— Не волнуйтесь так, Инга Марковна. Я просто хочу задать вам несколько вопросов по поводу смерти вашей лучшей подруги Марго.
Каюсь, словосочетание «лучшей подруги» я произнесла с иронической интонацией, и моя собеседница мгновенно это почувствовала, без перехода бросившись в атаку:
— Да, мы действительно были лучшими подругами. Или вы в этом сомневаетесь? А я была уверена, что бабские сплетни частные детективы не слушают.
Я изумленно округлила брови.
— Ого, значит, имеются бабские сплетни на тему ваших размолвок?
Девица тут же прикусила язычок.
— Нет, я просто имела в виду… Все подруги могут время от времени немного… ссорятся, разве не так?
— В нашей жизни все бывает. Расскажите, пожалуйста, из-за чего вы поссорились с Марго в последний раз, если это не секрет.
— Секрет, — тут же поспешила с ответом Инга. — Это совершенно не связано с ее смертью и касается только нас.
— Касалось — в прошедшем времени, — как можно мягче поправила я. — Дело в том, что теперь это касается очень многих, потому как Марго трагически погибла. Понимаете? Ведь кто-то ее убил.
— Надеюсь, вы понимаете, что я никого не убивала! Мы могли сколько угодно ссориться, но убийство…
Впрочем, с моей стороны этот диалог был сплошной игрой — уж я-то к этому моменту знала причину «последней ссоры», а зная причину, гораздо проще выяснить и все сопутствующие обстоятельства.
Хорошо, зайдем с другой стороны.
— Инга, а как по-вашему мнению — почему смерть Марго была так необычно… обставлена? Ясно, что убили ее где-то в совершенно другом месте, во всяком случае, не на этом газоне. Тогда для чего потребовалось доставлять тело к общежитию, где, как выяснилось, прошла часть ее юности? Да еще укладывать покойницу в такую позу, да плюс ко всему — эта роза на груди. Кто бы мог так, простите меня за грубость, «оформить» смерть вашей подруги?
Едва я произнесла последнюю фразу, как состояние Инги неуловимо изменилось: куда-то вдруг исчезла ее настороженность и напряженность, если хотите — испуг и некий тщательно скрываемый страх. Девушка расслабилась и даже попыталась играть. Что ж, из этого стоило сделать вывод.
Глава 10
Итак, почему человек, с первых слов и вопросов испытывавший почти панический страх, вдруг столь очевидно успокоился? Ответ прост: потому что появилась возможность попытаться навязать детективу Татьяне Ивановой свою собственную, совершенно безопасную для всех версию.
Во-первых, сразу стоит отметить, что актриса из Инги получилась плохая. В то время, когда я только произносила свой последний вопрос, она еще не играла, а потому оставалась просто несчастной Ингой Пушкайте. А потом начала играть: сначала округлила глаза, попытавшись выразить ужас, прижала обе руки к горлу, тут же отдернула их и резко изменила положение — переместила оба кулачка к сердцу, в какой-то момент повторив трагические пассы ведьмы Стефании.
— Маньяк! По всему выходит, что убийство совершил совершенно… совершенно ненормальный человек!
Тут ее лицо порозовело, а в глазах заиграл огонек. Она поднялась, торопливо процокола к двери и приоткрыла ее, чтобы убедиться, что никто (читай досье Виктории — в первую очередь секретарша шефа!) нас не подслушивает.
— Мы тут с коллегами по работе даже обсуждали возможность написать статью на эту тему. Вы сами сказали: кому еще могло прийти в голову так уложить тело перед общагой, все так… оформить — это ваше слово! Ну и в самом деле — кому, как не маньяку? Именно маньяк мог встретить Марго ночью, убить, перенести к общежитию и потом все это проделать с цветком. Ведь общага — это всегда публика, а маньяки любят работать на зрителя.
Признаться, она была реально бездарной актрисой. Стоило поверить на слово Виктории, что и в журналистике эта дамочка не обладала, что называется, искрой божьей.
Я только пожала плечами.
— Все может быть! Давайте поговорим о более простых вещах. Вы ведь были знакомы с Марго в студенческие годы?
— Но не в те годы, когда она училась в театральном, — поспешила ответить Инга, с явным облегчением прекращая свою бездарную актерскую игру, улыбаясь мне и принимая свой обычный вид — молодой, симпатичной, уверенной в себе журналистки. — Мы познакомились с ней, когда она уже рассталась с иллюзиями по поводу профессии актрисы и решила целиком посвятить себя нашему призванию — журналистике.
Как говорится, вывернулась.
