— Да я тоже думаю — к вечеру. Стопочку выпьешь?
— Не, я за рулем же. Как жизнь вообще?
— Живем помаленьку. — Поправив волосы, женщина улыбнулась. — Миша деньжат присылает, да, вон, огород. Хватает. Правда, без Миши бы…
— Как детишки?
— Младшего, Лешку, к свекрови отправила на все лето, в деревню… А старший, оглоед, не поехал — скучно ему там, видите ли!
— Так и в самом деле скучно, мама! — На кухню заявился старший Настин сын, Игорь, — такой же, как и мать, светленький, худощавый.
Он, видать, только что проснулся — зевнул, подтянул шорты, уселся, протянул руку гостю:
— Здрасьте, дядя Максим!
— Здорово!
— Мам, мне наложи тоже. Мы с ребятами на озеро сегодня собрались, на великах.
— Ага, на озеро! — Настя поставила на стол тарелку. — А огород кто поливать будет?
— Так я натаскаю воды-то…
— Натаскает он… Чего тогда спишь так долго?
— Да успею, ну, мам…
— Далеко собрались? — Доедая борщ, Максим аккуратно наклонил тарелку, чтоб удобнее было вычерпать ложкой остатки.
— На Светлое.
— Реки ему мало!
— Так там вода куда как теплей!
— Ага… и девки голые загорают!
— И не голые, а топлесс!
— Ты мне поругайся еще!
— На Светлое, говоришь, собрались?
Максим задумчиво уставился на двоюродного племянника. Сказать, чтоб не ездил? А чем мотивировать? Да и вряд ли послушается. Но, все равно, предупредить бы надо.
— Слышь, Игорек, там, у Светлого… — «…чудные дела творятся» — хотел сказать он, да осекся, вовремя сообразив, что лучше нет слов, дабы завлечь подростка!
Тем более дальше-то парни, думается, не поедут — чего им по лесным-то дорогам шастать?
— Вы, значит, на Светлое только?
— Ну да — куда же еще-то?
— В магазин с утра сбегала. — Настя положила в тарелки второе — макароны с котлетами. — Говорят, будто дороги закрыли. Питерскую трассу… на какой-то там ремонт. Так что и не проехать! Неужели не проехать, Максим?
— Не знаю…
Не хотелось раньше времени пугать кузину. Да, может, все и обойдется еще, наладится, вот буквально не сегодня завтра — на днях. Наладится… А если нет? А если нет, надобно что-то делать, как-то подготовиться уже сейчас.
— Слышь, Настя… у вас хлеба-то много запасено?
Настасья удивленно посмотрела на братца:
— Что значит — запасено?
— Ну, это… Я слыхал, на хлебокомбинате авария. Ты бы того… подкупила хлебца-то. Сухариков бы насушила вкусных…
— Про хлебокомбинат я и не слышала, — Настя покачала головой. — Ладно, не будет работать, так из Питера хлеб привезут — сейчас же не старые времена.
— Так пока еще привезут.
— И то правда. — Согласившись, Настя посмотрела на сына. — Ну, поел? Так, давай за хлебом сбегай!
— Ну, мам, ребята уже ждут, наверное.
— Подождут! Меньше спать надо. Беги, кому говорю.
Поворчав, подросток торопливо допил компот и натянул футболку:
— Ну, я пошел. Ой! Мам, денег-то дай.
Деньги…
Максим про это еще не думал. И, наверное, зря.
— Банкоматы тоже со дня на день закроют, на профилактику…
— Господи! — Выпроводив Игорька в магазин, Настя всплеснула руками. — Все что ли?
— Не, на Барвинке оставят только.
— Что ж, съездим туда. Миша со дня на день денег прислать должен. Может, и уже прислал…
— Ты уж загляни на почту.
— Что, почту тоже закроют?
— Не исключено.
Вот тут Настя не выдержала, расхохоталась:
— За рулем, говоришь? Ой, Макс… я ж чувствую — выпил уже! Ну признайся, выпил?
