Пустыня Смерти не прощала ошибок. Внезапно налетевший ураган заставил колонистов остановиться. Стихия свирепствовала больше двух декад, аланцы умирали от голода и жажды.
Колонна рассыпалась на несколько разрозненных групп. Некоторые смельчаки пытались добраться до оазиса, несмотря на нулевую видимость. Их ждала страшная смерть в зыбучих песках и ловушках гигантских червей. Погибло почти восемьсот человек. Спасательной группе удалось найти лишь немногих уцелевших счастливчиков.
Земляне привезли на «Центральный» изможденных, обезумевших, отчаявшихся людей. Один из поселенцев в порыве ярости вырвал оружие у десантника и в упор расстрелял Олджона и офицеров штаба. Беднягу арестовали и увезли с планеты.
Новый командующий разбился при посадке транспортного челнока. К счастью, для аланцев, пилот в последний момент сумел увести корабль в сторону от космодрома. Новый выбор Великого Координатора пал на полковника Возана.
Офицер соответствовал всем необходимым требованиям — он был жесток, умен, хитер, беззаветно предан правителю. Лучшей кандидатуры для столь ответственной миссии не найти.
После гибели поселенцев аланцы и шага не делали по Оливии без сопровождения наемников. Но и здесь возникли серьезные проблемы: крейсера могущественной цивилизации совершали к Земле от силы два рейса в год.
Дело в том, что собрать сорок человек за менее короткий срок оказалось просто невозможно. Поиск, вывоз и лечение раненых требовали времени. Учитывая сложную ситуацию на Тасконе, руководитель проекта Делонт приказал подбирать всех солдат, независимо от военной касты.
Результат не замедлил сказаться на качестве «товара». Среди наемников все чаще стали попадаться случайные люди: ополченцы, бродяги, преступники. Одним словом, отребье с Земли было перевезено на Оливию. Большинство из них оружием владело плохо, но зато злости, наглости и алчности у этого сброда хватало с избытком.
В бою они не щадили никого: ни женщин, ни стариков, ни детей. Командование экспедиционного корпуса такое положение вещей вполне устраивало. Алану нужна полностью очищенная от тасконцев территория, а каким путем достигнута цель, не имеет значения.
Против бессмысленных зверств выступали Храбров, Аято и де Креньян. У воинов сложились нормальные отношения со многими племенами оливийцев.
В тайне от Возана в Морсвиле наемники заключили договор о сотрудничестве с вождями гетер и трехглазых. Теперь земляне преодолевали город с севера на юг совершенно беспрепятственно. Подобная сделка могла стоить воинам жизни, аланцы не прощали предательства, но риск был оправдан.
Полковник целиком и полностью зависел от наемников. Лучше ветеранов пустыню Смерти никто не знал. До сих пор земляне не раскрыли тайну северных территорий. Это был главный козырь Олеся, Тино и Жака. Проход в долине Мертвых Скал держался в строжайшем секрете. О нем было известно лишь Кроул и Салан.
Тем не менее, Олис за три года ни разу не появилась на Тасконе, а Линда ссылалась на потерю памяти после ранения. Женщина негласно поддерживала воинов. К сожалению, от нее мало, что зависело — она была всего лишь лейтенантом экспедиционной армии.
* * *К исходу второго года колонизации Оливии отряд наемников разделился на два полувраждебных лагеря. Земляне, поддерживающие ветеранов, базировались на космодроме «Центральный». Все отребье постепенно скапливалось на «Песчаном».
Возглавил вторую группу барон Оливер Канн, который сумел найти общий язык с полковником Возаном. Новобранцы распределялись примерно поровну между противоборствующими сторонами.
В боевых операциях наемники действовали сообща, прикрывая друг друга, но единство между ними уже давно отсутствовало.
Постепенно захватчики продвигались все дальше и дальше. Сейчас Алан контролировал два космодрома и одиннадцать оазисов. Расстояние между базами достигало тысячи километров.
Стратегическая линия Великого Координатора была проста и понятна — колонисты стремительными темпами восстанавливали дома, ремонтировали дороги и, не особенно церемонясь, выживали с насиженных мест мутантов.
Этот процесс мог затянуться на столетия, но он уже сейчас позволял начать массовую колонизацию и строительство промышленной инфраструктуры. Многочисленные жертвы, набеги боргов и властелинов, кровопролитные сражения мало волновали Координатора. Главное, что процесс стал необратим, а освоение Оливии шло полным ходом.
