Лемак замолчал.
– Ещё корабль электронной поддержки, – продолжала Каль. – Что-то типа «Круга тишины», с нулификатором планетарного типа. Без подавления планетарных баз нам не обойтись.
– Да, вы вполне серьёзны. – Лемак сел в своё кресло. Подпёр руками подбородок, разглядывая Каль. – Вы милая девушка…
– Я к вашим услугам, Лемак.
Адмирал разразился сухим кашляющим смехом:
– Оставьте, Каль. Я не питаю иллюзий на свой счёт. Вот когда меня разразит последний инсульт – тогда прошу в гости. Я буду крепким пятидесятилетним, как на тех фотографиях, что вы в детстве вешали над кроватью. Ведь вешали, правда? Каль, что вами движет?
Изабелла не ответила – впрочем, это и не требовалось. Лемак рассуждал вслух:
– Патриотизм? Вздор, вы не из тех. Служебное рвение? Весь ваш Инцедиос не стоит риска. Дарлоксиане способны захватывать людей с аТаном, и вы это знаете. Месть? Возможно, но зачем мстить мёртвым? Любовь?.. А, Каль? На челноке был кто-то… Неужели вы столь романтичны?
– Да, – произнесла Изабелла. И поразилась тому, как искренне прозвучали её слова.
– Я дам вам корабль с «горячим следом», «Круг тишины», два эсминца конвоя, тяжёлое вооружение, – Лемак потёр ладони, – и десяток-другой добровольцев. Тех, в ком я уверен, как в себе. Вшестером планеты не штурмуют, Каль. Вас обучали другим вещам, но я-то знаю.
Изабелла поднялась с кресла и коротко поклонилась.
– И ещё, Каль. Булрати и меклонец – отличный довесок к штурмовой группе. Но стоит ли брать их на такую акцию?
– Они не практикуют аТан, адмирал, – просто ответила Изабелла.
11
Вечером свет погасили. Кей лежал на полу, и теперь, когда руки не были скованы, это казалось удобным и почти естественным. За тонкой прозрачной перегородкой ворочался Артур, над головой возилась девушка. Только сейчас, в темноте, она решилась воспользоваться санитарными удобствами.
– Какого чуда ждёт король? – тихо спросил Кей.
Артур молчал так долго, словно не услышал. Потом сказал:
– Тридцать семь раз… я должен был дойти, пусть даже случайно.
– Согласен.
– Кей, я устал. Я не хочу ломиться в эту дверь бесконечно. Если что-то во мне самом мешает дойти – пусть путь кончится. А если я могу, если вправе – то пусть будет знак. Чудо. Пусть мы спасёмся.
– Арти, нас подвела цепочка случайностей. Давай попытаемся снова, и я доведу тебя.
– Нет, – обрезал Артур. Через минуту, мягче, добавил: – Это для тебя случайности, Кей. А я к ним уже привык.
Стеклянный муравейник затихал. Стеснительные закончили свой вечерний туалет, верующие прочитали молитвы, отчаявшиеся устали от слёз. Кей Альтос и Артур Кертис разговаривали, отделённые друг от друга тонкой холодной стеночкой.
– Арти, скажи, Бог – он добрый или злой?
– Он – Бог.
– А если он из машины?
Даже сквозь стекло Кей почувствовал, как напрягся мальчишка.
– Тем более, Кей.
– Это хорошо…
Вдалеке, за много рядов стеклянных клеток, кто-то закричал – страшно и безнадёжно. Кей напрягся, но крик всё длился и длился, рождённый не болью, а одиночеством и отчаянием. Потом блеснула вспышка стан-излучения, и крик смолк. Зато заплакал ребёнок, но так тихо, словно его плач лишь снился.
– Расскажи мне сказку, папа, – неожиданно попросил Артур.
– Что?
– Родители всегда рассказывают детям сказки на ночь, – не слишком уверенно сказал Артур. – Расскажи что-нибудь.
– У меня не было детей… знакомых.
– Но теперь-то у тебя есть сын.
Альтос молчал.
– Кей!
– Давным-давно… – Кей с удивлением услышал собственный голос. Он не боялся неизбежного прослушивания – ему не хотелось выглядеть идиотом.
Однако детям всегда рассказывают сказки перед сном. Почему только никто не расскажет сказку той девочке, что плачет в одиночестве своей клетки?
– …когда люди жили только на Терре и называли её Землёй, когда они ещё не умели летать к звёздам, на маленьком острове жил мальчик, который должен был стать королём… – Кей, продолжая говорить, закрыл глаза. Он устал видеть темноту.
Но темнота осталась.