— Вчера. — Гость махнул рукой. — Сегодня еще ни грамма. Хотя надо, наверное.
— Вот-вот… А то рассказываешь тут страшилки разные. То хлеба не будет, то денег… Еще про спички, мыло и соль вспомни!
— А ведь точно! — Максим с силой хлопнул себя ладонью по лбу. — Кстати, тебе бы тоже не помешало все это купить.
— Да ну тебя, братец. Все остришь, смеешься…
— Да нет же — я на полном серьезе!
Не поверила. Да кто на ее месте поверил бы? Значит, на себя надо рассчитывать… и для кузины кое-что купить — а вдруг да пригодится, вдруг вся эта хренотень продлится еще долго — месяц или даже два?
* * *Максим заехал по пути в магазин, обычный супермаркет, не самый большой, но с тремя кассами. Как ни странно, все три работали. И в каждую змеилась приличных размеров очередь, состоявшая в массе своей из пенсионерок.
— О боже!
Тихомиров не знал, сочувствовать или смеяться? Все, как он и предполагал: шустрые пенсионерки вихрем сметали с магазинных прилавков дешевые сорта макарон, крупы, подсолнечное масло, соль. Ну и спички, конечно, как же без этого? Было бы хозяйственное мыло, вне всяких сомнений, смели бы и его, но, увы, мыло в супермаркете имелось только дорогое, душистое.
— Это что же такое делается-то, не знаете? — кинув в корзинку десять банок тушенки, поинтересовался Максим. — Война что ли?
— Э, милай! — Одна из бабушек оглянулась. — Война не война, а продуктов в городе на три дня осталось.
— Это откуда ж такие сведения?
— Да все говорят! Ты-то сам, вон, к чему столько тушенки берешь?
— Я? Да в поход собрался.
— Ага, говори-говори…
У одной из касс вдруг вспыхнула перебранка, быстро перешедшая от словесных оскорблений в самую натуральную драку, причем массовую. Началось все с малости — Максим сам был свидетелем.
— Макароны что, кончились? — растолкав очередь, пробилась к кассе женщина явно не пенсионного возраста, но уже изрядно потасканная, с расплывшимся лицом и нехорошим взглядом.
Молоденькая кассирша никак не прореагировала, старательно отсчитывая сдачу:
— Пятьдесят копеек… пятьдесят пять…
— Ах ты ж, сука такая, говорить не хочешь?
Бах! И дебелая тетка въехала кассирше кошелкой по голове:
— А ну беги за макаронами, тварь такая!
— Женщина, женщина! — заволновалась очередь. — Вы что это творите-то?
— А вы вообще молчите! — окрысилась тетка. — Ишь, отоварились, гниды… А все плачут: пенсия маленькая. Другим и на зарплату столько не набрать!
— Да как вам не стыдно!
— А пошла ты… Ну-ка отдай…
Резким жестом тетка вдруг выхватила корзинку с продуктами у одной из стоявших в очереди пенсионерок и, прижав ее к груди, кинулась к выходу.
— Охрана! Охрана! — заверещала наконец обиженная девушка. — Ну, Костя, где ты там?
Охранник Костя — меланхоличный молодой человек лет двадцати пяти в синей, с зелеными вставками униформе — лениво показался откуда-то из подсобки:
— Ну, что тут у вас?
— Воровка! Даже бандитка целая! Да лови же ее, лови!
— Вон она, вон, на крыльце уже, зараза такая!
Поправив висевший на поясе газовый баллон, охранник бросился в погоню точнее сказать — пошел не очень-то быстрым шагом.
Удалось ли ему поймать воровку, нет ли — Максим не видел, поскольку сотрудницы магазина вдруг заголосили одновременно в нескольких местах — и те, что сидели за кассами, и выбежавшие к ним на помощь:
— Держи, держи ворюгу!
— Лови!
— Вон он, вон он — туда побежал!
— Гражданин! А ну, положьте консервы на место! Я кому сказала? Положь!
