– Игорь Тихонович, массы интересуются, не напрасен ли наш труд? НЛО ведь нельзя заказать по телефону, как такси. Почему ты уверен, что мы их тоже увидим?
Ивлев словно не расслышал, он даже головы к Березину не повернул – стоял и, прищурясь, смотрел на солнце. Стоял и смотрел, и лицо у него было как у слепого – кроткое и спокойное. Березин готов был уже повторить вопрос, но в последний момент струсил и продолжал стоять рядом дурак дураком, делая вид, что любуется закатом.
В полночь по рации Ивлеву передали, что радиолокационные посты засекли передвигающиеся тела в районе Сумаха. Направление движения – юго-запад.
– Сумах, – пробормотал Ивлев, водя карандашом по карте, освещаемой фонарем в руке Рудакова. – Около пятидесяти километров. Удачно, они должны пройти мимо нас километрах в пяти-семи. Едва ли искатель потянет, но все же...
– Должен сработать, – заверил Березин из темноты.
– Вот бы один нолик кувырнулся, – произнес Рудаков мечтательно. – Из нас никто еще не был свидетелем крушения НЛО. Да и следы остались бы существенные.
Случайно в этот момент отсвет фонаря упал на лицо Ивлева, и Березин даже вздрогнул, заметив на нем совершенно не свойственное ему выражение. Мрачное? Нет. Враждебное, недоброе, зловещее? Нет, нет и нет. Ни одно определение не годилось, у Ивлева было незнакомоелицо, недобрым назвать его было нельзя. Длилось это мгновение, фонарь погас, и Ивлев сухо сказал:
– Ты прав, Михаил, это было бы очень любопытно.
«Ну и ну! – покачал головой Березин. – Вот тебе и зеркало души. Казалось, знаю все его жесты и мимику, а оказывается – не все...»
Минуты проходили в молчании, но ничего похожего на НЛО не наблюдалось. Далеко окрест разносилось ворчание вулкана, в его стороне иногда разгоралось облаком красное свечение и кто-то бросал на черную сажу склонов горсть оранжевых огоньков – вулкан выбрасывал из раскаленного нутра лапилли и вулканические бомбы.
По склонам скалы с треском и шуршанием скатывались от вибрации камни, и Березин между прочим подумал, что склоны довольно круты и не дай Бог кому-нибудь подойти слишком близко к перегибу вершины и оступиться!
На небе появились облака, почти полностью скрывшие звездный узор. Похолодало.
Ивлев начал вызывать по рации лагерь вулканологов, как вдруг Анна, заставив всех вздрогнуть, воскликнула:
– Есть импульс!
– Где?! – прыгнул к ней Ивлев.
– Вот... только что был... вот еще.
Березин тоже подбежал к Анне, склонившейся над искателем. В фосфоресцирующем окошке пеленгатора дрожащая стрелочка металась между вторым и третьим делением и не могла успокоиться. Зеленый огонек индикатора поля горел теперь непрерывно.
В том секторе, на который указывала стрелка, по-прежнему было тихо, темно и спокойно. Кричала выпь, и от подножия приютившей их скалы доносился стук скатывающихся камней.
– Ничего не видать, – вполголоса сказал Березин. – Миша, ты что-нибудь видишь?
– Вопрос математически некорректен, – ответил верный себе Рудаков, – но я отвечу – ничего.
– Оно перемещается, – тихо сказала Анна. – Стрелка сдвинулась в соседний сектор.
– Вижу. Плохо, что мы не предусмотрели шкалу расстояний, поди разбери, где находятся сами объекты, а где прибор чувствует поле.
Березин ощутил легкий укол раскаяния – за искатель отвечал он, но сказать ничего не успел, – в следующую секунду застрекотала камера Рудакова.
– Вот они! – объявил Ивлев.
«Тарелок» было три: полупрозрачные диски с цепочками ярких звездочек по бокам. Летели они низко над скалами, иногда ныряя в провалы между ними. Размеры их было трудно определить, но Березину они показались величиной по крайней мере с грузовик.
