При наступленіи весенняго сезона, она продолжала быть такъ же любезна со мной, какъ всегда, а я продолжала жить у нея извѣстное время, пока не представилась необходимость поступить иначе; она разсчитывала отдать квартиру на лѣто тому, кто останавливался у нея, и особенно тому джентльмену, который ухаживалъ за мной въ прошломъ сезонѣ; дѣйствительно, онъ пріѣхалъ вмѣстѣ съ другимъ джентльменомъ и двумя лакеями и поселился у нея; я подозрѣвала, что его пригласила моя хозяйка, но она отрицала это.
Прибывшій джентльменъ продолжалъ обращать на меня свое вниманіе и оказывать мнѣ большое уваженіе; я должна признаться, онъ былъ настоящій джентльменъ и мнѣ было такъ же пріятно его общество, какъ мое ему, онъ былъ такого высокаго мнѣнія о моей добродѣтели, что, какъ часто говорилъ самъ, не смѣлъ и думать предложить мнѣ что либо такое, что я могла отвергнуть съ презрѣніемъ и тѣмъ оттолкнуть его отъ себя; скоро я ему сообщила, что я вдова и прибыла съ послѣднимъ кораблемъ изъ Виргиніи въ Бристоль, что я ожидаю въ Батѣ слѣдующей флотиліи изъ Виргиніи, на которой прибудутъ мои товары; отъ него же я узнала, что онъ женатъ, но его жена больна разстройствомъ мозга, и что онъ помѣстилъ ее у своихъ родныхъ, чтобы избѣжать нареканій въ дурномъ леченіи, а самъ пріѣхалъ въ Батъ, желая хотя немного развлечься и забыться отъ домашняго горя.
Моя хозяйка при всякомъ случаѣ поощряла наше сближеніе. Она описывала его мнѣ въ самыхъ лучшихъ краскахъ, какъ человѣка честнаго, добродѣтельнаго и съ большимъ состояніемъ; у меня были основанія этому вѣрить, такъ какъ мы жили съ нимъ въ одномъ этажѣ и онъ часто входилъ въ мою комнату, даже въ то время, когда я лежала еще въ постели. Тѣмъ не менѣе онъ никогда не позволялъ себѣ ничего больше, кромѣ поцѣлуя, онъ никогда ни о чемъ не просилъ меня. Такія отношенія продолжались довольно долго, какъ вы увидите дальше.
Я часто говорила съ моей хозяйкой объ его скромности: съ своей стороны она увѣряла меня, что это ее нисколько не удивляетъ; тѣмъ не менѣе она повторяла мнѣ нѣсколько разъ, что, по ея мнѣнію, я должна ожидать отъ него подарковъ, въ благодарность за мое благосклонное отношеніе къ нему и за то, что я постоянно отдаю ему свое время; дѣйствительно, онъ преслѣдовалъ меня по пятамъ. Я отвѣчала, что я не дала ему ни малѣйшаго повода думать, будто я нуждаюсь въ его помощи; но она обѣщала мнѣ позаботиться объ этомъ и повела дѣло такъ ловко, что въ первый-же разъ, какъ мы остались съ нимъ вдвоемъ, онъ началъ разспрашивать меня о моемъ положеніи, о томъ, чѣмъ я живу съ тѣхъ поръ, какъ пріѣхала въ Англію, и есть ли у меня ея деньги.
Я очень смѣло отвѣчала ему, что я привезла съ собой много табаку, который, хотя и испортился во время кораблекрушенія, но во всякомъ случаѣ не совсѣмъ пропалъ; купецъ, которому я дала табакъ на коммиссію, очень честно разсчитывается со мной, и я не испытываю никакой нужды, надѣясь при извѣстной бережливости прожить до прибытія новаго груза; разумѣется, теперь я должна сократить свои расходы; въ прошломъ сезонѣ я держала служанку, занимала двѣ комнаты, теперь дѣлаю все сама и имѣю одну комнату. «Тѣмъ не менѣе, я такъ же довольна, какъ прежде, добавила я, и въ вашемъ обществѣ я живу очень весело, какъ не жила никогда раньше, чѣмъ и обязана вамъ». Такимъ образомъ на этотъ разъ я отклонила его предложеніе.
