Но факт оставался фактом, пусть даже Мартин его не признавал. Он всё время вспоминал Ирочку. Вспоминал с той назойливостью, что начинала тревожить. И самым разумным способом эти воспоминания изгнать было продолжение расследования.
Мартин отправился в отель «Дилижанс», рекомендованный юным помощником шерифа, и остался им доволен. Номера оказались небольшие, но уютные, в стиле «кантри», с крепкой мебелью местной работы, чистым постельным бельём, радиоприёмником – телевидения в Нью-Хоупе, к счастью, ещё не появилось. Время уже близилось к полудню, но Мартина накормили бесплатным завтраком – вкусной яичницей, свежим ноздреватым хлебом, мягким жёлтым маслом и горьковатым «чаем» из местных трав. Напиток этот понравился Мартину больше всего – чудилось в нём что-то просторное, необузданное, свободное. Мартин решил, что надо будет захватить на Землю этих травок, сколько хватит денег.
Подкрепившись, Мартин отправился на прогулку. Погода стояла хорошая, напоминающая бабье лето в Подмосковье: может быть, ласковым, нежарким теплом, а может быть, обилием оранжевого и жёлтого вокруг. Кое-где, конечно, были гордо высажены земные деревья, а перед коттеджами зеленели непременные газоны. Но местные растения от такого соседства не смущались и сдавать позиции не торопились.
Шёл Мартин неспешно и словно бы бесцельно. На самом же деле он вживался в образ Ирины Полушкиной. Подобно тому, как он выбрал из списка Библиотеку, Мартин выбирал среди городских достопримечательностей интересные для Ирины места. Прогулялся к пароходу, посмотрел на расписание – тот отплывал завтра утром. Но в душе ничего не ёкнуло, и Мартин решил, что речные прогулки Ирине неинтересны.
Несколько маленьких магазинов тоже были отвергнуты, варьете тем более отпадало. К тому же у Мартина возникло сильное подозрение: под невинным названием скрывался обыкновенный публичный дом.
А вот у бара «Предпоследний приют» на окраине городка Мартин задержался. Что его остановило – то ли забавное название, то ли неожиданное для бара оформление огромного витринного стекла – там была выставлена целая коллекция плюшевых медведей? Мартин в размышления вдаваться не стал, а вошёл внутрь.
С некоторой натяжкой бар тянул на ковбойский салун. Деревянная мебель «кантри», тёмные от времени столы и крепкие, не развалишь, стулья. Бутылок над стойкой маловато, но есть кое-что приличное. Работал телевизор. Мартин вытаращился было на него: откуда здесь может транслироваться бейсбольный матч, откуда забитый народом стадион? – но тут же понял, что крутят запись – для настроения, дело в колониях обычное… Народу было немного, но несколько колоритных личностей в широкополых шляпах и с револьверами на поясе имелись, пожилой бармен оказался в меру мрачен и небрит. Мартин подошёл к стойке и доброжелательно улыбнулся:
– День добрый.
– Добрый, – согласился бармен, без особого интереса приветствуя Мартина. – Кладбище метрах в ста, за околицей.
– Я так плохо выгляжу? – удивился Мартин.
Бармен вздохнул:
– Вы в городе новичок. Сейчас вы попросите пива, а потом спросите, почему у бара такое странное название. Объясняю – дальше по дороге городское кладбище. А здесь предпоследний приют.
– Логично, – согласился Мартин. – Пиво?
Бармен молча нацедил из крана внушительных размеров кружку. Посмотрел на Мартина – в глазах его стояла стыдливая тоска.
– Только лагер. Через месяц начнут варить тёмное.
– Я люблю светлое пиво, – легко согласился Мартин. – И меня ничуть не смущает экзотический вкус.
С любопытством естествоиспытателя бармен наблюдал за Мартином, делающим первый осторожный глоток.
– Вкусно, – сказал Мартин через несколько секунд.
Бармен приподнял бровь.
– Ячмень местный? – спросил Мартин. – А хмель, похоже, с Земли…
Лицо бармена чуть-чуть просветлело.
– Хмель у нас будет месяца через три. Мы растили хмель, но индейцы… – Он махнул рукой.
– Напали и сожгли урожай? – поразился Мартин.
– Сожрали, – мрачно сказал бармен. – Они кочуют, понимаете? Шла очень большая орда… город они обошли стороной, тут всё в порядке. А поля… не укладывается у них в голове, что растущее может кому-то принадлежать. Никакого понятия о земледелии.
Мартин сочувственно покивал. Пиво было средненьким, но за пределами Земли редко встретишь и такое.