Через минуту диски приблизились к людям на минимальное расстояние, около двухсот метров – везение колоссальное, если учесть, что люди не договаривались о встрече. Березин включил регистрирующую аппаратуру – все эти ЗЗУ, РМА[3], гравиметры, магнитодатчики, счетчик частиц – и принялся лихорадочно щелкать своим роскошным фотоаппаратом, забыв об окружающих. Он успел отснять и сменить две пленки, как вдруг совсем близко раздался гортанный, с металлическими модуляциями, странный до жути крик. Длился он несколько мгновений, не больше, заглушив бормотание вулкана и шорох осыпей, но Березина мороз продрал по коже – ничего подобного в жизни он не слышал!
Хотя за несколько часов бдения глаза и адаптировались к ночной тьме, но не настолько, чтобы отчетливо видеть друг друга. Анну Березин отметил свечением шкалы искателя, Рудакова – по стрекотанию камеры, лишь Ивлев затерялся в темноте.
– Что там такое? – испуганно спросила Анна. – Кто кричал?
– Не я, – с неловким смешком отозвался Березин. – Миша, ты здесь? Где Ивлев? Игорь Тихонович!
– Игорь! – повторила Анна.
– Куда он мог задеваться, ведь только что стоял рядом.
– А вдруг свалился вниз? – подал голос Рудаков.
– Типун тебе на язык!
– Спокойно, – прозвучал неподалеку голос Ивлева. – Без паники, эксперты. Продолжайте наблюдение и съемку.
– Ничего себе – спокойно! – проворчал Березин, поднимая фотоаппарат. – Если здесь орут над ухом... по-динозаврьему.
– Потом обсудим... – начал было Ивлев и не закончил.
Скала под ними гулко треснула, слабо вскрикнула Анна, тут же один из замерших над лесом дисков полыхнул синим пламенем, словно в небе зажегся прожектор, и в этой длящейся несколько секунд вспышке Березин увидел, как часть скалы с Анной медленно кренится в пропасть, а сама Анна упала на колени, силясь дотянуться до обрыва. И еще Березин увидел за изломом каменного ребра приготовившегося к прыжку Ивлева.
Свет погас, но картина запечатлелась в мозгу Березина как на фотографии. Он сдавленно выкрикнул какое-то слово, и словно мощная пружина взметнула его над обрывом. Вторым прыжком он достиг того места, где за ширившейся трещиной видел Анну, в тот же миг снова полыхнула странная синяя молния, и в падении, роняя фотоаппарат в глубину разверзающегося провала, он успел схватить Анну за руку. Девушка сильно ударилась грудью о каменную стену провала, соскользнув, повисла на руке Березина, но он уже зацепился за бугристую поверхность обрыва и медленно вытащил Анну на его осыпающийся край.
С грохотом и гулом рухнула вниз отколовшаяся часть скалы, дохнув из глубины пылью и горячим каменным крошевом, вздрогнула земля.
В следующее мгновение рядом оказался Ивлев, сжал плечо Березина железными пальцами.
– Не пострадала?
– Ушиблась только, – дрожащим голосом ответил тот. – Ничего, пройдет. Ударилась удачно... – Он повернул голову и в мертвенном синем вспыхивающем свете увидел лицо Ивлева. Начальник отдела улыбался. И Березин, подсознательно уловив смысл улыбки, понял: Ивлев мог сам помочь Анне, реакция у него была отменная, и стоял он ближе, но... ждал, пока это сделает он, Березин. И если бы тот запоздал, Ивлев успел бы ее спасти!
НЛО исчезли после очередной вспышки, будто кто-то выключил иллюминацию, а Березин сидел возле Анны, не обращая внимания на тревожную суету Рудакова, держал ее за руку и ни о чем не думал – наступила реакция. Лишь пробормотал:
– Фотоаппарат жаль, уронил...