Для достижения цели транспортные челноки Алана регулярно доставляли на материк технику, топливо, оружие, людей. Захваченные оазисы в считанные месяцы превращались в хорошо укрепленные, великолепно отстроенные базы.
Четыреста солдат аланцев всегда находились на боевом дежурстве, а для ведения разведки гарнизону предавались пятеро землян. Аято выступал против распыления сил, но к его мнению не прислушались.
Экспансия продолжалась. На планету прибывали все новые и новые партии переселенцев.
* * *Казалось бы ситуация на Оливии складывается для колонизаторов удачно. Однако, существовал один немаловажный фактор, который портил жизнь командующему корпусом.
Основной проблемой являлся Морсвил. Иметь в тылу город с несколькими тысячами вооруженных и отлично подготовленных солдат, вряд ли приятно. За прошедшие три года штаб экспедиционной армии не раз планировал штурм «пустынной» столицы, однако всякий раз операция откладывалась из-за нехватки боевых подразделений.
Кланы Морсвила тут же воспользовались нерешительностью аланцев. Они начали совершать дерзкие вылазки и нападать на конвои с продовольствием и оружием. Стычки в пустыне происходили практически каждый месяц. Особых успехов не достигли ни чистые, ни вампиры, ни черти, но наглость тасконцев раздражала Возана.
Десять дней назад полковник объявил о предстоящей атаке на сектор Чистых. Северо-западный район города считался наиболее слабым, и именно с него следовало начинать вторжение. Ждали лишь прибытия транспорта с пополнением. Между тем, земляне во главе с Тино и Олесем отправились на разведку.
Тренировочный рейд служил отвлекающим маневром. Пройдя через зону гетер в Нейтралку, друзья, как обычно, остановились в «Грехах и пороках». Русича там с нетерпением ждала Веста. Чувства Храброва к тасконке трудно назвать любовью. Они виделись не часто — раз в три-четыре месяца и проводили вместе всего пару дней. Тем не менее, юноша нуждался в этой доброй, очаровательной, умной девушке.
Веста словно смывала с его души боль, злобу и грязь, накопившуюся за время походов и сражений. Только здесь, в тиши уютной комнаты с бордовыми шторами, Олесь отдыхал по-настоящему. Как жаль, что подобных счастливых мгновений в жизни человека бывает немного.
Внешне Морсвил за три года почти не изменился. Но глубоко ошибался тот, кто так думал — на самом деле в городе произошли серьезные перемены. Теперь все оливийцы знали, кем являются чужаки в пятнистой желто-рыжей форме. Кто-то сочувствовал землянам, кто-то их ненавидел, а большинство относилось к наемникам с подчеркнутым безразличием.
В пустыне Смерти появился новый хозяин. И какая разница кто это — властелины или аланцы. Простые морсвилцы плохо представляли себе опасность, исходящую от захватчиков.
Совсем иное дело — лидеры кланов. Они прекрасно осознавали, что над городом нависла серьезная угроза. Во всех секторах велись непрерывные работы по созданию укреплений. Кварталы полуразрушенных домов превращались в крепости.
Разведчики тасконцев постоянно пробирались к «Центральному» и следили за расширением базы. Часть шпионов попадала в засады и на минные поля и погибала, но остальные добывали ценные сведения о противнике.
Всю нужную информацию о зоне Чистых земляне получили от Сфина. Он стал своеобразным резидентом наемников в Морсвиле — бывший бродяга оказался честен и предан. Тасконец никогда не забывал, кому обязан своим положением. Других друзей у Орэла попросту не было. За чьи интересы дерутся воины, не имело значения.
Обладая большими средствами, оливиец подкупал нищих, и те доставляли ему самые свежие данные. Предупредив товарища о предстоящей битве, земляне покинули город. Соблюдая конспирацию, воины закупили у Броуна значительное количество продовольствия и двинулись к космодрому.
Лагерь наемников на «Центральном» значительно разросся. Постепенно обживали древнюю метрополию и воины-варвары. На территории базы появилось немало женщин-тасконок. Одни на положении жен, другие в качестве наложниц. Начали рождаться первые дети. На планете появилась новая раса…
* * *— Интересно, когда появится корабль? — усаживаясь на песок, негромко произнес Дойл.
— А тебе не терпится подставить свою башку под копья и дротики? — снисходительно заметил де Креньян. — Поверь мне, Возан долго тянуть с операцией не станет. Даст новичкам пару дней на адаптацию и отдых, и в бой…
— Интересно, когда появится корабль? — усаживаясь на песок, негромко произнес Дойл.