— Хорошо. Но вот вы с ней были лучшими подругами со студенческих времен, наверняка она делилась с вами своими переживаниями. Не знаете, в последнее время у нее случайно не было какой-нибудь — как это говорится в продвинутых журналах, волнующей love-story?
Руки бедняжки тут же вновь нервно сжались в кулачки на столе. Собственно, это уже и был самый выразительный ответ на мой вопрос: «Да, была! И еще какая история любви! Скорей всего она и послужила причиной смерти Марго. Но не дай бог об этом кто-то узнает!..»
На словах ответ бравой журналистки прозвучал так:
— У Марго была одна история любви на всю жизнь: она до последних дней любила своего мужа Павла. Это была на редкость красивая пара. Вы еще не познакомились с ним? Конечно, он очень тяжело переживает смерть жены и вряд ли согласится с вами разговаривать. Но…
Тут ее глаза тревожно сощурились.
— Кстати, а вы не могли бы сказать, кто вас нанял? Ведь официальное следствие, насколько мне известно, закрыли. Органы совершенно устроил бомж как возможный убийца.
— И вас эта версия тоже удовлетворяет?
— Я просто думаю, что бомж вполне мог ударить человека по голове — просто чтобы заграбастать все его добро и особенно водку. — Инга презрительно усмехнулась и опять пошла в атаку. — Но раз лично вас эта версия не устраивает, могу предложить другую. У меня имеется своя.
Она так вдохновилась, что с видом заправского Шерлока Холмса откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди.
— Быть может, вы еще не знаете, что последнее время Марго работала над статьей о глюках наркоманов. Главным ее героем был некий Митя — бывшая рок-звезда Тарасова, который давно забыл о творчестве и стал законченным наркоманом. Так вот, Марго встречалась с ним в течение трех последних дней, и все было достаточно безобидно: он рассказывал ей о своих видениях и о голосах, которые слышал, даже шутил по этому поводу, а Марго угощала его мороженым — любовь к нему Митя сохранил, несмотря ни на что. Но в последний раз, после очередной встречи она пришла немного — как это назвать? — вздрюченная! Могу процитировать слово в слово то, что она мне сказала: «Ты не представляешь, дорогая, с кем я столкнулась нос к носу! Когда я еще училась в театральном, тусовался у нас в общаге некий вертлявый тип с непонятными доходами, звали его, насколько мне помнится, Алексом. Он бесследно исчез сразу после первого курса… Так вот, именно его я застала в тот момент, когда он продавал Мите дозу наркотика. Стало быть, теперь я знаю, кто снабжает отравой беднягу. Но самое неприятное, что этот Алекс тоже меня узнал и видел, что я все видела, прости меня за этот каламбур…»
Инга посмотрела на меня с торжеством.
— Ну, как вам эта версия? Разве место смерти и ее зловещий антураж не говорят о том, что все это как-то связано с этим типом? Наверняка он и сам принимает наркотики. Вот и убийство Марго он вполне мог превратить в очередной глюк, то ли Митин, то ли свой собственный.
— Интересная версия.
Разумеется, про Митю и его глюки я уже читала в досье Виктории в разделе статей, но по поводу встречи Марго со старым знакомым времен театрального института не было ни слова. Возможно, свекрови Марго об этом просто не успела рассказать.
Оставалось уточнить несколько деталей.
— А вы случайно не знаете, где конкретно встречалась Марго с этим самым Митей?
На Ингу в настоящий момент смотреть было — сплошное удовольствие: она совершенно успокоилась, бледное узкое личико приятно порозовело, а глазки сияли невинной голубизной чистого неба.
— Конечно, знаю! Они встречались в Березовой роще, недалеко от Центрального проспекта. Митя всегда бывает там с утра и до обеда сидит на скамейке в Литературной аллее — знаете, вдоль которой стоят бюсты великих писателей? Так вот, Митя всегда сидит на скамейке рядом с бюстом Булгакова — говорит, что это до сих пор его любимый писатель, только теперь он «читает» его в своих глюках про Воланда и всю компанию.
— Да уж, про такого Митю и его глюки, пожалуй, я и сама не против прочитать занимательную статью… Инга, а когда произошла встреча Марго с Алексом, о которой вы рассказывали?
— За день до ее смерти. Она погибла в ночь на девятнадцатое июня, а с этим типом столкнулась семнадцатого июня, где-то в обеденное время, потому как тут же прискакала сюда и позвала меня на перекур. У нас на лестнице, может, вы заметили, организовано место для курения. Вот там она все это мне и рассказала, и была при этом ужасно возбуждена и даже слегка напугана.
