— А после свадебного путешествия мы вернулись в Москву, такие счастливые, веселые…
— И мамаши ваши, как я понял, подружились?
— Да! И парня ее я вроде победил… И вдруг предлагают мне двухмесячные съемки в Южной Африке, русско-английский проект, и бабки обещают заплатить такие, что сразу можно шикарную квартиру в Москве купить. Да и работа интересная. Варя меня отговаривала… Тяжело, ты и так переутомился, не надо, поживем на съемной еще… Ну, я сказал: если она откажется от съемок в фильме Шилевича, то и я откажусь. Она ни в какую! Ну что ж, значит, я уеду. И уехал. За два месяца вымотался так, что уже еле ползал… Хотя у англичан все цивилизованно, это тебе не наш бардак! Связи там практически не было, иногда я в город ездил, звонить… тосковал, как идиот, мучился, ни разу даже не трахнулся…
— Ну, это подвиг, брат!
— Представь себе. В Москву рвался как ненормальный.
— И что? Вернулся муж из командировки, а у жены…
— Ничего подобного! Просто, как попал я туда, где мобильник ловит, посыпались на меня всякие сообщения, считай за два месяца. Она-то знала, что бесполезно их посылать, а вот доброжелатели не в курсе были, ну и читаю: мол, ты дурак, твоя жена спит и с тем и с другим и с третьим. Причем если первых два, я точно знаю, просто друзья, то из-за третьего я просто спятил…
— Кто такой?
— Некто Пирогов, знаешь?
— Иван Пирогов, бизнесмен?
— Именно. Он, понимаешь ли, когда-то крутил роман с Вариной матерью, потом спутался с ее младшей сестрой, женился.
— Блин горелый!
— А младшая сестренка Варьку в дом даже пускать не хотела, мол, Ванечка явно неравнодушен к женщинам нашей семьи…
— Круто!
— К тому же он взялся спонсировать фильм Шилевича, да еще пиар-кампанию к сериалу…
— Да, дела… Этот Пирогов мужик видный, бабы на таких клюют.
— В том-то и дело! А он еще нам к свадьбе квартиру подарил…
— Да ты что?
— Ну, я вернул ему ключи. Мне таких подарков не надо.
— Ну ты гордый!
— А ты не знал?
— Так что было дальше-то?
— У меня крышу снесло, весь трясся от ревности, решил не предупреждать…
— Ну и?
— Ну приехал, захожу в квартиру. Никого. Все осмотрел, нет ли каких следов мужика постороннего. Ничего не нашел. А ее все нет, время к ночи… Ну, думаю, может, спектакль у нее или тусовка… Она в отличие от меня тусовки любит, нравится ей там красоваться. А я голодный, пошел на кухню, нарыл чего-то, поел, гляжу, бутылка водки початая, ну я и накатил… И трясет меня всего, как в лихорадке, так хочу ее… Я, брат, никогда ни одну бабу так не хотел… Слышу, ключ в двери поворачивается. Она в прихожей вещи мои увидала, как закричит: «Стас, ты приехал!» Вбегает, я просто обалдел — такая красивая, в вечернем платье, практически полуголая, поддатая слегка, мне вдруг примерещилось, что вся залапанная мужиками, ну я и размахнулся… Она отлетела, у меня рука тяжелая, а я как с цепи сорвался. А она молчит, не плачет, не спрашивает за что, я и решил, что сама знает, накинулся на нее, платье порвал к чертям и на постель завалил. А она не сопротивлялась… наоборот… Утром проснулся, а на подушке записка: «Я тебя люблю, ни в чем перед тобой не виновата, но со мной так нельзя! Я больше ничего не хочу. Прощай!» Ну вот, собственно, и все, а вчера вдруг позвонила и сегодня согласилась со мной встретиться.
— Давно это было?
— Да уж почти полгода…
— Но ты в ножки падал?
— Падал, а она ни в какую.
— Так ты уж сегодня-то в руках себя держи, Стасик!
