— Это отличная идея, совершенно безумная. Я бы сказал, великолепная, только… как нам ее, черт возьми, выполнить? Как забраться в лабораторию, а если заберемся — как запустить аппаратуру и заставить персонал не обращать на это внимания?
— Надо подумать.
— Ты серьезно, не так ли?
— Нет — пока не придумаю подходящий план.
— Я буду молиться за это, — пророкотал падре Коб.
К тому времени они уже добрели до места, где был размещен последний груз. Пятьдесят человек — тридцать мужчин и двадцать женщин — стояли в самом низу куба. Локс довольно долго вглядывался в лица и читал подвешенные на шеях таблички. Дункан медленно шел за ним, размышляя, что могло привести сюда этих людей. В таблички он не вглядывался.
Перед одной из статуй он остановился. Это была невысокая — пять футов восемь дюймов — стройная женщина с небольшой грудью. Черные волосы, короткие и гладкие, походили на шерсть морского котика; да и огромные карие глаза напоминали тюленьи. Скулы сильно выступали на тонком угловатом лице.
Нагнувшись, Дункан прочел надпись на керамической табличке:
ПАНТЕЯ ПАО СНИК.
Внизу шел ряд черточек — код, будто бы знакомый, но расшифровке не поддававшийся. Догадки трепетали на окраинах рассудка, точно волны жара, точно отблески, готовые сложиться в связную картину. И лицо — оно тоже напоминало ему что-то. Но что?
— Подойди-ка сюда, — позвал он Локса. — Не прочтешь мне?
— Ты ее знаешь? — спросил Решающий.
— Нет, но кажется, что должен был знать.
Локс нахмурился:
— Личный номер я могу прочесть, но остальное… первый раз вижу такой код.
— Это не странно?
— Чертовски странно. Есть в ней что-то загадочное. — Локс снял табличку с шеи статуи. — Заложим в компьютер. Может, выясним, кто она.
Но когда машине скормили код, на экране высветилось только «ДОСТ ЗАК».
— Доступ закрыт, — расшифровал Локс, выключая машину. — Надеюсь, что этот вызов не засекли. Если кто-то заинтересуется, почему отсюда пошел незаконный запрос…
Локс попросил Дункана и Кабтаба выйти, сказав: «Я доверяю вам, но то, чего вы не знаете, вы и ганкам не сможете рассказать».
Через десять минут Локс, улыбаясь, позвал их обратно.
— Я направил запрос по своим каналам и получил кое-какие данные. Сник была органиком, майором-детективом, гражданкой воскресенья с темпоральной визой на работу в других днях. Временной временной визой. Это все, что мой информатор смог выяснить помимо обычных биографических данных. Над каким делом она работала, выяснить не удалось. Но после этого дела — обратите внимание! — она исчезла из банка. Текущих сведений на нее нет. Дальше мой информатор копать не стал. Осторожничал;, не хотел привлекать внимание наблюдателей; попросту испугался.
— Почему бы нам не откаменить ее и не спросить саму? — осведомился Дункан. — Это было бы разумно.
— Не уверен, что она настолько важная персона, — ответил Локс.
— А как мы это узнаем без допроса?
— Я подумаю, — сказал Локс.
«Если Решающий не откаменит ее, — подумал Дункан, — я сделаю это сам».
Глава 9
Погода в четверг за час до полуночи была именно такой, на какую надеялся отряд. Локс, прослушав прогноз погоды по телевизору в складском офисе, заявил-, что лучшего случая не представится в ближайшие две недели. Решающий и еще шестеро мужчин (Дункан среди них) прятались под деревьями на обочине. Темное небо пронизывали редкие вспышки молний, лил дождь. Милей дальше к северу, за деревьями, сквозь пелену дождя виднелись тусклые огни поселка. Не горели фары машин — все жители находились уже под крышей, спали или занимались своими делами, прежде чем около полуночи войти в каменаторы.
Локс указал в сторону поселка и вывел одетый в водонепроницаемые плащи и шляпы отряд под порывы ветра и проливной дождь. Они пробежали за Локсом через луг, выбрались на дорогу — четырехрядное шоссе, пустовавшее даже в дневное время, — и свернули налево. Пройдя по дороге с четверть мили, отряд покинул ее и, обогнув березовую рощу, вышел к двухэтажному каменному зданию лаборатории. Многогранную крышу восьмиугольного строения образовывали солнечные батареи.
