– Надо бы сделать один звонок, на тот случай, если снаружи взрыв не был услышан. Чтобы не сорвалась вторая часть операции. Хотя у них есть приборы…
Не успел я закончить, как погас свет. Мы оказались в полной темноте – окон в комнате не было. Я растерялся, утратив визуальную связь с реальностью.
– Анжелина! – крикнул я срывающимся голосом. – Я накачался наркотиками до бровей, чтобы блокировать болевые ощущения. У меня полностью отключилось осязание. В темноте я могу только слышать. Помоги мне.
– Говори, что делать.
– Отыщи Края. Надо прихватить его с собой.
Она отволокла тело из-за стола, и, судя по звуку, не очень нежно. Затем помогла мне взвалить его на плечи.
– Теперь иди вперед и показывай мне дорогу. Я в темноте ориентироваться не могу. Пересечешь коридор, а потом вдоль стены налево. Примерно через сорок пять метров будет лестница. По лестнице вниз, до конца.
Анжелина взяла меня за руку, и мы тронулись. Я пару раз ударился о стену, но, ясное дело, нечувствительно. В коридоре идти было легче – под рукой была стена. Вдали послышались отчаянные крики. Моя самовзрывающаяся одежда наделала много шума, короткое замыкание тоже случилось очень кстати. Все шло как нельзя лучше, но тут тускло загорелось аварийное освещение.
Мы испуганно замерли, моргая от неожиданности. Ощущение было такое, словно мы оказались на залитых светом подмостках. Кроме нас в коридоре было еще человек шесть.
Но до нас и дела никому не было, у всех было полно своих забот. Мимо промчался толстый офицер, он ничего и никого не видел, насмерть перепуганный взрывами и темнотой.
– Быстро на лестницу, – скомандовал я и помчался вперед так быстро, как только позволяла моя ноша.
Миг удачи обычно краток. Аварийные лампы потускнели, готовые погаснуть в любое мгновение. Навстречу шел солдат, и ему хватило времени, чтобы нас рассмотреть. Он понял, что происходит что-то неладное, поднял винтовку и приказал нам остановиться.
У Анжелины в руке был пистолет Края, и она выстрелила первой. Солдат согнулся пополам, а мы уже были на лестнице – тут свет погас окончательно.
Спускаться было трудно, несмотря на то что я уже почти пришел в чувство. Но Края я все-таки уронил, и мы изрядно повеселились, немного прокатив его по ступенькам. Потом я налетел на Анжелину, и мы чуть было сами не свалились вниз. Дальше пошли осторожнее. Этажом ниже послышался голос:
– Стойте. Мы сейчас вам поможем.
Голос был женский, язык не клиандский – иначе Анжелина просто разнесла бы лестницу в прах. Мы стояли и ждали. Потом чьи-то руки коснулись моего лица и надели мне на нос тяжелые очки. Очки были инфракрасные, а у девушки в руке был инфракрасный излучатель. Я опять мог видеть, причем изображение было очень контрастным. Теперь мы спускались почти бегом, а девушка что-то говорила в передатчик. Внизу нас дожидалась Тазе.
– Мы выслали людей вверх по всем лестницам встречать вас. Они сейчас подойдут. Нам сюда.
Наконец-то Края сняли с моего плеча. Ни боли, ни усталости я не чувствовал, но по тому, как дрожали мускулы, понимал, что настоящая боль еще впереди. Мы рысью влетели в раскрытый зев туннеля.
– Вперед! – приказала Тазе. – Там нас ждут машины.
Глава 19
Каждое движение вырывало стон из моей груди. Может, это выглядело несколько театрально, зато в Анжелине пробудились материнские чувства. Она суетилась, как курица над яйцом. Подсовывала мне под голову подушки, подносила напитки, фрукты резала на кусочки и клала прямо в рот. Я надеялся, что материнские хлопоты помогут ей забыть жуткие события вчерашнего дня. Во всяком случае, пока она ничего не говорила. В раскрытое окно веял теплый, ласковый ветер, над морем голубело небо.
– Потери были? – спросил я. – Все утро хотел поинтересоваться, да голова, видно, не в порядке.
– Ничего серьезного. Только ожоги и царапины да несколько легких ран в группе прикрытия. В целом все прошло по плану. Как только раздался взрыв, девушки закоротили силовые и телефонные сети Октагона. Потом прошли через туннель и вывели из строя аварийный электрогенератор. Остальное ты видел. Потерял сознание ты только в машине.
– Я бы с радостью и раньше его потерял, но мне не хотелось, чтобы меня тащили эти амазонки. Они не очень бережно обращаются с мужчинами. Надеюсь, теперь меня произведут в почетные девушки.