– …и он посылал своих рыцарей на поиски – не для того, чтобы найти Бога, а чтобы найти лучших из них. Но никто и никогда не задал королю вопрос: почему он сам не отправится в путь? И он радовался этому, потому что знал: тот, кто правит лучшими, не обязан быть самым лучшим. Он просто должен быть королём…
…вернулись все, кроме самых худших, которые погибли в пути, и кроме самых лучших, которые нашли Бога. И король, который хотел всего-то увидеть, кто есть кто, пожалел, что был королём. Он снял корону и тёмной ночью, когда даже стражу сморила усталость, вышел из дворца.
– Этого не было по правде, – сонно сказал Артур.
– Это есть в сказке. Король вышел из дворца, оседлал своего коня, подпоясался древним мечом и отправился в путь. Он ехал, и не было опасностей на дороге, потому что его рыцари три сотни раз проехали по ней. Его меч врос в ножны, а конь стал спотыкаться от старости. И тогда он нашёл Бога.
Король стоял, не отводя взгляда, и Бог не выдержал. Он спросил: «Чего ты хочешь? Твои рыцари пришли ко мне, я принял их. Так зачем же явился ты сам?» И король ответил, опуская глаза, потому что всё равно ослеп: «Я лишь хотел узнать, есть ли Бог для королей». Бог рассмеялся, потому что тогда боги ещё были похожи на людей. И спросил: «Теперь ты узнал?»
Король покачал головой и ответил: «Нет, по-прежнему не знаю. Ведь когда я был королём, я не видел Бога. А теперь, увидев, я перестал быть королём».
– Он ещё и видеть перестал, – неожиданно ясно сказал Артур.
– А на что ему было теперь смотреть?
* * *Свет, путающийся в стеклянных плоскостях, разбудил их утром. Кей лежал на спине и смотрел, как в нескольких шагах от него умывается Артур. Вода из крана шла ледяная, но он всё же разделся до пояса и облился, как смог. Потом повернулся к Кею и постучал пальцем по стене.
– Я понял, что в твоей сказке неправильно.
– Ну?
– Король вовсе не перестал быть королём, увидев Бога. Он увидел Бога, когда перестал быть королём!
Кей лишь развёл руками. Артур заулыбался, потом опустил глаза и сказал:
– Но в твоей сказке не говорится, как он перестал быть королём.
В полдень на полу каждой камеры появился контейнер с пищей – стандартный рацион Имперских войск. Кей с аппетитом поел и одним лишь строгим взглядом заставил пообедать Артура.
Потом в нескольких камерах появились фигуры в плащах. Они увели с собой троих мужчин, женщину, подружку Артура – Веру и ту девочку, которая плакала всю ночь.
Обратно никто из них не вернулся.
12
Экипаж эсминцев не знал цели полёта. Даже капитаны. Они держались за «Гончей» – крошечным судёнышком с несуразно большим агрегатным отсеком. «Гончая» шла по гиперпространственному следу, оставшемуся в пространстве Догара от корабля Карантинной Службы. Каким образом она это делала, оставалось загадкой даже для персонала, обслуживавшего установку «горячего следа». Но после каждой вахты им приходилось подводить часы и уточнять, какое сегодня число.
За ними шёл корвет Службы Имперской Безопасности, пополненный пятнадцатью десантниками.
«Круг тишины» замыкал маленькую эскадру. Этот корабль строился как танкер и казался удивительно лёгкой мишенью. Огромные ёмкости, когда-то служившие для перевозки жидких продуктов, сейчас заполняли километры электронных схем и дополнительные энергоблоки. Полукилометровый конус антенны, вынесенный на решётчатых фермах в сторону, пришлось снабдить собственной двигательной установкой – иначе корабль развалился бы при первом же манёвре.
Траектория, нащупанная «Гончей» в океане прошедшего времени, вела эскадру в пространство Дарлока, к маленькой белой звезде Лайон, за которую сотню лет назад Империя Людей трижды вела безрезультатные сражения.
Каль бродила по корвету, безмолвная и счастливая. Номачи старался избегать её – даже его темперамент в последнее время был на исходе.
День тянулся нескончаемым кошмаром. Время от времени дарлоксиане уводили из камер людей – по двое, по трое. Это подкосило пленных. Кей видел, как пожилой мужчина попытался разбить голову о стену. Прозрачный материал пружинил, но после третьего удара окрасился алым. Тогда сверху ударил луч станнера, и парализованного человека унесли.
Кея, Артура и врача с Инцедиоса пока не трогали. Они дождались вечера, когда их ещё раз накормили и погасили свет.
– Спокойной ночи, Кей, – сказал Артур из-за стены. Он по-прежнему ждал чуда – маленький король в поисках Бога.
– Спокойной ночи, – согласился Кей. К счастью, сегодня Артур не просил сказки. Нервы Альтоса были на взводе.