– Что-то сожрали, что-то потоптали… – продолжал сокрушаться бармен. – От полей пшеницы и ячменя мы успели их отогнать. Картошку они не заметили. А хмель, кукурузу и помидоры мы потеряли. Теперь ставим изгородь.
– Как выглядят-то туземцы? – спросил Мартин. Бармен молча кивнул головой, и Мартин обернулся.
Туземец сидел в дальнем углу бара. С виду – почти человек. Желтокожий, узкоглазый, с длинными волосами, заплетёнными в косички. Из одежды на нём был ярко-зелёный саронг и плетённые из кожаных ремешков сандалии. Взгляд Мартина туземец выдержал стоически, как настоящий индеец. Перед ним стояла почти пустая кружка пива и какая-то простецкая закуска вроде чипсов.
– Это Джим, – сказал бармен. – Он у нас давно живёт. Хороший индеец, цивилизованный. Помогает по хозяйству, я его кормлю и пою. Если сбегать куда-то надо, подать, принести – тоже можно положиться. Они вообще-то ребята работящие.
Помедлив, он добавил:
– Алкоголь на них нормально действует. Они и сами… кумыс производят. Так что не подумайте, будто мы их спаиваем.
– Почему я должен так подумать? – удивился Мартин.
Бармен вздохнул:
– Вы не американец. Значит, сразу подумаете – пришли американцы на чужую землю и давай спаивать индейцев. Верно?
– Есть такое дело, – усмехнулся Мартин. Бармен ему нравился, вот только печаль в глазах никак не находила объяснения. – Простите за бесцеремонность, а у вас какие-то проблемы?
Ответом был долгий вздох.
– А вы специалист по решению проблем?
– Ну… – замялся Мартин.
– Хорошо, – сказал бармен. – Вы, похоже, достаточно опытный человек. Неподалёку есть склад виски, но я не могу сам туда сходить. В складе обосновалась банда Кривого Джона. Принесите мне ящик виски, и я дам вам очень полезный артефакт.
– Чего? – спросил Мартин, чувствуя, что кто-то здесь сходит с ума.
– Компьютерных игр вы не любите, – со вздохом сказал бармен. – Шучу я, добрый человек. Не берите в голову. Нет здесь никакого склада, никакого виски и никакого Кривого Джона.
– А всё-таки? – уточнил Мартин, окончательно сбитый с толку.
– Я люблю своих клиентов, – объяснил бармен. – Я люблю свою работу. Верите?
Мартин кивнул.
– И посмотрите, что я должен предлагать посетителям? – скорбно воскликнул бармен. – Местное пиво! Ячменный виски, который таки совсем не виски, а очень даже самогон! У меня есть два ящика напитков с Земли, но кто может позволить себе их купить? Кто попросит смешать коктейль? Кто здесь пьёт «Попытку к бегству» или «Выбраковку», кто закажет «Кольцо тьмы» или «Волчью натуру»? Даже банальный джин-тоник, даже «Стеклянное море» – немыслимая роскошь для Прерии. Это ужасно, молодой человек! На той неделе один поц заказал «Линию грёз» – как я радовался, что у меня нашёлся и белый «Бюссо», и гренадин, и граппа… Так он же потом всё залакировал самогоном!
– Вы не американец, – сказал Мартин. – Таки вы одессит!
– Я из Херсона, молодой человек, – воскликнул бармен, гордо выпрямляя спину. – Это вовсе не Одесса, это лучше! А вы откуда?
– Москва.
– Где только земляков не встретишь, – пожимая Мартину руку, философски заметил бармен. – Чем могу помочь?
Мартин достал фотографию и показал бармену.
– Встречал, – едва взглянув на фотографию, отозвался бармен. – Когда же она заходила… дай Бог памяти… в пятницу? Или в субботу?
– В пятницу, – сказал Мартин.
– Нет, вроде бы в субботу… – размышлял бармен. – Или в воскресенье? Вот что я вам скажу, поговорите-ка с тем сударем, что у окна! Девочка с ним долго разговаривала.
Сударь у окна оказался невысоким мужчиной лет сорока. Ермолка, небрежно сдвинутая на затылок, не скрывала благородную залысину, открывающую высокий лоб мыслителя и большую часть темечка. Мужчина был худ, но жилист, одет в потёртые джинсы и рубашку из светло-коричневой замши. Если бармен производил впечатление человека печального, то сударь в ермолке казался просто средоточием вселенских скорбей. Цивилизация, похоже, чем-то серьёзно перед ним провинилась – и мужчина не ожидал от окружающих ничего хорошего. К поясу его была пристёгнута солидных размеров кобура с огромным никелированным револьвером, на столе стояла ополовиненная бутыль «очень даже самогона». Именно в эту минуту сударь готовился сделать очередной глоток – долго морщился, подозрительно вглядывался в стакан, отворачивался и брезгливо принюхивался к пойлу, но в итоге всё-таки выпил. Йог, насильно уложенный на постель из гвоздей, и тот не перенёс бы муку более стоически.