– Пустяки, – буркнул Рудаков, присаживаясь рядом на корточки. – Я тебе новый куплю. Ну, как она? Аня, слышишь?
– Все нормально, – слабым голосом проговорила Анна. – Спасибо, Максимушка...
– Дай ей что-нибудь успокаивающее, – негромко сказал Ивлев. – Лечи до конца, спаситель. Н-да, неудачно все это...
– Наоборот, удачно, – возразил Рудаков. – Все хорошо, что хорошо кончается.
– Я не о том, что хорошо кончается. Надо было выбирать место более безопасное.
Березин встал, взял Анну на руки и отнес в палатку. Рудаков посветил ему фонарем.
– Эх, был бы готов излучатель! – пробормотал Ивлев, провожая их взглядом.
– Кто же кричал все-таки? – спросил Рудаков, когда они свернули аппаратуру, перенесли палатки подальше от обрыва и приготовились ко сну. Ивлев перед этим связался с вулканологами и передал все, чему они были свидетелями, кроме случившегося с Анной.
– Может быть, птица, – задумчиво ответил Ивлев. – Сдается мне, слышал я уже где-то подобный крик, но где – хоть убей, не помню...
– Странно. И еще НЛО. Я перестаю верить теории вероятности: чтобы лично два раза повстречать «тарелку», зная прекрасно их нежелание встречаться... извините, это выше моего понимания.
– Я думала, ты уже привык, – усмехнулась Анна. – Чему ты, собственно, удивляешься? Наоборот, было бы удивительно не встречаться с неопознанными «столовыми наборами» после столь интенсивных поисков и массы затраченных средств.
– Вот именно, – сказал Ивлев с иронией. – Хороши эксперты, не видевшие ни разу предмета своей экспертизы!
Березин не вслушивался в разговор. Крик все еще отзывался в его ушах многократным эхом, совершенно немыслимый крик, в котором мало что было от голоса живого существа. Может, он раздался с прилетевших ноликов? Или все же земная природа не менее изобретательна и просто продемонстрировала свое умение быть таинственной даже в самое прозаическое время?.. А перед глазами падала в пропасть Анна... и вспыхивал косо летящий фиолетово-голубой диск... и улыбался мудрыми глазами Ивлев, и мелко-мелко дрожала земля, отзываясь на приглушенный рокот подземного огня...
– Может быть, птица, – задумчиво ответил Ивлев. – Сдается мне, слышал я уже где-то подобный крик, но где – хоть убей, не помню...
– Странно. И еще НЛО. Я перестаю верить теории вероятности: чтобы лично два раза повстречать «тарелку», зная прекрасно их нежелание встречаться... извините, это выше моего понимания.
– Я думала, ты уже привык, – усмехнулась Анна. – Чему ты, собственно, удивляешься? Наоборот, было бы удивительно не встречаться с неопознанными «столовыми наборами» после столь интенсивных поисков и массы затраченных средств.
– Вот именно, – сказал Ивлев с иронией. – Хороши эксперты, не видевшие ни разу предмета своей экспертизы!
Березин не вслушивался в разговор. Крик все еще отзывался в его ушах многократным эхом, совершенно немыслимый крик, в котором мало что было от голоса живого существа. Может, он раздался с прилетевших ноликов? Или все же земная природа не менее изобретательна и просто продемонстрировала свое умение быть таинственной даже в самое прозаическое время?.. А перед глазами падала в пропасть Анна... и вспыхивал косо летящий фиолетово-голубой диск... и улыбался мудрыми глазами Ивлев, и мелко-мелко дрожала земля, отзываясь на приглушенный рокот подземного огня...
ГАРШИН
Командированные приехали в среду, и Гаршин, в общих чертах знакомый с их приключениями, не рискнул расспрашивать странно задумчивых товарищей. К тому же он знал, что Ивлев непременно расскажет все на оперативке и во всех подробностях.
