В доказательство того, что она не шутит, две ее спутницы вскинули луки.
— Мы просто проезжали мимо по своим делам, — объяснил Властимир, — и услышали крики. Человек звал на помощь, и мы решили узнать, в чем дело. Нас всего двое, вам нечего нас бояться!
— Я — Буян, гусляр из Новгорода, что далеко отсюда, на северном Ильмень-озере и на реке Волхове, стоит, — миролюбиво заговорил гусляр, выезжая вперед. — Друг же мой — князь из славного города Резани, что на реке Оке. Коль того пожелаете, могу спеть. — И он, готовно потянул из седельного мешка гусли.
Поляницы переглянулись.
— Мы верим, что вы говорите правду, — снисходительно молвила первая. — Я не припомню, чтобы мы враждовали с Резанью и Новгородом — мы даже названий таких не слышали. Если вы сейчас уедете, мы не будем вам мешать!
— Мы уедем, — кивнул князь, — но только сначала хотим узнать, за что вы собираетесь казнить человека?
Тот услышал, что говорят о нем, и бросился, ища защиты, к всадникам. Но пленительницы сбили его с ног, и он рухнул в траву, крича:
— Я не виноват! Отпустите меня!
— Он правду говорит? — спросил Властимир. — Мой друг утверждает, что вы так относитесь ко всем мужчинам, что попадаются вам.
Девушки рассмеялись.
— Если бы это было так, то вы оба уже присоединились бы к нему, — насмешливо бросила одна из них и добавила: — Вы вступаетесь за него, еще не зная, что он сделал!
— Если бы вы видели мою сестру, когда мы нашли ее! — сказала другая. — Он склонился над ее растерзанным телом! Он с ней… он ее… Он ел ее!
— Да ничего подобного! — завопил пленник, поднимая голову. — Я ее увидел уже мертвую и просто хотел взять ее нож! Мне был нужен нож, а мертвой он ни к чему!
— А почему у тебя вся пасть была в крови? — обернулась к нему та, что назвалась сестрой убитой поляницы. — И ты еще что-то жевал, когда тебя увидели. Ты же не станешь отрицать, что твое племя воюет с нами? С тебя мало содрать шкуру, собака!
— Что бы он ни сделал, — все-таки вступился князь, — его надо судить, а не убивать сразу. А может, он не врет? Тогда надо божьим судом, и если…
— Испытание? Собаке? — переспросила старшая поляница. — Ты что, не видишь, кто перед тобой? Был бы он человеком, мы бы поступили с ним по-иному, даже отпустили бы, ибо мы никогда не нападаем первыми, но ты ошибся, князь. Посмотри — это не человек!
Властимир вгляделся в пленника и удивленно поднял брови. Поляницы оказались правы — в траве на коленях стоял псоглавец, настоящий псоглавец, о племени которого он слышал сказки. Властимир даже не верил, что они существуют, но на него смотрел заросший шерстью человек с волчьей мордой. Волосяной аркан опутывал его, теряясь в шерсти. Видно было, что его били, пытали каленым железом и хорошенько вываляли в грязи. Одно ухо его было отрезано, и кровь еще сочилась. Но, несмотря на отталкивающую внешность, он смотрел преданно, как собака.
Буян нерешительно коснулся оберега, испрашивая совета, но тот молчал. Решение следовало принимать самому.
— Что решим, княже? — тихо спросил он. — Они вроде как правы, но я верю этому псоглавцу. А девицы не внушают мне доверия.
— Чем же?
— Хотя бы тем, что у них оружие хазарское. Только хазары так мучают пленников.
Он умолк, указывая глазами в сторону. Князь глянул и понял, что Буян прав в своих подозрениях. Пока несколько девушек разговаривали с ними, их медленно окружали. Поляницы двигались не спеша, но постепенно замыкали кольцо.
— Мне кажется, мы тут слишком задержались, — нарочито громко сказал князь. — Не пора ли в путь? Они сами разберутся!
— Нет, — откликнулась одна из поляниц. — Нам кажется, что вы бы могли остаться и кое в чем помочь нам. Объяснить кое-что…
При этом она подала рукой знак, словно сжимая что-то, и Властимир понял, что придется драться. Поляницы, похоже, и правда одинаково относились к любым мужчинам.
Подхлестнув Воронка, Буян первым вырвался вперед, поднимая меч. Поляницы, словно только того и ждали, устремились ему навстречу, выхватывая оружие. Они могли бы легко окружить и победить Буяна, но за ним скакал Властимир.
Перед гусляром оказалась совсем юная девушка, и он задержал руку. Ему почудилось, что это Прогнева, и он уже был готов отступить, но поляница занесла меч. Наваждение прошло — у Прогневы в глазах никогда не горело такой ненависти, и Буян резко опустил свой меч на нее. Она вскрикнула и упала под ноги Воронка.
