Потом дальше. Что писать от руки, на листочке? Я говорю: «Мы купим машинку». Начали искать печатную машинку. Пока нашли… Тогда уже переходили на электрические машинки. Он не мог с ними. Сначала – такую, потом – другую. В общем, ничего, приспособился, стирал сам ошибки. И начали складываться статьи: по пять-восемь страниц, а некоторые до 12–18.
Каждую статью я брал утром в четверг, шел ее размножать. Копировал 40–50 экземпляров. Раздавали эти листочки вечером.
И на еженедельных собраниях мы уже читали статью.
Собрался пятитомник?
Да. «Китвей РАБАШ» – «Написанное РАБАШем». Записки РАБАШа.
Кроме того, у меня есть еще много других записей РАБАШа, из них собираются книги, «Шамати», например. Это то, что он слышал от отца. Есть еще всевозможные наброски, отдельные заготовки статей и так далее.
До этого РАБАШ писал мало?
Были письма. Всякие заметки. Много писал на полях книг – Зоара и ТЭС.
Но не для того, чтобы это передать дальше? А здесь у него была точная мысль, что это пошло, да?
РАБАШ считал, что просто некому передавать. Такое состояние человека трудно объяснить. До 75 лет, пока я к нему не пришел, он практически не издал ничего, не написал ничего. Он не позволял своим ученикам ничего записывать. Не позволял!
Когда я к нему пришел – как только я начинал что-то записывать, он умолкал. Это просто ужас! А я говорю: «Я студент (этим я его купил): если я не пишу, то я и не слышу. Я должен вот так – от уха к перу».
Мы ему объяснили, что в университете занимаются таким образом: профессор говорит с кафедры, а ты сидишь и пишешь конспект, иначе не занимаются люди. Потому что книг есть тысяча, а тебе надо именно то, что рассказывает этот преподаватель. «Со скрипом», но РАБАШ согласился.
Потом я его потихоньку убедил, что надо записываться на магнитофон. О! Это была проблема!
Революция?
Да, это была революция. «Это я расскажу что-то, что будет записано моим голосом?! То, что ты пишешь, – это я сказал – не сказал: это ты записал. А моим голосом чтобы было записано?! Чтобы ты потом… Не знаю: куда это может деться и кто как этим воспользуется!».
Что это за страх был у РАБАШа?
Не знаю. Это переход из состояния изгнания, галута, к состоянию раскрытия.
Я видел, как это постепенно в нем рождается, как он переходит этот Рубикон. Это просто ужас! Отказаться от этого галутного состояния…
Но, в результате, РАБАШ позволил записывать все уроки на магнитофон. Даже Ваши индивидуальные занятия с ним – все записано.
Затем я начал делать чертежи и записи, магнитофонные и простые. Начал собираться материал. Все же не просто. Сегодня знаешь так, а завтра понимаешь по-другому. Сегодня записал так, а завтра ты не понимаешь, что записал. Начал накапливаться очень серьезный материал. И я был абсолютно уверен в том, что собираю его не для себя.
Человеку для себя, когда он развивается, этого не надо. Мы никогда не смотрим в прошлый материал. Нам надо следующее, будущее. Хотя, если посмотришь назад, ты увидишь, сколько там раскрываешь. Но так устроена жизнь, что каждый день должен быть все-таки новым, несмотря на то, что из вчерашнего ты можешь взять намного больше. Так складывается начало и конец пути.
Итак, РАБАШ совершил переворот: принял учеников – нерелигиозных, абсолютно чуждых ему по ментальности?
Приходят к тебе сорок учеников
Да. Вдруг приходят к тебе сорок учеников: абсолютно неверующих, из Тель-Авива, такие странные для всей твоей общины, для той среды, в которой ты находишься более полувека. И ты их принимаешь. И начинаешь обращать внимание на них! И ты начинаешь отдавать им все свое сердце. Это, конечно, поступок! И все происходит в Бней-Браке в закрытой общине!
Когда на него смотрят тысячи глаз людей религиозных.
Конечно! Это было что-то непонятное, ужас какой-то был! Никто не понимал: «Что? Ашлаг начал обучать неверующих, тель-авивцев, пацанов?! Молодых, не женатых?! Пришли к нему и начали заниматься! Как это может быть?!».
Все привыкли трактовать буквально сказанное, что можно заниматься каббалой только после сорокалетнего возраста. А я привел к РАБАШу двадцатипятилетних! Все привыкли к утверждению, что каббала только для тех, кто уже знает Талмуд и все прочее. А я привел к нему ребят, которые вообще ни разу не раскрывали эти книги. Даже презирали их! Ты понимаешь? Они покрывали голову – надевали кипу – разве что на похоронах или когда что-то случалось, и больше никогда – только по принуждению.