К этому времени работа по составлению частотных карт появления неопознанных летающих объектов продвинулась вперед ощутимо, и Владислав по нескольку раз в день выводил карту на дисплей, отмечая новые точки наблюдений и уточняя общую картину. Линии с равной интенсивностью появлений НЛО он назвал изоуфограммами и, наблюдая их причудливый узор на метровом поле дисплея, в который раз задумался над тем, что ему напоминает этот узор. Но не хватало малого – отправной точки для цепи ассоциаций, и Гаршин, с внутренней досадой на самого себя выключая компьютер, подумал, что в последнее время он либо перенасытился математическими построениями, либо его фантазиям не хватает безумия, чтобы идея в конце концов оказалась плодотворной.
Свою гипотезу о временных скачках НЛО он уже почти заковал в цепь формул, но для проверки некоторых теоретических выкладок нужен был эксперимент, нужен был, во-первых, мощный ускоритель на триста-четыреста Гэв, ну, хотя бы обнинский; во-вторых, группа квалифицированных специалистов для подготовки и проведения эксперимента. А поскольку Гаршин знал, что программа экспериментов на любом ускорителе элементарных частиц составляется на три года вперед и соблюдается неукоснительно, то проверить правильность своей гипотезы инструментальным путем он в ближайшее время не мог, ну а чисто умозрительные построения редко оказываются верными.
– Что это ты в последнее время погрустнел? – заботливо спросила Жанна Аркадьевна, когда Гаршин зашел в машинный зал, за перегородку пульта. – Уж не влюбился ли?
– Нечто в этом роде, – улыбнулся Гаршин. – Неужели заметно?
– Еще как! Кто же эта счастливица?
– Ее зовут – «Теория развития обратной временной волны в плотном гравитационном поле», – отшутился Владислав. – Лена, подберите, пожалуйста, фильмы, где запечатлен полет ноликов, и отдайте в лабораторию на размножение.
– Хорошо, Владислав Вартанович, – сказала Лена Лисовская. – Но едва ли они выполнят наш заказ быстро.
– Я помню, мы им уже давали когда-то подобный заказ, и они выполнили его за четыре дня. Если и на этот раз потребуется столько же времени, меня это устроит.
– А что новенького привезли ребята с Камчатки? – поинтересовалась Вероника Круглова. – Они все какие-то странные приехали, даже Миша Рудаков.
– В чем же его странность? – удивился Гаршин.
– На вопросы не отвечает...
Гаршин засмеялся одновременно с Жанной Аркадьевной.
– Ну, это еще ни о чем не говорит. Думаю, на общей пятиминутке нам обо всем сообщат. Кто у нас сегодня работает над картой?
– Герман. Он вышел покурить. Сказать ему, что он вам нужен?
– Не надо. Кстати, от химиков информация была?
Месяц назад из Башкортостана пришло любопытное сообщение от водителей механизированной колонны атомоходов о произошедшей на их глазах аварии с НЛО. Они разыскали и прислали в Центр несколько осколков якобы разбившейся «тарелки», и вот уже месяц химики центральной лаборатории бились над анализом осколков, но единственное, чего они добились за это время, – разложить материал осколков на элементы, так и не определив его комплексный состав. Сплавом этот материал назвать было нельзя, равно как и керамикой.
– Нового ничего нет, – виновато ответила Лисовская, словно от нее зависело поступление нужных документов.
– Ну хорошо.
Гаршин с минуту постоял у пульта, глядя на гудящие магнитные барабаны, перематывающие ленту, на мигание индикаторных панелей – машина решала очередную задачу, перемалывая в кристаллическом нутре лавину информации, – потом кивнул всем и вышел, чувствуя спиной взгляды подчиненных. И снова досада на самого себя, на свою заторможенность, беспричинную неудовлетворенность поднялась в душе дымной волной.