Всю информацию о биолаборатории Локс получил от своего компьютерного осведомителя. Надземную часть здания составляли квартиры ученых и технического персонала; все рабочие помещения располагались под землей. Системы безопасности отсутствовали за ненадобностью — так считало правительство. Зачем запирать двери в обществе с низкой преступностью, да еще в таком глухом и малонаселенном месте? Что можно украсть в лаборатории? И кто осмелится украсть там что-либо, зная, что рядом живет дюжина органиков и еще больше лесников? Но Синн все же осмотрел вход. Он заглянул в приоткрытую дверь, распахнул ее, вошел и, выйдя через минуту, доложил: «Вроде бы все чисто».
Если полученные Локсом сведения были верны, персонал четверга сразу отправится продолжить прерванный сон. Вниз, на работу, они спустятся только к восьми часам утра. Не исключено, однако, что некоторые ученые, выйдя из каменаторов, вместо того чтобы лечь спать, сразу же пойдут в лабораторию, чтобы продолжить прерванный эксперимент.
Семеро изгоев прошли через холл и спустились по винтовой лестнице. По мере того как они шли, свет перед ними зажигался автоматически. Когда они вошли в первую лабораторию, лампы вспыхнули на полную мощность. Бедейтунг остался у входа, сжимая в руке протонный пистолет. Синна Локс послал вперед, охранять вторую лестницу.
Пройдя через просторную комнату, набитую непонятным для непосвященных оборудованием, они попали в другую, еще больше. Руководствуясь самодельной картой, Локс вел товарищей мимо загадочных и экзотических аппаратов и чанов, где в прозрачной жидкости плавали эмбрионы животных на различных стадиях развития. Остановились они в углу, у самого большого чана. Рядом стоял похожий на гроб ящик с прозрачной крышкой.
— Вот оно, — сказал Локс Дункану. — Раздевайся и полезай внутрь.
Дункан скинул одежду и залез в сканер. Он устроился на мягком ложе и уставился в потолок. Ухмыляясь и бормоча себе под нос поминальную молитву по-латыни, падре захлопнул крышку, и Дункан оказался в тишине. Он лежал спокойно, как учил его Локс. Хотя он не мог видеть, что происходит за стенками ящика, он знал, что Решающий сейчас стоит у панели управления, настраивая сканер согласно инструкциям, переданным его компьютерным осведомителем.
Внезапно два аппарата, укрепленные под крышкой, начали сближаться, двигаясь на маленьких колесиках. Бесшумно сойдясь, они двинулись к краям, потом вновь сомкнулись. Их движения повторяли два подобных аппарата под днищем. Когда верхняя пара сканеров раздвинулась в тридцать пятый раз, в крышку постучал Локс. Он сделал знак, и Дункан послушно повернулся на бок, а через пару минут — на другой. Наконец Локс открыл сканер.
— Ладно. Вылезай, одевайся.
— И все? — спросил Дункан, натягивая одежду.
— Все, — ответил Локс. — Положение каждой молекулы твоего тела по отношению к другим молекулам записано, и процесс роста уже начался.
Он указал на чан в углу. В глубине его плавало в жидкости нечто крохотно-расплывчатое. Уже через час оно уплотнится и обретет форму.
— Четверг посчитает, что это проект среды, — пояснил Локс. — Они получат все данные, заказ от среды и официально зарегистрированное описание проекта. А среда получит такой же заказ, но от четверга. Остальные дни проверят заказ и сочтут его четверговым. Только четверг будет думать, что это средовых рук дело.
Конечно, вся затея рухнет, если кому-то придет в голову проверить заказ. Но кто будет этим заниматься? Заказ оформлен правильно и ничем не отличается от множества междневных взаимодействий — на первый взгляд.
— Пошли, — приказал Локс. — Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше.
Дункан задержался на миг. То, что плавало в прозрачном растворе, через семь дней станет его почти точной копией. К вечеру среды обнаженное тело внешне ничем не будет отличаться от его собственного. Сканирование, впрочем, обнаружило бы небольшие различия, складывающиеся в одну большую разницу — дупликат, в отличие от оригинала, нежизнеспособен. Ученые заявляли, что когда-нибудь огрехи записи будут устранены и на свет появятся долгоживущие двойники. Это вызовет немало философских и этических проблем, решение которых, впрочем, принадлежит будущему — если вообще возможно.
Падре Коб ухмылялся, точно мальчишка, украдкой забравшийся в банку с печеньем.
— Это поднимает мой дух, — заявил он. — Мы теперь не кролики. Мы крысы. Ох-хо-хо! Ничего себе повышение, да? Крысы, не кролики. Шаг вверх по — лестнице эволюции. Я предпочитаю быть крысой. Им веселее живется.
— Когда-нибудь мы станем волками, — заметил Дункан.
— Волки, как и все прочие, существуют только попущением правительства, — возразил падре, нахмурившись; веселье его куда-то улетучилось.
— То, что мы сделали сегодня, завтра сможем повторить в большем масштабе, — сказал Дункан.
— Или умереть, как люди, — усмехнулся падре, — а не как крысы или кролики!
Дункан не ответил. Он полагал, что жить, как подобает человеку, намного важнее. А как ты умрешь, не имеет значения, если только твоя смерть помогла живущим.
Они вернулись на склад, сняли плащи и присоединились к остальным в старом здании. Дункану хотелось поделиться впечатлениями с теми, кто не пошел на задание — их это порадовало бы и дало бы повод отпраздновать, но Локс настаивал, что чем меньше людей знает о их вылазке, тем лучше. Остальные полагали, что семеро изгоев все это время провели в центральной компьютерной. Локс заявил, что собирал данные; если остальные и удивились: зачем ему потребовалось еще шесть человек? — они оставили подозрения при себе.
Решающий, впрочем, не совсем лгал. Прежде чем группа вышла на задание, он выжал все возможное из своего осведомителя о том, как продвигаются поиски Дункана. Новости пугали. Кольцо смыкалось, органики схватили уже немало беглецов-изгоев.
— Хранилище находится в центре кольца, — сказал Локс Дункану. — Рано или поздно, и скорее рано, органики сообразят, что у нас хватило наглости спрятаться здесь. И тогда…
— Сколько у нас времени?
— Не знаю. Но думаю, что нам стоит попытаться уйти по поверхности. Если бы мы смогли проскользнуть сквозь кольцо облавы…
— Если бы они нашли меня… то есть тело, — поправился Дункан, — охотников, наверное, отозвали бы. Вы для них не самая большая проблема. Но есть ли у нас время?
Локс закусил губу и в раздумье поднял взгляд к потолку.
— По-моему, нет. При других обстоятельствах я этой же ночью поднял бы людей и попытался бы выйти из зоны поиска до рассвета. Даже с детьми на руках мы одолели бы миль десять. Но если нас поймают… тебя же все видели. Кроме того, я не знаю, где тебя спрятать. А если ты отправишься с нами, то не попадешь в Лос-Анджелес, а это очень важно — хотя и не смертельно. Кроме того, мы не сможем Подсунуть ганкам твоего двойника, и охота продолжится. — Локс криво усмехнулся. — Решающий мается от нерешительности.
— Мы можем оставить целым съеденный пирог, — возразил Дункан. — Если ты согласен рискнуть — хотя рискуем мы в любом случае.
Он пересказал Локсу план, выкристаллизовавшийся в его мозгу, пока Решающий размышлял вслух. Они немного поспорили — не столько потому, что Локс возражал, сколько чтобы устранить возможные проблемы. Потом Локс, решив, что идея Дункана имеет больше шансов на успех, чем любая другая, созвал отряд и огласил план. Послышались громкие протесты. Через полтора часа бурных и бесплодных споров Локс сделал то, чего старался не делать вообще — поставил вопрос на голосование, и план Дункана был, пусть неохотно, но принят.
— Отлично, — сказал Локс. — Дожидаться органиков мы не станем. Начинаем сейчас — собираемся, убираем помещение, делаем все необходимое.
Части отряда это пришлось не по душе; вновь начались протесты. Перед лицом немедленных действий изгоев потрясло осознание собственной беспомощности во время выполнения плана. Они, конечно, согласны подчиниться Локсу, но не сейчас. Потом, позже.
— Нет! — заорал Локс. — Черт побери, нет! У нас может не хватить времени стать похожими на остальных. Нам надо хорошо запылиться и рассыпать пыль по полу. Это требует времени и старания. А мы не можем предсказать, когда органики сюда явятся. Может, завтра. Может, на одного из них озарение снизойдет, и он отправит сюда отряд вне очереди.
Многие еще ворчали, но подчинились все. Дункан вместе с несколькими изгоями отправился вытаскивать Донг и Круассана из пещеры и поднимать их на склад. Там им пришлось раскаменить предателей, немедленно оглушив туманом правды, и перенести на новый склад. Тела везли колесные разгрузочные роботы. Донг и Круассану придали такие позы, чтобы, окаменев, они могли стоять прямо, засунули в горизонтальный каменатор и включили аппарат. Потом клешни роботов извлекли статуи и отправили обратно, в старую часть хранилища.