— А тебе не терпится подставить свою башку под копья и дротики? — снисходительно заметил де Креньян. — Поверь мне, Возан долго тянуть с операцией не станет. Даст новичкам пару дней на адаптацию и отдых, и в бой…
— Это верно, — согласился Аято. — Морсвил словно заноза в сердце аланской экспедиционной армии. В любой момент сотни головорезов из секторов города могут обрушиться на конвои колонистов. Долго терпеть подобные наглые вылазки Великий Координатор не будет. Насколько я знаю, с «Песчаного» к нам перебрасываются тридцать землян и четыреста десантников.
— Опять Канн… — с нескрываемой ненавистью вставил Стюарт. — Когда-нибудь я его прикончу. И как бог терпит таких мерзавцев. Никогда не забуду, как он зарубил девочку-мутантку.
— Спокойно, Пол, — остановил товарища самурай. — Оливер, конечно, порядочная сволочь, но нам сражаться с ним в одном строю. И если ты убьешь Канна, то некому будет прикрыть твою спину. Вонзить в нее клинок в Морсвиле много желающих.
— Что, верно, то верно, — поддержал японца Храбров. — Землян на Тасконе слишком мало. Междоусобная бойня не принесет пользы никому. Несмотря на огромную неприязнь, которую ты испытываешь к барону, придется терпеть и Оливера, и его людей.
На несколько минут разговор затих. Олесь невольно вспомнил скуластое, волевое лицо Канна. Это был высокий, крепкий, сильный мужчина тридцати пяти лет. Германский барон из захудалого рода, всю свою жизнь пытающийся сколотить состояние на крови и грабеже.
У Канна не было никаких принципов и убеждений. Для него не существовали такие понятия, как доброта, человечность, милосердие. Главное — личная выгода. Дружба и верность — удел глупцов. Богатство и власть — вот два бога, которым поклонялся и служил этот воин.
Справедливости ради надо сказать, что дрался Канн отчаянно, за спинами других никогда не прятался. Закованный в стальные доспехи рыцарь первым врубался в ряды врагов, сметая их с пути длинным тяжелым мечом. Великолепный солдат удачи!
Трудно сказать, о чем думал наемник, когда два года назад копье противника ударило ему в грудь, но известие о «второй» жизни он воспринял с воодушевлением. Еще большей была радость барона, когда выяснилось, что на Оливии придется заниматься знакомым и любимым ремеслом.
Канн постоянно просился в экспедиционные отряды и участвовал почти во всех крупных сражениях с оливийцами. Уже в первых боях товарищи обратили внимание на жесткость, кровожадность и алчность Оливера. Он не щадил никого и обирал пленных тасконцев буквально до нитки.
Вскоре у барона стали возникать стычки с ветеранами. Сначала Канн сцепился с де Креньяном, а затем на защиту ребенка встал Пол Стюарт. Он был шотландским дворянином и привык сражаться по правилам. Подобных выродков Пол терпеть не мог.
Выхватив меч, Стюарт бросился на убийцу. Началась схватка. Противники стоили друг друга, и победа не досталась никому. Лишь вмешательство аланцев прекратило драку.
Ситуация в отряде постепенно обострялась. Как нельзя, кстати, вступил в строй космодром «Песчаный». Командование корпуса предусмотрительно направило туда Оливера и его людей. Так барон получил столь желанную власть, пусть и всего над пятью десятками солдат. Пока этого вполне хватает для удовлетворения собственного самолюбия.
Теперь он не подчинялся Храброву и Аято, которые считались в местной иерархии сотниками. Следующие транспорты с наемниками встречали два враждующих лагеря. За каждого хорошего бойца разворачивалась целая битва.
Бойцов, конечно, распределяли офицеры штаба, но качественный состав зависел исключительно от ораторских способностей агитаторов. Как это не прискорбно, но чаша весов все больше и больше клонилась в сторону Канна. Причин было несколько.
Во-первых, группа Делонта подбирала чересчур много сброда. Таким людям призывы к грабежу и насилию были более близки и понятны.
Во-вторых, Оливера поддерживал командующий корпусом полковник Возан. Объяснить позицию аланцев несложно. Управлять алчными, беспринципными и жестокими воинами гораздо проще, чем иметь дело с людьми думающими и честными.
Барон без сострадания вырезал в захваченных оазисах всех тасконцев. Переселенцы приходили на абсолютно «чистую» территорию. Они не знали, кто здесь жил раньше, а потому не испытывали угрызений совести.
