– Вон почему они лошадь здесь разгрузили – чтобы следов не оставлять. А сейчас в сторону ручья пошли. Видно собачек опасаются... Только нафига им прожектор нужен?
От этих слов я встрепенулся. То, что новоприбывшие следы скрывают, это было понятно. То, что они пойдут по воде, тоже можно понять. Но вот с чего Лешка взял, что та круглая хреновина это прожектор? Так у него и спросил. Напарник, пожав плечами, ответил:
– Даже не знаю. Просто на ум пришло. Хотя, для прожектора эта штука маловата будет.
– Это точно – маловата.
Отобрав у него оружие обратно, я еще раз глянул на хвост колонны, и взмахом руки предложил выдвигаться следом, благо дистанция стала подходящей. Хотя, теперь можно и ближе держаться – они один черт за своим сопением и кряхтениями товарищей ничего не услышат. Поэтому сократив расстояние до тридцати метров и идя чуть в стороне, мы двумя тенями скользили за гружеными незнакомцами. А по пути я и так и эдак крутил в голове слова Гека, насчет прожектора. Оно конечно – для прожектора этот девайс слишком мал, но ведь не барабан же они в самом деле на себе волокут? И кстати – почему я зациклился на больших зенитных прожекторах? Может это малый, тот который шестидесятисантиметровый? А что – очень похож. Непонятно только с какого перепугу им понадобилось бы столько света. Не, это – бред. Где они для этой штуки электричество брать будут? Значит, тащат что-то другое. Но что? Ничего толкового на ум не приходило, а тут еще Лешка, которого я очередной раз тормознул, потому что пришельцы почему-то встали, прошептал:
– Илья, чего опять остановились?
– Не знаю. По-моему вещмешки поправляют...
Напарник кивнул, а потом, пытаясь разглядеть шевеления противника невооруженным глазом, и не преуспев в этом, возмущенно добавил:
– Итить их так! Почему у нас всего две "Совы" на группу? Что, вся советская промышленность их по одной штуке в месяц выпускает? Мне ведь сейчас ни черта не видно! – и после секундной паузы продолжил – прямо хоть бери и БТР подгоняй, с фарой подсветки... Это же не дело, так работать! Ты по возвращении, еще хоть пару штук ПНВ постарайся выбить!
Я уже было хотел шикнуть на ноющего Пучкова, но вдруг замер и чуть не хлопнул себя по лбу, от внезапно пришедшей мысли. Как там Леха сказал насчет фары с БТР? Точнее он имел ввиду советский ИК прожектор – "Луна". А ведь это – мысль! "Барабан" хоть и был замотан в брезент, но после слов Гека я, вспомнив его пропорции, только кивнул головой. Все четко совпадает! На фрицевском БТР подсветки целей, стоит шестидесятисантиметровый поисковый ИК фонарь "АА".
Мда... и что это нам дает? На несколько секунд задумавшись, я в раздражении цвиркнул слюной сквозь зубы. Да ничего не дает! Тот светильник ведь от генератора работает, так что аккумуляторов на него не напасешься. И это еще надо учесть, что к фонарю нужен сам прибор ночного видения, который тоже не от батарейки запитывается. Мда, жалко. Такая мысль красивая наклевывалась... Но она не "играет". Поэтому возвращаемся к прежним непоняткам и сомнениям. Точнее, их надо будет обдумать позже, так как пора двигать за колонной, которая кстати, как я и предполагал уверенно движется в сторону обнаруженного нами "схрона".
А еще минут через сорок, под начинающийся дождь, мы дошли до знакомого бугра. Там все было тихо и безлюдно, поэтому носильщики, несколько секунд покрутили головами, проверяясь, а затем один за другим нырнули в теплую, сухую темноту схрона, оставив нас мокнуть на поверхности.
