Он кивнул мистеру Сондерсу, и оба вышли, причем учитель подпрыгивал, надевая на ходу свой башмак. Подпрыгивая, он ненароком размазывал по полу остатки дохлых тварей.
Гвендолен закрыла лицо руками и яростно затопала по ковру.
— Свиньи! Скоты! Как они смеют? Да я им теперь такое устрою — мало не покажется!
— Но без волшебства ты ничего не сможешь сделать, — возразил Мур. — Мистер Сондерс что-то намотал на руку, наверное, твои чары.
— Уходи! — закричала на него сестра. — Оставь меня в покое. Ты ничуть не лучше всех остальных!
Мур пошел к себе, а Гвендолен все кричала, топоча и всхлипывая:
— Я отомщу! Вы еще увидите!
Неудивительно, что этой ночью Муру снились кошмары — ужасные сны, полные гигантских уховерток и осклизлых, пористых лягушек. Он ворочался, как в бреду, покрывался испариной и стонал. Он проснулся среди ночи, мокрый, ослабший и даже похудевший, как это обычно бывает после тяжелой болезни или дурного сна. Чувствуя себя абсолютно разбитым, он некоторое время полежал с открытыми глазами, а потом ему стало лучше, и он снова заснул.
Когда Мур проснулся опять, было уже светло. Он прислушался к снежной тишине Замка и внезапно понял, что Гвендолен опять что-то натворила. Он не знал, откуда такая уверенность, — возможно, он просто вообразил это. Ведь если мистер Сондерс действительно отобрал у его сестры волшебный дар, то она уже ничего не могла натворить. Однако Мур был уверен: она опять что-то устроила.
Он вскочил и выглянул на улицу поочередно из всех окон. Ничего особенного. Кроны кедров нависали над лужайкой. На склонах холма цвели сады. День принимал ванну из солнца и тумана, и ни единого следа еще не отпечаталось на серебристо-зеленой траве. И все же Мур был уверен: что-то произошло. Он быстро оделся и помчался вниз по лестнице, чтобы скорее узнать у Гвендолен, что она опять учинила.
Открыв дверь ее комнаты, он почувствовал сладкий, тяжелый запах волшебства, с явственной примесью гари. Впрочем, запах вполне мог не выветриться с прошлого вечера. В комнате было прибрано. Останки тварей и обгоревший котел исчезли. Только коробка Гвендолен была не на месте: раньше она лежала в расписном шкафу, а теперь стояла возле кровати, наполовину открытая. Гвендолен спала, свернувшись калачиком и с головой накрывшись голубым бархатным покрывалом. Мур с величайшей осторожностью, чтобы не разбудить ее, закрыл за собой дверь. Но она все равно услышала, тут же села на кровати и уставилась на него.
Мур понял: если что и случилось, то с самой Гвендолен. Во-первых, ночную рубашку она надела задом наперед, и ленточки, которые обычно завязывались сзади, теперь болтались спереди. Во-вторых, Гвендолен как-то странно смотрела на него. Она казалась изумленной и даже испуганной.
— Ты кто? — спросила она.
— Я Мур, а кто же еще?
— Мур? Какое-то кошачье имя! Но кто ты?
«Возможно, — подумал Мур, — утрачивая волшебный дар, колдуньи теряют и память. Надо быть с ней терпеливым».
— Я твой брат Эрик, — спокойно произнес он и подошел поближе. — Просто обычно ты зовешь меня Муром.
— Мой брат?! — переспросила девочка в величайшем изумлении. — Что ж, это совсем неплохо — я всегда мечтала о брате. К тому же теперь я точно знаю, что не сплю. В ванной было очень холодно, да и когда я щиплю себя, мне больно. Тогда, может, расскажешь мне, где я? Это что-то вроде приюта?
