– Сколько лет Ульяне?
– Двадцать пять. Боюсь, что двадцать шесть ей уже никогда не исполнится, – добавила мать. – Чутье подсказывает.
Визгунов убрал блокнот.
– Сделаю все, что в моих силах. Но вы должны мне помочь. Речь, видимо, идет о серьезном преступлении.
– Что же мы можем? – спросил Кистинский.
– Вашего рекомендателя тоже ведь кто-то рекомендовал. Надо отмотать клубок к началу. Каждый знает предыдущего больного. Вы, люди бизнеса, умеете договариваться.
– Сделаю все, что смогу, – кивнул предприниматель.
– Когда вы направили сюда медицинские документы дочери? Те, что у вас просил ваш приятель?
– В феврале. А приехали они за Улей только в середине апреля. Мы же понимаем, что надо найти донора.
– А еще вы должны понимать, что если у живого донора забрать обе почки и поджелудочную железу, то он умрет. Но кто же думает о таких мелочах, когда речь идет о двадцати миллионах. Будем поддерживать связь. Сейчас ваши показания запишут.
Визгунов вышел из кабинета, оставив супругов у себя. Проходя мимо секретарши, коротко бросил:
– Мне нужны списки всех пропавших с полными данными. Немедленно! За весь год. Вызовите дознавателя, пусть запротоколирует показания потерпевших.
– За год? Немедленно? – пробурчала женщина. – Сумасшедший!
* * *Врачей брали прямо из больниц без предупреждения. Заходили, предъявляли удостоверения и уводили. Мотивировали тем, будто срочно нужна их помощь. В список попал известный «потрошитель» Жора Мясоедов из третьего морга по кличке Мясник. Но какой помощи можно ожидать от патологоанатома?
Врачей привозили из разных районов и различных больниц. Общим было лишь то, что все работали хирургами. Их доставили в крематорий, где в помощи уж точно никто не нуждался. Одно из внутренних помещений оборудовали под операционную. Вместо привычного стола установили помост для гробов. Собралось семь специалистов высокого класса. Перед ними с коротким словом выступил майор Балабанов.
– Уважаемые доктора, – начал он извиняющимся тоном. – Сегодняшний день в интересах закона вы должны провести здесь. Будете делать повторное вскрытие некоторых умерших. Первоочередной задачей является установление диагноза, объясняющего причину смерти. На сегодняшний день вам предстоит вскрыть около восьми трупов. Интервал доставки – один покойник в час. С учетом напряженного графика разделитесь на две бригады. Одна работает, вторая отдыхает. Большего я вам рассказать не могу.
Возражение последовало только от хирурга Гельфанда из онкоцентра.
– Я вряд ли сумею вам помочь. Мне сегодня должны проверять глазное яблоко. Окулист закапал мне в глаза атропин. Я наполовину ослеп. Прошу меня освободить.
Балабанов возражать не стал и отпустил врача. Тут к нему подошел оперативник и шепнул:
– Первая ласточка прилетела. Катафалк из института. Артистка в похоронной бригаде.
Все полицейские переоделись в штатское. За шторками пятого зала покойника уже ждали четверо оперативников. Им предстояло снять гроб с конвейера и отнести в экспериментальную операционную, где врачи уже готовили инструменты.
Балабанов вышел на улицу. Там дежурили еще несколько ребят в штатском. Но вдруг Зинаида Карловна нарушила все инструкции. Вместо того чтобы войти в зал прощания, она прямиком направилась к Балабанову. Такого от нее он не ожидал.
– Что вы делаете? Вернитесь!
– Минутку. Видите того рыжего типа, что вышел из служебной двери.
– Да. Я его знаю. Это хирург Гельфанд.
– Можете считать меня сумасшедшей, но это санитар морга. Я еще не ослепла. Уже год он выносит трупы и задвигает гробы в катафалк. Я видела его полчаса назад. Поверьте мне, я не сумасшедшая.
Балабанов подозвал двух оперативников.
