Но Ролан был сейчас не в том положении, чтобы беспокоиться о ком-то, кроме как о себе. Ему нужна была лодка, и он пошел к ней, а если точнее, поплыл, поднимая автомат над водой. На одном из привалов он разобрал его, просушил рабочий механизм, выщелкнул из магазинов патроны, дал им подсохнуть. Увы, автомат был со складным прикладом, поэтому пенал с протиркой, ершиком и выколоткой находился в подсумке для боеприпасов, который остался у часового. Там же и масленка… Ничего, он еще найдет масло, не обязательно оружейное, и, пока еще не поздно, приведет автомат в порядок.
В лодке было сухо, но, увы, в ней Ролан не обнаружил весел. Видимо, рачительный хозяин унес их с собой. За огородом, во дворе дома зашлась лаем собака, и ему нужно было думать о том, как поскорее унести отсюда ноги.
Он положил автомат под кормовую скамью, отвязал лодку и поплыл рядом с ней. Хотя на дворе стояло лето, вода была ледяной, и надолго его не хватило. После того как поселок остался позади, Ролан забрался на сиденье. Река текла медленно, но лодка все же шла по воде со скоростью пешехода. Ролану то и дело приходилось руками подправлять ее, чтобы не прибиться к берегу.
Вниз по реке он сплавлялся всю ночь. А в предрассветный час лодка подошла к какой-то деревеньке. Очертания домов с трудом угадывались в дымке поднимающегося тумана, и Ролан чисто случайно заметил лодку, пришвартованную у берега. Он шел по центру реки, и ему пришлось поднапрячься, чтобы подогнать свою лодку к чужой. И, как оказалось, его усилия не были напрасными.
Лодка была слегка подтоплена, на такой далеко не уйдешь. Зато в ней Ролан обнаружил два весла с уключинами, оснащенную удочку и топор, рукоять которого торчала из воды. Рубило было ржавое, даже заиленное, но Ролану и это показалось богатством.
Пока он снимал весла, туман сгустился, и деревня скрылась в дымной пелене. Уключины легко вошли в отверстия в бортах, Ролан резко оттолкнулся от берега. Туман уже рассеялся, когда лодка вошла в поворот – это одна река впадала в другую. Течение стало совсем слабым, но Ролану это было только на руку. Он решил не идти вниз, а двинулся на веслах вверх. И как оказалось, не прогадал.
Очень скоро послышался шум турбодвигателя и вращающихся лопастей, но Ролан не стал ждать, когда появится вертолет. Он подгреб к берегу, загнал лодку в камыши, затаился.
Вертолет прошел примерно над тем местом, где он сейчас оказался бы, если бы двинулся вниз по течению. Винтокрылая машина свернула и стала удаляться от Ролана. Но вскоре она вернется, чтобы обследовать реку в обратном направлении.
Наверняка вертолет появился по его душу. Вчера Тихонов угнал лодку, хозяин известил о пропаже участкового, тот вспомнил о беглом заключенном, позвонил куда надо…
Ролан не ошибся в своих предположениях: не прошло и часа, как вертолет опять прошелся над ним. Но к этому времени он уже надежно замаскировал лодку.
Тихонов полагал, что вертолет должен был вернуться, поэтому не стал разводить костер, хотя очень хотелось. Промерз он так, что зуб на зуб не попадал, и комары вконец одолели. Дым от сосновых шишек, насколько он знал, мог хотя бы отчасти спасти его от гнуса, но обнаруживать свое присутствие было нельзя. Из опасения себя выдать Ролан не стал даже рыбачить, хотя удочка была с крючком и поплавком.
Одно хорошо – распогодилось вокруг. Небо чистое, солнце теплое, и беглец даже смог немного согреться. От комариных укусов распухли лицо, руки, но радовало то, что он стал привыкать к ним. Притуплялась восприимчивость к болевому воздействию. Ролан даже смог немного поспать, соорудив постель из сосновых лап. Топор был хотя и ржавым, но ветки рубил неплохо.