Он пролежал несколько часов, тщетно пытаясь заснуть. Тишина давила – мёртвая тишина дарлоксианской тюрьмы. Пытка тишиной – была ли такая у людей? Наверное. Человеческая раса всегда славилась находчивостью в унижении себе подобных.
В отличие от людей Дарлок не был жестоким. Можно ли назвать жестокостью переделку потенциальных врагов? «Полуфабрикаты» – назвал пленников бывший человек, служивший Дарлоку. Полуфабрикат нельзя ненавидеть.
Кей Альтос тоже не испытывал ненависти к дарлоксианам. Он бы вполне удовлетворился мучительной смертью всех представителей этой расы.
В глубине души Кей надеялся, что со временем так и произойдёт.
Когда Кей Альтос всё-таки начал засыпать, в центре камеры возникла тёмная, скорее угадываемая, чем различимая фигура. За ним пришли.
– Кей? – зачем-то спросил визитёр. И произнёс на дарлоке: – Иди за мной, не применяя насилия.
Произношение было безупречным – свистящий голос дарлоксиан человек имитировать не мог. Но что-то в построении фразы казалось знакомым. Кей молча поднялся, бросил взгляд в сторону Артура и шагнул в гипертуннель.
Переход от тьмы к свету был неприятен. Они оказались в маленькой овальной комнате – дарлоксианин в своём тёмном плаще и Кей Альтос, небритый, в мятом, грязном костюме. Здесь были два стула, одинаково пригодных и для человека, и для чужого, низкий стол с заполненной тонко пахнущими фруктами вазой.
– Нам с сыном было обещано сплетение судеб, – сказал Кей.
– Это просто беседа, Кей, – перешёл на стандарт дарлоксианин. – Ты ведь хотел беседы?
– Я буду говорить лишь с Бартом Паолини… Эзсанти Кри Чесциафо – имя его на дарлоке.
– Так говори.
Кей засмеялся. Долго и искренне. Потом произнёс:
– На что ты надеешься, чужой? Барт работал на вас, но был человеком. Сними капюшон!
Дарлоксианин поднял руки и медленно стянул с головы ткань. Открылось что-то, похожее на комок сизых щупалец, мелко подрагивающих, поводящих тонкими кончиками. Сквозь щупальца поблёскивали два круглых немигающих глаза.
– Кей, это я, – сказал дарлоксианин. Голос шёл из сплетения щупалец, из невидимого рта или того, что этот рот заменяло. – Самого главного глазами не увидишь. Помнишь, ты рассказывал мне эту историю?
Альтос опустился на стул, и чужой последовал его примеру. Щупальца задёргались быстрее – часть из них тянулась в сторону человека, часть – к вазе. Чужой взял маленький плод, поднёс к щупальцам. Тонкие жала впились, подхватили фрукт, начавший на глазах усыхать.
– Это невозможно, – только и сказал Кей. – Барт был человеком…
– Истина окажется неприятнее твоих догадок, – ответил дарлоксианин. – Что заставит тебя поверить? Мы добывали дзот-кристаллы, и работать приходилось по ночам. Ты вытащил меня из-под обвала… я раскроил голову толстому Хему, когда тот решил прикончить тебя. Наши койки стояли рядом. Когда я валялся с горячкой, ты выносил мою парашу, хотя мог заразиться. Ты сидел за превышение прав телохранителя, и твой аТан не был оплачен…
– Ты был человеком! – сказал Кей.
– Эзсанти Кри Чесциафо был в теле Барта Паолини, – терпеливо сказал чужой. – Что тебя удивляет? Я ушёл с оперативной работы. Мне не нужен больше человеческий облик.
– Так вы переписываете сознание полностью?
– Можно сказать и так, – поколебавшись, ответил чужой. – Осколки прежней памяти остаются, но их мало. Тот, кто займёт твоё тело, немногое узнает о тебе. Поэтому я и пришёл – узнать.
– Только поэтому?
– В основном, Кей Альтос.
– Понятно. – Кей развёл руками. – Я дурак, Кри.
– Ты думал, что в твой разум вложат любовь к Дарлоку, дадут наше имя и отправят обратно? Нет, Кей. Не так просто, – мягко сказал чужой.
– Помнишь, Кри, когда ты сказал мне, что работаешь на Дарлок, ты обещал защиту.
– Ты знаешь слишком много правды, Кей.
– Ясно. – Альтос попытался улыбнуться. – А мой сын? Ты можешь спасти его? Он немногое видел и вряд ли что-то понял.
– Бери фрукты, Кей. Они съедобны для человеческого тела.
– Ясно, – повторил Альтос.
Человек и чужой сидели друг против друга. Эзсанти Кри Чесциафо терпеливо ждал.
– Как это будет? – спросил Кей.
– Безболезненно. Вас лишат сознания перед процедурой.
– Я могу попросить не делать этого?
– Зачем?
– Любопытство, Кри.