Отъявленные мерзавцы с Земли делали за них «грязную» работу. Солдаты Тино и Олеся штурмовали деревни совсем иначе. Они уничтожали только сопротивляющихся оливийцев, остальные могли уйти на новые земли. Люди без явных генетических уродств ассимилировались с аланскими колонистами.
Частые походы ветеранов в Морсвил вызывали раздражение у Возана. Полковник догадывался о связях наемников с гетерами и трехглазыми. Предоставлять резервации для мутантов на материке Великий Координатор не собирался. Все разумные существа, имеющие значительные отклонения от нормы, подлежали уничтожению.
Согласиться с таким приказом ни Аято, ни Храбров, ни де Креньян не могли. Не забыли аланцы и историю трехлетней давности, когда земляне отказались отдать карту экспедиции и журналы дежурных — именно по этой причине экспансия началась не на север, а на юг.
Богатые плодородные территории до сих пор оставались неосвоенными. Наемникам не раз угрожали расправой, однако применить жесткие санкции к наглецам ни покойный Олджон, ни Возан так и не решились.
Авторитет ветеранов среди воинов был необычайно высок. Одни их боготворили, другие ненавидели, но уважали все. О первой экспедиции по лагерю ходили легенды и, надо сказать, они не столь уж сильно искажали истину. Кроме того, в Морсвиле отлично помнили поединок русича с гигантом Эрошем.
Вызывали восхищение у наемников и отношения отряда Тино с коренными жителями планеты. Порой казалось, что их знают все племена Тасконы.
То и дело, к «Центральному» подходили какие-то странные люди. С чувством собственного достоинства оливийцы останавливались в километре от базы, дожидаясь, когда выйдут из ворот японец, или русич, или француз.
Судя по крепким рукопожатиям, дикари были хорошими друзьями воинов. О чем беседовали земляне и тасконцы, естественно, никто не знал. Подобное положение вещей не устраивало командование корпусом, но доказательств для обвинения в измене у Возана не хватало.
Кроме того, темпы экспансии вглубь Оливии целиком зависели от группы Аято. Ветераны отлично чувствовали себя в пустыне Смерти — когда наемники вели аланцев, они уже точно знали, где находится оазис и как там встретят колонистов. И это не говоря о песчаных червях, слипах и других чудовищах, о которых воины предупреждали захватчиков заранее.
Двигаясь под руководством землян, десантники не боялись угодить в засаду противника.
* * *Храбров устало опустился на песок рядом с Дойлом и вымолвил:
— Господи, вот уже три года я нахожусь на Оливии. Постоянные штурмы оазисов, сражения с мутантами, борьба с мерзкими тварями. Всюду смерть и кровь. Как мне это надоело. Рано или поздно нас убьют. Или мы попросту сойдем с ума. Ненавижу рабство!
— Ты сегодня чересчур пессимистичен, — усмехнулся Стюарт. — Война не может длиться вечно, Алан осваивает планету сумасшедшими темпами. Свобода не за горами. Еще лет пять, и материк будет полностью под контролем…
— А затем настанет очередь Аскании и Унимы, — возразил де Креньян. — Нет, дружище Пол, мы прикованы к рукоятям мечей слишком крепкими оковами. Нашим хозяевам не нужны новые граждане. Тем более такие беспокойные, как земляне. Воины, головорезы, убийцы — вот в ком сейчас нуждается Великий Координатор. Он хочет нашими руками уничтожить прежнюю цивилизацию. Не думаю, что после победы, в аланском обществе найдется место для наемников-дикарей. Вещь сначала используют по назначению, а затем выбрасывают за ненадобностью.
— Не очень приятные перспективы, — с горечью заметил русич. — И, тем не менее, я говорил это три года назад, скажу и сейчас. В тот момент, когда мы смиримся со своим положением, жизнь потеряет малейший смысл. Надо бороться до конца. Возан должен знать, что земляне — не бездушные машины для убийства. С собственными взглядами на мораль. Уничтожать детей, стариков и женщин — подло и преступно.
— Все так, — кивнул головой француз. — Надеюсь, ты не забыл, что в наших венах есть не только кровь, но и смертельно опасный препарат? Стоит аланцам отказать в антидоте и гордый, бесстрашный солдат умрет в страшных мучениях. Помнишь Агадая? Он хотел рискнуть, и проиграл…
— Помню, — ответил Олесь. — И не только его смерть, но его последние слова. Монгол утверждал, что мы, как цепные псы, будем послушно выполнять приказы хозяев.