Теперь Мур уставился на нее. Он заподозрил, что с памятью у девочки все в порядке, а вот с манерой говорить и внешностью... Она стала тоньше, чем раньше. Лицо вроде бы осталось таким же хорошеньким, с красивыми голубыми глазами, и все-таки оно стало другим. Золотистые волосы, раскинутые по плечам, оказались на целый дюйм длиннее, чем прошлым вечером.
— Ты не Гвендолен! — выдохнул Мур.
— Надеюсь, что нет! — ответила девочка. — Какое жуткое имя! Я Дженет Чант.
Глава девятая
Мур был не менее озадачен, чем чужая девочка в постели Гвендолен. «Чант? — лихорадочно соображал он. — Чант? Может, у Гвендолен есть сестра-близнец, о которой она мне не говорила?»
— Но моя фамилия тоже Чант, — проговорил мальчик.
— Неужели? — удивилась Дженет.
Оставаясь в кровати, она встала на колени и запустила руки в волосы. Мур никогда не видел такого жеста у Гвендолен.
— Ты и вправду Чант! Это ведь довольно редкая фамилия. И ты принял меня за свою сестру? Да, с тех пор, как я очнулась в ванне, я все пытаюсь сложить два и два, и у меня почему-то получается пять. Где мы?
— В Замке Крестоманси, — ответил мальчик. — Крестоманси поселил нас здесь примерно через год после того, как умерли наши родители.
— Вот так-так! — еще больше изумилась девочка. — Но мои-то родители живы-здоровы, — во всяком случае, вчера вечером я пожелала им спокойной ночи. А кто такой Крестоманси? Не мог бы ты вкратце поведать мне историю своей жизни?
Сбивчиво и неуверенно Мур рассказал, как и почему они с Гвендолен оказались в Замке и что его сестра тут натворила.
— Ты хочешь сказать, Гвендолен действительно была колдуньей?
Муру очень не понравилось слово «была». А вдруг он больше никогда не увидит сестру?
— Да, она — колдунья. А ты разве нет?
— Ну конечно нет! — воскликнула Дженет. — Впрочем, если бы я жила здесь всю жизнь, то, возможно, тоже стала бы колдовать. Видимо, колдуны встречаются у вас часто?
— И маги, и некроманты, — ответил Мур. — А вот волшебники и чародеи — гораздо реже. Думаю, мистер Сондерс — чародей.
— А как насчет знахарей, шаманов, кудесников? — стала перечислять Дженет. — Как обстоят дела с ведьмами, факирами и ведунами? Их у вас тоже пруд пруди?
— Эти в основном живут среди дикарей, — пояснил Мур. — Ведьма — вообще грубое слово. А вот кудесники у нас есть, они очень могущественные — и важные. Я в жизни ни одного не встречал.
— Понятно.
На секунду задумавшись, Дженет выскочила из кровати, да как-то резко, поспешно, по-мальчишески. Это было совсем не похоже на Гвендолен.
— Давай-ка обыщем все вокруг, — предложила девочка, — на случай если милейшая Гвендолен была настолько любезна, что оставила нам записку.
— Не говори о ней таким тоном, — горестно попросил Мур. — Как ты думаешь, где она теперь?
Дженет посмотрела на мальчика и поняла, как ему грустно.
— Извини, я больше не буду. Хотя, согласись, у меня есть основания на нее сердиться. Забросила меня сюда, а сама исчезла! Надеюсь, она сможет нам это объяснить.
— Они поколотили ее ботинком и отобрали у нее чары, — попытался оправдать сестру Мур.
— Да, ты говорил, — откликнулась Дженет, выдвигая позолоченные ящики туалетного столика. — Я уже боюсь Крестоманси. Но неужели они и в самом деле отобрали у нее волшебный дар? Как же ей тогда удалось провернуть трюк со мной?
— Я и сам в толк не возьму, — пожал плечами Мур, присоединяясь к поискам.
Он был готов отдать собственный мизинец за одно только слово от Гвендолен — любое слово. Ему было ужасно одиноко.
— А как ты оказалась в ванной? — спросил он, думая, не провести ли обыск и там.