— Ирина Григорьевна, звоните скорее в милицию, Ирина Григорьевна!
Тихомиров только лишь усмехнулся — ага, звоните. Как, интересно? Да и милиция… где теперь она и есть-то?
Очередь возмущенно гудела, но, кроме нескольких успешно ускользнувших бомжей, в общем порядок никто не нарушал. Макс тоже честно расплатился за все — и за тушенку, и за сахар, и за десять больших пачек чая «Канди» — дешевле не было.
А потом подумал, прикинул по деньгам и поехал на оптовую базу, что располагалась здесь же, в старом городе. И, уже подъезжая, убедился: не он один такой хитрый! К базе было не подступиться из-за запрудивших всю небольшую площадь машин, среди которых попадались и микроавтобусы, и «газели».
Максим было распахнул дверь, покричал:
— Мужики, кто последний-то?
Никто не отозвался, видать, все были первыми — все ругались, отпихивая друг друга, кто-то уже обрадованно тащил на плечах мешки и коробки, а у самого входа увлеченно дрались человек пять, пуская в ход не только кулаки и ноги, но и подручные средства в виде подобранных тут же палок.
— Дай, дай ему, Колюня! Будет знать, как без очереди!
Тихомиров лишь головой покачал: да уж, найдешь тут очередь. На другую базу съездить? Так там, наверное, то же самое. Лучше уж в Калиновку, в магазин. И денег по пути снять…
Развернувшись, Максим остановился у банкомата. А денежек-то там и не было! И в другом, том, что на углу, тоже не было, и в дальнем, у Советской.
Обозленный, молодой человек приехал домой, принес удачно купленные продукты, разложил и задумался. Походил кругами, голову почесал и, развинтив стоявшую на полу колонку домашнего кинотеатра, вытащил припрятанные там на черный день еврики. Похоже, черный день наступил. Сто, двести, триста… тысяча! Жить пока можно. Ага, как же! Через три дня на работе зарплату народу выдавать! А чем, интересно, выдавать-то?
Обозленный, молодой человек приехал домой, принес удачно купленные продукты, разложил и задумался. Походил кругами, голову почесал и, развинтив стоявшую на полу колонку домашнего кинотеатра, вытащил припрятанные там на черный день еврики. Похоже, черный день наступил. Сто, двести, триста… тысяча! Жить пока можно. Ага, как же! Через три дня на работе зарплату народу выдавать! А чем, интересно, выдавать-то?
Ладно, там видно будет, может, к этому времени все и образуется, закончится весь этот маразм, не может не закончиться, не может…
Заварив чай, Максим уселся за стол, прикидывая: а сколько вообще в городе продуктов? Правда ли — на три дня? Ну, уж это дудки. Всяко, побольше… Однако хлеба обязательно нужно купить… и муки…
Сунув деньги в карман, Тихомиров снова спустился к машине, поехал к универсаму, там обычно стояли парни-разменщики… Машину припарковал, подошел:
— Мне б пятьсот евро поменять.
— Новый курс знаете? Один к десяти.
— Не понял. — Максим заморгал глазами. — Что — один к десяти?
— Один евро — десять рублей!
— Да вы что, мужики, очумели?
— Не хотите — не берите. Через неделю ваши евро вообще никому здесь не нужны будут.
Макс не стал менять деньги по такому грабительскому курсу, да и рублики еще имелись, не так уж много, правда, но все-таки…
И все же кое в чем повезло: в универсаме «выкинули» муку — мешками, Макс парочку и купил — себе и кузине, да еще прихватил и хлеб, и колбасы, и десять банок зеленого горошка.
Погрузив все в машину, поехал к сестре.
Та копалась на огороде, что-то пропалывала, в красном лифчике от купальника и коротких обрезанных шортиках. Загорелая, худая, сексуальная… несмотря на то что двоих детей родила, старшему из которых… ммм… двенадцать… или пятнадцать?