Драться с девушками было непривычно, но они лезли в бой, подчас мешая друг дружке, с перекошенными от ярости лицами, и скоро молодцы забыли об их природе. Жеребцы под Буяном и Властимиром крутились, лягаясь и пытаясь достать зубами шеи лошадей поляниц.
Несмотря на численный перевес, поляницы быстро несли потери. Две из них так и не вступили в схватку, охраняя пленника. Но даже раненые девушки упорно лезли в бой.
Псоглавец напрягся, вскинул голову. Шерсть у него на голове между ушами встала дыбом, нос сморщился, обнажились кривые клыки.
Вдруг он сбросил с плеч руки охранниц и, подбежав к Буяну, который оказался ближе к нему, протянул связанные руки. Гусляр мечом разрезал веревку, оцарапав грудь псоглавца. Тот даже не заметил этого и с криком бросился на своих охранниц, уже спешивших к нему. Перехватив одну из них за руку, он вырвал у нее меч и принялся рубить налево и направо. Лезвие меча тут же потемнело от крови.
Уцелевшие поляницы криками звали остальных. В дальнем отряде уже заметили суматоху. Несколько десятков всадниц мчались к ним с воинственным кличем. Увидев новых врагов, Властимир окликнул Буяна:
— Пора уходить! Мы не выстоим против всех!
— Езжай, князь! — Буян сорвал с плеча лук, вложил стрелу. — Я их задержу!
Зазвенела тетива, и передняя всадница завалилась в седле на гриву лошади. Вторая стрела тоже не прошла мимо. Третья убила лошадь под одной поляницей. Четвертую стрелу выпустил не гусляр. Буян оглянулся — отъехав подальше, теперь Властимир прикрывал Буяна. Забросив лук за спину, гусляр поскакал к нему.
Отстреливаясь попеременно, они, преследуемые поредевшим, но не утратившим пыла отрядом поляниц, влетели в ес, окруживший подножие горы. Здесь им пришлось опустить луки и положиться на лошадей. Можно было не опасаться стрелы в спину — в чаще лук бесполезен.
Путь резко пошел вверх. Жеребцы сбавили скорость, перейдя на шаг. Деревья стали встречаться реже, сменившись кустарником.
А потом и кустарник исчез, как срезанный ножом, открыв каменистую вершину, где между валунами кое-где торчали кустики травы. Вершина была всего в нескольких сотнях саженей впереди.
Властимир спрыгнул с седла:
— На конях мы далеко не уйдем — лошади здесь переломают ноги.
— Но мы же их не бросим?
— Нет, но мы должны непременно перебраться на ту сторону вершины! — И князь повел Облака в поводу. — Там эти девы нас не достанут.
Буян тоже спешился и окликнул князя:
— Ты ничего не замечаешь?
— А что?
— Поляницы…
Властимир оглянулся:
— Догнали?
В кустах позади них справа и слева слышалось похрустывание и шорох. Один раз что-то блеснуло на солнце.
— Окружают, — шепнул Буян.
— Нам надо поторопиться, — сказал князь.
Заметив, что мужчины остановились, поляницы стали сужать кольцо. Их шлемы замелькали среди камней — девушек было уже около сотни.
Беглецы оказались на небольшой площадке у отвесной стены. На ней едва можно было расположить лошадей, но с боков ее закрывали валуны — естественное прикрытие. Они вскинули луки, готовые поразить первую подобравшуюся к ним поляницу.
Сбоку послышалось чье-то тяжелое дыхание. Кто-то бежал к ним. Буян и Властимир разом повернулись в ту сторону, но стрелы так и остались на тетивах — это был псоглавец.
Буян опустил лук, и новый союзник перебрался через камни к ним.
— Я с вами, — молвил он, протягивая руку с короткими пальцами.
Князь и гусляр смерили его взглядами. Все в нем изобличало бывалого воина — коренастое, покрытое шерстью тело состояло, казалось, из сплошных мышц. Широкие плечи обтягивала кожаная куртка с нашитыми железными бляхами. Только голова его была звериной — острый нос, клыки, выпуклый лоб, желтые раскосые глаза.
— Я с вами, — повторил он. — Я хочу отплатить вам за спасение.
На его плече висел где-то подобранный лук и колчан с десятком стрел, в руке был меч.
— Становись, — быстро приказал Властимир.
Тот радостно оскалился и протянул руку князю. Властимир ответил на рукопожатие.
— Имя мое — Рат, — сказал псоглавец. — Я уже сражался с ними не раз.
— А вы их правда едите? — спросил Буян.