– Тогда ты почувствуешь боль.
– Плевать.
– Это будет выглядеть крайне неприятно для человека.
– Догадываюсь.
– Я сделаю это для тебя, Кей.
– Спасибо и на этом. – Альтос зевнул. – Теперь вы тянуть не станете?
– Всё свершится утром. Ты хочешь мне что-нибудь рассказать?
– Нет, не хочу.
– Я понимаю. Мне дано разрешение на пытки, но я не воспользуюсь ими, Кей. Ты слишком хорошо переносишь боль.
– Отведи меня обратно, Кри. Я хочу спать.
Дарлоксианин поднялся, но включать гипертуннель не спешил.
– Кей Альтос, почему ты просишь оставить сознание до конца?
Альтос выбрал из вазы самый большой фрукт. Подошёл к чужому, поднёс фрукт к месиву щупалец, задёргавшихся в ожидании пищи.
– Мне интересно увидеть подлинный облик дарлоксианина, Кри.
– Как ты понял? – Голос чужого впервые поднялся на тон выше. Альтос аккуратно вложил фрукт в щупальца, брезгливо вытер ладонь о брюки.
– Эти тела всегда казались мне слишком самостоятельными, слишком непосредственными. Разумные не имеют столько инстинктов. Если вы пересаживаете сознание целиком, то вывод напрашивается сам.
– Ты знаешь слишком многое, Кей. – Существо, чьи щупальца возбуждённо терзали неожиданную подачку, подняло руку, с усилием вырвало фрукт, бросило на пол. – Я сожалею, что твой разум погибнет, но представь, как поступила бы Империя, узнав о нас истину?
– Она ещё так поступит, Кри. Нам не избежать второго обвинения в геноциде.
Дарлоксианин подошёл к Кею. Положил ему на плечо руку, Альтос не отстранился.
– Ты спасал мне жизнь, Кей, когда я был в теле человека. Нам недоступен аТан, и я благодарен тебе.
– Взаимно…
– Ты даёшь слово, что оставленный в сознании не будешь сопротивляться? Ты уже нанёс нам ущерб.
– Даю слово, до седьмого слоя истины, что не стану сопротивляться, – глядя в лицо чужого, пообещал Кей.
– Иди.
Остаток ночи Кей Альтос проспал. Но сон не принёс ни отдыха, ни сил. Разбуженный включившимся светом, Кей умылся и сел у стены, глядя на Артура, который продолжал спать.
Кея немного утешала мысль, что он умрёт не один.
13
Маржан Мухаммади прекрасно сошлась с Имперскими десантниками. Может быть, потому, что в своей работе те привыкли полагаться на полуразумные механизмы, а многие могли похвастаться частями тела, данными им не от рождения.
Изабелла Каль смотрела на это спокойно. Она не любила механистов, а проповеди полной кибернизации человечества приводили её в бешенство. Но сейчас это было не важно, потому что все участники рейда, кроме неё и Луиса, являлись смертниками. Десантники могли верить в оплаченный аТан и предвкушать лихую драку, но Каль уже решила их судьбу. Артур Кертис и секреты бессмертия станут её козырем на пути вверх. Она не станет делиться даже тенью тайны.
Главное – успеть. Дарлок, в своей вечной погоне за новыми агентами, мог разрушить разум Артура, употребить драгоценный камень для мощения мостовой. Каль ещё никогда не испытывала такой ненависти к чужим. Она сотрёт их в пыль, вышвырнет из Галактики… если Артур Ван Кертис даст ей возможность взойти по пирамиде власти.
Империи давно нужна крепкая встряска.
* * *Вначале пришли за Вячеславом. Он криво улыбнулся Кею и исчез вместе с конвоиром. Потом, почти одновременно, дарлоксиане появились в камерах Кея и Артура.
К термину «сплетение судеб» Дарлок относился очень серьёзно.
Гипертуннель доставил их в просторный зал. Белые пластиковые стены казались свежевымытыми, воздух был наполнен запахами химии и свежей крови. Четыре металлических стола в центре зала казались позаимствованными из операционной.
Но Кей скорее назвал бы это место моргом.
Один дарлоксианин, с оружием, напоминающим по дизайну станнер, стоял в дальнем углу возле большого пластикового контейнера. Контейнер был закрыт неплотно, и из него выглядывал рукав свитера. Рукав был маленьким – одежду сняли с женщины или ребёнка.
Четверо дарлоксиан, которые привели их сюда, казались безоружными. Двое стояли рядом с Кеем и Вячеславом, один придерживал за плечо Артура, у последнего повисла на руках молоденькая рыжая девушка. Глаза у неё были безумными, ноги подкашивались.
– Кей Альтос, ты хочешь увидеть всё? – спросил дарлоксианин со станнером. Голос был знакомым.