На часах было четыре сорок пять, но небо, затянутое тучами и не думало светлеть. Хотя сейчас это уже никакой роли не играет – бегать по ночному лесу выслеживая шарахающихся туда-сюда непосед, уже не надо. И это не может не радовать. Зато пора делать нечто другое. Отдав Геку его оружие и забрав свой автомат, я приблизился к нашему убежищу и извлек из него мокрого Жана. Потом, вместе с радистом отошел метров на сорок левее, туда где зависали Женька с Маратом и плюхнувшись под их истекающий частыми каплями куст, начал докладывать мужикам о результатах похода.
После всего прослушанного, умный Шах как ни закатывал задумчиво глаза и как ни чесал нос, ничего толкового про "барабан", или дальнейшие действия "схронщиков" предположить так и не смог. Я втайне надеющийся на светлую голову зама, разочарованно крякнул, посмотрел на часы и пихнув Искалиева, который сидел укрывшись плащ-палаткой с головой, сказал:
– Не спи – "маркони". Пора весточку командованию слать.
Буквально тут же из-под брезента вынырнула голова Даурена, который протягивая мне гарнитуру, бодро доложил:
– А уже все готово, товарищ командир.
Одобрительно кивнув, я напялил резинку с наушником на голову, и прижимая ларингофон к горлу, проверил связь. Получив подтверждение, принялся докладывать сегодняшние наблюдения. Доклад принимал дежурный, но посредине разговора неожиданно нарисовался вечно бодрствующий Гусев, поэтому пришлось начинать разговор сначала. Серегу, как и меня очень заинтересовал характер груза притараненый новыми фигурантами. Выслушав все, вплоть до фантастических предположений о том, что это может быть даже фонарь ИК подсветки, командир чему-то обрадовался, обозвал меня "молодцом" и приказал вести наблюдение дальше. В случае же незапланированных изменений обстановки – действовать по обстоятельствам, после чего дал отбой связи.
Пожав плечами я передал наш разговор мужикам и глядя на начинающее сереть небо, сказал:
– Похоже на сегодня – все. Эти, в бункере, будут отсыпаться после перехода, да и нам пора на массу придавить. – а потом, глядя на то, как с листьев, собираясь в тоненькие ручейки сбегает вода, добавил – Во всяком случае попробовать. Вы тут сами меж собой решайте, кто дежурить будет, а мы потопали к себе. Пошли, Жан!
Радист, который уже закончил сворачивать рацию, кивнул и поднявшись двинул за мной в сторону второго НП, на котором уже почти час, мок в одиночестве Пучков.
Мне снился Гек, который восседая на "Ганомаге", через большой жестяной рупор рекламировал преимущества активного ночного прицела перед пассивным. Мол, и дальность действия у него гораздо выше и четкость изображения лучше. А чтобы полностью исключить демаскирующее тарахтение работы двигателя, который приводил в действие генератор, кузов БТР можно забить аккумуляторами и наблюдать за противником совершенно бесшумно, зато со всевозможным комфортом. Я, херея от идиотизма друга, громким шепотом требовал немедленно заткнуться и обещал набить морду, если он не уберет свой гроб на колесиках подальше от места засады. Но Леха только издевательски ржал в свой "матюгальник" и в конце концов сказав, что я ему надоел, вылил на подпрыгивающего возле "Ганомага" командира, целое ведро воды.
– Ап, ап!
Чуть не захлебнувшись, я рывком сел и спросонья ухватив лежащего рядом Пучкова за пятнистый загривок, подтянул его к себе, прошипев в недоуменно мигающие сонные глаза:
– Ты что, чудовище, совсем офонарел?!
Лешка, даже не пытаясь вырваться, растерянно пялился на сбрендившего начальника, а до меня постепенно доходило, что это все был сон. И разбудило меня вовсе не ведро воды вылитое орущим, зловредным лейтенантом, а собравшиеся в ручеек капли, которые бодро стекая с листьев, закончили свой путь на моей физиономии. Окончательно осознав это, я поправил сбившийся капюшон на Геке и неопределенно хмыкнул. Пучков, видя что командир прекратил буянить, осторожно поинтересовался:
– Сон хреновый?