Максим невольно залюбовался стройной фигуркой кузины — да, повезло Мишке с женой…
— Слышь, Насть, у тебя Игорьку-то уже сколько?
— Четырнадцать… осенью будет. — Настя оторвалась от грядки, выпрямилась. — Ты чего пришел-то? Забыл что?
— Да вот, муки вам прикупил… и горошка.
— Да зачем, братец?! — Кузина, похоже, не знала, хохотать или возмущаться. — Да что такое творится-то? Весь город словно ополоумел! Ох, зря я Игореху на озеро отпустила… Чаю будешь? А водочки? Ах, ты ж за рулем…
— Ничего, налей. — Макс махнул рукой, вспомнив, что ни ГАИ, ни вообще милиции он в городе не видел. Ну, кроме того опера на вишневой «пятерке». Как его… Ха, кстати, Игорь, как и племянник.
Племянник вернулся к вечеру, часов в восемь, довольный и уставший. Поставил у стенки велик:
— Ха! Дядя Максим, вы еще здесь?
— Тебя дожидаемся. — Тихомиров опрокинул третью стопку. — Как там, на озере-то?
— Здорово!
— Ничего там такого не видели? Ну, этакого?
— Девок, что ли, голых? — Игорек опасливо оглянулся на хлопотавшую у плиты мать. — Не, сегодня их что-то не было. Да и вообще народу мало. Из Заборовья обычно приезжали, из Огонькова — нынче никого…
Никого… Максим поджал губы — значит, и оттуда сюда не проехать! Ну а как же?! Неведомая сила действовала в обе стороны, заставляя целый город, пусть даже полгорода, вариться в собственном соку.
— А из Петербурга видел кого?
— Не, питерских тоже не было.
— Главное, и до деревни не дозвониться, — ставя на стол сковородку с аппетитно шипящей яичницей, посетовала Настя. — Когда же эту чертову связь сделают?
— Мам, а телик все так же не работает?
— Не работает.
— А Интернет?
— Интернет — не знаю… Сходи сам посмотри.
Торопливо дожевав, Игорек убежал к компьютеру.
Настя налила и себе тоже:
— Ну, будем! За муку, конечно, спасибо… Тебе деньги-то сейчас отдать?
— Да как сможешь. — Максим махнул рукой. — Не ходила еще на почту?
— Ходила… Так сегодня же понедельник — выходной у них.
— Ах да… И правда, понедельник сегодня. Вот уж поистине — тяжелый день. Ну, накапай, сестрица, еще. Больно уж настойка у тебя вкусная!
— На черемухе. Пей на здоровье, Максим. Жаль, редко заходишь.
— Как Мишка-то?
— Ничего. Звонил вот недавно. Осенью приехать обещал. Как солдат — на побывку.
Настя вздохнула, и Макс обнял ее за плечи:
— Ничего, сестренка, не грусти — прорвемся! Главное, мужик у тебя работящий, не пьет… ну, я имею в виду — много. Опять же — все в семью.
— Да все так. — Женщина кивнула. — Но дети-то, считай, без отца растут. Видятся редко, а мужская рука нужна. Игореха скоро совсем от рук отобьется. Началось уже — озера ему, приятели, танцы…
— Не рано еще для танцев-то?
— Вот и я говорю: рано. Вообще-то учителя его хвалят, только говорят, безалаберный, не усидчив. Эх, скорей бы кризис этот проклятый закончился, опять бы где-нибудь тут, рядом стройки пошли или завод заработал… Больших-то денег нам и не надо, лишь бы мужик в семье… Игорь! Ну, что там твой Интернет?
— А нету ни черта! Не загружается.
— У вас через USB-модем связь-то? — спросил Макс.
— Нет, по проводу.
— Значит, и там зависло. Насть, у вас собаки нет?
— Да был кобелек. Новой пока не завели.
— Зря. Купили бы.
— Купим. Соседи щенка обещали.