– Я только что освободил Гельфанда. Он идет к выходу. Задержать и доставить в управление! Отберите у него телефон и все имеющиеся при нем средства связи. Посадите под замок. Живо, мальчики. Не дайте ему уйти.
Мальчики знали свою работу.
В этот день из Института судебной медицины в крематорий привезли семь трупов. Многие врачи не смогли помочь следствию. Проблема заключалась в том, что ни у одного из трупов, которые клали в гроб голыми на необструганные доски, не имелось внутренних органов. В укор опытным хирургам на высоте оказался патологоанатом Мясоедов. Он объяснил, как удаляют «потроха» покойникам. По-мясницки. Этим же покойникам, исключая четырех наркоманов, умерших от отравления, органы удаляли на операционном столе под наркозом, когда они еще были живы, с ювелирной точностью и особой осторожностью.
Ни один патологоанатом не станет тратить время, чтобы распотрошить «дохлую курицу». Жаргон Мясоедова шокировал даже врачей, но оспаривать его заключение никто не решился. У погибших от отравления взяли образцы крови и отправили на анализы.
Теперь у Балабанова появились не только подозрения, но и доказательства.
* * *Наконец-то Светлана вернулась домой. Теперь, рядом с мужем, она почувствовала себя живой, настоящей, полноценной женщиной. Первые часы они ни о чем не могли думать и утопали в нежностях. И только ближе к вечеру, проголодавшись, сели за ужин.
– Ты знаешь, солнышко, я только сейчас подумал о нашей разлуке. Что тебя заставило сбежать той ночью? И почему ты вернулась только теперь? Почему не позвонила? Зачем были нужны эти загадочные фильмы и послания?
Сергей выглядел так, будто он только что проснулся после долгого мучительного сна.
– Отец боялся, что ты запаникуешь и натворишь непоправимых глупостей. Пичугин послал киллеров убить меня. Отец сумел встретить их раньше, чем они до меня добрались. Тебя ждала та же участь. Киллеры свидетелей не оставляют. Мне пришлось уехать. Пичугин, как мне сказали, не поверил в мою смерть. За тобой установили слежку. Мэр был уверен, что ты выведешь его подручных на меня. Прятаться я больше не могла и вернулась в город. Тогда мои ребята из газеты рассказали о твоем ранении и о том, как ты переживаешь мою гибель. О женщине в овраге я тоже ничего не знаю. Ее похоронили как Светлану Бартеньеву и на этом поставили точку. Если говорить о моих посланиях, то я всячески пыталась тебе объяснить, что жива и со мной все в порядке. Позвонить я не могла. Твой телефон прослушивался.
– Но зачем Пичугину тебя убивать? Он же прекрасно относился к нашей семье?
– Ты не понимаешь, а точнее, не знаешь самого ужасного. Я – убийца его сыновей. И это правда.
– Не может быть! – чуть ли не выкрикнул Сергей. – Я все знаю. И о том, как тебя избил Роман, как тебя скинули в реку и то, что он приезжал на дачу. Но его убил твой отец. Профессор Белоцерковский видел в окно, как Андрей Борисыч выносил его из дома на плече, а в другой руке нес карабин. Он отвез его на другой конец пригорода и сбросил в кювет.