— А что насчет статьи про ведьму Стефанию — угрожающие звонки ее сынка не пугали Марго?
— Ах, это история старая и довольно глупая. Кстати, раз зашел разговор об этом, то могу сказать, что именно из-за нее мы и поссорились с Марго довольно серьезно, после этого наши отношения стали гораздо прохладнее. Дело в том, что, как только вышла статья об этой самой Стефании, почти сразу к нам в редакцию явился ее сынок. Тип, скажу я вам, еще тот, натуральный отморозок, живущий за мамочкин счет — весь блестящий и холеный, почище любой женщины. Старался он изо всех сил: представился поклонником статей Марго, что меня просто рассмешило: говорит в нос, да и весь видок — с трудом верилось, что он хотя бы по слогам читать умеет. Но он с самым серьезным видом сообщил мне, что прочитал статью Марго о ведьмах и знает одну очень интересную гадалку, которая всегда точно все предсказывает, поэтому про нее надо обязательно написать статью и сделать это должна именно Марго. Он буквально вымолил у меня номер ее рабочего телефона. Вот и все.
После этого начались его совершенно дурацкие угрожающие звонки Марго, которая быстро поняла, что именно я дала ему ее номер. Она на пальцах объяснила мне, что это никакой не поклонник, а сынок этой, по ее словам, «мошенницы Стефании», и весьма ядовито попросила меня на будущее прежде, чем раздавать ее телефоны «поклонникам», предварительно спрашивать ее, желает ли она этого. Вы знаете, Марго, конечно, была потрясающе интересным человеком, но если что-то выходило не по ней — тут уж лучше было держаться от нее подальше.
К этому времени я получила от Инги максимум информации. Пора было отправляться домой, чтобы осмыслить все имеющиеся сведения, а заодно и пообедать, потому как я уже вполне реально ощущала голод.
Я поднялась и повесила сумку на плечо.
— Инга Марковна, спасибо за беседу и откровенность. Уверена, все предоставленные вами сведения мне чрезвычайно помогут. До свидания.
Я поднялась и направилась к двери.
— Постойте!
Голос Инги вновь звучал тревожно. Я обернулась.
— Вы что-то хотели добавить?
Она отрицательно покачала головой, глядя на меня, слегка нахмурившись.
— Я просто хотела уточнить… Ведь вы так и не ответили на вопрос, кто вас нанял. Надеюсь, это не секрет?
Мне интересно было увидеть ее реакцию, поэтому я лучезарно улыбнулась.
— Абсолютно не секрет: я работаю на Викторию Сергеевну Трубникову, свекровь покойной Марго.
— Ах, вот как, — выдохнула Инга, глядя на меня все теми же тревожными глазами. — Снежная королева…
— Именно так, — я усмехнулась. — Мы с вами в этом отношении мыслим абсолютно одинаково: я тоже при первой встрече окрестила Викторию именно так: Снежная королева…
Глава 11
Скажу откровенно: я — далеко не классическая домашняя хозяйка, наверное, потому и хожу в «холостых». И, тем не менее, в моем доме если и бывает беспорядок, то исключительно художественный. Когда же у меня особое настроение, которое я в честь своего любимого детективного героя Ниро Вульфа называю «вульфовским» (вы, надеюсь, в курсе, что Ниро Вульф — виртуоз не только в логическом мышлении, но и в высокой кулинарии?), в такие моменты я люблю поколдовать на собственной кухне.
Кроме всего прочего, что и говорить, мне требовалась некая пауза — слишком много информации я получила в этот день с самого утра, неожиданно оказавшись в курсе жизни доселе неизвестных мне героев — красавицы Марго, Снежной королевы Виктории, миниатюрной дюймовочки по имени Инга, преуспевающей ведьмочки Стефании, гениально сыгравшей передо мной роль несчастной спивающейся бабы и ее непутевого, но внешне роскошного сынка Антона, еле успевающего отбиваться от домогающихся его любви красоток.
Требовалось все осмыслить и расставить по полочкам, а один из приятнейших способов это сделать — на некоторое время стать простой российской кухаркой.
Моя кухня — весьма уютное место. Я уже рассказывала о своем любимом плюшевом кресле, это — раз. Два — у меня великолепнейшая плита со всевозможными причиндалами, волшебный шкафчик, благоухающий разнообразными специями со всего мира, и целая армия посуды различных форм и стилей — от графических блюд для японских суши до белоснежного французского фарфора.