Вертолет так больше и не появился, и вечером Ролан размотал удочку. Рыбалка, правда, не заладилась, но все же к наступлению темноты он смог поймать небольшую рыбину. Сейчас от голода он готов был съесть ее целиком и вживую. Но, подумав, все же решился развести небольшой костерок.
У него был автомат, и он мог развести огонь с его помощью. Надо было сложить дрова для костра, приготовить мох, затем вытащить пулю из патрона, вместо нее сунуть сухую тряпку, которая будет тлеть после выстрела. Можно просто было высыпать порох из патрона и поджечь его с помощью кресала, но Ролан вспомнил, что в кармане где-то должна валяться зажигалка. Намокшие сигареты до сих пор не высохли, зато этот бесценный в нынешней ситуации механизм работал исправно.
Прислушиваясь к тишине над головой, Ролан зажег огонь, топором выпотрошил рыбу и нанизал ее на прут, как на шампур. Есть рыбу пришлось без соли, но лучше так, чем никак. И еще недостатком оказалось то, что рыбина была лишь одна – не по его голоду. Но ловить вторую уже не было времени. Темнота сгустилась, и нужно было отправляться в путь, чтобы за ночь уйти как можно дальше.
На этот раз Ролан пошел вниз по течению, помогая себе веслами, придерживаясь берега, чтобы спрятаться в случае опасности. Он не знал, сколько километров проплыл за ночь, но вряд ли меньше полусотни. Река протекала по пустынным местам; на пути у него попалась всего одна деревня, которую он миновал, не привлекая к себе внимания.
Утром Ролан свернул в мелкую протоку, вытащил лодку на берег, перевернул, поставив на палое дерево, наломал камыша, которым накрыл ее со всех сторон. Получился самый настоящий шалаш. Еще из камыша он сделал подстилку для сна. Но спать не торопился. Чумной, как сомнамбула, Ролан забросил удочку в воду. На этот раз ему повезло – на крючок попался жирный лещ, затем приличных размеров окунь. И костер он развел, и рыбу приготовил, и еще, прежде чем лечь спать, освободил место в шалаше под костерок, бросил туда несколько горящих поленьев, на них – еловых веток.
Хвойный дым выгнал из жилища комаров, но пока Ролан выбрасывал дымящие ветки, пока закупоривался изнутри, эти паразиты налетели снова. Впрочем, он так сильно устал, что заснул, не обращая на них внимания.
Проснулся Тихонов в сумерках. Снова развел костер, забросил удочку, но рыбалка не пошла, поэтому в путь пришлось отправиться голодным. Он шел на веслах, проклиная тот час, когда решил бежать из вагона. Лицо так распухло от комариных укусов, что от глаз остались только щелочки. Ролан вымотался вконец, ему хотелось в тепло – а впереди ждала неизвестность. Куда он плывет, зачем? Что ему теперь делать со свободой?
Возможно, он доберется до Ангары, затем до Енисея, а дальше? Вниз по течению к Северному Ледовитому океану? Но ему туда не нужно. Можно, конечно, пойти вверх по течению, добраться до Красноярска, а там вдоль железной дороги или даже по ней двинуться на запад. Но куда? Если даже предположить, что каким-то чудом на товарняках он доберется до Черноземска, то куда идти? Во-первых, на такое путешествие потребуются недели, а то и месяцы. Если, конечно, за это время его не поймают. Во-вторых, никто его нигде не ждет. Авроре он не нужен. Она отказалась от него. Он хорошо помнил свой последний с ней разговор – можно не сомневаться, что его больше нет в ее списке жизненных ценностей.
Но обратно в тюрьму он уже не вернется. Пожизненное заключение – хуже могилы. Уж лучше жить отшельником где-нибудь в глуши, чем в тюрьме. Если бы не проклятые комары… Еще немного, и они просто-напросто его сожрут!