Максим там и заночевал, у сестры. Посидели, выпили, вспомнили детство… А уж утром, попив чайку, — прямо на работу. Свеженький как огурчик — вот что значит своя настоечка, своя наливочка и все такое прочее. Нет, положительно повезло Мишке с супругой.
* * *Припарковав машину на обычном месте, Тихомиров вошел в офис, сразу заметив озабоченно-хмурые взгляды сотрудников — что-то рановато на работу пришли.
— Слышь, Максим, чего в городе-то творится! — Нервно затушив сигарету в кадке с геранью, чернявый крепыш Эдик, водитель, хотел было выругаться, но сдержался, покосившись на женщин — Эльвиру Петровну, Леночку… Вероники что-то не было. А, она ж в Питер отпрашивалась. Впрочем, какой к черту Питер?
— Вероники нет что ли?
— Да не пришла еще.
— А…
— А Игорь во дворе, с машиной возится. Ручка там на двери у него сломалась.
Все замолчали. Второй водитель, Игорь, пришел, присел на стульчик для посетителей у стола. А Ника так и не появилась… прогульщица.
Максим, конечно, понимал, что им всем сейчас от него нужно. Четкий и конкретный ответ на вопрос: будет зарплата или нет? Не говоря ни слова, Тихомиров подошел к стоявшему в углу сейфу и, вытащив из кармана ключи, открыл… Достал имеющуюся наличность, сложил на столе:
— Вот. Все, что есть, на зарплату пустим. За этот месяц хватит, а следующий, если не закончится все, то… Честно говоря, ума не приложу, кто будет нам уборку заказывать?
— Да бросьте вы, — замахала руками Леночка. — Вот увидите, закончится все не сегодня завтра, попомните мои слова… Максим Андреевич, можно у вас отпроситься на три дня? Раз такое дело, связи никакой нет, вот я и подумала…
— Конечно, можно, Леночка, — кивнул Макс. — Я вообще пока всех вас могу отпустить. На время. А как все восстановится — сразу всем позвоню.
— А зарплата? — с грустью поинтересовался Эдик.
Максим только руками развел:
— Ребята, как всегда: будут заказы — будет и зарплата. Ну что, товарищи женщины, свободны… идите к своим семьям, хозяйствуйте, у кого огород имеется… скоро, кстати, грибы пойдут. Парни! Вас попрошу остаться ненадолго…
Когда женщины, простившись, ушли, оба водителя уселись за стол и вопросительно уставились на шефа.
— А вот. — Максим достал из сумки бутылку прихваченной у двоюродной сестрицы настойки, полбуханки черного хлеба и банку с зеленым горошком. — Посидим-ка сейчас с вами, покумекаем. По какому поводу, объяснять надо?
Они просидели часов до двенадцати, выкушали бутылочку, покурили, обсуждая все то, что вот уже второй день творилось в городе, из которого было не выбраться… и в который было не пробраться.
Водители, кстати, тоже пытались пробиться — кто в деревню, кто по питерской трассе. Максим достал из ящика стола карту, прикинул:
— Ага… вот здесь, у Калинкина, — разворачивает… Дальше тут — у Светлого озера… До Заборовья кто доезжал?
— Я попробовал, где-то на шестом километре — кранты.
— Ага… Значит, примерно на середине дороги. Что по мосту? А впрочем, сам знаю… ничего хорошего.
— По реке тоже не уйти, — закурив, добавил Эдик. — У меня тесть заядлый рыбак, хотел вчера на лодочке, по своим местам… Увы!
— А, выходит — и на воде тоже… Ну-ка, Эдик, покажи примерно, где твой тесть завис? Спасибо…
Расставив на карте точки, Максим соединил их жирным черным маркером — получилось бесформенное округлое пятно, чуть вытянутое в сторону озера Светлое и охватывавшее всю старую часть города и прилегающий к ней микрорайон девятиэтажек.
— Ну вот. — Максим щелкнул по пятну пальцем. — Такой вот у нас получился кокон. Давайте прикинем — что тут вообще есть?