Арарат начал рассказывать мне забавные случаи, происшедшие со знаменитостями. Легкая музыка, шампанское, вкусная еда, приятный мужчина рядом — все это меня настолько затянуло, что я не заметила, как пробежало время. Взглянув на часы, я обомлела — ничего себе, третий час ночи, вот это погуляли! Прощай режим дня, прощай здоровый образ жизни!
Быстренько разделавшись с волшебным десертом и обговорив план действий на завтра, мы распрощались. Садиться в свою машину я не стала: пьяная женщина за рулем — находка для гибэдэдэшников. Такого удовольствия я им не доставлю. Арарат заказал мне такси, мило попрощался, хотя и намекнул прозрачно, мол, если девушка не против… Против, дорогой, против, извини. Дружба дружбой, а служба службой. Кстати, он как-никак безутешный вдовец. Или нет, для него это слово не подходит. В общем, мы распрощались, и такси умчало меня в ночь, к родному дому.
Бегом поднимаясь по темной лестнице, в который раз я проклинала нашу российскую экономию. Что за дурацкая привычка отключать лифт после двенадцати часов? Как будто ночью люди домой не возвращаются. Между прочим, при моей профессии такое случается практически каждый день. Перескакивая через ступеньки, я наконец добралась до своего этажа, ворвалась в квартиру и, скидывая на ходу вещи, направилась в ванную.
Стоя под душем, я пыталась привести мысли в порядок. Голова отказывалась работать, хотелось поскорее очутиться в кровати. Но я заставляла мозги заработать, снова применяя старый испытанный прием-пытку — контрастный душ. Густая струя пара вырывалась вместе с горячей водой, обволакивала меня с головы до ног, затем резкие ледяные струи хлестко разгоняли затаившуюся в теле дремоту. Клацая зубами, я выскочила из ванны, тщательно растерлась огромным жестким полотенцем, накинула халат и поспешила на кухню. Теперь надо сварить кофе и выкурить сигарету, и тогда голова заработает, как хорошо отлаженный механизм, как «Пентиум» четвертой модификации.
Сидя на кухне, я размышляла: «Нужно проработать версию сумасшедшего поклонника. Возможно, тот красавчик и есть фанат. Определенно, Кочерян не убийца. Ему просто невыгодна смерть Лилианы, с которой начинаются финансовые проблемы, причем не маленькие. К тому же Лилиана была действительно красивой женщиной, от такой голову потерять на счет „раз“ можно. Потом, вопрос престижа — как ни крути, Лилиана была известной женщиной».
Что же делать? «Кости» бросить, вот что. Я достала из мешочка свое секретное оружие и выбросила его на стол.
Додекаэдры продемонстрировали интересную, но непонятную информацию: 9+21+25 — «Умейте создавать себе дополнительные дивиденды, то есть знайте, с кем и куда пойти, с кем позволить себе выпить, а с кем нет…». Чего-то я последнее время не понимаю. Это что, касается моего сегодняшнего вечера или вообще? При чем тут с кем куда пойти? Лично я сегодня прекрасно провела вечер. Нет, наверное, пора дать отдых мозгам, пора баиньки в кроватку. Но прежде позвоню Кирьянову.
Я набрала номер, подождала минуту, другую, третью. Его что, дома нет? Где это он шляется по ночам? Наконец в трубке щелкнуло и раздался вопль Кири:
— Иванова, ты совсем совесть потеряла! Четыре часа утра, тебе что, неймется? Мне жена голову оторвет за это безобразие. Все у тебя не как у людей: то пропадаешь на целый день, то звонишь среди ночи.
— Ух, а как ты догадался, что это я? — с удивлением спросила я, едва дождавшись паузы в Володькином монологе.
— В такое время мне звонит только одна ненормальная — ты. Даже у нас в милиции все ночью спят, а если что — все вопросы к дежурному. Ладно, давай по-быстрому, чего тебе?
— Киря, заинька, ты завтра сделай так, чтобы со мной ваш художник поработал. Над фотороботом, его надо было еще вчера сделать, да я закрутилась. Ладненько? Давай часов на восемь, а то у меня завтра график напряженный.
— Да! — гаркнул мой друг и бросил трубку.
Ну, теперь можно пару часиков с чистой совестью подремать. Глаза совсем слипаются, а голова сама на подушку клонится. Едва коснувшись щекой прохладной накрахмаленной наволочки, я провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 3
Несмотря на поздний отход ко сну, я чувствовала себя неплохо, даже пытка водой не потребовалась. А вот позавтракать нужно, а то так и отощать недолго. Мне при моей активной работе и питание требуется усиленное, как борцу сумо. Я открыла холодильник и провела инспекцию. Да, негусто. Давненько я хозяйственными делами не занималась. Если честно, это не самое мое любимое занятие.
Нет, готовить я умею, но жутко не люблю и делаю это довольно редко. Просто жалко тратить время и силы на то, что будет уничтожено за пару-тройку минут. Я поэтому больше люблю ходить в гости, чем к себе приглашать. Но, слава богу, все супермаркеты забиты полуфабрикатами. Я раз в неделю сажусь за руль своей «девяточки» и отправляюсь в рейд по магазинам. Уж лучше один день, как говорится, помучиться, зато всю неделю отдыхать. Только мой последний поход в магазин был как раз ровно неделю назад.