– Ага...
Вытерев ладонью мокрое лицо, я огляделся. Дождь уже прекратился и появившееся солнце вовсю освещало лес, прокладывая между деревьев яркие полоски. Облака за те полтора часа пока мы кемарили, сдуло напрочь, поэтому ярко-синее небо обещало на сегодня отличную, теплую погоду. И это большой гут, а то пока спал – замерз как собака. Сейчас правда уже согрелся, но суставы скрипят один хрен. Потянувшись так, что позвоночник звонко прощелкал, я кивнул Жану, который уже несколько секунд торчал рядом и спросил:
– Как обстановка?
– Все тихо, командир. Поляки как влезли под землю, так больше не появлялись. Из воздуховода едой тоже не пахло, значит – они еще отдыхают.
– Понял. Что наши?
– Полчаса назад говорил с Шахом. У них тоже тихо.
– Ну и хорошо. Ты тут еще минут двадцать побди, пока мы сходим оправимся, а потом тебя сменим и тоже можешь поспать.
– Есть!
Еще раз кивнув Искалиеву я встал и закидывая автомат за плечо, приказал зевающему как бегемот Геку:
– Хорош нежиться. Пошли к ручью.
– К ближнему?
– Щаз! К ближнему пусть АКовцы бегают. А так как я с ними на одном гектаре и гадить не сяду, то идем к дальнему. – Пучков сделал удивленную морду, поэтому пришлось пояснить – Не хватало еще, чтобы нас со спущенными штанами какой-нибудь ранний птах из новопришедших застал. Заодно и разомнемся.
Лешка, удовлетворенный ответом согласно засопел и мы легкой трусцой поскакали в обход высотки, к большому ручью, находящемуся метрах в трехстах за холмом.
Лешка, удовлетворенный ответом согласно засопел и мы легкой трусцой поскакали в обход высотки, к большому ручью, находящемуся метрах в трехстах за холмом.
Когда все дела были закончены и я, отсторожив спокойную оправку подчиненного уже собирался возвращаться, Пучков, напяливавший в этот момент комбез, вдруг тормознулся, выглядывая что-то в свежей промоине образовавшейся после ночного дождя. Вниз, в овражек, где протекал ручей снова спускаться было лень, поэтому вытягивая шею, я поинтересовался:
– Чего ты копаешься?
Гек, еще с полминуты молча ковырялся в земле, а потом сполоснув руки вылез наверх и протянув мне ладонь, на которой лежал "смертник", сказал:
– Боец там наш. Давно лежит, видно с сорок первого – форма еще старая. От костяка почти ничего не осталось – звери растащили. Документов нет, зато медальон остался.
Взяв в руки черный пластмассовый пенал, я его раскрутил и попробовал вытряхнуть на ладонь лежавшую там бумажку. Она слегка подмокла и сразу не пошла, но осторожно подцепив ее ногтем, мне удалось вытащить рулончик, не порвав. Угу... снаружи синих пятен нет, значит писали не химическим карандашом и поэтому есть шанс прочесть, кого же мы нашли. При помощи иголки я развернул бумажку и с трудом разбирая расплывшиеся буквы, прочел:
– Голубцов Иван Никифорович. Красноармеец. Тысяча девятьсот двадцать первого года рождения. Занимаемая должность – снарядный. Уроженец Псковской области. Село... блин, непонятно... толи Гласовка, толи Власовка, толи вообще – Тарасовка. Ладно, позже разберемся.
Достав офицерский блокнот, я вложил находку между страниц, сказав:
– Сейчас пойдем обратно, пожуем, а потом вы со Змеем возьмете саперку у Жана и прикопаете парня по-человечески. Хотя бы что осталось, похороните.