– Но он наверняка не видел, когда приехал мой отец. Роман узнал, что я не утонула, и явился на дачу добить меня. Я не думала, что он будет меня искать. Сидела в коттедже и зализывала раны. И тут ворвался он. Отцовский карабин висел в передней на гвоздике. За день до этого отец ездил с Пичугиным на охоту и просто не успел повесить его на место. Роман опять начал меня бить, и я не выдержала и выстрелила. Отец ворвался в дом уже после трагедии. Я лежала на полу без сознания, с ружьем в руках. Труп Пичугина-младшего – на мне. У него была прострелена грудь. Отец, войдя в дом, увидел эту картину. Труп и ружье он унес. Но даже такой опытный сыщик, как прославленный Визгунов, может растеряться. Он сделал одну промашку. Пичугин нанял частного детектива Матвея Юсупова, чтобы найти убийцу сына. Ничтожный хапуга. Отец выгнал его из управления, и он стал работать у мэра. Мальчиком на побегушках. Вот он и обнаружил машину Романа в лесу возле нашего поселка. Отец не подумал о том, как Роман сюда добрался. Не пешком же притопал из города. А на следующий день произошло второе убийство. Придя в себя после отъезда отца, я страшно испугалась. Я же понимала, что халдеи Романа знали, куда он поехал. Они наверняка и Константину об этом рассказали, и Матвею Юсупову. Вот почему он искал машину в лесу. В тайнике отца я нашла его пистолет. Он им никогда не пользовался. Иностранный, никелированный, с какими-то особыми патронами. Я положила пистолет в сумочку и решила с ним не расставаться. Тогда я и не думала, что придется стрелять из него. Об этом пистолете знал мэр – отец как-то хвастался им перед Пичугиным. На следующий день ко мне на дачу приехала Геля. Труп ее брата еще не нашли. Я попросила Ангелину сфотографировать меня. Мое тело все было в синяках. Я подумала, что если до меня доберутся, то в суде я попытаюсь оправдать свои действия как самозащиту. Геля не знала, кто меня избил. Во всяком случае, на тот момент. Потом мы поехали с ней в тихое местечко. Мне хотелось напиться. Мы приехали в небольшой бар у шоссе, где меня никто не мог бы увидеть. И я напилась. И отключилась. Помню лишь эпизоды. Геля довела меня до машины и повезла обратно на дачу. Потом провал. Дальше помню выстрел и лежащий на цветочной клумбе труп Кости Пичугина. Опять провал. Меня разбудил ночью отец. Я спала на веранде, на диване, с его пистолетом в руках. Труп Кости он тоже увез. И опять у дома не нашли никакой машины. Можно предположить, что его кто-то привез, а услышав выстрел, удрал. Это могла быть женщина, испугавшаяся последствий. Женщина, знавшая мой адрес. Значит, остался свидетель. Возможно, этот свидетель мог обо всем рассказать детективу Юсупову. Дело в том, что братья Пичугины не знали моего дачного адреса, вот почему я пряталась в коттедже. Подручные Романа не дали бы этому психу загородный адрес, даже если бы и знали его. Ментовский поселок – не место для разборок. Гораздо проще выманить меня в город, не могу же я вечно сидеть на даче. Роман всегда был беспредельщиком – неуравновешенным, злобным и не контролирующим себя. Он даже отца своего не слушал. Для него не существовало авторитетов.
– Не знаю, кто дал адрес Роману, но Костю могла привезти Геля. На следующий вечер труп Романа был уже найден. Геля могла догадаться, кто его убил, и привезти второго брата, чтобы тот расправился с тобой, – предположил Сергей.
Светлана кивнула.
– Я тоже сначала так подумала. Брат дороже подруги. Но это неверное предположение. Когда Геля тащила меня из бара к машине, я ударилась рукой о дверцу и разбила часы. Они остановились в одиннадцать тридцать пять вечера. Позже я провела эксперимент, только днем. В одиннадцать тридцать отъехала от того же бара, доехала до дачи, вышла из машины, вошла в дом. Полагаю, она довела меня до кровати, потом вернулась к машине и поехала в город, к ресторану «Магнолия». В тот вечер там устроили поминки, и Костя на них присутствовал. Я минут десять постояла у ресторана. За это время Геля могла вывести брата из кабака, потом развернуться и поехать на дачу. На месте была в час двадцать две. Быстрее не получается. В половине первого отец нашел на даче труп Кости и меня, спящую с пистолетом в руке. Геля не могла привезти брата. Исключено. И еще одна деталь. Геля – девушка решительная, смелая, она не стала бы ждать, пока убьют Костю. И пистолетом ее не напугаешь. Да ты сам все о ней знаешь. Она летает на одномоторных самолетах лучше тебя. Такие пируэты выделывает в воздухе – мужчины завидуют. Геля не позволила бы мне выстрелить в Костю. И зачем он ей? Чтобы отомстил за брата? Но она же автоматически становится его сообщницей. Не проще ли самой меня убить. На даче нас вместе никто не видел. В баре нас не знают. К тому же там была уйма народу. Кто помнит людей из толпы? Но Геля меня не убила. А вполне могла бы придушить пьяную бабу на темном шоссе, а затем сбросить труп в кювет, как поступили с ее братом. Такой поступок в ее характере, а искать помощи на стороне этой девушке несвойственно.