— Дэн, да я в жизни ни одну бабу пальцем не тронул…
— Она умная? — огорошил вдруг его вопросом старый друг.
— Умная? Не знаю… Но все понимает… А какое это имеет значение?
— Понимаешь… после этой сцены секс у вас был хороший?
— У нас вообще секс был хороший, — горько усмехнулся Стас, — а тут… это даже не секс был, а битва… не на жизнь, а на смерть… Но при чем тут это?
— Я, конечно, не знаю, но она могла подумать, что ты скоро опять прибегнешь к такому допингу…
— Ну ты даешь! Психолог, что ли?
— Сыщик обязан быть психологом.
— Да ерунда это… Мне и так было с ней хорошо, даже хорошо — это не то слово… Как никогда и ни с кем, а у меня знаешь, сколько баб было?
— Догадываюсь… И вот что я тебе скажу, браток. Не полезу я в это дело.
— Почему?
— По кочану! Ерунда все это… Ну, сожгли ей дверь, ну написали гадости, ну колеса прокололи… Тут просто зависть. Она небось уже и не помнит, раз с тобой на свиданку намылилась. Перышки, скорее всего, сейчас чистит. Помиритесь вы с ней, и забудет она про эти пакости. Что мне-то тут делать? Только тебя зря заводить, тем более и вправду на бабьи дела похоже.
— Да? Ну, может, ты и прав… Но знаешь, сыщик, тебе надо переквалифицироваться…
— В управдомы, что ли?
— Да нет, в психотерапевты. Мне настолько легче стало…
— Еще бы, душу излил, это помогает. Да, а у тебя карточка твоей Варвары есть? Интересно же…
— Есть! — Стас достал из бумажника фотографию Вари. — Вот она, моя Варежка…
— Варежка? О, какое лицо… Вот вроде бы не красавица… хотя нет, красавица, конечно, чем больше смотришь, тем лучше… Дурак ты, братец, такая женщина тебя полюбила…
— Сам знаю, что дурак.
— Ладно, если все же поженитесь, на свадьбу не забудь пригласить! Ну, счастливо тебе, рад был тебя повидать. Кстати, мама твоя поклонница, все любит вспоминать, какой ты был в школе…
— Привет ей передай!
— Ох, совсем забыл… — Денис вытащил из кармана диск с сериалом «Разведчик». — Напиши маме что-нибудь, она без ума рада будет.
— С удовольствием! Скажи маме, что ее пирожки с картошкой не забуду до самой смерти!
А Варя и в самом деле чистила перышки. Там же, в торговом центре зашла в салон красоты, где ей вымыли голову, сделали массаж и маску, освежили лак на ногтях. Когда все процедуры закончились, она глянула на часы и поняла, что уже не успеет заехать в гостиницу. Тогда она попросила разрешения переодеться там же, в салоне, ее узнали и, разумеется, разрешили. Бирюзовое платье из тонкого трикотажа необыкновенно ей шло и очень соблазнительно облегало фигуру.
— Ой, Варварочка, можно вас сфотографировать? — заверещала администраторша. — Мы вашу фотографию у нас повесим, такая реклама будет…
— Пожалуйста! — милостиво разрешила Варя, сама в прошлом администратор салона красоты.
Когда она вышла из салона, Аверкий глупо и вполне непрофессионально заулыбался.
— Позвольте, Варвара Леонидовна… — Он забрал у нее пакеты.
Она шла по торговому центру и ловила на себе взгляды всех мужчин, правда, их там было немного. Но необходимый заряд бодрости она получила. Держись, Стас!
Они подъехали к кафе.
— Аверкий, пожалуйста, отвезите мои вещи в отель и можете быть свободны!
— Варвара Леонидовна, исключено! Хозяин велел вас отвезти в отель, когда освободитесь. Мы будем ждать!
— Но вы же наверняка голодны…
— Нам не привыкать. К тому же мы перекусим в этом же кафе, нам велено не спускать с вас глаз.
