НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11 - Биленкин Дмитрий Александрович 7 стр.


Новости, видно, пришлись Старшему не по душе. Шерсть на загривке стала торчком, перекатились мышцы плеч, ноги согнулись в коленях, словно для прыжка.

— Й-ех! — крикнул он. Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воину, тот выпустил копье, упал на колени. Старший пинал его ногами, потом мгновенным движением подхватил с земли копье и метнул в воина. Тот успел отскочить, и наконечник разбился о камень, брызнув осколками.

Старший уже бежал вверх по тропе, забыв о воине, о Павлыше, отпрянувшем в сторону. Старший исчез за поворотом, будто проглоченный скалой.

Павлыш подошел к воину, тот оскалился, угрожая.

— Ну, и черт с вами, — сказал Павлыш. — Мы воспитывались в разных колледжах.

Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему Павлыш не верил. Лучше пойти в деревню. Черт его знает, что еще придумает Старший, когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.

Павлыш пошел к хижинам…

Пустая утоптанная площадка перед ними была пуста. От кучи отбросов к Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Вот на солнышко выполз ребенок с костью в руке и при виде человека замер в ужасе. Длинные руки высунулись из хижины и втащили ребенка внутрь, оттуда донесся визг. Дверь в другую хижину была задвинута большим камнем.

Хижины были похожи одна на другую, даже не хижины, а примитивные убежища, кое-как прикрытые сучьями и сухими листьями.

Павлыш отошел к берегу ручья и оттуда снял панораму деревни. Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в долину, не был виден. На площадке у храме темнело пятно — воин так и остался лежать у ступеней.

Павлышем вдруг овладело беспокойство. Что могло так разозлить Старшего? Может быть, воины сделали что-то дурное с пленниками? Может, Жало с девушкой убежали? Как он не думал об этом раньше?

Павлыш повернул обратно к осыпи и у ручья столкнулся со старой женщиной, которая отличалась от прочих, виденных им аборигенов. Она шла, касаясь земли кончиками пальцев рук, и руки были так длинны, что ей не приходилось для этого нагибаться. Неровно слепленный большой горшок покачивался на плоской голове. Казалось, что женщина придерживает его бровями — лба у нее совсем не было. Глаза, скрытые в глубоких глазницах, горели желтым светом. Увидев Павлыша, старуха присела, словно ее не держали ноги и забормотала невнятно, подняв трясущиеся руки к лицу.

— Не бойся, — сказал Павлыш. — Я не сделаю тебе дурного.

— Дух, Дух, Великий Дух… — бормотала старуха. Лингвист потрескивал, силясь перевести ее слова… — Дай, мясо… дай… пощади.

— Можно подумать, что встреча со мной, хоть и страшна, но не неожиданна, — сказал Павлыш вслух, отходя от старухи и поднимаясь к храму.

Воин приподнялся, увидев Павлыша. Песок вокруг него потемнел от крови.

— Иди домой, — сказал ему Павлыш. — А то истечешь кровью. — Воин словно не слышал его, хотя лингвист внятно прощебетал перевод. Павлыш поглядел на вход в храм, но решил отложить визит.

Ловушка, а которую чуть было не угодил Павлыш, разрезала тропу. На этот раз Павлыш разбежался так, чтобы с запасом перепрыгнуть провал. Звякнули за спиной баллоны.

На площадке перед пещерой и жилищем Старшего не было ни души.

— Эй, хозяева, — позвал Павлыш. — Куда все запропастились? Вы забыли о госте.

Никто не откликнулся. Из темного лаза выскочила испуганная криком тварь и улетела, подхваченная порывом ветра.

Павлыш включил шлемовый фонарь и осторожно вступил в темный коридор, ведущий к комнатам перед подземным ходом. Он ступал медленно, но песчинки хрустели под подошвами, и оттого тишина была еще более гулкой и глубокой. Павлыш обошел все помещения, но и воины и их пленники словно сквозь землю провалились. Дверь в подземелье была приоткрыта, оттуда не слышалось ни шороха, ни звука.


ДУХИ

Могучий дух ушел за Старшим. Жало понял, что погиб. Очень хотелось жить, но обитатели долины редко доживали до зрелых лет. Смерть подстерегала на охоте и в поле, она таилась в болезнях, лавинах, могла обернуться немилостью Старшего. И тогда Старший прикажет взять тело умершего в храм, за крепкую дверь. И воины, унесшие труп, выйдут из храма и у входа будут петь страшные песни о смерти. И лишь Старший останется в храме. А потом воины вновь войдут в храм и вынесут тело, разрезанное, чтобы выпустить злых демонов, что прячутся в мертвых и больных. И тело сожгут. Еще недавно, деды помнят, мертвых съедали и лучшие куски доставались воинам. Но это было в дикие времена.

Жало знал о смерти, видел ее, но то была чужая смерть. Своя смерть далека, своя смерть должна уйти, как уходит утренний дождь. Она уйдет обратно, в тот мир духов, в бесплотный мир, в котором нет долгоногов, яркого солнца и чистой воды.

— Теперь ты больше не убежишь, — сказал сизый воин, которого звали Тучей. Старший взял его из деревни мальчишкой. Туча толкнул юношу в спину к темноте и засмеялся.

— Туча, — сказала Речка, — ты помнишь, что у нас с тобой одна бабушка?

— Я воин храма, — ответил Туча, — у меня нет матери и отца.

— Так было раньше, — сказал Жало, — Теперь у каждого есть мать и отец. Так говорил Немой Ураган.

— Ты чего с ними разговариваешь? — прикрикнул на Тучу главный воин Косой Иней.

От толчка Жало упал на каменный пол. Дверь заскрипела.

Слышно было, как Туча устраивается у двери, с той стороны, стеречь пленников.

— Я пошел, — сказал Иней. — Не спи.

— Иди, — ответил сторож. Стало тихо.

В темноте Жало отыскал руку Речки и сел рядом, прижался, чтобы было теплее. Стены нависали, низкий потолок давил.

— Туча, — сказал он. — Наш дух вернется за нами?

— Не знаю, — сказал Туча. — Старший пошел с ним в храм. Старший знает пути богов.

Речка вскрикнула — скользкая холодная змейка скользнула по ее ступням.

— Не бойся, — сказал Жало.

Туча запел песню о Великой тайне, о дороге к Темному ручью. Желтый лучик света, проникавший в щель двери, переместился. Туча подвинул поближе светильник, потому что, как и все жители долины, боялся темноты.

Речка когтем впилась в ладонь юноши.

— Что ты?

— Тише. Здесь кто-то есть.

— 3десь только змеи.

— Здесь есть кто-то большой. Он следит за нами.

Теперь и Жало почувствовал чужое присутствие. Чуткие уши не улавливали ни звука. Не было запаха. Не было ничего. Было присутствие. Кто-то стоял в углу пещеры и разглядывал пленников.

— Уйди, дух, — сказал Жало. — Уйди, если ты не хочешь нам помочь.

— Может, это наш дух? — спросила Речка.

— О чем вы там? — спросил Туча из-за двери.

Из угла пещеры раздался короткий смешок.

Туча распахнул дверь, и внутрь просунулась рука со светильником.

— Что здесь? — крикнул он.

Светильник на секунду вырвал из темноты человеческую фигуру, неясную, смутную, уходящую в стену, растворяющуюся в ней.

— Это не наш дух, — вздохнула Речке.

Но Жало думал о другом. Рука воина держала светильник. Рука была близка. Жало рванул Тучу за руку, и тот, ударившись о косяк, влетел в камеру, охнул, упал на каменный пол. Жало ударил его, подобрал копье и, не оглядываясь, побежал.

В долине, на свету, их поймают сразу же. Воины едят мясо и потому хорошо бегают. Только в темной пещере можно скрыться и отыскать потом дорогу к реке. Речка бежала сзади. Память привела их к деревянной двери. Страж возле, услышав глухой топот, приподнялся, выставил копье, щурясь в полутьму. Жало, выскочивший из-за угла, опрокинул его, навалился плечом на дверь, и та треснула, поддалась. Жало чуть не упал на каменной лестнице — Речка успела подхватить его. Слабый отблеск света падал сверху, впереди — темнота. Надежда была на слух, обоняние и память, цепкую память первобытного существа, сохранившую повороты, спуски, подъемы долгого пути от реки.

Сзади послышался шум преследования. Жало бежал, вытянув вперед руку с копьем. Ощутив нависший камень или трещину, не поворачивая головы, предупреждал о них Речку.

Преследователи не отставали. Они тоже знали эту пещеру. Знали ее куда лучше беглецов. Они были рассержены, потому что если не настигнут беглецов, их ждет гнев Старшего. И они боялись его гнева.

— Скоро мы выйдем? — спросила Речка. — Я устала. Я скоро упаду.

Жало понял, что не убежать, догонят. Он свернул в сторону, в неизвестную темноту и увлек за собой Речку.

— Мы отдохнем?

— Теперь молчи, — прошептал Жало. — Совсем молчи. Не дыши.

Топот и крики были так близки, что Жало с трудом сдерживал себя, чтобы не метнуться дальше, в глубь, куда угодно, лишь бы дальше от смерти, от страшных воинов. Он прижался к земле и придавил рукой Речку, которая задыхалась и пыталась вскочить.

— Тише, молчи, — молил он беззвучно. — Тише.

Шаги послышались совсем близко, прерывистое дыхание, хрип и крики…

— Тише, молчи, — молил он беззвучно. — Тише.

Шаги послышались совсем близко, прерывистое дыхание, хрип и крики…

— Мы будем ждать? — шепнула Речка.

— Немного, — сказал Жало. — Они вернутся и будут искать нас.

— А потом?

— Отдохнем и будем ползти к выходу. Но не главным путем, а здесь, среди камней. Ты помнишь, сколько бежало воинов?

— Нет. Много…

— Может, шесть. Может, семь. Надо знать. Мы будем бежать потом узкой пещерой. Не попасть бы в ловушку между ними.

— Ты убьешь их?

— Если один, может, убью. Если два, они убьют меня.

Жало устал, ему хотелось прижаться к Речке и заснуть.

— Ты великий охотник. Жало, — сказала Речка. — А может, побежим обратно, пока они там? И спрячемся в деревне.

— Нельзя, сказал Жало. — Там Старший. И другие воины.

— Не будем ждать, — сказала Речка. — Они вынюхивают нас. Слышишь, течет вода? Пойдем по воде.

— А если глубоко?

— Нельзя ждать.

— Погоди, — сказал Жало. — Сейчас они пробегут назад, и тогда мы пойдем.

Они говорили тихо, совсем тихо. Но пещера разносила даже шепот, и Старший, спешивший по следам воинов, услышал голоса и подобрался совсем близко, прежде чем Жало учуял его запах.

Слишком близко…

— Стой, — сказал Старший тихо. — Ты не знаешь пути в темноте. Тебе некуда бежать.

Старший мог бы позвать воинов. Вместо этого говорил тихо. Он был осторожен. Стоял в десятке шагов от беглецов, за камнем. Он точно знал, где они. Их выдавали запах и тепло тел. Никто в племени не чувствовал тепло живых тел так, как Старший. Он мог бы стать великим охотником.

Копье ударилось о камень, сломалось, и Старший; выйдя вперед, наступил на древко.

— Жало, ты больше ничего не можешь сделать. Иди ко мне. И пусть Речка идет впереди.

— Не ходи, Жало, — сказала Речка.

— Духи великодушны, — продолжал Старший, будто не слышал слов Речки. — Они могут простить тебя.

Голоса воинов приближались. Они шли обратно, заглядывая в ответвления пещеры, перекликаясь.

— Если ты пойдешь сам, — сказал Старший, — я проведу тебя обратно и запру. И вы будете ждать решения духов. Если придут воины, они тебя убьют. Они злы, и я не могу остановить их. Ты знаешь. Иди.

— Не ходи, Жало, — молила Речка.

Жало на животе пополз навстречу ровному тихому голосу Старшего. Еще немного, и можно будет прыгнуть и…

Старший услышал, почуял, отступил на шаг в сторону, и Жало не смог ударить его, как хотел. Он упал рядом, вцепившись в жесткую шерсть Старшего, и с минуту было слышно лишь дыхание врагов, скрип зубов и шуршание подошв о камни. Речка бросилась на помощь, но не могла разобрать в темноте, где кто. И тут Старший закричал, и крик его заполнил всю пещеру.

— Э-эй! Сюда!

Воины были уже близко. Они навалились на беглецов. Жало отпустил Старшего, вырвался из лап воинов и прыгнул за сталагмит. Остановился на мгновение, сзади копошились тела, визжала Речка. Что делать? И Речка словно угадала его мысли.

— Беги, — крикнула она, — Беги! Скорее беги к реке!

Жало послушно побежал вдоль пещеры, и его подгонял крик подруги.

Голос стих. Лишь отдаленное рычание воинов и невнятные слова Стершего разносились по пещере…

* * *

Павлыш вышел на площадку перед пещерой. Куда провалились все воины? Снова ушли в подземелье? Может быть, другое племя напало на них? Нет, вернее всего, что-то неладное с пленниками. Но соваться самому в черную пещеру…

Павлыш заглянул в жилище Старшего. Оно было пусто. Надо же было впутываться в эту историю… В конце концов логика требует, чтобы ты, Слава, оставил в покое эти существа. Если заняться спасением окружающих, можно добиться прямо противоположных результатов. Не вернуться ли тебе, судовой лекарь, к исполнению своих обязанностей? Но жалко парня с девушкой.

Павлыш вошел внутрь и опустился на шкуру. Здесь не донимали мухи, не стучались о забрало шлема.

Все равно сейчас из долины не выберешься.

— Отдыхаете, Павлыш?

Павлыш поднял голову. Против него на шкуре, там, где так недавно восседал Старший, уютно устроился большеглазый юноша. Он прижал колени к подбородку, подложив под него ладони, и смотрел на Павлыша в упор. Его огромные глаза были прозрачны и совсем без белков. У юноши были длинная шея и вытянутая сжатая с боков голова, словно природа старалась подчеркнуть птичье изящество этого существа. Тело юноши плотно облегая костюм без швов и складок, блестящий, будто по нему струилась темная вода.

— Размышляю, — ответил Павлыш, — и только тогда удивился. — Вы как сюда прошли?

— Я был здесь, — сказал юноша.

Мозг Павлыша усиленно работал, перебирая варианты: откуда этот юноша? Он знает русский язык. Он здесь без шлема, без скафандра, одет легко, то есть живет здесь, привычен к этому миру. Знает мое имя.

— Вы были в «Компасе»? — спросил Павлыш.

— Был. Вы спугнули меня.

— Почему вы ушли?

— Вы не спрашиваете, почему я пришел?

— Это почти одно и то же.

— Я не хотел зла. Просто любопытство. Не хотел, чтобы вы меня видели. Вы спокойно улетели бы обратно, как только дождались помощи. Но когда я понял, что меня увидели, подумал, что вас тоже охватит любопытство.

— Вы не хотели этого?

— Нет. И недооценил вас. Я не думал, что Вам удастся проникнуть в долину.

— Откуда вы знаете мой язык? — спросил Павлыш.

— Знаю. — Юноша не стал развивать эту тему. Заговорил о другом. — Простите, — сказал он, — что вам пришлось подвергнуться стольким неприятностям из-за аварии. Но, к сожалению, меня не было в те дни в долине. Я не мог прийти на помощь. Потом Старший сказал мне, что в долине видели падающую звезду. И я заинтересовался. Сначала решил, что корабль погиб. А вы добрались до маяка, не так ли?

Руки юноши все время были в движении,

— Так, — сказал Павлыш. — Несколько лет назад здесь кто-то был. Может, спускался робот?

— Несколько десятилетий, — поправил собеседник.

— И не обнаружил здесь следов цивилизации.

— Роботы могут ошибаться. Следы, которые доступны их суждению, должны быть слишком очевидными.

— Вы говорите по-русски почти без акцента. — Павлыш настойчиво и безнадежно пытался удовлетворить свое любопытство. Юноша улыбнулся.

— Спасибо за комплимент.

— Но почему вас считают здесь духом? — спросил Павлыш.

— Вы так думаете?

— Ни Старший, ни воины не были особо поражены моим появлением. Меня это удивило с самого начала.

— Вы наблюдательны, — перебил юноша. — Теперь выслушайте меня внимательно. Я обещаю, что приду к вам на корабль и все расскажу. И о себе, и о вас, и о том, почему я знаю ваш язык. Тут нет никакой тайны. Однако сейчас у нас очень мало времени. В любую минуту сюда могут войти.

С этими словами юноша легко вскочил, он оказался высок и хрупок.

— Да, кстати, где Старший? Что с пленниками? — спросил Павлыш.

— Какие пленники?

— Жало и Речка. — Павлыш поднялся и посторонился, пропуская юношу.

— Вы уже познакомились?

— И при очень драматических обстоятельствах…

— Жало и Речка сидят в отведенной для них камере. Ничего с ними не сделается. Я там был несколько минут назад. — Юноша задержался в двери, и тонкие руки замерли в воздухе.

— Камера пуста.

— Вы ошибаетесь. Следуйте за мной. Повторяю, времени нет. Я встретил вас, совершенно случайно забредя в это помещение. Хозяин может появиться в любой момент.

— Старший тоже убежал.

— Никуда он не убежал. Так слушайте. Прошу вас не вмешиваться в дела долины. Я сейчас уведу вас отсюда лишь мне известным путем. Потом постараюсь распутать то, что вы натворили.

— Ничего такого я не натворил.

— Да не перебивайте! Вы будете ждать меня на корабле. Я приду. Приду очень скоро, может, через несколько часов. И даю слово, что все расскажу. А сейчас следуйте за мной. И чем быстрее забудут о вас в этой долине, тем лучше.

Навстречу им шел Старший.

Юноша замер на месте, и Павлыш чуть было не налетел на него.

— Поздно, — сказал юноша по-русски. — Молчите. Говорить буду я.

И тут же заверещал лингвист Павлыша, потому что юноша перешел на местный язык.

— Ты где пропадал? — обратился он к Старшему. Голос его был высок и отрывист.

Два воина, вышедшие из пещеры вслед за Старшим, остановились, попятились назад, в темноту.

— Великий Дух! — вскрикнул Старший, сгибаясь к земле и запрокинув при этом голову, чтобы не упускать взгляда юноши, — Повелитель духов, я виноват перед тобой. Но я думал, что он лживый дух, подосланный Великой Тьмой. Он во многом подобен простым смертным.

— Иди за мной, — сказал юноша, обходя Павлыша. — Не дело разговаривать под открытым небом. Нас могут увидеть.

— Ты прав, — Великий Дух, — согласился Старший. Пусть стены закроют нас от чужих глаз.

Назад Дальше