Но прошло немного времени, какъ онъ снова началъ разговоръ на ту же тему, говоря, что ему кажется, будто я не хочу повѣрить ему свое дѣйствительное положеніе дѣлъ, и это очень огорчаетъ его, такъ какъ онъ спрашиваетъ меня не изъ пустого любопытства, а изъ желанія помочь мнѣ, если представится случай. Я не хочу или не рѣшаюсь сознаться въ томъ, что мнѣ нужна его помощь, и потому онъ проситъ по крайней мѣрѣ обѣщать ему — откровенно сказать, когда я буду въ затруднительныхъ обстоятельствахъ, и такъ же дружески воспользоваться его услугами, какъ онъ предлагаетъ ихъ.
Я сказала все, что могла бы сказать въ этомъ случаѣ глубоко обязанная женщина, съ цѣлью дать ему понять, какъ сильно я чувствую его великодушіе; дѣйствительно, съ этихъ поръ я не была съ нимъ такъ сдержанна, какъ прежде, хотя мы оба не переступали границъ самой строгой добродѣтели; тѣмъ не менѣе, несмотря на то, что я не стѣснялась съ нимъ, я не дошла до такой близости, чтобы сказать ему, что нуждаюсь въ деньгахъ, хотя въ глубинѣ души я радовалась его предложенію.
Такимъ образомъ прошло нѣсколько недѣль; я не просила у него денегъ; моя хозяйка, хитрое созданье, часто побуждавшая меня обратиться къ нему за помощью, видя, что я молчу, сама взялась за это дѣло. Однажды, когда мы были всѣ вмѣстѣ, она разсказала мнѣ слѣдующую грубую басню собственнаго изобрѣтенія.
— Охъ, моя вдовушка, сегодня я приношу вамъ дурныя новости.
— Что такое, — спросила я, — ужь не взяты ли французами Виргинскіе корабли?
Я особенно боялась этого.
— Нѣтъ, нѣтъ, — сказала она, — но человѣкъ, котораго вы посылали вчера въ Бристоль за деньгами, вернулся съ отвѣтомъ, что онъ ничего не привезъ.
Мнѣ очень не понравился ея планъ; мнѣ казалось, что не было никакой надобности въ такомъ очевидномъ вымогательствѣ, и я была убѣждена, что не потеряю ничего, если покажу, что не желаю вести подобной игры; поэтому я рѣзко прервала хозяйку слѣдующими словами:
— Я не могу представить, зачѣмъ онъ вамъ это сказалъ; увѣряю васъ, я получила отъ него всѣ деньги, за которыми посылала; вотъ они, прибавила я, вынимая кошелекъ, въ которомъ лежало около двѣнадцати гиней. Я намѣрена вамъ сейчасъ же отдать изъ нихъ большую часть.
Ему не понравилась эта продѣлка хозяйки, такъ же, какъ и мнѣ: онъ видѣлъ, что она слишкомъ много позволяетъ себѣ, но, услыхавъ мой отвѣтъ, онъ тотчасъ успокоился. На другой день утромъ мы снова говорили съ нимъ по этому поводу, и тутъ я убѣдилась, что поступила вчера вполнѣ благоразумно. Улыбаясь, онъ, между прочимъ, замѣтилъ: «я вполнѣ увѣренъ, что вы не окажетесь безъ денегъ, не сказавши мнѣ объ этомъ, какъ обѣщали». Я отвѣчала, что мнѣ очень досадно, зачѣмъ хозяйка такъ откровенно говорила наканунѣ о такихъ вещахъ, въ которыя она не должна вмѣшиваться. Я предполагаю, сказала я, что она хотѣла получить около восьми гиней, которыя я была должна ей и которыя отдала вчера вечеромъ.
Мои послѣднія слова ему особенно понравились, и мы перемѣнили разговоръ; на слѣдующій день утромъ, услыхавъ, что я уже встала съ постели, онъ окликнулъ меня, — я отвѣтила. Онъ попросилъ меня войти въ его комнату; войдя, а застала его въ постели; онъ просилъ меня сѣсть возлѣ него на кровать, говоря, что онъ хочетъ кое что сообщить мнѣ. Послѣ нѣжныхъ любезностей, онъ спросилъ, желаю ли я честно и искренно отвѣтить ему на одинъ вопросъ. Обративъ его вниманіе на слово «искренно» и на то, что я всегда была съ нимъ откровенна, я обѣщала исполнить его желаніе. «И такъ, сказалъ онъ, я хочу, чтобы вы мнѣ показали вашъ кошелекъ». Я тотчасъ вынула кошелекъ съ тремя съ половиной гинеями и отдала ему:
— Это всѣ ваши деньги? — спросилъ онъ.
— Нѣтъ, смѣясь, отвѣчала я, — у меня ихъ гораздо больше.