– Как его зовут? – спросил Мартин.
– А вот этого никто не знает, – усмехнулся бармен. – Поговорите, может быть, он вам назовётся?
Благодарно кивнув, Мартин взял своё пиво и подошёл к ковбою, всё ещё осмысливающему порцию алкоголя. Спросил:
– Простите?
– Садись, – мрачно сказал ковбой. Наполнил стакан до краёв и подвинул Мартину.
На какие только жертвы не приходится идти частному детективу!
Мартин не стал принюхиваться. Конечно, вид таинственного «сударя» не служил рекламой напитка, но вряд ли в баре подавали явную отраву. Он выпил залпом и мгновенно приник к пивной кружке.
Нет, это и впрямь было не виски. Самогон. Впрочем, самогон качественный, ничуть не хуже российского.
– Ну, рассказывай, – видимо, сочтя испытание пройденным успешно, сказал мужчина.
– Меня зовут Мартин…
– А я не могу назвать своё имя, – печально ответил ковбой.
– Почему? – поинтересовался Мартин.
– Меня убьют. Тут же.
Во взгляде лысого ковбоя была такая глубокая убеждённость, что Мартин спорить не стал:
– Хорошо, как вам будет угодно. Я ищу девушку…
– Покажи. – Ковбой протянул руку, взял фотографию, несколько мгновений изучал её. – Да. Хорошая девушка. Очень добрая, славная. Мы с ней беседовали.
– Родители девушки наняли меня, чтобы найти её, – пояснил Мартин. – Вы не могли бы рассказать мне, о чём вы беседовали?
– Будет ли это честно? – спросил ковбой. – Если девушка покинула дом…
– Она мертва, – сказал Мартин. – Я пытаюсь всего лишь разузнать о её последних днях. Сударь…
Ковбой покачал головой:
– Ну почему этот бармен так уверен в моём русском происхождении?
– Потому что сам русский? – предположил Мартин.
– Ой, не смешите мои мокасины! – махнул рукой ковбой. – В пять лет эмигрировать с Украины – и считать себя русским? Ладно, зовите меня как хотите. Сударь, сеньор, мистер…
Он налил в стакан немного виски, подвинул Мартину, а сам взял бутылку:
– За девочку, мир её праху.
Пришлось снова выпить. Мартин печально подумал, что с такими темпами он не успеет ничего узнать – свалится под стол.
– Как погибла-то? – занюхивая рукавом, спросил ковбой.
– Случайность, – поколебавшись, сказал Мартин. – Нападение животного.
Ковбой покачал головой:
– Надо же… Мы с ней в воскресенье познакомились. Вижу – грустит девчонка, скучает над пивом, заговорил…
Мартин решил не поправлять ковбоя. Его собеседник мечтательно продолжал:
– Славная девочка. Я бы ей помог, но какой из меня помощник… только беду бы накликал… Она хотела исследовать руины, те, что у серебряного рудника. Я её как мог отговаривал – видел я эти руины, ничего интересного. Но у неё была какая-то хитрая идея. Мол, эти руины на самом деле – и не руины вовсе.
– Это как? – удивился Мартин.
Ковбой пожал плечами:
– Да я толком и не понял. Девочка всё смеялась, говорила, что ей повезло обдурить ключников. Наверное, прошла Вратами с какой-то пустячной историей… А потом сказала, что все мы слепцы. Что все мы – почти боги. Что скоро мир изменится, да ещё как.
– Сколько же вы выпили… – пробормотал Мартин. Рассказ ковбоя удивления у него не вызвал, в семнадцать лет и девочкам, и мальчикам позволительно грезить о коренной переделке мироздания. Но Ира казалась ему более хладнокровной особой.
– Она – кружку пива, – уклончиво ответил ковбой. – Я очень хороший собеседник. Женщины и дети мне доверяют.
– Что-нибудь ещё она говорила? – спросил Мартин.
– Тоже хотите мир изменить? – усмехнулся ковбой. – Да всякие пустяки. Ей вроде как хотелось побольше сказать, но она сдерживалась. Всё какие-то пустяки… – Он посмотрел в окно. – О! Гляди!
Мимо бара медленно проезжал микроавтобус. Увидев в окошках детские мордашки, Мартин с удивлением подумал, есть ли необходимость в школьном автобусе в таком маленьком городе.