— Их? — усмехнулся Рат. — В степи дичи полно — зачем людей есть? Вы не знаете, что они с нами творят! Стариков и детей наших волками и медведями травят, на наших женщин псов спускают и радуются, если те их покрывают…
— Хватит болтать, — сказал князь. — Пора.
Поляницы не спеша приближались, сверкая оружием. Три лука поднялись одновременно, и три стрелы сорвались с тетив. Две девушки упали замертво, но остальные попрятались за камни так быстро, что один выстрел пропал даром.
— Стрелять наверняка, — предупредил Властимир, не сводя глаз с россыпи камней. — У нас стрел мало.
Тенькнула тетива — неосторожная поляница поплатилась за спешку. Рат не спеша вставил стрелу, ожидая новой возможности.
— Им спешить некуда, — молвил Буян. — Пока мы тут отстреливаемся, они могут обойти нас и напасть сверху.
Все трое разом посмотрели наверх. Рат улыбнулся и ткнул коротким толстым пальцем. В нескольких саженях над ними в скале чернела дыра, небольшая, но достаточная, чтобы в нее можно было ввести лошадь. Перед ней была небольшая естественная площадка, а сверху нависал каменный козырек.
— Пещера, — сказал псоглавец. — Там они не смогут нас окружить.
Поляницы тем временем то ползком, то короткими перебежками стягивали кольцо. Их становилось все больше и больше, словно их рождали из своих недр горы, и мужчины поняли, что пещера была единственным спасением.
Князь и гусляр повели лошадей по склону. Рат прикрывал их. Они превратились в отличные мишени, но поляни-Цам не удалось этим воспользоваться: Рат оказался прекрасным лучником — не давал им поднять головы. Только потратив все стрелы, Рат скрылся в спасительной темноте.
Пещера начиналась узким ходом, так что лошадей причлось вводить по очереди, но дальше она расширялась, уходя в неизвестную глубь. Снаружи козырек и несколько камней на краю площадки образовывали отличное укрепление — а ним трое могли отбиться от целой армии.
Поляницы это поняли после нескольких неудачных атак. Они отступили, но не ушли. Прячась за камнями, союзники видели их блестящие на солнце шлемы — девушки спустились ниже, вне досягаемости стрел, и там расположились станом.
— Не уйдут, — вздохнул Властимир. — Эх, впутались мы в историю!
— Ты с ними воевал, Рат, — сказал Буян. — Скажи, долго они способны вот так держать осаду?
— Не знаю, — ответил псоглавец и втянул воздух носом. — Я сталкивался с ними только на равнине… Наверное, долго. У них вода и пища.
Князь и гусляр переглянулись — об этом они не подумали. В тороках был хлеб, мясо и сушеные овощи, но воды не было ни капли. А с ними еще лошади…
Прошло немного времени. Поляницы, соскучившись, пару раз обстреляли их издалека, но не причинили вреда. Они жгли костер, пели, плясали вокруг пламени.
Вдруг их стража что-то крикнула. Девушки обернулись в ту сторону. Кто-то принялся затаптывать костер.
Славяне и псоглавец сверху все отлично видели. В гору взбиралось несколько всадников. Впереди ехал высокий, плечистый мужчина.
— Килия, Килия! — донеслись крики воительниц. Большинство прибывших спешилось. К стану верхом подъехал мужчина, с ним, придерживая повод его коня, шли две девушки. Всадник из-под руки стал внимательно оглядывать местность.
Когда он приблизился, стало ясно, что и это тоже женщина, высокая и полная. Она была одета в мужскую одежду, которая ничуть не скрывала, а скорее подчеркивала ее пышные формы. Две толстые, соломенного цвета косы лежали на ее груди. Вместо оружия у нее был посох.
— Как думаете, кто это? — спросил князь, глядя, как она принялась размахивать руками.
— Их жрица, — ответил Рат. — Наши говорят, что она великая колдунья, может все.
— Посмотрим, — усмехнувшись, вставил Буян.
Однако вскоре им пришлось убедиться, что Рат прав. Произнеся что-то, неслышное на расстоянии, Килия отошла подальше, воздела руки и закричала протяжным тонким голосом.
Это послужило сигналом. Девушки выхватили оружие и полезли вверх. Осажденные выпустили в них последние стрелы.
Поляницы накинулись на них, как ураган. На тесной площадке им было трудно развернуться, и только это уравнивало шансы. Девушки становились легкими жертвами, но их было слишком много.
Славяне могли до поры не бояться превосходящего по числу противника, но ведь воительницы в конце концов могли взять их измором.
— Что это? — вдруг вскрикнул Рат.
Поляницы быстро отступили. Князь и гусляр повернулись к псоглавцу, который вертел головой и прислушивался.
— В чем дело? — быстро спросил Властимир.