— Хорошо, — сказалъ онъ, — тогда вы обѣщайте мнѣ пойти въ вашу комнату и принести все, что у васъ есть до послѣдняго фартинга.
Я согласилась, пошла къ себѣ и принесла маленькую шкатулку съ семью гинеями и мелкимъ серебромъ и высыпала ихъ къ нему на кровать, говоря, что это все мое состояніе до послѣдняго шиллинга; онъ взглянулъ на деньги, перемѣшалъ ихъ, не считая, и бросилъ въ шкатулку. Затѣмъ онъ вынулъ изъ кармана ключъ и попросилъ меня открыть маленькую орѣховую шкатулку, стоявшую на его столѣ, вынуть оттуда ящикъ и принести къ нему; въ этомъ ящикѣ лежало множество золотыхъ монетъ; я полагаю, около двухъ сотъ гиней, а можетъ быть и больше. Онъ взялъ ящикъ и, держа меня за руку, хотѣлъ опустить ее туда, чтобы заставить захватить горсть золота; я сопротивлялась, но онъ крѣпко сжалъ мою руку въ своей, ввелъ ее въ ящикъ и насыпалъ мнѣ въ горсть столько золотыхъ монетъ, сколько ихъ помѣстилось въ моей ладони.
Потомъ онъ заставилъ меня высыпать деньги къ себѣ на колѣни и, взявъ мою маленькую шкатулку, перемѣшалъ въ ней мои деньги со своими, говоря, чтобы я отнесла ихъ къ себѣ въ комнату.
Я особенно подробно передаю эту исторію, желая обрисовать его характеръ и тонъ нашихъ отношеній. Скоро послѣ этого онъ сталъ замѣчать, что у меня мало платьевъ, кружевъ, головныхъ уборовъ; словомъ, онъ заставилъ меня покупать самые лучшіе наряды, къ которымъ я питала большую склонность, хотя и не показывала этого; для меня ничего не было лучшаго въ свѣтѣ, какъ хорошее платье, но я объявила ему, что мнѣ необходимо беречь его деньги, такъ какъ иначе я не смогу никогда отдать ихъ. Тогда въ нѣсколькихъ словахъ онъ далъ мнѣ понять, что, питая ко мнѣ искреннее уваженіе и зная мое положеніе, онъ не предлагалъ мнѣ денегъ въ займы, а отдалъ ихъ, какъ вполнѣ заслуженныя, за то, что я отдала ему все свое время. Затѣмъ, вскорѣ онъ принудилъ меня взять служанку и жить своимъ хозяйствомъ, а когда уѣхалъ его товарищъ, онъ просилъ меня вести и его хозяйство, на чемъ настаивала даже наша хозяйка дома.
Такимъ образомъ мы прожили около трехъ мѣсяцевъ; общество въ Батѣ стало разъѣзжаться, онъ началъ поговаривать тоже объ отъѣздѣ и высказывать сильное желаніе увезти меня въ Лондонъ; это предложеніе очень смутило меня, я не знала, какъ онъ будетъ относиться ко мнѣ у себя и какое я займу положеніе въ его домѣ; пока мы вели споры по этому поводу, онъ сильно заболѣлъ и отправился въ Сомерсетъ; тамъ болѣзнь его усилилась до того, что онъ не могъ уѣхать и прислалъ своего слугу въ Батъ, прося меня нанять карету и пріѣхать къ нему. Еще до отъѣзда онъ поручилъ мнѣ свои деньги и другія цѣнности и я не знала, что съ ними дѣлать; наконецъ, я какъ могла лучше спрятала все, заперла на замокъ квартиру и уѣхала къ нему; здѣсь я нашла его такимъ слабымъ, что убѣдила позволить перенести себя на рукахъ въ креслѣ въ Батъ, гдѣ можно было найти большія удобства и лучшую медицинскую помощь.
Онъ согласился перебраться въ Батъ. Насколько помню, разстояніе между Батомъ и Сомерсетомъ составляетъ около пятнадцати лье; здѣсь онъ продолжалъ болѣть сильной лихорадкой втеченіи пяти недѣль. Во все это время я не переставала ухаживать за нимъ съ заботливой нѣжностью жены; дѣйствительно, если бы на самомъ дѣлѣ я была таковою, то не могла бы дѣлать больше; я сидѣла около него такъ долго и такъ часто, что, наконецъ, онъ сказалъ, что откажется отъ моихъ услугъ, если я не соглашусь приказать принести себѣ постель въ его комнату и спать на ней возлѣ него.