«Сходить к кому-нибудь поплакаться в жилетку? – подумал он, проходя мимо неплотно закрытой двери первой лаборатории, из-за которой как всегда доносились звуки музыки. – Но о чем плакать? У меня все есть: интересная работа, интересная проблема, интересная женщина, которая ждет моих звонков... У меня прекрасные товарищи по работе, не забывают и старые друзья в Цахкадзоре, меня любят мать и сестры... черт возьми, я же полностью счастливый человек! И все же чего-то мне не хватает. Чего мне не хватает? Риска мне не хватает, риска в работе... а может быть, просто перемены обстановки. Острых ощущений: погонь, смертельной опасности, поединков с врагами (не дай Бог!) или с природой... Бред! Я же знаю, что я очень мягкий человек. Тогда в чем дело?»
Он задумался так глубоко, что чуть не столкнулся с Ивлевым, шагнувшим из двери в коридор.
– Извини, – сказал он, вымученно улыбаясь. – Затмение, понимаешь, нашло. Ощущаю дискомфорт, а причин не вижу.
– Червь сомнения грызет душу? – сказал Ивлев, окидывая Гаршина проницательной желтизны взглядом. – Понимаю. Зайдем ко мне, есть разговор.
– Мы с Богаевым были в министерстве, – сказал Ивлев, по обыкновению полузакрыв глаза и застыв в кресле как статуя. – Решено развернуть исследования НЛО на уровне зарубежных организаций. К этой проблеме будут подключены не только российские институты и лаборатории Академии наук, но и научные центры Содружества. То есть от энтузиазма одиночных групп переходим к массовой атаке на непознанное.
– Что-то ты не в особом восторге, – пробормотал Гаршин, вслушиваясь в интонации голоса Ивлева.
Тот на миг сверкнул тигриными глазами.
– Отчего же, я вполне доволен. Дело не во мне. Американцы, несомненно, намерены в проблеме НЛО иметь практическую выгоду, причем не столько с научной точки зрения, сколь применения в военной промышленности. Слейтер признался, что они пытаются сбить НЛО с целью изучения материалов их оболочек и применения в военной технике.
– Я слышал. Говорят, эти материалы усиливают мощность двигателей самолетов и ракетных систем.
– Похоже на добротную научную спекуляцию. – Начальник отдела слегка поморщился. – Но для проверки таких гипотез нужны ученые другого профиля, химики, биологи, математики, а у нас до сих пор единственным теоретиком является некий кандидат физматнаук Гаршин Владислав Вартанович, фигура достаточно крупная, но... как говорят, один ум хорошо, а совсем ума нет – лучше. Нужна теоретическая база поведения НЛО, теория процессов, порождающих НЛО, теория энергообмена и движения... В общем, нужна глубокая теоретическая разработка проблем неопознанных летающих объектов, с которой одному человеку справиться явно не по силам. Ты, конечно, знаешь, что нашими изысканиями интересуется не только Академия наук, но и Министерство обороны. В последнее время интерес этот приобретает материальную форму: нашему отделу теперь будет оказываться любая помощь, как людьми, так и техникой.
– А масштабы?
– От радаров до вертолетов и самолетов. В последней экспедиции мы уже убедились на деле.
– Мне нужен ускоритель. То есть не мне, а... для...
– Будет и ускоритель. Только, естественно, нужна хорошая аргументация. Она у тебя есть? Кстати, почему ты не спрашиваешь, что мы сделали, увидели, привезли?
– Сами, наверное, расскажете, – прищурился Гаршин.
Ивлев коротко рассмеялся.
– Хитришь. Хотя, конечно, расскажем. Ну, что у тебя с картой? Есть какая-то зависимость?
– Подбираем пока общее поле концентраций, но и на этом этапе вывод получается занятный: НЛО интересуют в первую очередь активные природные процессы типа извержений вулканов, лесных и торфяных пожаров, землетрясений и процессы, вызываемые человеком и сравнимые по мощи с природными: испытания ядерных устройств, старты космических кораблей, металлургические комплексы, горнодобывающие карьеры, военные маневры. Но больше всего – места загрязнения среды, самыми «горячими» из которых являются города, тепловые электростанции, химические и металлургические заводы, полигоны...