопровождались погромами86. Чередой погромов обернулась для евреев и Гражданская война87. Военные и революционные события, а также политика «военного коммунизма» вызвали разрушение экономической жизни еврейских общин. Все это привело к массовым миграциям евреев – как на восток, так и на запад. Эти миграции сопровождались демографическими, социальными и экономическими трансформациями, которые коренным образом изменили облик еврейской общины. Одним из результатов стало то, что сотни тысяч восточноевропейских евреев оказались в странах Западной Европы и Америки88.
В 1920-е годы Германия стала одним из крупнейших центров русской эмиграции: в стране насчитывалось до 600 тысяч человек, приехавших из России. Эмигранты ехали в основном не «куда», а «откуда», т.е. причины, побудившие их уехать, заключались не в привлекательности страны назначения, а в невозможности оставаться на родине: бежали от Гражданской войны, от власти большевиков, от погромов. Однако относительная популярность Германии среди других направлений эмиграции тоже заслуживает своего объяснения. Основных причин такой популярности три: географическая близость к России, сравнительно мягкий визовый режим и дешевизна жизни.
Благодаря этим трем обстоятельствам в Германию, несмотря на политическую нестабильность, в начале 1920-х годов происходил приток русских эмигрантов как с востока, так и с запада – из других западноевропейских стран. Самое большое число русских отмечалось в 1922 – 1923 годах. Однако по порядку.
Русская «колония» сформировалась в Берлине еще в начале XX века. По утверждению одной из российских газет, летом, в разгар сезона, «десятки тысяч» русских туристов «наполняли» улицы Берлина89.
В 1913 году немецкая газета «Москауер дойче цайтунг», выходившая в Москве, сообщала о «русских в Берлине». По данным газеты, в Берлине существовал кружок при посольской церкви во главе с протоиереем А. Мальцевым; кроме того, упоминалась «небольшая студенческая корпорация русских студентов ультра-консервативного направления». Наибольшую по численности группу, однако, по оценкам газеты, составляли эмигранты, приехавшие в Германию в 1905 – 1908 годах. Это «студенты, учащиеся музыкальных училищ, корреспонденты различных газет», объединившиеся в «Русский литературно-художественный кружок» – «единственный союз русских Берлина».
По подсчетам «Москауер дойче цайтунг», «три четверти живущих в Берлине русских – евреи». В Берлине, по утверждению корреспондента газеты, преобладает мнение, что «тот, кто говорит и думает по-русски, – русский». Берлинцы считали русскими и немцев, приехавших из России90. И, кстати, не без оснований: согласно всероссийской переписи 1897 года, немцы занимали первое место в стране по знанию русской грамоты. Вслед за ними шли евреи.
Миграции восточноевропейских (и в том числе российских) евреев в Германию происходили в несколько этапов. Накануне Первой мировой войны в Германии проживало около 48 тысяч восточноевропейских евреев91. Эта группа не была однородной: она включала как рабочих – жителей местечек, бежавших от нищеты и погромов начала ХХ столетия (пик еврейских погромов пришелся на революционные 1905 – 1906 годы), так и существенно более состоятельных людей. Среди них были студенты, приехавшие учиться в немецкие университеты, где, в отличие от российских университетов, прием евреев не был ограничен процентной нормой; предприниматели, осуществлявшие торговые связи между Германией и Восточной Европой, а также люди, приезжавшие в Германию для лечения или отдыха.
Назвать российских евреев, обосновавшихся или проводивших длительное время в Германии, общиной в начале ХХ века было вряд ли возможно: у «верхов» и «низов» не было общих интересов, да и вообще точек соприкосновения.
Немцы впервые заговорили о чрезмерном наплыве восточноевропейских евреев еще в конце XIX века. Первое диссертационное исследование, посвященное статистике иммиграции евреев из Восточной Европы, – работа Клары Эшельбахер, защищенная в Берлине в 1920 году, – отражает именно такой взгляд. По мнению автора, еврейское население Пруссии сильно увеличилось за счет мигрантов92. Однако до войны местное еврейское население заметно превосходило мигрантов по численности: восточноевропейские евреи составляли 19,1 % всего еврейства Германии93. Из них русские евреи составляли порядка одной трети (остальные имели австро-венгерское или иное подданство).