Он и за эту ночь прошел немало, но из сил выбился так, что даже не смог вытащить лодку на берег. И комары уже впрыснули в него столько яда, что, похоже, в организме начало вырабатываться противоядие.
Лодку он спрятал в прибрежных зарослях, развел костер, наловил рыбы, перекусил, после чего лег спать, обмотав голову курткой и обняв, как женщину, автомат.
Шум работающего мотора он услышал сквозь сон. Сначала Ролан подумал, что это ему снится, а потом до него вдруг дошло, что это над ним кружит вертолет. И только открыв глаза, он понял, что где-то рядом шумят машины, причем на холостом ходу. Видимо, где-то неподалеку находилась проселочная дорога. А что, если на ней стоят сейчас грузовики с солдатами, которые уже выстроились в линию, чтобы прочесать лес?
Что делать, если это так? Куда бежать? Про лодку лучше забыть: солдаты ее быстро заметят, и Ролан обречен, если они откроют огонь на поражение.
Машина с работающим двигателем стояла где-то недалеко, Ролан слышал только двигатель, но до него не доносились голоса, команды, окрики – а там, где есть солдаты, без этого не обойтись. Значит, здесь что-то другое.
С автоматом в руке он двинулся на шум и вскоре увидел фургон на базе «тридцать третьего» «ГАЗа». Он мог бы подумать, что это автозак, если бы не надпись на борту. И какая надпись! «Автолавка». Магазин на колесах. Мечта беглецов и прочих голодных бродяг.
Автолавка стояла нос в нос с темно-зеленым «уазиком», а между капотами тихо разговаривали меж собой двое мужчин: один – бородач в камуфляжной куртке, другой – толстяк в кожанке и затертых до неприличия джинсах. Под ногой у Ролана хрустнула ветка, но это не должно было привлечь к нему внимания, хотя бы потому, что шум работающего двигателя заглушил предательский звук. Но водители как по команде обратили на него взгляды.
Автолавка стояла нос в нос с темно-зеленым «уазиком», а между капотами тихо разговаривали меж собой двое мужчин: один – бородач в камуфляжной куртке, другой – толстяк в кожанке и затертых до неприличия джинсах. Под ногой у Ролана хрустнула ветка, но это не должно было привлечь к нему внимания, хотя бы потому, что шум работающего двигателя заглушил предательский звук. Но водители как по команде обратили на него взгляды.
На этап Ролан шел в своей одежде; его спортивный костюм хоть и нуждался в стирке, но все равно в нем он не был похож на бомжа. И уж тем более на беглеца. Может, водителям показалось подозрительным его лицо, или они его с кем-то спутали, но так или иначе они дружно бросились за ним. Ролану ничего не оставалось, как спасаться бегством.
– Стой, мудрила!
Ролан остановился, но только возле своей лодки. Не мог он оставить ее преследователям, на чей здравый смысл он хотел надеяться. Они должны опомниться, остановиться, повернуть назад, и тогда проблема утрясется сама по себе. Но нет, водители выбежали прямо на него. Их остановил ствол автомата.
– Ну и куда мы торопимся? – спросил Ролан.
– Э-э, – ошалел от страха толстяк. – Э-э, мы просто так…
– Извини, мужик, мы думали, что ты Валька.
– Я что, на женщину похож? – Ролан грозно передернул затвор автомата – так, чтобы вылетевший патрон стукнулся о дерево и отскочил к ноге.
– Да нет, нет! Валька – это мужик! – бледнея, пробормотал толстяк.
– Он, гад, забор обещал мне сделать, а деньги пропил, алкаш проклятый. Теперь прячется…
– Откуда вы сами?
– Я из Авдеевки.
– А я из Иланки, – сказал бородач. – А раньше в Авдеевке жил. А сюда товар вожу…
– На автолавке? Чей товар? Кому принадлежит?