Лешка согласно кивнул и взяв у меня пустой черный цилиндрик, закрутил крышечку на место, добавив:
– Этому Голубцову еще повезло. Документы в кадры сдадим, так хоть без вести пропавшим числиться не будет. А то сколько их таких по лесам да полям лежит – не счесть. Ведь тогда, когда отступали, не до похорон было...
Неопределенно хмыкнув я, молча повернулся и пошел к нашему НП. Мда... тогда действительно было не до похорон. Да и потом все как-то недосуг. Лет шестьдесят все руки не доходили у различных вождей, избранников и гарантов, отдать последний долг павшим солдатам. И неизвестно когда дойдут и дойдут ли вообще, так как новые войны подвалили и там тоже свои убитые и пропавшие без вести есть, на которых кстати так же махнули рукой...
Но Геку про это знать разумеется не надо. Ведь есть шанс что хоть в этом варианте истории все пойдет по-другому. Может, перестанет государство поворачиваться задницей к своим защитникам. Ведь должен же быть этому предел? Почему бы ему не настать сейчас? Тем более что этот предел сами люди могут обозначить. Да и я все силы к этому приложу...
От грустных размышлений меня отвлек вопрос Гека, который проходя мимо малинника сорвал несколько ягод и теперь, забросив их в рот невнятно поинтересовался:
– А чего ты на меня спросонья так набросился? В смысле – что приснилось, то?
Я ухмыльнулся:
– Да приснилось, как будто ты на фрицевском БТР подсветки целей, подкатил и в низинке встал. А потом еще орать начал, рассказывая, как замечательно устроился.
Лешка только хрюкнул, да и я вспомнив этот сон, сначала заулыбался, но потом, от внезапно пришедшей мыли чуть не сбился с шага. Блин! А может действительно – так? Окрыленный новой идеей я, когда мы пришли обратно, оставил Пучкова возле Жана, а сам порысил дальше – туда, где располагался НП Шарафутдинова. Марат как раз бодрствовал и увидев меня, сначала было вскинулся, но потом разглядев физиономию начальства, удивленно заметил:
– Ты чего бегаешь? Рации то уже включили...
Но я только отмахнулся и усевшись за вывороченным, полусгнившим березовым стволом, возбужденно сказал:
– Знаешь, мне кажется я понял, что за "барабан" эти орлы с собой притащили. Это действительно – фонарь "АА"! А в мешках – аккумуляторы. Поэтому они так тяжело шли! И в ящике сам прибор.
Шах только покивал на мою тираду и невозмутимо заметил:
– Угу... только зачем это все? Ну, поставили они эту бандуру – он на секунду задумался – хотя бы возле северной оконечности аэродрома, там где ельник. И что? До ВПП больше километра. До рулежных дорожек считай еще плюс метров двести. Про ангары, я вообще молчу. И что они рассчитывают там увидеть? Сам прилетевший самолет? Людей-то на таком расстоянии даже в танковый "ночник" не разглядишь. А главное – для чего? Ближняя зона будет оцеплена людьми Власика. И пусть про террор-группы поляки не знают, но даже с того расстояния на которое они рассчитывают безболезненно подобраться, ни один снайпер не сработает даже днем. А уж ночью... И кстати – от батарей вся эта конструкция проработает буквально несколько минут.
– Ой, ой, ой. Какие тут все умные собрались! А теперь слушай мою мысль: "ночник" они взяли для подстраховки. Ведь когда приземлится самолет с Верховным, то его не впотьмах встречать будут. Иллюминацию конечно никто устраивать не собирается, но пару выносных ламп точно поставят. И это не считая фонариков встречающих. До фронта считай восемьсот километров и поэтому сильно со светомаскировкой никто заморачиваться не станет. Тем более что освещение включится буквально на несколько минут, до тех пор, пока товарищ Сталин в машину не сядет. Поляки это учитывают. Но так же они учитывают и обострившуюся паранойю охраны, которая может просто запретить включать лампы и все тут. Поэтому и притащили дальнобойный "АА", чтобы при любых раскладах быть уверенными, в том, что прилетел не почтовик какой-нибудь, а именно самолет Главнокомандующего. Они это по поднявшейся суете поймут – которую, даже если света не будет в "ночник" разглядят...