Таких людей РАБАШ принял заниматься каббалой против всех закоснелых установок! Не достигших сорока лет, не женатых, не «наполнивших себя» предыдущими знаниями Торы. Как такое может быть?! И мой Учитель пошел на это.
Откуда у него смелость на это? Этим РАБАШ доказывал, что пришло время для нового, настоящего, раскрытия каббалы в массы?
Я думаю, что он увидел возможность следующего шага и не мог удержаться. То есть он совершил духовную революцию.
Конечно, Бааль Сулам мог бы сделать то же самое. Он пошел бы на все! Это был человек, готовый ломать все рамки. А РАБАШ не мог себе этого позволить. Он не чувствовал себя на такой высоте. Он всегда чувствовал себя под своим отцом.
Даже на фотографиях: Бааль Сулам стоит – у него взгляд направлен вверх. РАБАШ рядом с ним – взгляд вниз. Это выглядит очень символично.
И все-таки РАБАШ согласился, чтобы Вы привели новых учеников.
И откуда?! От доктора Берга, которого все религиозные ругали, проклинали! Из того самого «Центра каббалы». Я пришел туда и предложил бесплатно преподавать – и не тем, кто приходит на лекции, а именно преподавательскому составу. Доктор Берг согласился.
Это тоже поступок. Берг согласился, хотя, наверное, понимал…
Я тебе скажу: «Он понимал». Да-да-да. Берг сам – но не его сыновья впоследствии. Я их знал с шестилетнего возраста. Они у меня в доме бывали и с моим сыном играли – они одногодки. Сам Берг понимал.
Что тоже похоже на какую-то революцию?
Он понимал, что таким образом он дает им шанс. Поэтому, когда я сказал Бергу, что могу им преподавать «Введение в каббалу», «Введение в Книгу Зоар» – основополагающие статьи, он не мог не согласиться. Хотя, может быть, он и мог предположить, что это вызовет в них какие-то движения от него, но точка правды в его сердце была. Это несомненно! Зачатки этого в нем были очень сильны.
Просто потом, когда пошли деньги и всякая «американщина», он уехал туда, и все это его, конечно, похоронило под собой – вся эта блажь: святая вода, красные нитки…
Мы с ним разговаривали много. Это был человек с очень хорошими задатками, который изначально стремился к духовному. Но вот – судьба.
И я должен сказать, что то, что он разрешил мне преподавать, действительно исходило из этой истинной точки в его сердце.
Наверное, невозможно понять, как трудно для раввина, всю жизнь прожившего в религиозном окружении, – я говорю о РАБАШе – вдруг решиться и принять тех, кто к религии вообще не имеет отношения.
Сливаются вместе страх и сила
И да, и нет. Объясню – почему. Духовный путь ставит человека, с одной стороны, в состояние постоянного страха: ты – как зайчик под кустом, потому что опускает тебя до самого низа. И с другой стороны, одновременно поднимает тебя вверх – до самого верха.
Ты находишься между этими двумя полюсами, и у тебя не остается выхода. С одной стороны, чувствуешь: «Как же это возможно?!», – и буквально трясешься от каждой пылинки, от каждого упавшего листика, как тот зайчик. С другой стороны, понимаешь, что выхода нет – я обязан.
Я это почувствовал потом. Думаю, что и мои ученики постепенно начинают понимать этот разрыв, который существует в подходе к миру в каждой душе.
Есть два вида страха: просто страх («ира») перед Высшим и страх, трепет от видения величия и силы Творца. Эти две противоположности должны быть в каждом из нас. Чем больше они отделены друг от друга, тем человек мощнее. Он всегда будет бояться, даже непонятно чего (есть разные страхи, тревоги и прочее) – испытывать ощущение величия, силы. То есть ощущение, что тебя ничто не останавливает.
В РАБАШе был этот высший страх, происходящий от видения Высшего?
Конечно, как у великого каббалиста, у него был и нижний, и высший страх.
Это чувствуется как какой-то момент?
Не просто момент. Это постоянно сопровождает тебя, ты не можешь от этого уйти. Это состояние, в котором сливаются вместе страх и сила. Это дает тебе возможность идти вперед, постоянно сомневаясь, и все равно идти, реализуя себя. Поэтому РАБАШ на это пошел.