– Ну это еще неизвестно. Звонил доктор Мутфак, сказал, что Край скоро заговорит.
– Пойдем к нему. Я так долго ждал этого разговора!
Выбравшись из постели, я почувствовал себя старше на тысячу лет, казалось, что даже мышцы скрипят. На мне был купальный костюм, на Анжелине тоже. В отеле «Ринга Балиги» свободный стиль был делом обычным. К тому же мы в любой момент должны быть готовы к погружению, если, неровен час, явится военный патруль. Тут я призадумался.
– А что, если нагрянет клиандский патруль? Вы подумали, как спрятать Края?
– Это ты точно сказал – спрятать. Поскольку он без сознания, его можно просто положить в холодильник, да хорошо бы там и оставить.
– С местью подождем, сейчас необходимо получить информацию. Интересно, что доктору удалось вытянуть из этого нечеловека?
– Никакой он не нечеловек, – вскипел доктор Мутфак. Пока я спал, он упорно работал в мини-лаборатории при гостиничной больнице. – Я готов поставить на кон свою репутацию!
– Насколько я понимаю, ваша репутация имеет вес только в области нейроаналитики, – возразил я. – Вы уверены…
– Я не потерплю оскорблений! – заверещал доктор, встав на цыпочки. При этом ему удалось достать мне до плеча. – К оскорблениям со стороны женщин я уже привык, но не намерен терпеть то же самое от инопланетянина. Даже на той занюханной планете, где вы родились, должно быть известно, что всякое медицинское образование предполагает изучение фундаментальных основ биологии и психологии. Так уж получилось, что цитология – это мое хобби. Я могу показать вам такие клетки, что вы остолбенеете от удивления, так что я знаю, что говорю. У этого субъекта клетки вполне человеческие, значит, он человек. Нормальный гомо сапиенс.
– Но ведь есть существенные признаки: низкая температура тела, отсутствие эмоций и прочее.
– Все в пределах обычных вариаций. Приспособляемость людей очень высока, каждая конкретная среда обитания требует своей формы адаптации. В литературе встречаются куда более интересные случаи, чем этот индивидуум.
– А это случаем не робот? – спросила Анжелина чересчур невинно и отскочила, когда я кинулся к ней. Похоже, моя теория рухнула.
– Когда с ним можно будет поговорить? – спросил я.
– Скоро, скоро.
– Позвольте полюбопытствовать, как вам удалось заставить его отвечать вам?
– Хороший вопрос.
Мутфак задумчиво перебирал седую бороду, размышляя над тем, как бы получше объяснить святые тайны медицины такому профану, как я.
– Поскольку этот человек несет персональную ответственность за злостное вмешательство в ваш мозг, я не считаю себя обязанным придерживаться обычных эстетических норм, принятых между врачом и пациентом. К тому же именно этот человек руководил вторжением на мою родную планету.
– Вы делаете успехи, доктор.
– Я целенаправленно изменил его мыслительные процессы с учетом наших интересов. Нелегко было решиться на такое, ведь по отношению к вам был совершен аналогичный акт морального насилия, но я решил принять на себя всю ответственность. То, что он попал сюда в бессознательном состоянии, значительно упростило задачу. Я внедрил ложные воспоминания и подверг регрессии центр эмоций, реорганизовал участки памяти – в общем, сделал то, чего буду ужасно стыдиться всю оставшуюся жизнь.
Казалось, еще немного – и Мутфак расплачется. Я ободряюще похлопал его по плечу.
– Идет война, доктор, и сейчас вы солдат. Своими делами вы приближаете победу. И вы достойны всяческого уважения.
– Все равно это будет мучить меня всегда.
Он встряхнулся и снова превратился в ученого сухаря.
– Через несколько минут я выведу пациента из глубокого транса. Он проснется, но его сознание останется пассивным. Его эмоциональные реакции будут как у двухлетнего ребенка. Помните об этом. Не провоцируйте ненависть и не настаивайте на своих вопросах. Он сам захочет вам помочь, но и ему информация дается не всегда легко. Будьте осторожны, лучше задайте иной вопрос, но ни в коем случае не давите на него. Вы готовы?
– Думаю, готов.
Трудно было вообразить Края беспомощным двухлетним малышом.
Вслед за доктором мы с Анжелиной проследовали в палату. Когда мы вошли, нам навстречу поднялся ассистент доктора. Мутфак поправил лампу так, чтобы мы оставались в тени, а свет падал только на лицо Края, и только потом сделал укол.
– Это подействует быстро, – сказал он.
– Это подействует быстро, – сказал он.