Ковбой тут же развеял его сомнения:
– Фермерских ребятишек со школы повезли… Ира его тоже увидела, засмеялась и говорит: «Автобус небось муниципальный?» Я говорю, что вроде как да, техники тут мало, с нефтью тоже вечно проблемы… низкосортная она… Девчонка и говорит: «То-то!» С торжеством таким, будто открытие сделала.
Мартин проводил автобус взглядом. Пожал плечами:
– Спасибо. Так, значит, вы видели Ирину только один раз, в субботу?
– В воскресенье, – твёрдо сказал ковбой. – Из церкви вернулся. – Это прозвучало так, будто из питейного заведения он выбирался только к воскресной проповеди. – Тут она и подошла. Позавчера ещё видел, только мельком, ручками друг другу помахали, даже не разговаривали.
Мартин недоверчиво посмотрел на ковбоя:
– Вы ошибаетесь. Позавчера Ирина погибла.
– Значит, перед тем и видел, – невозмутимо ответил ковбой. – Она на руины отправилась, всё-таки не отговорил я её. Да вон индейца спроси… он ей дорогу указывал.
Помолчав некоторое время, Мартин поднялся. Ковбой насмешливо смотрел на него, будто почувствовал невысказанное недоверие.
Мартин подошёл к индейцу. Кивнул:
– Мир тебе, Джим.
– И тебе мир, – кивнул индеец. Говорил он на довольно приличном туристическом, хотя сразу было понятно – учил сам.
– Ты видел эту женщину, Джим? – спросил Мартин, доставая фотографию. Встречались расы, не способные соотнести изображение с оригиналом, но туземцы Прерии казались достаточно человекообразными.
Взгляд индейца скользнул по снимку.
Он неспешно кивнул:
– Да.
– Когда? – продолжал расспросы Мартин.
– Позавчера я отвёл её к старому городу, – сказал индеец. – В полдень мы расстались.
3
Мартину нечасто доводилось ездить верхом. Да и много ли современных людей владеет этим благородным искусством? На Прерии, однако, лошади были основным видом транспорта. И пара вертолётов и две «Сессны» на взлётной полосе – всем этим колонисты по праву гордились, но никак не считали повседневным транспортом. Чуть больше встречалось машин, преимущественно дизельных, но в основном люди передвигались на лошадях. Видимо, в здешней нефти было слишком мало лёгких фракций, чтобы обеспечить капризные двигатели внутреннего сгорания. Мартин и так диву давался, как сумели колонисты протащить через Врата такое количество техники. Носили в рюкзаках, в разобранном виде, а собирали уже на месте? Вероятно. Но сколько же историй было рассказано, сколько походов совершено, чтобы у колонии появились самолёты, буровая вышка, да что там вышка – самая обыкновенная пекарня! Мартину невольно вспомнились сетования дяди, большого любителя литературы, на творческий застой, поразивший как отечественных, так и зарубежных писателей в последнее десятилетие. Причина, конечно, была на виду: всё более или менее талантливые сочиняли истории для ключников и состояли на содержании тех или иных серьёзных контор. Кому послужили аргументом деньги, а кому – патриотические воззвания правительств… Книги писали лишь авторы бесконечных фэнтезийных сериалов и женских романов. Истории, которые они способны были придумать, ключников всё равно не устраивали.
Но как ни кипел подстёгнутый крепким долларом патриотический энтузиазм американских писателей, обеспечить Мартина наёмной машиной они не смогли. Единственная в городе арендная конюшня предложила ему выбор из четырёх смирных кобыл, но даже они Мартина не устроили. Вспомнив свои редкие попытки ездить верхом, он покачал головой и отказался от проката лошади.
К руинам Мартин отправился пешком. Индейца Джима, вновь получившего работу проводника, это вполне устроило. Насколько было известно Мартину, аборигены Прерии почти не пользовались верховыми животными, предпочитая навьючивать на них скарб. Причина была вполне тривиальна – существа, которых они использовали как волов, имели чудовищно острый костяной хребет, подозрительный нрав и попытку оседлать их воспринимали как агрессию.
Пешие переходы Мартина никогда не утомляли, тем более на такой гостеприимной планете. Замечательно было идти по оранжевым травам, чувствовать на коже тёплый ветерок, вдыхать непривычные пряные запахи и всем существом осознавать – ты в немыслимой дали от Земли и Солнца, ты на планете, где всё человеческое население исчисляется тремя десятками тысяч душ, ты один из немногих, регулярно преодолевающих грань между повседневностью и приключением!
– Джим, а ты уверен, что вёл к руинам именно эту девушку? – спросил Мартин, когда они перешли реку по деревянному мосту и стали подниматься на правый, более пологий берег реки. Здесь тоже были дома, город явно собирался расширяться в этом направлении, но чувствовалось – они уже покидают пределы цивилизации.
– Она похожа, – осторожно ответил индеец.