Правда, я глубоко сочувствовала его положенію, съ другой стороны я боялась потерять въ немъ такого друга, какимъ онъ могъ быть для меня; я сидѣла возлѣ него и плакала по цѣлымъ часамъ; наконецъ ему стало лучше, и онъ началъ подавать нѣкоторую надежду на выздоровленіе.
Если бы между нами произошло что нибудь другое, чѣмъ то, о чемъ я разсказываю, я бы не стѣснялась сказать это, въ чемъ легко можетъ убѣдиться читатель изъ всего предыдущаго разсказа; но я утверждаю, что во все это время мы не сказали ни одного дурного слова и не совершили ни одного дурного поступка, несмотря на то, что мы входили другъ къ другу въ комнату, когда онъ или я были въ постели и когда я ухаживала за нимъ во время его болѣзни днемъ и ночью. Ахъ! если бы такія же отношенія продолжались у насъ до конца.
X
Я дѣлаюсь любовницей моего новаго знакомаго. — Я переѣзжаю въ Лондонъ. — Мой любовникъ оставляетъ меня
Спустя нѣкоторое время силы его возстановились, и онъ сталъ быстро поправляться; я хотѣла унести свою постель, но онъ не позволялъ этого сдѣлать, пока не оправится совсѣмъ и не будетъ нуждаться ни въ чьей помощи.
При всякомъ удобномъ случаѣ онъ выражалъ мнѣ чувства своей нѣжности и, когда совсѣмъ выздоровѣлъ, то подарилъ мнѣ пятьдесятъ гиней, въ благодарность за мои заботы о немъ и за то, что, говоря его словами, я спасла ему жизнь, рискуя своей.
Теперь онъ нѣсколько разъ объяснялся мнѣ въ своей искренней и вѣчной привязанности, сохраняя полное уваженіе къ моей добродѣтели; я высказывала ему свое удовольствіе по этому поводу и, наконецъ, онъ сталъ увѣрять меня, что охранялъ-бы меня отъ себя, какъ отъ всякаго, кто рѣшился бы посягнуть на мою добродѣтель. Я объяснила, что вѣрю ему, но онъ, не довольствуясь этимъ, сказалъ, что будетъ ожидать случая доказать на дѣлѣ свои слова.
Долгое время спустя, мнѣ представилась надобность поѣхать по своимъ дѣламъ въ Бристоль; онъ нанялъ карету и захотѣлъ ѣхать со мной; теперь наши отношенія становились болѣе и болѣе близкими. Изъ Бристоля онъ повезъ меня въ Глэчестеръ, желая подышать хорошимъ воздухомъ; здѣсь случайно мы нашли въ гостинницѣ только одну комнату съ двумя постелями. Хозяинъ дома, показывая эту комнату, очень откровенно сказалъ:
— Сэръ, не мое дѣло спрашивать, супруга ли ваша эта дама, или нѣтъ; во всякомъ случаѣ вы можете честно и благородно проспать оба на этихъ постеляхъ, какъ бы вы были въ двухъ разныхъ комнатахъ.
Съ этими словами онъ задернулъ занавѣсъ, дѣйствительно раздѣлявшій обѣ кровати.
Когда мы стали ложиться спать, мой другъ чопорно вышелъ изъ комнаты, пока я раздѣлась и легла, затѣмъ онъ вошелъ и, тоже раздѣвшись, легъ въ постель; такимъ образомъ, мы долго разговаривали.
Наконецъ, повторивъ свои слова, что онъ никогда не причинитъ мнѣ никакого оскорбленія, онъ вскочилъ съ своей кровати, говоря:
— Теперь, моя дорогая, вы увидите, какъ я справедливъ и какъ умѣю держать свое слово.
Съ этими словами онъ подошелъ ко мнѣ.
Я оказывала ему нѣкоторое сопротивленіе, но, надо признаться, очень слабое, даже и въ томъ случаѣ, еслибы онъ не давалъ никакихъ обѣщаній, такъ что послѣ недолгой борьбы я позволила ему лечь къ себѣ на постель; когда онъ легъ, то обвилъ меня руками и такимъ образомъ я проспала около него всю ночь; онъ не сдѣлалъ мнѣ ничего дурного, онъ только цѣловалъ меня, держа въ своихъ объятіяхъ; рано утромъ онъ всталъ, одѣлся и оставилъ меня такою же невинною по отношенію къ себѣ, какою я была прежде.