Край лежал, закрыв глаза, его лицо было неподвижно. Голову скрывала повязка, из-под которой к многочисленным аппаратам тянулись провода.
– Просыпайся, Край, просыпайся, – позвал доктор.
Лицо Края ожило: щеки дрогнули, глаза медленно раскрылись. Печать полного покоя лежала на его лице, губы изогнулись в застенчивой улыбке.
– Как тебя зовут?
– Край.
Его хриплый голос звучал совсем по-детски, без тени враждебности.
– Откуда ты прилетел?
Он нахмурился, заморгал и пробормотал что-то нечленораздельное. Анжелина нагнулась и потрепала его по руке, пытаясь успокоить.
– Не спеши, успокойся. Ты ведь прилетел сюда с Клианды?
– Да, – улыбнувшись, кивнул он.
– А теперь вспомни, у тебя ведь хорошая память – ты родился на Клианде?
– Н-нет, кажется. Я там долго жил, но родился не там. Я дома родился.
– Дом – это другая планета?
– Да.
– Расскажи, как там, у тебя дома?
– Холодно.
Его голос стал холодным, как само это слово, совсем как у взрослого Края. Лицо его постоянно менялось, отражая быструю смену чувств.
– Всегда холодно. Ничего не растет, нет ничего зеленого, только холод. Там надо любить холод, а я не любил, хотя жилось мне хорошо. Есть теплые миры; многие из нас, кто не любил холод, переселились туда. Но таких, вообще, очень мало. Мы не часто встречаемся, да и зачем? Я думаю, что мы друг друга не любим. Нельзя же любить снег, или лед, или холод. На снегу ничего не живет, и мы рыбачим. Только в море есть жизнь. Я однажды сунул туда руку. Я бы там не смог жить. А они живут, и мы их едим. Но есть теплые миры.
– Как Клианда? – мягко спросил я, подражая Анжелине.
Он улыбнулся.
– Как Клианда. Всегда тепло, даже жарко, очень жарко, но мне это не мешает. Странно, что на земле живут всякие существа, вместе с людьми. Много зелени.
– Как называется твой дом, холодная планета? – прошептал я.
– Называется… называется… название…
Все произошло почти мгновенно. Край забился в постели, лицо его задергалось, глаза уставились в одну точку. Доктор Мутфак закричал на него, приказывая забыть вопрос, лежать спокойно и пытаясь всадить иглу в дрожавшую руку. Но было поздно. Реакция вышла из-под контроля. Я клянусь, что в последнее мгновение Край полностью пришел в себя и в глазах его вспыхнула вполне осознанная ненависть.
Но только на мгновение. Секундой позже он выгнулся дугой, рухнул на кровать и затих без движения.
– Умер, – произнес Мутфак, уставившись на приборы.
– Ну хоть не зря. – Анжелина подошла к окну и распахнула шторы. – Не плохо бы искупаться, как ты думаешь, дорогой? А потом поразмыслим, как достать для доктора еще одного серого. Теперь мы знаем, каких вопросов надо избегать, и следующий протянет подольше.
Тут доктор взвился.
– Нет, второй раз я не смогу. Мы его убили, я убил. В его сознание был внедрен приказ: умереть, но местонахождения и названия планеты не открывать. Такое, в принципе, возможно, вы сами видели. Еще раз я на это не пойду.
– Мы по-разному воспитаны, доктор, – ровным голосом возразила Анжелина. – Для меня нет большой разницы – убит Край в бою или умер на допросе. Вы знаете, что это за человек и что он совершил.
Я молчал, потому что понимал их обоих. Анжелине Галактика представлялась джунглями, где выживает сильнейший. А доктор воспитывался в условиях матриархата, в стабильном, миролюбивом обществе, основанном на гуманистических принципах. И каждый по-своему был прав. Забавное существо – человек.
– Вы пока отдохните, доктор, – посоветовал я, – таблеточку примите. Вы уже сутки не спали, а это вредно. Завтра будем думать, а сейчас надо отдохнуть.
Я взял Анжелину за руку и вывел ее из комнаты. Маленький, печальный человечек сидел, уставившись глазами в пол.
– Ты не очень расстроился из-за Края, милый?
Анжелина продемонстрировала хмурую мину номер два. Это означало, что если я хочу нарваться на неприятности, то неприятности у меня будут.
– Я?! Нисколько, дорогая. Край основательно попортил мне мозги и то же самое пытался проделать с тобой. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что мы не успели вытянуть из него побольше информации.
– Следующий расскажет больше. По крайней мере, мы узнали, что твоя гипотеза верна. Может быть, это и чужая форма жизни, но происхождение у них точно не клиандское. Если мы сумеем вышвырнуть их отсюда, то вторжения и войны прекратятся.