В холодильнике сиротливо притулились пакет молока, кусок сыра, ломоть ветчины, зелень, с десяток яиц. И бутылка мартини — знак внимания одного из моих знакомых. В огромной пустой морозилке скучал куриный окорочок. Так, выход один: палочка-выручалочка холостяков и ленивиц — омлет. Я быстренько нарезала кусочками ветчину, взбила яйца с молоком, натерла сыр и вылила все на разогретую сковородку. Пряный аромат аппетитно разлился по всей кухне. Я с удовольствием съела завтрак, выпила кофе и отправилась по своим делам.
Сперва — в управление к Кире. Мне без лишних разговоров выписали пропуск и объяснили, как найти нужного человека. Молодец, Киря, успел-таки мою просьбу выполнить. Надо ему какой-нибудь подарок сделать, что ли. А то неудобно получается: человек столько «за так», по дружбе, для меня делает. Вот только что подарить? Денег он, конечно, не возьмет, хобби у него никакого нет. Какое уж тут хобби, при такой-то работе… Это только в книжках про Шерлока да про Вульфа места на увлечения остаются. Нет, нужно все-таки над этим подумать. С этими мыслями я толкнула дверь кабинета под номером 23 и вошла внутрь.
В кабинете никого не было. Я огляделась: пара компьютеров со всякими наворотами, принтер, еще какое-то специальное оборудование. Как в кино про американскую полицию. Я порадовалась: наконец-то и до нашей милиции дошла цивилизация.
— Это добро у нас недавно появилось, в виде спонсорской помощи, — неожиданно раздался голос за моей спиной.
Я вскрикнула, резко развернулась и увидела молодого крепенького бородача в клетчатой рубашке.
— Простите, не хотел вас напугать. Просто каждый, кто заходит в кабинет, спрашивает, откуда богатство. Вы, наверное, Татьяна Александровна? — сказал он, протягивая руку.
Я утвердительно кивнула головой.
— Николай Крамской. Нет, не родственник художника, заранее сообщаю. Володя сказал, что должна подойти Татьяна Александровна, и я почему-то представил вас старше.
— Ну уж извините, что не оправдала ваших ожиданий. Надеюсь, это на нашем сотрудничестве не отразится.
— Нет, это даже лучше, мы с вами быстрее найдем общий язык, поймем друг друга. Тем более что мне как художнику очень нравятся красивые женские лица. Я бы с удовольствием вас написал как-нибудь. Потом. Кирьянов сказал, что мы должны составить по вашему описанию портрет. Это подозреваемый? Простите за любопытство.
— Не знаю, Коля, пока ничего не знаю. Мне очень нужно найти этого человека. А кто он, откуда, чем занимается, я не знаю. Да и видела его на приличном расстоянии и мельком. Даже не знаю, получится ли у нас что-нибудь.
— У нас получится. На такой технике можно почти все. Вы, главное, Танечка, сосредоточьтесь, и все пойдет как по маслу. Вы мне просто сначала опишите его, даже свои ощущения. А дальше дело техники, ловкость рук и никакого мошенничества.
Мы выпили с Колей не один стакан кофе (гадость ужасная, терпеть не могу растворимый кофе) и выкурили не одну сигарету, но своего добились. С экрана компьютера на меня смотрел как живой незнакомец из ложи. Одно лицо, как будто это не изображение, составленное из разных мозаичных кусочков, а снимок моментальной фотографии. Крамской распечатал мне пачку изображений в нужном формате, предложил в случае чего помощь, взял с меня обещание на портрет, и мы расстались как давние друзья. Что ж, в список моих полезных знакомых прибавился еще один, а в моем деле такой специалист никогда не помешает.
Держа под мышкой папку с листами, я постучала в кабинет Кирьянова.
— Да, войдите, — послышался знакомый голос.
— Здравствуйте, товарищ подполковник, — отдавая честь, шутливо отрапортовала я. — Прибыла в ваше распоряжение для выслушивания нареканий за свое безобразное поведение.
— Ой, Татьяна, доскачешься ты у меня, — притворно нахмурившись, ответил Киря. — Розгами, розгами, да по мягкому месту.
— Ой, Татьяна, доскачешься ты у меня, — притворно нахмурившись, ответил Киря. — Розгами, розгами, да по мягкому месту.
— Ну вот… Я тебе портрет принесла, а ты меня ругаешь. Нехорошо, не по-товарищески.
Я протянула листки Володе и села на краешек стола.
Киря внимательно рассмотрел изображение, помолчал минуты три и спросил:
— А что ты хочешь от меня?
Молодец, люблю сообразительных людей. Понятно дело, что я делюсь информацией не за так.
Я мило улыбнулась и сказала:
— Хочу, очень даже хочу. Киря, давай я его сегодня-завтра поищу, а потом тебе отдам, и делай с ним, что пожелаешь. Кстати, ты уж меня как свидетельницу задокументируй, будто я вспомнила, что кого-то видела. А то сейчас мы будем мешать друг другу, я вам, вы мне.
— Даю тебе сроку — до завтра, а завтра пускаю этого мужика во всесоюзный розыск. Если ты его найдешь, отдашь следователю. Договорились?
А что мне оставалось делать? Конечно, я сказала: «Да». А уж что получится — посмотрим. Попрощавшись было с Кирьяновым, я снова вернулась к нему в кабинет.
— Что там с отпечатками на орудии убийства? Можно мне хоть в руках его подержать?
От такой наглости Киря опешил:
— Ну ты обнаглела вконец. Не надержалась, значит? Там, милочка, сплошняком твои отпечатки. Ты как будто на дудочке играла, а не нож в руках держала. Там твои пальчики прям как специально. Для практического занятия в школу милиции можно отправлять. