В профайле Василисы много завораживающих бондажных фотографий: невероятно гибкий обнаженный мужчина замысловато оплетен веревкой и подвешен в самых экзотических позах то на сухом дереве в лесу, то на залитой светом сцене, то на фоне Эйфелевой башни или Бранденбургских ворот. Лица мужчины нигде не видно, Василиса пишет на своей странице, что модель зовут Фалько. Это не псевдоним Олега – это совсем другой человек со схожей внешностью.
– Даже с людьми, с которыми проводишь разовую сессию, есть чувственный контакт. Ты не вяжешь человека как подопытный материал – разумеется, в процессе ты его как минимум обнимаешь и гладишь. Желающие быть связанными выбирают бондажиста, основываясь на личных симпатиях, то есть они заявляют о желании вступить с ним в близость. Соглашаясь, ты также даешь понять о своей готовности к близости. Речь не идет о традиционном сексе – коитуса, конечно, не происходит, но все действо носит сексуальный характер.
Олегу на публичных экшенах обычно достается скромная роль звукорежиссера, хотя Василиса говорит, что иногда связывает одновременно и Олега, и Фалько – его настоящего имени она так и не раскрыла. Олег напрягается во время городских экшенов, поскольку постоянно ожидает проблем от посторонних лиц. Василисе и Фалько, наоборот, нравится такой вид экстрима, поскольку в Европе максимальные проблемы застуканных бондажистов – штраф двести евро за обнажение в неположенном месте.
Василиса любит делать пыточный бондаж – дыбу, распятие на кресте. Ей ближе люди, которые идут на пытки, чем девочки, которые хотят сфотографироваться в красивой, но легкой обвязке. К Василисе строятся очереди желающих быть связанными именно ее рукой, но большинству она отказывает, предпочитая связывать постоянных партнеров. У нее высокие требования к желающим: они должны согласиться на полное обнажение и удаление волос с тела, которые мешают во время экшена. Василиса подчеркнула, что БДСМ и реальное насилие – это разные вещи, и если боль, которую ты причиняешь партнеру, неприятна ему, то действие бессмысленно.
Даже опытные люди затрудняются объяснить, как боль и дискомфорт конвертируются в «спейс». Изменение состояния довольно сложно увидеть. Умение хорошего мастера заключается в том, чтобы довести партнера до эйфории и не допустить противоположного состояния, так называемого «дропа», когда человеку от экшена так плохо, что он может на этой почве заболеть или впасть в депрессию. То есть нельзя ни перестараться, ни недостараться. Говоря о безопасности в БДСМ, адепты имеют в виду не только физическую сторону процесса, но и защиту от моральных травм.
На прощание Василиса и Олег спросили меня, зачем я пишу о БДСМ. Я сказала, что хочу больше узнать о темной стороне сексуальности. И Олег мне рассказал быль:
– Одна наша знакомая девушка из БДСМ-тусовки работала в питерском секс-шопе. В этот магазин часто заявлялись люди с физическими или психическими увечьями. На почве недуга у таких людей нередко появляются страшные фантазии о причинении себе вреда, упаднические мысли о смерти, о грязи – одним словом, их эмоции направлены против них самих. Образ своих мрачных фантазий они видели в фетишном магазине. Несмотря на то что приспособления, продающиеся там, ничего мрачного собой не представляют, поскольку нужны лишь для того, чтобы затейливо потрахаться, для кого-то их вид отзывается в душе страхом и ужасом. Магазин был довольно дорогой, и спрос на вещи был небольшим, поэтому девушка чаще всего сидела за прилавком одна. К ней подходили эти люди и начинали рассказывать о своих сексуальных фантазиях. И хотя опыт в БДСМ у нее довольно серьезный, ей было жутко от таких рассказов. Потому что БДСМ – это никакая не «темная сторона». Это просто альтернатива.
Голддиггерши в активном поиске
Нет ничего более жуткого, чем девушка в активном поиске мужа.
Причем вы же понимаете, тихого еврейского лаборанта, который в свои сорок пять живет с мамой, никто не ищет.
Девушки – они такие: хотят кандидата как минимум из окружения Абрамовича, и чтобы на первом свидании подарил «мерседес».
Поэтому все эти Татлер клубы, GQ бары и прочие гламурные курятники заполнены дамами с внешностью трансвеститов: обрезанные носы, раздутые губы, грудь торчком. Видимо, тайный мир голддиггерш обладает великим знанием о том, что люди, похожие на людей, среди миллионеров спросом не пользуются.
В клубе Chips, последнем заведении Аркадия Новикова, куда рвутся все московские золотоискательницы, одна знакомая говорит:
– Тебе надо быть потише и помягче.
К нам как раз присоединяются мужчины. Рядом со мной оказывается человек, который увидел нечто важное внутри своего стакана с виски – и вот он рассматривает это уже пять минут. Для понимания: он сильно не похож на Тома Харди или даже на Майкла Фассбендера.
Стараясь быть потише и помягче, я его деликатно спрашиваю:
– Скажите, а вы умеете разговаривать с людьми? Ну, вот например со мной. Знаете, светская беседа. Куда вы собираетесь на майские? Видели ли вы «Анну Каренину»? Хотели бы вы переспать с Памелой Андерсон? В таком духе. Раз уж мы за одним столом.
Минут через пять я в панике уезжаю, потому что ощущаю, как все эти люди портят мою карму.
А девушки, с которыми я сюда пришла, довольны. Им все-таки удалось склеить «ресурсных» мужчин – в отличие от многих других соискательниц, которые, как дуры, трутся у стойки и сами оплачивают свое вино.
О’кей, девушки из таких заведений – это отдельная порода. Они приходят в клубы не за весельем и, конечно, не за сексом. Их силиконовые губы напряжены, глаза сверлят толпу в поиске выгодной партии. Не люблю я их лишь за то, что они создают тревожную атмосферу – ощущение такое, словно ты пришел не пить и танцевать, а защищать диплом.
Но, если честно, эти клубные цыпочки не так уж сильно отличаются от «приличных» женщин.
Потому что мы все тоже так настроены, что нам нужен некий условный муж, и мы тоже не хотим лаборанта и его маму. Просто мы лучше это скрываем. И одеваемся более современно.
Но суть одна: любая девушка оценивает мужчину так, словно она уже обещает ему быть вместе в болезни и здравии.
Мужчина, если знакомится с женщиной в клубе, не пытается увидеть в ней мать своих детей. Он честно ищет ту, с кем можно заняться сексом. Ему не очень важно, чтобы она была умной, образованной или чтобы в чрезвычайных обстоятельствах сумела взять на себя выплату кредита за его квартиру. Ему просто очень нужен секс прямо сейчас. За что многие женщины и считают мужчин тупыми животными.
Женщины, возможно, тоже хотят секса – но с тем, в ком видят потенциал. С кем им будет смешно, кто увезет их не в отель «Подушкин», а сразу, в ночи, в «Монтрё Палас», и кто увидит в них личность, а не пи… ну, вы поняли.
Даже если женщина самостоятельная и прогрессивная, она все равно хочет альфа-самца, который будет соответствовать листу ее притязаний. А список, знаете ли, длинный.
Почти любая думает примерно так: «У меня карьера, я неплохо зарабатываю, я занимаюсь спортом и регулярно делаю мезотерапию – я достойна большего. Дешево я себя не продам».
Никто не против. Конечно, с точки зрения цивилизованного феминизма такие рассуждения мало чем отличаются от расчетов среднеарифметической проститутки, но мы здесь не для того, чтобы судить. Судить скучно.
Просто не надо потом ныть, что опять все ушли с силиконовыми шлюхами (а несиликоновые отправились в последней надежде завтракать в «Пушкин», сделав вид, что они отлично проводят время).
Давайте хоть на минуту забудем о лицемерии и признаемся, что мы оцениваем мужчину уже с того момента, как он оплачивает обед в ресторане (и смотря в каком ресторане). А дальше – платит ли он за наших подруг, предлагает ли каникулы за его счет, дарит ли нам сумку, рядом с которой мы упали в обморок от чувств, предлагает ли купить новую машину… Ну и так далее.
На самом деле многие, протестировав таким образом мужчину, дальше уже вполне себе могут жить в равном партнерстве, но суть в том, что он все равно должен каким-то образом пройти эту инициацию.
Это уже в подсознании, и если вдруг мужчина предложит нам оплатить половину счета, то мы будем ужасно разочарованы.
Хороший вопрос – чего хотят женщины? Современные русские женщины.
Приятель рассказал, что пошла новая волна русского «феминизма»: девушки около сорока лет с места в карьер заявляют, что у них был муж, потом второй муж, и все лежали на диване, и каждого она кашей с ложки кормила, но сейчас вдруг поняла, что нельзя так себя недооценивать, и, кстати, у нее сломался ноутбук, а ребенок очень хочет айпад, и машина тоже уже на последнем издыхании… а, кстати, столько он зарабатывает? И у него это уже третий вариант подряд.
Знаете, всерьез насиловать себе мозг вопросами, что такое бытовая проституция и можно ли так назвать желание девушки рожать детей и заниматься домом, – это все чудовищное занудство и крючкотворство.
Но все же есть некое расщепление личности в том, что девушка хочет и быть независимой, а при этом ищет того, кто в горести и радости разделит с ней свой банковский счет.
Мы все еще не соскребли с себя патриархальный мох, мы одновременно и самонадеянны, и неуверенны в себе, мы требовательны, мы проверяем на мужчинах каждый шов, каждую стежку, а если решаем, что он всего лишь реплика, становимся такими агрессивными и безжалостными, что ни одна «кастрирующая еврейская мать» с нами не сравнится.
Я понимаю, что трудно отказаться от такой прекрасной халявы, как влюбленный мужчина. Это почти так же противно, как лишиться родительской кредитки.
Проблема лишь в том, что поиски идеального мужа, этого супермена, который говорит: «Дорогая, сумок от Chanel много не бывает», – это все как-то расшатывает нервную систему. Разочарования, обиды, сравнение себя с набитыми силиконом муклами, все эти тоскливые разговоры – это же все прошлый век, где женщину судили по ее мужчине.
И это все говорит о следующем: русская женщина до сих пор сомневается, что сможет достичь того же, что ее воображаемый муж. Есть распространенное мнение, что пробиваться к успеху здесь надежнее через мужчину.
Вот есть одна знакомая, которая все время жалуется, как плохо и страшно в России (но только здесь ее муж может за десять лет обеспечить их до конца жизни), и что ее творчество тут никто не понимает, и что все здесь злые и надменные. Поэтому она с радостью принимает тот факт, что перед «злыми» и «надменными» «унижается» ее муж, а она валяется на кушетке и стенает.
Но на самом деле, это не вопрос возможностей, а вопрос намерений – проблема в том, что здесь все еще принято переваливать заботы и хлопоты на мужские плечи.
В Берлине есть одна знакомая, Кристина, которая так занята политической карьерой, что ей даже деньги толком не нужны. Она красивая, стильная, высокая и стройная, она всегда платит за себя в ресторане, и для нее самое главное, чтобы ее узнавали Меркель и Путин.
Знаете, какую реакцию вызывают такие девушки у русских мужчин?
Один приятель после Дании все не мог прийти в себя: «Ты представляешь, они такие красотки, одна другой красивее, и они едут на своих велосипедах в своих штормовках, и даже не собираются выходить замуж за миллионера!»
Клянусь. Почти цитата. Приятель в Европе проводит минимум шесть месяцев, но тут его разобрало – он честно не мог понять, как такие восхитительные красавицы не продают себя (если могут).
А им это даже в голову не приходит. Другая жизнь. Другие правила. И есть ощущение, что эти правила более человечные: тебе не приходится идти на компромиссы с самой собой, ты живешь своей жизнью, а не в придуманном мире, где китайские тряпки за 3000 евро стоят того, чтобы ради них стать чьей-то тенью. Мрачной тенью.
Курс сексуального выживания
Один мужчина восемь лет жил с девушкой, пока не выяснил, что ей неприятно заниматься с ним сексом (он «совершенно случайно» прочитал ее переписку). Может, так было и не с самого начала – теперь уже выяснить невозможно. Мужчина, конечно, огорчился и девушку отставил.
Но есть вопрос: как можно несколько лет с кем-то спать, целовать, засовывать в этого человека свой член – и не понимать, что это «односторонний» секс? Что все это нравится или хотя бы не противно только одному партнеру? Люди что, вообще ничего про секс не понимают? Неужели все так уныло, что возможность лечь на голого человека и сделать сколько-то там фрикций – это все, о чем можно мечтать?
Приятель мне сказал: «На уровне осознания и анализирования секса 99 % людей – динозавры». Друг признался, что первый секс в его жизни был разочарованием – и после этого он какое-то время не пытался сделать это снова, так как решил, что оно того не стоит. Судя по всему, на этом уровне большинство людей и застревает. Конечно, они каким-то образом удовлетворяют себя, и даже находят более-менее симпатичного им партнера, и держатся за него, потому что со временем внутри отношений становятся чуть более свободными, умудряются получать хоть немного удовольствия.