— Но вы не могли бы поесть в другом кафе? Вряд ли кому-то вздумается покушаться на мою жизнь.
— Варвара Леонидовна, это исключается. Мешать мы вам не будем.
— Ладно, черт с вами, только я могу хотя бы войти одна?
— Конечно. Я войду первый, огляжусь, если все нормально, зайдете вы.
— Хорошо, — махнула рукой Варя. Охранники люди подневольные. Действительно, вскоре Аверкий подал ей знак, что можно заходить. Это было небольшое тихое кафе, которое когда-то им показал Дима Бурмистров. Здесь хорошо кормили и к тому же для известных лиц имелся небольшой зальчик за загородкой. Случайных посетителей туда не пускали.
— Вас ждут, — тихо сказал ей метрдотель и открыл перед ней увитую искусственной зеленью калитку. Она мгновение помедлила, собираясь с духом, и вошла. Вид у нее был победительный.
Стас вскочил ей навстречу. Он плохо выглядит, подумала она.
— Варежка, родная!
— Привет, Стас! — она едва сдерживалась, чтобы не повиснуть у него на шее.
— Выглядишь потрясающе… Садись… — Он не знал, как вести себя. — Можно я тебя поцелую?
Она подставила ему щеку. Он чмокнул ее.
— У тебя новые духи?
— Да.
— Я гляжу, ты вроде не пострадала?
— Я — нет, но квартира… И все шмотки…
— Они что, сгорели?
— Нет, но в квартире кто-то был…
— У кого-то есть ключи?
— Нет. Но там замок несложный…
— Но где же ты теперь?
— В гостинице пока.
— Варежка, я сейчас живу у мамы, ну, ты же понимаешь, ей так легче… Может, переедешь к нам? Ты прости меня, я был как сумасшедший тогда… Обещаю, нет, я клянусь, что такое больше не повторится!
— Стас, я не хочу это вспоминать. Но и забыть тоже трудно…
— И ты совсем меня больше не любишь?
— Люблю.
— Тогда поехали!
— Стас, я не хочу это вспоминать. Но и забыть тоже трудно…
— И ты совсем меня больше не любишь?
— Люблю.
— Тогда поехали!
— Куда?
— В гостиницу, заберем вещи и к нам…
— Стас, ты, как всегда, спешишь! — улыбнулась Варя и погладила его по щеке. — А я умираю с голоду… утром в гостинице успела только кофе выпить. Надо же было все купить, у меня даже белья чистого не было…
— Прости, прости, я как всегда… — он стал целовать ее руки.
— Стас, я есть хочу!
— Ох, черт, прости… Официант! Я сам тебе закажу!
Варя только головой качала. Он все такой же, но я ведь такого и люблю… Я поеду к нему, я буду жить с ним и с его мамой, пусть, и не хочу я никакой квартиры от Пирогова, он мне помог сегодня, и спасибо ему, и хватит.
Стас, весело сверкая глазами, заказывал что-то и при этом держал ее руку. Официант ушел.
— Варежка, мне плохо без тебя… у меня как будто что-то отрезали, руку, например… Я тогда запил, по-черному, как никогда раньше… Чуть до белочки не допился… Мама вытащила…
— И, наверное, обвинила в этом меня?
— Представь себе, нет.
— Стас, я не хочу об этом говорить. Мне тоже было ой как плохо! Но давай просто забудем.
— Варежка, любимая!
Стас сидел на стуле, а Варя на диванчике. Он пересел к ней и стал ее целовать. Какое счастье, подумала она и закрыла глаза. Раздалось деликатное покашливание. Официант принес салат. Стас обаятельно улыбнулся ему и развел руками:
— Соскучился по жене!
В этот момент Варя увидела в вырезе его модной льняной рубашки то, от чего у нее потемнело в глазах.
— Ешь, Варежка!
— Подожди! — она отодвинула ворот рубашки, и ее взору открылась вполне недвусмысленная картина — свежий засос со следами зубов. Она помертвела. Такая злость и ревность захлестнули ее, что она размахнулась и что было сил съездила ему по физиономии. Он опешил.