— Не знаю, но… Вы не чувствуете? Гора…
Отдуваясь, Буян прислонился спиной к скале и тут же выпрямился с воплем:
— Князь, гора дрожит!
Но тот уже сам услышал тихий гул, рождающийся где-то под ними. Привязанные к камням жеребцы визжали и бились, обрывая поводья.
Под ногами что-то дрогнуло, скала словно вздохнула. Сверху оторвались и покатились вниз камни. Поляницы куда-то скрылись, но после того, как гора дрогнула второй раз, сильнее, они не спеша двинулись вперед, уверенные, что толчки выгонят осажденных из пещеры.
— Это сделала Килия, — уверенно сказал Рат. — Я говорил, что она может все, — вот она и заставила гору трястись.
— Меня не интересует, что и как сделала эта толстая ведьма, — раздраженно бросил Властимир. — Гораздо важнее, что делать нам — идти навстречу поляницам и погибнуть в битве или… Я не вижу другого выхода!
— В пещеру! — крикнул Буян. Две пары глаз уставились на него.
— Ты с ума сошел, — поднял брови князь. — В пещеру? Чтобы нас засыпало?
— Но это единственный выход — она достаточно большая, чтобы нам было где укрыться, и потом — смотрите!
Он указал куда-то вверх. Подняв головы, князь и псоглавец увидели, что козырек над их головами — не творение природы. Сначала они не заметили этого, но, приглядевшись, обнаружили остатки двух клыков и сморщенного носа, когда-то высеченных в скале. Пещера напоминала пасть чудовища.
— Это сделали древние, — сказал Буян, — может быть, народ, который возглавлял Волхв сын Рода. Люди не могли сделать только один вход. Идемте!
Увидев, что враги уходят в пещеру, поляницы с криками бросились в яростную атаку. Гусляр повел лошадей внутрь, а князь и псоглавец встретили поляниц на пороге.
Ход был так узок, что и один человек мог обороняться от Целого отряда. Звон оружия смешался с воплями девушек. Несколько убитых и раненых упали между нападавшими и оборонявшимися. Отбившись, князь и псоглавец бросились в наступление, но тут скала под ногами опять дрогнула.
Сверху посыпались камни, целая лавина. Поляницы с криками бросились бежать, теряя подруг, раздавленных обломками скалы, а князь и псоглавец — в глубь пещеры. Вход завалило. Свет померк.
Они решились заговорить, когда все стихло.
— Эй, вы здесь? — послышался голос Властимира.
Кругом царила полная темнота и тишина. Вход засыпало, отрезав их от мира; в воздухе чувствовался запах пыли.
— Живой, княже? — откликнулся голос Буяна.
— Видишь, что ты натворил? — раздраженно воскликнул Властимир. — «В пещеру!.. В пещеру!» Ну и к чему это привело? Мы отрезаны от мира и обречены на смерть без солнца!
Эхо от его крика испуганно заметалось во мраке. Вдалеке ему откликнулся гулкий грохот, словно пробудился какой-то зверь.
— Тише, князь, — послышался хриплый голос Рата. — В пещере нельзя кричать — можно пробудить духов земли.
— А ты откуда знаешь? Ты что, бывал тут?
— Можно знать, не бываючи, — ответил тот. — Везде законы одни — в чужой дом со своими порядками не лезут.
Он нащупал руку князя. Тот от неожиданности чуть не вскрикнул, выпуская из рук повод Облака, который, очутившись во тьме, пугливо жался к хозяину.
— Князь, — молвил псоглавец, — надо уходить.
— Надо. Но куда?
— Ты эхо слышал? — сказал Буян. — Пещера эта далеко под землей простирается. Возможно, есть и выход.
— Верно, — оживился Рат. — Я пойду вперед и разведаю — у меня волчий нюх: я дорогу туда и обратно найду! Ждите меня здесь — я вернусь.
Звук его шагов затих.
Некоторое время спустя Властимир услышал, что Буян рядом разрывает ткань. Потом Буян спросил:
— Княже, огниво еще у тебя?
— Есть, — откликнулся Властимир.
— Достань-ка. Сейчас свет будет.
Властимир пошел на голос, протягивая огниво. Буян нащупал его и сунул князю какую-то палку:
— Подержи.
Послышался стук огнива, блеснула искра, и на конце самодельного факела, сделанного из кнутовища и жирной тряпки, обмотанной веревкой, затеплился небольшой огонек, осветив широкую улыбку гусляра.
— У нас недалеко от Новгорода есть пещеры, — молвил он с важным видом. — Мальчишками мы туда лазили. Я в детстве научился факелы такие делать.
Разгоревшийся факел освещал свод и часть коридора, уходящего чуть вниз. Ход был довольно высок, так что можно было вести лошадей с собой. Другого пути не было. Стало ясно, что псоглавец побежал именно туда.