— Понятия не имею. Просто я проснулась в ванне, — ответила девочка, извлекая из нижнего ящика стола связку лент для волос. — А до того мне показалось, что меня перетащили через какую-то ограду. Я была без одежды, поэтому жутко мерзла.
— А почему ты оказалась раздета? — поинтересовался Мур, безуспешно роясь в нижнем белье Гвендолен.
— Когда я лежала в постели еще в том мире, мне стало жарко, и я сняла рубашку. Вот и получается, что «нагой пришла я в этот мир». Я поминутно щипала себя — все думала, что сплю. Попав в эту великолепную комнату, я решила, что меня превратили в принцессу. Потом увидела на кровати ночную рубашку и надела ее.
— Задом наперед, — вставил Мур. Дженет задержалась у каминной полки и оглядела болтающиеся спереди ленточки.
— Правда? Боюсь, что я еще не раз совершу такую ошибку: достаточно взглянуть на этот изысканный гардероб. Кстати, надо порыться в платяном шкафу... Ну вот, а потом я вышла из комнаты и обнаружила длиннющий зеленый коридор и роскошный парк за окнами. У меня мурашки побежали по спине, и я улеглась в постель. Я надеялась, что, когда я проснусь, все будет по-прежнему. А вместо этого вижу тебя. Ну как, нашел что-нибудь?
— Нет. Но тут ее коробка...
— О, так здесь и надо искать!
Они расположились на полу и открыли коробку. Ничего особенного они там не нашли. Мур знал, что Гвендолен должна была захватить с собой массу вещей, куда бы она ни отправилась. В коробке лежали две книги, «Простые заклинания» и «Магия для начинающих», и пара страниц конспектов по этим книгам. Дженет пригляделась к почерку Гвендолен, крупному и округлому:
— Она пишет точно так же, как я. Интересно, почему она оставила только эти книги? Вероятно, они для первоклассников, а сама она уже достигла вершин науки.
Когда Дженет откладывала книги и записи в сторону, из них выпала маленькая красная книжечка — спички. Дженет подобрала книжечку, открыла ее и заметила, что кто-то сжег половину спичек, даже не вырвав их из книжечки.
Когда Дженет откладывала книги и записи в сторону, из них выпала маленькая красная книжечка — спички. Дженет подобрала книжечку, открыла ее и заметила, что кто-то сжег половину спичек, даже не вырвав их из книжечки.
— Мне кажется, тут подозрительно пахнет колдовством, — задумчиво произнесла она. — А что это за связки писем?
— Если не ошибаюсь, любовные письма моих родителей, — ответил Мур.
Письма по-прежнему лежали в конвертах со штампами и адресами. Дженет уселась на корточки, держа в каждой руке по связке.
— Эти штампы похожи на отпечатки мелких монеток. Впрочем, нет, тут человеческая голова. Как зовут вашего короля? — поинтересовалась Дженет.
— Карл Седьмой.
— А не Георг??
Заметив удивление Мура, Дженет снова взглянула на письма:
— Значит, обоих ваших родителей звали Чантами. А они, случайно, не были двоюродными братом и сестрой, как мои? Моя бабушка не хотела, чтобы папа с мамой поженились, поскольку считается, что такие браки ни к чему хорошему не приводят.
— Я не знаю. Вполне возможно. Они были похожи, — сказал Мур, все сильнее чувствуя одиночество.
Дженет тоже было не по себе. Она подложила спички под розовую ленточку, которой были перевязаны письма к мисс Кэролайн Чант, — видимо, девочка так же аккуратна, как Гвендолен.
— Оба высокие, светловолосые и голубоглазые? — спросила она Мура. — Мою маму тоже зовут Кэролайн. Так, кажется, я начинаю кое-что понимать. Ну, Гвендолен, давай!