— За что?
Она дрожащими руками выхватила из сумочки зеркало и сунула ему.
— На, полюбуйся! Значит, ночью, когда я тебе звонила, ты трахался с какой-то бабой! Ну и на здоровье!
— Варь, ты что…
— Я знаю, что ты скажешь. Ты мужик, тебе нужна баба, это ничего не значит, просто физиология, знаю я эти ваши кобелиные песни! И не смей ко мне прикасаться, я ухожу!
Он попытался удержать ее, она его толкнула, при этом с грохотом опрокинулся стул и мгновенно возник Аверкий.
— Помощь нужна, Варвара Леонидовна?
— Это еще что такое? — загремел Стас.
— Я ухожу! — И Варя вне себя выскочила из маленького помещения, пронеслась через зал и плюхнулась на сиденье предупредительно открытой для нее машины. Аверкий, однако, задержался. Стас держал его за грудки.
— Ты кто такой? Говори, а то убью!
— Успокойтесь, не советую шуметь, завтра все будет в прессе! Я всего-навсего охранник!
— Какой, на хер, охранник?
— Я охранник господина Пирогова, а сегодня мне поручено охранять Варвару Леонидовну.
Вот теперь помертвел Стас. Он выпустил Аверкия и рухнул на диванчик.
— Вали отсюда! Официант! Виски, да побольше!
Аверкий выскочил на улицу.
— С вами все в порядке?
— Теперь уже да! Поехали в отель! — распорядилась Варя. Вот теперь это действительно конец… Ну и ладно, пусть, не хочу ничего и никого! Буду жить, как живется, без всякой любви, кому она нужна, такая любовь… от которой люди теряют человеческий облик, распускают руки… Я никогда никого не била, даже Никитку ни разу не шлепнула, а тут… Я такое наслаждение испытала, съездив его по его колхозной морде! Воображаю, сколько баб у него за это время было, и ведь все как будто так и надо! А у меня никого… Я и вообразить себе не могла кого-то другого, а он… Физиология, видите ли! А у меня тоже физиология… Вот дам первому, кого захочу… Ее трясло. Вчерашняя ночь, весь сегодняшний день, усталость, голод — все это подогревало ее злость, жалость к себе, ненависть к Стасу… Нужна была какая-то разрядка. Напиться, что ли? Или поехать в какой-нибудь ночной клуб и оторваться там? Зазвонил телефон. Если это Стас, я ему все скажу! Но звонил Филипп Рубан.
— Бася, сердце мое, где ты?
— А что такое?
— Я хочу сказать, с Димой несчастье, он в больнице…
— Что с ним? Разве он в Москве?
— Подозрение на инфаркт, его прямо с самолета увезли в больницу!
— Где он? В какой больнице? Я сейчас же туда поеду!
— Поезжай, дорогая, я совершенно не могу выносить больничной атмосферы… Подбодри его… А что у тебя с голосом? С тобой-то хоть все в порядке? Согласись, сердце мое, что сожженная дверь — это все-таки относительный пустяк…
— Согласна, Филипп Юлианович, я сейчас к нему еду.
— И не забудь позвонить мне!
— Обязательно! Аверкий, пожалуйста, поехали вот по этому адресу…
— Как скажете, Варвара Леонидовна.
Варя влетела в приемный покой.
— Девушка!
Дежурная подняла на нее глаза и расплылась в улыбке узнавания.
— Ой, Марта! Вы к Бурмистрову?
— Да! Как он?
— Вроде обошлось! Инфаркта нет! Но привезли… — девушка закатила глаза. — Такой бледный, бедненький… Девчонки говорят, прямо без сознания был… Ой, а вас к нему, наверное, не пустят…
— Как же так? — растерялась Варя.
— Ну, если поговорить с дежурным врачом…
— А как его найти?
— Сейчас сообразим. Наташ, кто у нас в кардиологии нынче дежурит?
— Кушнарев. А что?