В этом месте у меня фантазия как-то засбоила. Если бы все происходило в будущем, то я бы мог с уверенностью сказать, что эти подземные жители – наблюдатели, должные осуществлять подсветку цели для высокоточного оружия. Но сейчас таких ракет просто не существует, поэтому в моей славной гипотезе получился провал. То есть понятно – они не снайперы. И понятно то, что они должны убедиться в прилете усатого вождя. А вот дальше что?
По логике – дальше идет сообщение и подтверждение появления Сталина на аэродроме еще кому-то. И? Выстрел из орудия стоящего где-то вдалеке – исключается. Для попадания пристрелка нужна, тут и батареи будет мало... Самолет груженный взрывчаткой, да со смертником на борту? Тоже – не фонтан. Даже если не со смертником, а просто – давно захваченный трофейный "кукурузник" с бомбами – все равно не катит. Точного времени прилета спецрейса никто не знает, а барражировать поблизости такой бомбер не сможет – моментом засекут. Да и ночные истребители сопровождения после посадки "Ли-2" еще какое-то время будут крутиться над аэродромом, не подпуская никого чужого. Мда... чего-то я недопонимаю...
Шах, в ожидании продолжения пошевелил бровями, но раскритиковать мои слова не успел, так как я вывалил вновь пришедшие мысли, исключив разумеется свои соображения насчет высокоточного оружия. Марат выслушав меня, сразу перестал насмешливо щуриться и тоже начал чесать репу, соображая вслух:
– Да, это не снайперы. Они должны понимать, что на расстояние более-менее прицельного выстрела, их просто не подпустят. Орудие... ты прав – без пристрелки, это дохлый номер. Самолет – вообще из разряда бреда... Кхм, если бы сюда подтягивались крупные силы АК, то все было бы понятно, но сейчас... – Шарафутдинов несколько секунд помолчал и вдруг неожиданно просветлев лицом сказал только одно слово – "Ишак"!
Итить твою за ногу! А ведь это мысль! Закусив губу, я лихорадочно вспоминал тактико-технические характеристики Nb.W 41, он же Nebelwerfer, он же 150мм. шестиствольный реактивный миномет. Блин! Если его ввести в нашу задачку, то все в елочку получается! Дальность эффективной стрельбы до шести с половинной километров, вес мины – около тридцати четырех килограмм. Разлет осколков вперед метров на пятнадцать и на сорок в стороны. Да, а ведь есть еще и Nb.W 42 с калибром 210мм. который и стреляет он дальше и площадь поражения дает большую. Но вот мина к нему весит больше центнера, поэтому с ним особенно не разгонишься. Один человек такую чушку не утянет, а рассекать здесь с караваном лошадей или с подводами, чтобы подвезти боеприпасы к Nebelwerfer 42 никто не будет. Так что вряд ли 42, скорее именно Nb.W 41. Хотя, вариант с Nebelwerfer 42 тоже нельзя скидывать со счетов. Так, так, так... И что же мы имеем?
А имеем мы вот такой мини – "град", установленный на какой-нибудь полянке, километрах в пяти от аэродрома. Ммм... Из-за рассеивания, пристрелку делать конечно не нужно, "Ишак" лупит по площадям, но вот и шансов накрыть с первого залпа нужную цель тоже маловато. Хотя... Точно! Перезарядка у него буквально несколько минут и обученный расчет, прежде чем начать убегать, может сделать еще пару залпов. И тогда шансы накрыть объект возрастают в арифметической прогрессии. Е-мое! Да поляки, в своей задумке, просто проявили чудеса сообразительности, особенно по сравнению с фрицами.