Были страшнейшие проблемы с его родными. Мы должны понять: в религиозном обществе самое главное – удачно женить или выдать замуж детей и внуков, обеспечить им нормальное существование и хорошее окружение. А если наш дедушка – АдМоР (Адонейну (господин), Морейну (учитель), Рабейну (рав) – унизил себя связью с какими-то там неверующими, тель-авивцами, непонятно с кем…
Кто захочет свататься к его внукам и внучкам?
Да! Что вообще было! Притом война между ашкеназскими и восточными евреями. Пренебрежение со стороны ашкеназских евреев к выходцам с востока.
А тут я привел к нему такой набор из тех и других. Всю общину, окружавшую РАБАШа, это поначалу повергло в шок. Такого не было никогда! Появляются 40 парней, молодых, из кибуцев, родители которых – выходцы из разных стран. У них нет общего ничего ни между собой, ни между ними и хасидами – ничего, кроме того, что хотят изучать каббалу.
Надо было срочно менять обстановку, приводить все к общему знаменателю. Здесь нужна была большая работа.
Поначалу я отдавал этому много времени и сил, а потом потихонечку отошел, потому что понял, если я в этом увязну, то мне не видать себя. Я сказал себе: «Все. Я не могу быть в этом». И поэтому стал просто исполнять распоряжения РАБАШа: «Иди к ним, скажи то-то делать, так-то выполнять», – чтобы привести их в какой-то порядок, чтобы не так выделялись. Распорядок дня составили. Переженить их надо было. Сколько мне это стоило, пока мы нашли им невест! Каждую неделю было по две свадьбы.
Но опять я как-то быстро отошел в сторону. РАБАШ не прекращал индивидуальных занятий со мной. Мы по-прежнему выезжали в Тверию, ездили каждый день в парк или на море. На занятиях в три часа ночи присутствовали уже не 5–6 человек, а больше 40.
Я хочу задать вопрос. Так или иначе, он был уже старый человек. Вы знали, что он оставит вас. Вы готовили себя к этому?
Мне было совершенно ясно, что в том окружении, в котором он находится, я даже на один день никогда не останусь после того, как его там не будет. Я существую в этом месте и с этими людьми только ради него. Только из-за него! Как только его не будет – не будет там и меня.
РАБАШ ушел
РАБАШ ушел. И я помню, как он умер у меня на руках в больнице. Никого из родных и учеников не было – только я один рядом с ним. Была пятница… Я позвал врачей, они пытались реанимировать его. Он умер, а я позвонил, плача, сообщить всем, что у нас нет уже нашего Учителя.
В тот же день были похороны, часов в 11 утра. Поехали в Иерусалим… Это все я помню как во сне. Много людей, телеграммы от видных раввинов. Потом были статьи в религиозных газетах.
И я все-таки подумал тогда, что мне нельзя так вот просто отрываться. Хотя я предполагал, что должен буду это сделать. Но я думал: «Нет, надо как-то реорганизоваться все-таки в той же системе, в том же обществе. Ведь все говорится об окружении, все говорится о группе – надо что-то делать». И я пытался. В итоге получил отторжение от них, они – от меня. И все раскололось на много частей.
Есть группа, которая осталась в Бней-Браке, занимается в синагоге. Есть еще малые группы по всей стране. Все люди разбросаны…
Но я считаю: наверное, как должно было произойти, так и произошло.
То есть Вы прокручивали для себя этот фильм?
Да. Абсолютно точно. Да!
Думали, что будет после смерти РАБАШа?
Да. Нет сомнений. Да. Я и с ним, примерно, намеками даже говорил об этом. А почему не говорить?
Сегодня я могу говорить о том, что будет завтра, то есть после того, как меня не будет. Я говорю, что должна быть группа, такая же, как сейчас. Ядро группы – это те люди, на которых я и сегодня могу положиться. Я могу назвать их имена. Эти люди совместно могут правильно вести группу и ни в коем случае не поддаваться никаким другим мнениям, которые тут же могут выскакивать, потому что меня нет рядом…
Что случилось после смерти РАБАШа? Сразу же появились выскочки: каждый – умный. При Учителе он сидел где-то в углу, а сейчас, понимаешь ли, почувствовал, что все равны.
Ничего подобного! Никаких равных нет. Есть люди, которые, действительно, по своей внутренней подготовке, по связи со мной чувствуют, у них есть внутренняя самодисциплина, они могут вести это дело дальше. А есть такие, которые не могут, не в состоянии, не понимают, не осознают, еще недоразвиты внутренне для того, чтобы быть внутри этой системы управления, ядра. Поэтому, я думаю, так оно и сорганизуется.