— Ты смотри, кто пришел!
— Ой, Марта! Надо же! Мне так ваш сериал понравился, просто клевый! Супер! Вы небось к Вернеру? Тьфу, то есть к Бурмистрову?
— Наташ, проводи к Кушнареву, может, он пустит Марту? Ой, вы, пожалуйста, извините, вашу фамилию еще не запомнила, Марта и Марта. Вы не обиделись?
— Да нет! Девочки, пожалуйста, проводите… А зовут меня Варвара Лакшина.
— Вот! Теперь уж точно не забудем! А вы автограф мне дадите?
— Конечно!
Когда Наташа увела Варю, к дежурной подскочила какая-то женщина, которая привезла сюда старенькую мать.
— Девушка, это у вас что, Лакшина сейчас была?
— Точно! Вот, автограф мне оставила!
— А к кому она?
— Да к Бурмистрову, его с подозрением на инфаркт привезли. Так расстраивалась, любовь, видно, у них!
— Да вы что! У нее любовь с Симбирцевым была!
— Ну, может, и была, а теперь, похоже… Да он и красивше в сто раз…
— Молодая ты еще, не понимаешь, — вздохнула женщина.
— Чего это я не понимаю?
— В Симбирцеве мужика столько… А Бурмистров ваш… Красивый, да, но… Не народный какой-то…
— Эх, бабуся, просто виноград зелен, — заметила девушка.
— Это я бабуся? — оскорбилась женщина. Но тут к ее матери наконец подошел кто-то из врачей, и она кинулась туда.
Дежурный врач Юрий Васильевич Кушнарев по телевизору смотрел только футбол и хоккей. Варю он не узнал, и больной Бурмистров для него ничем не отличался от других, а выпить хотелось смертельно. Аверкий сразу это просек и посоветовал Варе простимулировать доктора. Тот долго жеманиться не стал и попросил Аверкия сгонять за коньяком. Варя поручила ему купить еще несколько коробок конфет для девушек.
— Доктор, вы все-таки скажите, это точно не инфаркт?
— Я, по-вашему, не умею читать кардиограммы? Если бы инфаркт был, лежал бы ваш больной сейчас в интенсивной терапии, а он в обычной палате. Но вам я не советую к нему идти.
— Почему?
— Вид у вас больно заполошный. Сердечникам это ни к чему. Езжайте домой, выспитесь, а завтра в приемные часы милости прошу!
— Нет, завтра в приемные часы я занята! И если вы меня не пустите сейчас к нему, то и коньяк получите завтра.
— Да ладно, черт с вами! Только не рассказывайте ему никаких тревожных историй. Ему покой нужен.
— Хорошо! А что еще ему нужно, может, лекарства какие-нибудь?
— Лекарства есть. А вот неплохо бы ему курагу, а еще свеклу сырую со свежими огурцами. Свеклу на мелкой терке, и смешать с огурчиком. И чуть-чуть оливкового масла. А курагу дома залейте кипятком, предварительно, конечно, вымыв, пусть он пьет этот настой и курагу ест. Это на пользу!
— Спасибо, доктор!
— Ладно уж, идите… Такая красивая женщина тоже на пользу… — вдруг разглядел ее доктор.
Дима лежал в отдельной маленькой палате.
— Варька! Как я рад тебя видеть!
— Дим, что ты себе позволяешь?
— Ну, слава богу, вроде не инфаркт! Да и чувствую себя уже получше… А прихватило здорово… Ты откуда узнала?
— Рубан позвонил.
— Варька, сядь. Я ужасно выгляжу?
— Нет, даже еще красивее… Интересная бледность… Загадочность…
— Варь, а с тобой что?
— А что со мной? Просто я волновалась.
— Тебе бирюзовый идет. Ты такая красивая сейчас.
— Ерунда! Димочка, ты скажи, может, тебе что-то нужно привезти, я завтра утречком к тебе приеду, с лечащим врачом поговорю… Хотя, может, надо позвонить твоей девушке?