Я согласна, что это былъ очень благородный поступокъ съ его стороны, какого я не встрѣчала раньше, тѣмъ не менѣе онъ привелъ меня въ крайнее изумленіе. Я не скажу, чтобы я была такъ особенно очарована этимъ, какъ онъ думалъ, — нѣтъ, я была болѣе порочна, чѣмъ онъ.
Такимъ образомъ мы прожили около двухъ лѣтъ, въ теченіе которыхъ онъ три раза ѣздилъ въ Лондонъ и разъ прожилъ тамъ четыре мѣсяца; надо отдать ему справедливость, во все это время онъ давалъ мнѣ деньги, на которыя я могла прекрасно содержать себя.
Еслибы мы могли всегда продолжать такую жизнь, то имѣли бы полное основаніе гордиться ею, но я должна отдать ему справедливость и сказать, что не онъ первый нарушилъ чистоту нашихъ отношеній. Случилось это однажды ночью, когда мы были оба веселые, разгоряченные виномъ, котораго выпили немного болѣе обыкновеннаго, впрочемъ не столько, чтобы оно могло заставить насъ забыться; тѣмъ не менѣе я первая сказала ему съ ужасомъ и стыдомъ (я повторяю эти слова), что нахожу въ своемъ сердцѣ желаніе снять съ него его обѣщаніе, хотя бы только на одну эту ночь.
Онъ поймалъ меня на словѣ, и я не могла больше сопротивляться; говоря правду, я и не думала объ этомъ.
Такимъ образомъ сломилось кормило нашей добродѣтели, я перемѣнила имя друга на ужасное имя непотребной женщины. Утромъ намъ обоимъ стало совѣстно; мы каялись; я плакала отъ всего сердца, а онъ былъ печаленъ; ничего другого мы не могли сдѣлать; путь былъ очищенъ, преграды, поставленныя совѣстью и добродѣтелью, разрушены, теперь намъ приходилось бороться уже съ меньшими препятствіями.
Въ концѣ той же недѣли между нами произошелъ мрачный разговоръ, я краснѣла и постоянно спрашивала: «Что, если я теперь беременна? Что я стану дѣлать?» Онъ ободрялъ меня, говоря, что, пока я буду ему вѣрна, онъ не измѣнитъ мнѣ, и такъ какъ мы дошли до того, чего дѣйствительно онъ не ожидалъ никогда, то онъ беретъ на себя заботы о ребенкѣ, если только я стану беременной. Это успокоило насъ обоихъ: я увѣряла его, что скорѣе. соглашусь остаться безъ акушерки, чѣмъ признать его отцомъ моего ребенка, онъ же успокоивалъ меня, говоря, что я не буду имѣть ни въ чемъ недостатка во время моей беременности. Эти взаимныя увѣренія такъ сблизили насъ, что мы повторяли наше преступленіе, когда хотѣли, пока, наконецъ, не случилось того, чего я боялась, то есть пока я не забеременѣла.
Когда я убѣдилась сама въ этомъ и убѣдила его, мы стали придумывать, какъ поступить намъ въ нашемъ новомъ положеніи; я предложила ему повѣрить тайну моей хозяйкѣ, онъ согласился, и я разсказала ей все. Хозяйка оказалась женщиной опытной въ подобнаго рода дѣлахъ, она объявила, что давно предвидѣла, чѣмъ кончится наша исторія, весело пошутила и взяла на себя всѣ заботы, обязавшись доставить акушерку, кормилицу и скрыть все отъ любопытныхъ взоровъ, сохранивъ такимъ образомъ наше имя незапятнаннымъ, что дѣйствительно она очень ловко и сдѣлала.
Когда наступило время родовъ, она попросила его уѣхать въ Лондонъ или сдѣлать видъ, что онъ уѣхалъ; послѣ его отъѣзда она увѣдомила полицію, что у нея живетъ дама, которая скоро должна родить, что она очень хорошо знаетъ ея мужа Вальтера Кливъ, этого достойнаго джентльмена, за котораго она можетъ вполнѣ поручиться. Такимъ образомъ я была обезпечена со стороны полиціи, и на меня смотрѣли, какъ на леди Кливъ; но все это стоило очень дорого, о чемъ я часто напоминала ему, однако онъ просилъ меня не безпокоиться о деньгахъ.
Такъ какъ онъ давалъ мнѣ много денегъ на экстренные расходы во время родовъ, то у меня было все лучшее и все необходимое, хотя я не тратила лишняго, и, зная жизнь, а также понимая, что такое мое положеніе не можетъ долго продолжаться, я откладывала себѣ столько, сколько могла.