С этими словами Дженет отбросила в сторону письма и совершенно небрежно сгребла в кучу остатки содержимого коробки: папки, бумаги, письменные принадлежности, промокашки и сумку с надписью: «Сувенир из Блэкпула». И тогда на самом дне обнаружился большой лист розовой бумаги, целиком исписанный идеальным почерком Гвендолен.
— Ага! — воскликнула Дженет, набрасываясь на листок. — Я так и знала! Она такая же скрытная, как и я.
Девочка расправила письмо на ковре, чтобы и Мур мог его прочитать. Гвендолен писала:
«Дорогая Замистителъница!
Я вынуждина покинуть этот ужасный дом. Никто меня не понимает. Никто не видит моих талантов. Вскоре ты в этом убидишъся поскольку ты мой точный двойник и тоже будешь колдуньей. Я повела себя очень умно. Они не знают всех моих рисурсов. Я выяснила как можно перибраться в другой мир, и уверена что поступаю правильно. Я буду там Королевой, как мне и предсказали. Есть сотни миров просто некоторые из них лучше а некоторые хуже, они возникают когда случается какое-то Великое Историческое Событие вроде сражения или землетресения и в результате появляются две разных вещи. Эти две вещи появились но не могут сущиствовать вместе поэтому мир распадается на два мира которые начинают сущиствовать отдельно. Я знаю что должны быть другие Гвендолен во многих мирах но не знаю сколько. Одна из вас придет сюда когда я уйду, потому что после моего ухода здесь образуется пустота и она затянет одну из вас сюда. Но ты не горюй если твои родители живы. Другая Гвендолен займет твое место и будет притваряться тобой, мы ведь все очень умные. А ты можешь жить здесь делая жизнь Крестоманси невынасимой и я буду благодарна за то что он в надежных руках.
Любящая тебя
Гвендолен Чант
РS. Сожги это.
РSS. Передай Муру, что мне жаль, но пусть он слушается мистера Нострума».
Прочитав письмо, Мур бессильно опустился на колени рядом с Дженет, чувствуя, что больше никогда не увидит Гвендолен. Видимо, теперь ему придется иметь дело с Дженет. Мур слишком хорошо знал свою сестру и не мог согласиться с тем, что пришедшая из другого мира девочка — ее точный двойник. Во-первых, Дженет не колдунья. Во-вторых, выражение лица у нее совсем другое, чем у Гвендолен. Глядя на девочку, Мур думал: «Если бы кто-то осмелился затащить в другой мир Гвендолен, она бы рвала и метала от ярости, а Дженет такая же смирная, как и я».
— Интересно, как там мама и папа управляются с моей Дорогой Заместительницей? — шмыгнула носом Дженет, но тут же взяла себя в руки. — Знаешь, я не хочу сжигать письмо. Это ведь единственное доказательство того, что я не Гвендолен, которая внезапно сошла с ума и теперь считает себя девочкой по имени Дженет Чант. Можно, я его спрячу?
— Это письмо — твое.
— И твоей сестры. Да благословит Господь ее добрую, редкостную... фальшивую душонку! Пойми меня правильно, Мур: я восхищаюсь твоей сестрой. Она так широко мыслит! Ты тоже должен ею восхищаться! Кстати, не подумала ли она о каком-нибудь подходящем месте, куда бы я могла спрятать ее письмо? Впрочем, мне будет спокойнее, если она не узнает о моем тайнике.
Не выпуская письма из рук, Дженет вскочила и подошла к позолоченному туалетному столику. Ее походка была иной, чем у Гвендолен. Мур тоже поднялся и последовал за ней. Дженет взялась за края увитого золотыми гирляндами зеркала и повернула его к себе обратной стороной, а затем подцепила ногтями нижний край фанеры и приподняла ее. Фанерное покрытие с легкостью отошло.
— Я так же поступаю и с моим собственным зеркалом, — объяснила Дженет. — Это отличный тайник — родители никогда о нем не догадываются. Мама и папа очень милые, но любят совать свой нос в мои дела. Наверное, это потому, что я у них одна. А я люблю секретничать. Например, я тайно пишу истории — только для себя, а родители пытаются их прочесть. Ой, далматины с пурпурными пятнами!