Чужаками мигранты казались и местным, немецким евреям. С.М. Дубнов указывал на символизм «новой исторической встречи восточных и западных ашкеназов»: «…из Германии бежали в XIV в. в Польшу от черной смерти, теперь из России бегут в Германию от красной смерти, а в самой Германии катится черно-красная волна нацистов и коммунистов…»94
Впечатление об иммиграции как о невероятно сильном наплыве чужаков объясняется, кроме тенденции преувеличить их число, – черты, свойственной народному сознанию, – следующими обстоятельствами. Во-первых, восточноевропейские евреи концентрировались в крупных городах, и там их присутствие было весьма заметно95. Во-вторых, одновременно с иммиграцией восточноевропейских евреев происходил сопоставимый по интенсивности процесс эмиграции немецких евреев в Америку. Таким образом, увеличение общего числа евреев Германии практически не выходило за рамки естественного прироста населения, но при этом состав еврейской общины страны менялся, и приток восточноевропейских иммигрантов на фоне оттока немецких евреев казался более интенсивным и менее желательным96.
В ходе Первой мировой войны изменился и характер русско-еврейской иммигрантской общины. С началом войны многие граждане России, в том числе русские евреи, были интернированы. Место интернированных заняли другие группы русско-еврейских мигрантов, которые были также переселены насильно (но не на восток, а на запад): военнопленные и рабочие, депортированные в Германию из оккупированных районов. Число таких евреев-рабочих оценивается в 30 тысяч97. Русских военнопленных было примерно 1 200 000 человек, сколько из них евреев, не установлено, но евреи считаются одной из заметных этнических групп в их составе98.
После войны произошла еще одна ротация состава русско-еврейской эмиграции в Германии. В первые послевоенные годы отмечается приток рабочих, оцениваемый в 70 – 75 тысяч человек: восточноевропейские евреи, спасаясь от погромов и голода, бежали на запад. Там они обеспечивали себя преимущественно неквалифицированным физическим трудом. Из 100 тысяч рабочих (еще 30 тысяч, как отмечено выше, иммигрировали в Германию во время войны) порядка 47 тысяч покинули страну в первые послевоенные годы99. Таким образом, в 1920 году в Германии оставалось около 55 тысяч рабочих – восточноевропейских евреев, большинство из которых, видимо, приехали уже после войны100.
Кроме миграций рабочих происходила постоянная репатриация военнопленных. Транспортировка бывших русских военнопленных была существенно затруднена отказом Советской России принимать их и в ряде случаев отказом самих военнопленных покидать Германию. Однако немецкое командование все равно высылало их, поскольку содержание военнопленных обходилось стране слишком дорого101. К 1920 году еврейских военнопленных осталось 60 – 70 тысяч102, в 1921 – 1922 годах репатриация еще продолжалась103.
Данные по статистике вновь прибывших часто противоречивы. Государственной статистике в этом отношении доверять не следует: она составлялась по данным Центрального управления полиции (Polizeipräsidium) и потому учитывает только тех беженцев, которые зарегистрировались в полицейских участках.
Тысячи беженцев, жилищная ситуация и состояние документов которых не удовлетворяли правилам проживания иностранцев в Германии, не проходили регистрацию, боясь высылки или какого-либо иного наказания, и потому оставались за рамками официальных данных. Так, в январе 1923 года при обсуждении в Министерстве иностранных дел меморандума об иммигрантах из стран Восточной Европы были приведены две версии: версия Центрального управления полиции, согласно которой по состоянию на 3 июня 1922 года в Берлине находилось 56 тысяч мигрантов из восточноевропейских стран; согласно другой версии – 200 тысяч. Источник второй версии не указан, однако именно она принимается участниками обсуждения c бульшим доверием104.
С другой стороны, статистика, которую составляли сами русские эмигранты, тоже оказывается недостоверной. По словам историка русской эмиграции Х. – Э. Фолькмана, русские беженцы старались завысить свою численность, «чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть полноправным представителем угнетенного русского народа. Так, согласно эмигрантской статистике, в Германии в 1925 году находились 500 000 беженцев из России»105.