В этот день у меня было такое настроение, когда вдруг захотелось приготовить что-нибудь легкое и яркое, радостное и пикантное, как лето за окном. И я принялась нарезать кольцами сочно-зеленые цукини, а к ним — радостно-оранжевую морковь соломкой, да баклажаны кубиками, да болгарский перчик… Потушить, добавить сливок и капельку белого «Шардоне», а под конец — немного порубленного чесночка с нарезанными свежими укропчиком и базиликом.
Если бы я могла передать ароматы, которые витали на моей кухни спустя каких-то двадцать минут, наверняка вы все тут же бросили бы чтение да рванули на собственную кухню, чтобы приготовить нечто подобное. Ну а я, славно потрудившись, устроилась за столом и с удовольствием пообедала, напоследок поставив на плиту турку свежего кофейку, налив себе бокальчик из бутыли крымского белого сухого вина и с комфортом устроившись в любимом кресле.
Теперь можно было разложить все по полочкам.
Итак, центр всей истории — Марго. Красавица, по профессии — журналистка, а эта профессия на сегодня одна из, если так можно выразиться, смертельно опасных. И пример Марго — этому наглядное подтверждение. Только за последний месяц жизни ей дважды угрожала опасность: сначала от гламурного Антоши — за то, что несносная писака едва не подпортила честный бизнес его матушки-ведьмы, а затем тучи сгустились после очередного визита к наркоману Мите, когда перед Марго неожиданно предстал сам поставщик глюков, ко всему прочему оказавшийся ее старым знакомым.
И жирный плюс ко всем примерам и фактам сегодняшнего дня — случайно подслушанный разговор на лестнице редакции, приоткрывший завесу над таинственной историей любви Марго. Признаться, этот короткий диалог на лестнице произвел на меня сильное впечатление.
Да уж, день был богат на сюрпризы! Чего стоило только неожиданное открытие истинного лица ведьмы, которая пыталась — и весьма успешно! — разыграть передо мной роль бедняжки без лишней копейки за душой. И тут же, как по заказу, — появление ее сынка в крутой тачке, в роскошном прикиде, гладкого и сладкого. Смотри, Танюша, и учись на будущее — не доверяй всем с первого слова! Ведь именно этот самый Антон, разозлившись после насмешливо-уничтожающей статьи Марго о деятельности его матери, угрожал ей по телефону. И он вполне мог исполнить угрозу, столь необычно все «оформив», чтобы всем потенциальным клиентам повторять: посмеялась-де журналисточка над ведьмой Стефанией — и вот результат…
Учитывая урок со Стефанией, разумеется, и рассказ о наркоше Мите, о неожиданной встрече в Березовой роще со странным типом, после которой Марго казалась такой «вздрюченной», не стоит оставлять без внимания — все это тоже заслуживает самой тщательной разработки. Да, не лишним будет завтра же сходить в Березовую рощу, прогуляться по ее тенистым аллеям, а заодно понаблюдать за Митей и его визитерами. Никогда не знаешь, о чем могут поведать подобные встречи…
И все-таки вновь и вновь я возвращалась к диалогу, подслушанному на лестнице редакции. В отрывочных репликах двух невидимых мне дам, а чуть позже — в испуганном взгляде Инги я почувствовала словно бы скрытый нерв всей этой истории, завершившейся убийством. И имя этого «нерва» — любовь.
Да, живущий всего-то в двух шагах от места смерти Антоша вполне мог и ударить Марго по голове, и затем все как следует оформить — с целью своего рода рекламного трюка для бизнеса матери.
Да, вполне мог по какой-то на данный момент неизвестной причине тюкнуть Марго по голове и этот самый Алекс, а уж потом уложить ее красиво, с розой на груди — быть может, просто-напросто приняв новую дозу наркотика, что и вылилось в такую вот импровизацию.
Но в обоих этих примерах не присутствует ни грамма любви. А между тем она была, ощущалась даже в полицейском снимке с места происшествия! Мертвое тело не просто «оформили» — сделали это с любовью.
И вот практически с первых же шагов в расследовании дела выясняется: красотка Марго, по уверениям ее свекрови, не видевшая других мужчин, кроме ее сына, все-таки полюбила кого-то другого, не поделив при этом его с лучшей подругой. «Любовь! Ты движешь миром…»
На плите подошел кофе, и я налила себе чашечку, с удовольствием сделав первый обжигающий глоток.
Итак, какие к настоящему моменту в свете всех известных мне сведений можно сделать выводы?
Очень простые. Как ни крути, а во всей картине явно ощущается такая мысль: Марго вполне могли убить очень многие, ибо любили ее далеко не все смертные.