– Тут ты права! – озадаченно согласился Сергей. – Но постой. Сейчас ты ничего не боишься, спокойно вернулась домой. Но если мэр жив, то ты по-прежнему в опасности!
– Мэр-то жив, но он уже политический труп. Ефим контачит с Балабановым. Они подружились. Я решилась выйти на свет, узнав, что Пичугин за решеткой. По собственной воле. Он прячется от мифических киллеров. Отец запер его в камере предварительного заключения в подвале управления полиции. Там даже телевизор поставили. Он видел в утренних новостях своих убийц, извлеченных из канализационного коридора. Теперь живого Пичугина будут хоронить с почестями, как меня. История повторяется. Но я думаю, что мэр уже никогда не выйдет на свободу. Он сам себя арестовал, а через пару дней его навестит прокурор и предъявит ему обвинения по пяти статьям сразу, если не наберется больше. Дело с наркотиками можно считать закрытым. Не хватает двух звеньев: кто из медиков замешан в деле и где производят готовые пластыри.
– Медики? Вторую подпись на рецептах ставит сын профессора Крылова. Это можно считать доказанным. Человек, не имеющий к медицине ни малейшего отношения, но занимающий должность главного врача больницы.
– А первую подпись должны ставить в онкологическом центре. Не зря же туда повадился мэр, изображая больного, – уверенно заявила Светлана. – Значит, врачами командует личный врач Пичугина Илларион Мухачевский.
Их версию подтвердил телефонный звонок Щеблыгина. Трубку взяла Светлана.
– Извините, молодожены, что побеспокоил вас. Есть новость. На похоронах задержан доктор Гельфанд из онкоцентра. Артистка признала его как санитара Института судебной медицины. Проверили по-тихому. Санитар на месте. На следующей ходке катафалка он опять выносил гроб. Балабанов устроил рыжему допрос. Задержанный оказался братом-близнецом настоящего хирурга, который приходит в больницу лишь два раза в неделю, в операционные дни. Остальное время пропадает в институте у Крылова. Но скажите мне, зачем классному хирургу притворяться санитаром?
– А брату занимать его кабинет? – подхватила Светлана. – Кажется, я знаю ответ. Иди, Фимка, к главному врачу онкоцентра и попроси его выписать рецепт. Мол, так и так, срочно нужно, а Гельфанда нет на месте. Он может тебе не поверить, тогда скажи, что доктор Крылов тебя уже ждет, чтобы поставить вторую подпись.
– Думаешь, сработает? – засомневался Ефим.
Сергей вырвал трубку у жены:
– Сработает. Но они не знают, какую дозу тебе выписывать. Нужны спички со штампами барменов из «цветочных» ресторанов. У меня есть пакетик отрывных спичек с печатью… Вот теперь нам вся схема ясна. Жди нас у ворот онкоцентра, мы сейчас приедем.
Светлана с удивлением смотрела на мужа.
– Может, ты знаешь и где изготавливают пластыри?
– Конечно, знаю. Ты же видела, что все сводится к Крылову. В его кабинете есть потайная дверца, а за ней огромная химическая лаборатория. Целый цех.
– А в подвале – испытательный полигон. Там опробуют результаты новых формул, разрабатываемых в твоей лаборатории, мой дорогой. И у меня есть тому доказательства. Я пошарила в кабинете профессора Неверова, пока Фима отвлекал вас групповым снимком для газеты. К сожалению, тогда я и попала в кадр. Прости, не хотела. Но Неверов и Девяткин – не те, за кого себя выдают. Эти люди – прекрасные химики, но оба находятся в розыске. Сумели сбежать, когда в Орле прикрыли подпольный цех. Они предложили свои услуги Пичугину. Тот понял, какую прибыль может принести их идея, и пригрел гадюк на собственной груди. Вот почему он построил тебе лабораторию и вложил в нее огромные деньги, а вовсе не за твой талант и твои потрясающие глазки. Ты стал ширмой, да еще и прогремел на весь мир как ученый. А это уже не ширма, а непробиваемая стена.