А в это время выбранная по жребию половина отряда каменила вторую половину. Роботы устанавливали холодные твердые тела на пустые места в рядах статуй, откуда некогда были изъяты хранимые — почему, никто не знал. Синн и Бедейтунг вернулись из циклонной с мешками собранной коллекторами пыли и занялись деликатной работой — посыпанием пылью новоокамененных.
— Черт, как это сложно, — бурчал Локс. — Ненавижу сложные планы. В одном месте оступишься, и все идет насмарку. Простые решения лучше.
— Согласен, — ответил Дункан. — Но простого решения у нас нет.
Падре Коб и красотка Фиона вернулись из нового склада с охапкой свежеотштампованных табличек. Они развешивали указатели на шеи статуям, Синн и Бедейтунг посыпали сверху пылью.
— Если органики начнут копать глубоко, — заметил падре, — и сверят каждую табличку с записями, то обнаружат обман. И нам конец.
— Они не станут, — возразил Дункан. — Они же ищут живых. Скрыть, что мы здесь были, нам не удастся, но органики решат, что мы сбежали.
Вернулся ходивший в банк данных Локс с двумя спутниками.
— Я стер из компьютера все данные о наших запросах, — сообщил он. — Зал убран, отпечатки пальцев стерты.
Когда пришел черед Локса окаменевать, Решающий сложил руки на груди и кивнул:
— Пока, Билл. Скоро увидимся.
— Если повезет, — отозвался Дункан, захлопнул дверцу и нажал на кнопку «ПУСК».
Теперь он остался последним живым существом в огромном и тихом зале. Дункан забрался на платформу позади робота и нажатием кнопки запустил программу. Длинные лапы робота поднялись; машина подкатилась к цилиндру, клешни сомкнулись на неимоверно тяжелом теле Локса, подняли его и вытащили из каменатора. Робот отнес статую к бесконечным рядам ей подобных и установил на свободное место. Дункан набрал на панели управления остальные инструкции. Установив реле времени, соединенное с силовым кабелем цилиндра, он ступил в каменатор и закрыл за собой дверь. Шесть секунд он глядел в окошко. Робот ждал. Через минуту машина откроет дверь, вытащит его, Дункана, и поместит на свободном месте номер SSF-1-X2–36. Там он будет стоять с фальшивой табличкой на шее, пока робот, повинуясь инструкциям, не явится за ним через шесть дней. Машина откроет дверцу каменатора номер SSSF-413B, потом подкатится к Дункану, возьмет его и перенесет в цилиндр. Это случится в следующую среду, в 6.30 вечера. А в 7.00 вечера таймер включит раскаменение. И тогда Уильям Дункан выйдет из цилиндра и примется за раскаменение остальных.
После того как робот поместит тело Дункана на место, машина возьмет пакет с пылью и посыплет серым порошком и самого Дункана, и свои следы до того места, где старое хранилище переходило в новое, незапыленное. Прежде чем присоединиться к собратьям, робот оставит пакет с пылью на полке в одной из кладовок.
Дункан даже не заметил, что каменатор включился и он пробыл шесть дней в бессознательном состоянии. Он все так же смотрел через окошко на стоящего в нескольких футах от двери робота. Квадратный зеленый ящик с круглой многоглазой головой и вращающимися антеннами подкатился, протянул клешню и открыл дверь.
— Или все о’кей, — пробормотал Дункан, выходя, — или робот сломался. ZY, — позвал он, — сколько времени?
На «животе» робота вспыхнуло цифровое табло: СР Д7-Н1 м МНОГ 7п.
Среда, седьмой день, первая неделя, месяц Многообразия, 7.00 вечера.
Или органики еще не добрались до склада (в этом случае они могут появиться в любую секунду), или уже ушли. Судя по отпечаткам множества ног на полу, скорее второе.
Не обращая внимания на пыль, которой щедро посыпал его робот, Дункан поспешно проверил, на своих ли местах другие члены отряда. Он рассчитывал, что все окажется в порядке — найдя одного, нашли бы и всех остальных. Но на всякий случай следовало проверить. Удостоверившись, что статуи изгоев по-прежнему стоят на своих местах, Дункан прошел мимо трех складов в новое хранилище. Двигался он с осторожностью — в этот самый момент органики могли разгружать очередную партию откамененных. Но все было тихо; короткий осмотр показал, что кабинеты тоже пусты.
На пути в старый склад Дункан остановился у статуи с табличкой «Сник». Что же в этой женщине его так беспокоит? Почему любопытство, как рвота, подступает к горлу? Логично было бы предположить, что он знал ее, и знал близко. Логика требовала оживить ее и выяснить, что скребется в заднюю дверь его рассудка.
Но не сейчас. У него много дел и очень мало времени.