В какой-то момент люди понимают, что те легенды, которые они слышали о сексе, и ожидания, и накал подавленных страстей уже совсем не уживаются друг с другом, – и вот ищут варианты. Секс с другой парой, секс на троих, секс-клубы – для них это не жажда новых ощущений, а надежда, что ожившие сексуальные фантазии усилят чувственность. Или вот есть мужчины, которые думают, что если у них сейчас есть возможность обладать «идеальной» женщиной (условно – красавицей манекенщицей), то эта мужская гордость разожжет их вялую сексуальность. Другие мужчины, наоборот, ради мифического горячего секса готовы забыть про амбиции – и сходятся с какой-нибудь отчаянной девушкой, которая на первый взгляд ведет себя как секс-террористка. Она отвечает на все их желания, она никогда ни в чем не отказывает. Это похоже на хороший секс, но это не он. Люди путают секс и разврат, потому что так долго заполняют неудовлетворенность порнографией, что уже не знают, как это бывает по-другому. У них в воображении две возможности: либо скучный секс в носках под одеялом, либо полный отрыв в порнорежиме.
Мой знакомый встречался с девушкой, которая возбуждала его только в определенных декорациях: секс-клубы, секс-курорты, домашние оргии. Он долгое время не понимал, что просто не хочет ее. Но держался за идею, что у него есть сексуальный партнер и вроде как она тем или иным образом удовлетворяет его потребности.
Очень многие люди в определенном смысле девственники. Формально они лишились невинности, и они, вероятно, даже попробовали какие-то особенные штуки вроде двойного проникновения, но при этом они так и не узнали, что такое страсть, когда кожа горит от любого прикосновения и возникает ощущение, что ты выкурил крепкий джойнт, и тело двигается само без каких-либо усилий, и тебе кажется, что ты сейчас умрешь от удовольствия, потому что невозможно выносить такие острые ощущения.
Но если мужчины хотя бы стараются, то женщины чаще всего останавливают поиски. На разврат мало кто решается – это обычно мужское побуждение. И вот если мы возьмем женщину и мужчину, которые не особенно увлечены друг другом, или не очень друг другу подходят, то мужчина все-таки испытает оргазм так или иначе, а женщина, если ей не очень интересно, скорее всего, ничего особенного и не почувствует. Постепенно девушки, вместо того чтобы в который раз раздеваться и одеваться ради пяти минут бестолковой возни, вытесняют секс из жизни. «Если бы человек мог откусывать гениталии у партнера каждый раз после плохого секса, гендера вообще бы не стало», – говорит мой приятель.
Многим кажется, что любовь делает секс прекрасным. Так бывает, чувства обостряют физические ощущения, но за ними можно и не разглядеть, что сам по себе секс очень средний. Однажды я так влюбилась, что «взрывалась», пока он снимал с меня платье. А потом я как-то внезапно его разлюбила, и оказалось, что в сексе человек просто ужасен. Не то чтобы я его не хотела. Хотела – пусть уже и по инерции. Но секс, правда, был чудовищный. То есть человек не умел ничего – я вообще удивилась, что он хотя бы знает с большей или меньшей определенностью, где у женщины вагина.
На любовь не стоит уповать, если хочешь получить гениальный секс. Тут в другом дело. Во-первых, партнер все-таки не Дед Мороз. Никто не принесет хороший секс в мешке – и совершенно бесплатно. Собственная сексуальность – это не то, с чем ты сталкиваешься лишь в тех случаях, когда некто сдирает с тебя трусы.
Одна подруга уверяла меня, что не мастурбировала в детстве. Ей казалось стыдным в этом признаваться. Но я ей так бурно отказалась верить (потому что это невозможно), что она с большой неловкостью созналась в том, что делала это. Секс и стыд. Идеализированные представления о том, что удовлетворение – это слегка неприлично, а секс – слияние двух душ, и это похоже на то, как бы снял Гарри Маршалл («За бортом», «Красотка»), если бы в его фильмах были эротические сцены.
Вот только в школе нас учат всяким предметам, 90 % которых никогда не пригодятся в жизни – я совсем ничего не помню из алгебры, геометрии, химии, физики. При этом знания о сексе мы набираем из сомнительных источников: кино, эротические книги, порнография, бледный опыт каких-то дворовых старших товарищей, «деревянные» статьи из журналов.
Я ни разу не слушала музыку группы Twisted Sister, но до сих пор готова при случае целовать ботинки Ди Снайдеру, вокалисту, за то, что он написал «Курс выживания для подростка». Он заменил мне отца и мать, честно рассказав обо всех трудностях созревания – этого периода, когда ты ненавидишь свое тело и когда ни один человек в мире почему-то не говорит с тобой как с умственно полноценным.
Это я к тому, что все сексуальное просвещение сводится к пестикам-тычинкам, к объяснению, откуда вылезают дети, но никто не рассказывает, как заниматься сексом и быть при этом счастливым. Приходится все узнавать на личном опыте – и довольствоваться им, даже если он не особенно приятный.