У Сергея отвисла челюсть. Эта супружеская парочка не уставала удивлять друг друга. Оттого и не могли жить один без другого.
3
Мобильный телефон зазвонил, когда Визгунов вошел в подъезд дома. Он разговаривал, поднимаясь по лестнице. Звонила секретарша. Если она решилась звонить полковнику по мобильному, значит, для этого были особые причины.
– Так вот, Андрей Борисыч, к дознавателю присоединился секретарь Балабанова лейтенант Кушнир. Способный мальчик. Он не мешал, сидел в сторонке и делал заметки. Чета Кистинских повторила для протокола все, что сказала вам. В один из моментов лейтенант решил что-то проверить. Скорее всего, для проформы. Мысль, созревшая в его голове, выглядела бредовой, но Кушнир не стесняется выглядеть глупым, он ведь только учится оперативной работе, а учитель у него грамотный…
– Таисия Ивановна, я вас уволю и возьму себе в помощники офицера. Вы же не на лавочке во дворе сидите.
– Поняла, товарищ полковник. Лейтенант Кушнир взял с вашего стола личное дело майора, то есть бывшего майора, Юсупова и показал его фотографию родителям исчезнувшей девушки. Они его узнали. Это он приезжал в Москву на машине и увез Ульяну. Родители больше ее не видели. Все, товарищ полковник, доклад закончен.
– Хорошая новость. А главное, вовремя подоспевшая. Будут новости, звоните.
Визгунов заканчивал разговор, стоя перед дверью. Убрав трубку в карман, он нажал на кнопку звонка. Звонить пришлось трижды. Наконец дверь открыл заспанный Юсупов, о котором только что шла речь.
– Привет, Матвей. Не ждал гостей?
Испуга полковник не заметил. Скорее – удивление. Что ж, так и должно быть. Парень не чувствовал за собой вины, да и предъявить ему нечего. Может выступать в качестве свидетеля, но и только.
– Какая честь, черт подери! Сам Визгунов решил меня посетить.
– Ты прав, Матюша-пепельный. Так тебя называл Пичугин?
– Да, он мужик с причудами. Заходите.
Юсупов посторонился и пропустил незваного гостя в квартиру. Обычное холостяцкое жилье. Жена от него ушла, узнав о романе мужа с дочкой мэра. Напрасно. Геля любила флиртовать с женатыми мужиками, сводить их с ума, а потом забывать о них, будто никогда и не знала. Приходилось мириться с характером строптивой девчонки. Дочке мэра никто мстить не станет.
Визгунов сел на диван.
– Какие проблемы, командир? Рад помочь, если вам нужна моя помощь.
– Ну, если не поможешь добровольно, то будешь помогать стране добывать уголь в местах не столь отдаленных.
– Даже так? – хмыкнул хозяин. – И какую статью вы мне пришьете?
– Соучастие в убийстве, Матюша. Но сначала поговорим на отвлеченные темы. Кто тебя надоумил обвинить мою дочь в убийстве братьев Пичугиных и доложить об этой глупости мэру?
– А… а… а… Понятно. Кровная месть. Я ничего не выдумываю, полковник, верю только фактам. Вы же их сами знаете, какой смысл повторяться.
– Вот если бы ты и вправду работал на мэра, то я бы тебе поверил. Но мэр тебя недооценивал и платил мало. Так же как своим шестеркам. Обидно, да? Ты же настоящий Шерлок Холмс, а тебя за халдея держат. Судя по твоей хибаре, и Крылов тебя не очень ценит.
При упоминании фамилии Крылов парень вздрогнул. Неожиданный удар получился.