– Райпотребсоюз…
– Частная лавочка?
– Нет, для частника это убыточно.
– Значит, государственное… Ну, государство не обеднеет. Да и тебе, брат, ничего не будет. Ты же преступника задержать хотел, гнался за мной…
– Э-э, а кто преступник? – с жалким видом спросил бородач.
– Если за мной гнался, значит, я. Если я от вас убегал, значит, беглый… Короче, товар я конфискую…
– Ну как же, так нельзя!
– Знаю, что нельзя. Но у меня нет выхода. Мне в Красноярск нужно, а я на нуле. И жрать охота. Короче, ты извини… Мобильники есть? – спросил Ролан.
Мобильник был у водителя автолавки, но толку от него никакого, поскольку сотовый сигнал в этом районе отсутствовал совершенно.
Тихонов заставил водителей сесть в лодку, встал за дерево и направил на них автомат.
– Переплываете реку, идете вдоль правого берега, а я слежу за вами. Гребите в свою Авдеевку. Попробуете повернуть назад, буду стрелять. Вопросы?
Вопросов у них не было, и они погребли к правому берегу. Ролан дождался, когда они переплывут реку, подобрал выскочивший из автомата патрон и направился к машинам.
И «ГАЗ», и «УАЗ» стояли с включенными двигателями, вокруг никого.
Водители сами сюда не вернутся, побоятся, но могут доплыть до своей Авдеевки. Доберутся они до нее и поднимут тревогу, конечно, не сразу… И все равно нужно спешить.
Ключ от автофургона находился в связке, что висела под замком зажигания. Ролан открыл автолавку, забрался внутрь и ахнул. Консервы в ящиках, хлеб, мука в мешках, сахар, соль, крупы, конфеты, водка, дешевое вино… В холодильнике полукопченая колбаса, сыр, масло. На одном из стеллажей Ролан заметил даже два новых, свернутых в рулон матраса, незатейливую кухонную утварь вроде никелированных кастрюль и оцинкованных ведер. Еще здесь была одежда – ватники, камуфляж, яловые и резиновые сапоги. Нужно было обследовать все шкафы, чтобы составить полный перечень товара, но Ролану некогда было этим заниматься. Да и без того ясно, что ему несказанно повезло. Как будто сама судьба сделала ему драгоценный подарок.
В «уазике» тоже было чем поживиться. В багажнике Ролан нашел четыре двадцатилитровые канистры с бензином, и это при том, что бак у грузовика был заполнен на две трети. Но как увезти это богатство? И куда?
Ролан перенес бензин в фургон, закрепил канистры, забрался в кабину и тут же принялся хлопать в ладоши, но вовсе не от радости, а из необходимости очистить пространство от проклятых комаров. Здесь их было немного, и очень скоро Ролан вовсе избавился от кровопийц. Это ли не рай?
В перчаточном ящике он обнаружил карту, нашел на ней Авдеевку, обведенную красным фломастером. Оказывается, Тихонов находился на дороге, которая тянулась по левобережью реки до самой Ангары, сворачивала вместе с ней и тянулась до самого Енисея. В районе Транссибирской магистрали населенные пункты вдоль этой дороги следовали один за другим, но чем ближе к Ангаре, тем все дальше становилось расстояние между ними. Авдеевка и вовсе стояла на отшибе, до самого Енисея больше ни одного поселка. И до Ангары совсем ничего. Да и сама дорога от нее, если судить по толщине коричневой линии на карте, дальше становилась все хуже. Впрочем, и в этом районе она была неважной – разбитая грунтовка, к тому же раскисшая после дождя.
Ролан не знал, куда ехать. В Авдеевку опасно, в обратную сторону – тоже, а никаких других дорог на карте больше нет. Он решил ехать к железке.