Я знаю, что характер РАБАШа был покруче Вашего. Как Вы с Вашим характером умели совладать с его характером.
РАБАШ справлялся со своим характером, я – со своим. С трудом…
Преданная ученица. И она хочет служить мне
Расскажите еще об одном факте из жизни РАБАШа: после того, как скончалась его жена, рабанит Йохевед, РАБАШ снова стоял под хупой – в 84 года женился. Как это было?
Было так. После семи дней траура происходит посещение могилы. Мы возвращались с посещения могилы его первой жены. Помню, от кладбища подъезжаем к основной дороге в Иерусалим, возле Садов Сахарова поворачиваем налево, и на этом спуске он мне сказал: «Ты обязан найти мне жену».
Я не знаю, что делать. Я знал, что он этого захочет! Я знал, что РАБАШу как каббалисту это необходимо. И предполагал, что это будет Фейга.
44-летняя Фейга, которая три года ухаживала за парализованной рабанит Йохевед. Которая оставила Иерусалим, работу врача и переехала в Бней-Брак, чтобы учиться у РАБАШа по статьям, книгам, участвуя в собраниях женщин – жен его учеников…
Тогда я сказал ему: «Вот, предлагают пожилых религиозных женщин. А что – Фейга? РАБАШ говорит: «Это – преданная ученица. И она хочет служить мне. И если она очень хочет, вряд ли нам удастся найти какую-то другую, потому что ее молитва-желание сильнее всего остального». Но надо поступать, как водится: «Продолжай подыскивать»…
Подбирать женщину, которая согласилась бы на брак с 84-летним человеком. К тому же РАБАШ был скромен и малоизвестен – ведь он каббалист.
Да. Хотя им сулили золотые горы, мол, «будешь на всем готовом» – никто не согласился. Это удивительно – женщины, вдовы, лет шестидесяти-семидесяти говорят: «Я не хочу. Мне не надо. Я занимаюсь своими внуками, и мне хорошо. То, что у меня нет мужа, мне только помогает. Мне не скучно». Так и вышло – согласна была лишь Фейга.
Хотя ей точно не было скучно. Она снова начала работать врачом, сыну 8 лет и двое внуков от дочери, которую Вы сосватали за ученика РАБАШа. Фейга рассказывала мне, что она написала письмо РАБАШу – так было принято – просила посоветовать, что ей делать: она прошла конкурс на работу психиатром, могла открыть частную клинику…
РАБАШ ответил таким образом: пришел в мой дом, пригласили Фейгу. И через три месяца была «хупа» – свадебный обряд.
Для обычного человека, не каббалиста, выглядит странным, что надо так торопиться…
Тем более, что РАБАШ очень любил свою первую жену, с которой прожил почти 70 лет. Он женился в 17 лет. Прожита жизнь в тяжелых условиях! Разве можно рассказать всю эту историю, то, что происходило с ними?! Это отдельная беседа.
Покойная рабанит Йохевед обладала сильным характером, собственным настроем на жизнь, на цель. Она не соглашалась с РАБАШем и в то же время понимала его. Существовало между ними разделение. Они хорошо друг друга дополняли. Она была красивой и такой… внутренне – аристократкой.
Как обычный человек, он мог обойтись без жены?
В плане обыденном абсолютно все у него было. Он очень любил еду, которую моя жена готовила ему: польско-белорусские простые блюда. Он писал ей записки: побольше положить в суп того или этого. Она бережет эти записки. Уборка, стирка – все было налажено. Кроме того, РАБАШ был самостоятелен и за шесть лет, что жена была парализована, привык себя обслуживать. Наоборот, для него было трудно – попросить.
Но должен был жениться снова… Если не из обыденно житейских соображений, то почему?
Настоящий каббалист должен быть женат, согласно соответствию духовных корней с ветвями. И поэтому РАБАШ как каббалист…
… стремился соблюдать соответствие ветви корню даже в обыденности?
Да. Известно, что его отец Бааль Сулам – не принял РАБАШа в ученики, пока он не женился.
Мы сделали большое отступление на тему: ученик и учитель. Я думаю, теперь у нас еще больше сил продолжить каббалистический комментарий Торы.
Все слова Торы – одно Имя Творца
У меня вопрос: оказывается, Тора, Пятикнижие, была написана без делений на слова – все буквы вместе, как одно слово. Затем записали Тору квадратным шрифтом и разделили на отрезки. Но чем дальше удалялись от времени Моше, тем мельче рубили начальный текст на большое количество отрезков – глав.