Данные о численности евреев среди эмигрантов из России тоже могут быть недостоверными. Современники-немцы представляли себе переселение в Германию восточноевропейских евреев (казавшихся чужаками, нахлебниками и конкурентами в борьбе за рабочие места и жилье) как гораздо более массовую миграцию, чем это было на самом деле106. Это же представление тяготело и над рядом публицистов и политических деятелей, которые доказывали, что восточноевропейские евреи наводнили Германию. Цифры, которые приводят еврейские авторы-современники – защитники восточноевропейских евреев, – оказываются, напротив, заниженными: эти авторы пытаются представить мигрантов незначительной по численности группой, которая не может причинить вред немецкому обществу и экономике Германии107.
Источники достоверных данных таковы: статистика благотворительных организаций и – в отношении евреев – статистические службы Еврейского исследовательского института (YIVO) и американского Национального бюро экономических исследований (NBER). В Германии достоверной (хотя и неполной) считалась статистика Бюро попечительства о рабочих (Arbeiterfürsorgeamt) – благотворительной организации, созданной как организация помощи депортированным в годы войны рабочим-евреям. Именно на эту статистику опирается МВД Германии108. Большинство исследователей принимает статистические данные о численности русских в Германии, приведенные в работе Х. – Э. Фолькмана «Русская эмиграция в Германии, 1919 – 1929»109.
Итак, динамика численности русской эмиграции выглядит следующим образом. В мае 1919 года на территории Германии, по данным Немецко-русского общества содействия двусторонним торговым отношениям, находилось 60 – 80 тысяч русских. К осени того же года их число возросло до 100 тысяч (по данным Русской делегации по делам военнопленных и репатриантов). Численность русской эмигрантской общины достигла апогея в конце 1920 года – 560 тысяч человек (данные американского Красного Креста). В начале 1921 года в связи с оттоком части эмигрантов во Францию и в Америку и возобновлением репатриации военнопленных число русских в Германии снова сокращается и к весне достигает 300 тысяч (из которых 100 тысяч находятся в Берлине), а к началу следующего года – 230 – 250 тысяч. За этим снижением снова следует рост численности русский иммиграции. Пик этого роста приходится на 1923 год – год экономического кризиса в Германии, сопровождавшегося гиперинфляцией.
Страна
Турция
Балканские страны
Греция
Румыния
Югославия
Болгария
Всего
Польша и страны Балтии
Эстония
Финляндия
Гиперинфляция впервые в ХХ столетии поразила европейскую страну110. За четыре месяца, с июля по ноябрь 1923 года, денежная масса выросла в 132 тысячи раз, уровень цен – в 854 тысячи раз, курс доллара – почти в 400 тысяч раз. Так, цена месячной подписки на «Руль», наиболее популярную русскую газету Берлина, составлявшая в июле 1923 года 100 тысяч марок, в сентябре достигла 30 миллионов, а уже в декабре один номер продавался за 200 миллиардов марок. За три месяца, прошедшие между первым свиданием Веры Слоним с Владимиром Набоковым и их новой встречей, цена трамвайного билета из «русского» предместья Берлина до центра города выросла в 700 раз и исчислялась миллионами марок. Таким образом, обладатели твердой валюты, хотя бы в незначительном количестве, могли существовать в Германии сравнительно неплохо, даже при цене буханки ржаного хлеба в 430 миллиардов марок, а килограмма сливочного масла – в 6 триллионов111.
Латвия
Литва
Гданьск
Польша
Всего
Центральная Европа
Австрия
Венгрия
Чехословакия
Германия
Всего
1922
35 000
3 000
35 000
34 000
31 000
138 000
15 000
20 000
16 000
4 000
–
175 000
230 000
4 000
3 000
5 000
250 000
262 000
1930
1 400
13 000
30 000
22 000
–
68 400
11 000
10 000
16 000
5 000
–
85 000
127 000
3 000
5 000
15 000
90 000
113 000
1937
1 200
2 200
11 000
27 500
15 700
57 600
5 300
8 000
13 000
5 000
–
80 000
111 000
2 500
4 000
9 000
45 000
60 500
Франция
Другие страны Западной Европы
Бельгия
Великобритания