Дорога действительно была плохой. И колдобины на каждом шагу, и разбитая колея, в которой запросто можно было застрять. Время от времени на пути попадались глинистые зимники, проложенные лесовозами к вырубкам. Правда, туда лучше не соваться – застрянешь, как пить дать. По таким дорогам только зимой хорошо ездить, когда грунт морозом возьмется.
Еще Ролан проехал через мелкий, но широкий ручей. В этих местах тоже недавно прошел сильный дождь, но вода была на удивление чистой. Русло ручья – сплошь гравий, по которому, возможно, могла проехать машина. А вдалеке виднелась дорога, которая выходила к этому ручью со стороны Авдеевки. Или Ролану показалось, что это была дорога.
Он не поленился, вышел из машины, пробираясь сквозь заросли стелющегося можжевельника, прошел метров сто. Именно на этом расстоянии должна была быть дорога, но, как оказалось, случился обман зрения. Он уже собирался повернуть назад, когда ему снова показалось, что вдали виднеется дорога. Возможно, он стал жертвой таежного миража, если такое явление существует. Но вожжа уже попала под хвост, и он пошел дальше, рискуя остаться без машины. На этот раз Ролан действительно вышел на просеку, поросшую молодыми деревьями, вдоль которой тянулась старая, затянутая травой и кустарниками дорога. Рытвины давно уже сгладились, и по ней вполне можно было проехать. Дорога эта терялась в таежной глуши, куда так стремился Ролан.
Он вернулся к своему фургону – предстояло выяснить, насколько крепкое дно у ручья. Оказалось, что чутье его не обмануло. В одном месте, правда, колесо вдруг стало проваливаться в яму, сердце у Ролана нырнуло куда-то под руль, но все обошлось.
Машина добралась до заброшенной дороги, выехала на нее. Но Ролан не торопился ехать дальше. Сначала он пешком вернулся к месту, откуда свернул в ручей. Вода здесь уже очистилась от мути, но остались следы на гравийном дне, по которым можно было определить, что здесь поворачивала машина. Вода холодная, но Ролан не побоялся намочить ноги. Неторопливо и аккуратно загладил следы на гравийном грунте и вернулся к машине. Теперь его мог обнаружить разве что егерь, патрулирующий эти места – если таковой, конечно, имелся, – или пилот вертолета, который, возможно, через какое-то время здесь появится. Вне всякого сомнения, Ролана буду искать, и к этому нужно готовиться.
Он думал, что в не тронутом вырубкой лесу дорога закончится, но, как выяснилось, она продолжала тянуться и дальше. Более того, на ней не рос кустарник, как вдоль просеки, и Ролан не боялся пропороть колесо. Дорога узкая, ветки деревьев хлестко били в стекло, царапали фургон, но это не мешало Ролану продвигаться вперед.
Тихонова охватил восторг волка, чудом выскочившего за флажки. Охотники остались где-то далеко позади, впереди запасная нора, о которой никто не знает, а в зубах заяц, пойманный по пути, причем по чистой случайности. И приют у него сейчас будет, и пища, и возможность отдохнуть. Лишь бы с егерем случайно не столкнуться, тогда все усилия пойдут насмарку.
В конце концов дорога уперлась в небольшую речушку, и Ролан вынужден был остановиться. Глянув на поросшую осокой, затененную низким ольшаником и высоким сосняком воду, он вспомнил об удочке. Но впопыхах Ролан оставил ее в лодке, и рыбу ловить было нечем. Зато есть фургон, в котором полным-полно всякого добра.
Всю дорогу Тихонов мечтал поскорее добраться до еды, но сдерживал себя. Наконец он в безопасном месте, вокруг девственный лес и тишина, сдобренная птичьим пересвистом. Комары еще не уловили запах и тепло человеческой крови, еще не слетелись на свой пир, и можно спокойно выйти из кабины. Дверь фургона открылась легко и просто; изнутри, что было важно, она закрывалась на замок.