Она подняла фанеру еще выше и показала Муру знаки, нарисованные на обратной стороне зеркала, выкрашенной в красный цвет.
— Должно быть, это каббала, — предположил мальчик. — Похоже на заклинание.
— Так, может, твоя сестра подумала и о зеркале? — воскликнула Дженет. – Все-таки иметь двойника — это ужас! У двух людей — одни и те же мысли! И если этот закон работает, — продолжила она, прижимая письмо к задней стороне зеркала и укладывая фанеру на место, — то я наверняка знаю, для чего это заклинание. Выходит, Гвендолен может время от времени заглядывать в наш мир и проверять, как поживает ее Дорогая Заместительница. Надеюсь, она смотрит и сейчас.
С этими словами Дженет вернула зеркало в прежнее положение и уставилась в него, свирепо скосив зрачки к носу. Затем она растянула веки так, что стала похожа на китаянку, и высунула язык так далеко, как только могла. Этого ей показалось недостаточно, и она пальцем задрала кончик носа, а потом еще изрядно скосила рот к правой щеке, Мур расхохотался.
— Разве Гвендолен так не может? — спросила Дженет перекошенным ртом.
— Нет, — хихикнул Мур.
В ту же секунду дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла Юфимия. Дженет испуганно подпрыгнула. Мур и не знал, что она так нервничает.
— Гвендолен, ты меня очень обяжешь, — произнесла горничная, — если прекратишь корчить рожи и переоденешься.
Чтобы проследить за девочкой, Юфимия вошла в комнату. Внезапно она как-то странно квакнула и превратилась в коричневый ком.
Дженет закрыла рот обеими руками. Они с Муром в ужасе наблюдали, как коричневый ком становился все меньше и меньше. Когда он уменьшился примерно до трех дюймов, то начал превращаться в какое-то существо. Сначала возникли большие перепончатые лапы, затем пара выпученных желтых глаз, с укором глядящих на Мура и Дженет.
— Ой, мамочки! — вскрикнул Мур.
Похоже, напоследок Гвендолен превратила Юфимию в лягушку.
К удивлению Мура, Дженет разрыдалась. Она опустилась на колени и взяла в руки дрожащую коричневую Юфимию.
— Бедняжка! — всхлипнула Дженет. — Я хорошо представляю, каково тебе сейчас. Что же нам делать, Мур? Ты, случайно, не знаешь, как превращать людей обратно?
— Понятия не имею, — пробормотал Мур.
Он вдруг почувствовал огромную ответственность. Хотя Дженет держалась уверенно, она все-таки нуждалась в присмотре, что уж говорить о Юфимии... Если бы не страх перед Крестоманси, Мур немедленно бросился бы искать помощи у мистера Сондерса, но Мур подумал: если только волшебник узнает о последней проделке Гвендолен, последствия могут быть ужасающими. Мур понял, что очень боится Крестоманси и боялся его все это время, сам того не сознавая. А значит, надо как-то утаить от него и историю с Дженет, и превращение Юфимии.
В полном отчаянии Мур кинулся в ванную и принес оттуда влажное полотенце.
— Положи ее сюда, — посоветовал он Дженет, — лягушкам нужна сырость. Я попрошу Роджера и Джулию снова превратить ее в Юфимию. Я скажу им, что ты не хочешь этого делать. Но ради бога, только не говори никому, что ты не Гвендолен! Умоляю!
Девочка ласково положила Юфимию на полотенце. Лягушка поерзала на нем и снова укоризненно уставилась на Дженет.
— Не смотри на меня так. Я не виновата, — всхлипнула девочка. — Мур, надо бы нам ее спрятать. Как думаешь, в шкафу ей будет удобно?
— Не знаю, но придется ее туда засунуть. Скорее одевайся.