– Легко сказать, да трудно сделать. Давай-ка искупаемся, а потом выпьем и подумаем.
Купание улучшило мое состояние, разыгрался жуткий аппетит. Я включил сонар и заказал бифштекс с пивом прямо в купальню. Это на время заглушило голод, ровно настолько, чтобы добраться до номера и заказать приличный обед.
Обед вышел ничего себе – в семь перемен. Сначала огненный бурадский суп, потом рыба, за ней мясо и так далее. Анжелина слегка перекусила и, прихлебывая вино, поджидала, пока я расправлюсь с едой. Насытившись, я со вздохом откинулся на спинку кресла.
– Вот что я надумал, – устало произнес я.
– Не морочь мне голову. Мне показалось, что ты ел, как акула.
– Не остри, пожалуйста. Чтобы хорошо работать, надо хорошенько есть. Клианда – вот наша главная проблема. Точнее, люди в сером, которые подчинили себе экономику планеты. Готов поспорить – если их выдворить оттуда, то клиандцы сразу потеряют всякий интерес к межзвездным войнам.
– Проще некуда. Планомерный отстрел. Край говорил, что их не так уж много. Надо с ними покончить. Я с удовольствием поучаствую в таком мероприятии.
– Только не ты. Моя жена никогда не будет наемным убийцей. И потом, это не так просто – как с технической, так и с моральной стороны дела. Люди в сером умеют постоять за себя. А то, что цель оправдывает средства, – это положение обанкротилось так давно, что не стоит и вспоминать. Ты сама видела, что случилось с доктором Мутфаком, когда во имя благой цели он поступился моральными ценностями. Конечно, мы с тобой слеплены из другого теста, но массовое убийство – это совсем другое дело.
Анжелина побледнела, и я тут же раскаялся в своих словах и взял ее за руку.
– Я совсем не то хотел сказать. Мы же не о прошлом говорим.
– Это понятно, просто вдруг вспомнилось кое-что не совсем приятное. Давай не будет говорить об убийствах. Что еще можно предпринять?
– Много чего, я думаю. Надо только правильно поставить вопрос. Наверняка существует способ развалить клиандскую империю.
Анжелина поднесла к губам бокал. На ее лбу обозначилась морщинка, когда она задумчиво нахмурила брови.
– А если организовать восстания на захваченных планетах? – произнесла она. – Если клиандцы займутся усмирением уже захваченных планет, то захват новых станет просто невозможен.
– Это уже ближе к истине, но не совсем верно. Движения сопротивления проблемы не решат, это видно на примере Бурады. Ты же слышала, что рассказывала Тазе, – сопротивление стихает в результате ответных действий клиандцев. Если убивают одного из них, они расстреливают двадцать обитателей Бурады. Местные жители в течение многих поколений жили в мире, они не способны вести партизанскую войну. Я сомневаюсь, что клиандцы применяли бы столь жестокие меры, если бы их не принуждали к тому люди в сером, а именно они и отдают приказы. Солдаты просто выполняют их, в этом и сила клиандской армии. Мы не сможем остановить клиандцев, поднимая в тылу восстания. А вот насчет захваченных планет ты права. Экономика Клианды построена на войне. Империя существует, пока она расширяется, в противном случае она просто умрет. Только своими силами Клианда не сможет построить и содержать военный космический флот, тут она напрямую зависит от захваченных планет. Эти планеты полностью подчинены Клианде и поставляют все необходимое для ведения войны. В результате нашествие все ширится, и ничто не может его остановить.
– Ах, если бы это нашествие было похоже на какую-нибудь форму жизни, что-нибудь вроде гадкой зеленой поросли! Тогда можно было бы оборвать побеги, вырвать ее с корнем. – Анжелина разломила булочку, чтобы проиллюстрировать свою мысль, а потом укусила ее. И собралась было заговорить опять, но я поднял руку.
– Постой. Не говори ничего. Я думаю. Что-то крутится в голове – сейчас, сейчас…
Я забегал по комнате, прикидывая и так и этак; что-то взвешивал, что-то сравнивал, что-то прибавлял, а кое-что, наоборот, выбрасывал и зачеркивал – будто решал сложную математическую задачу. Наконец все стало на свои места, все стало ясно и понятно. Я схватил стакан, рухнул в кресло и громко объявил:
– Я гений!
– Знаю. Поэтому я за тебя и вышла. Внешне ты не очень привлекателен.
– Ты скоро пожалеешь о своих словах, женщина. А сейчас выпьем за мой план и за победу!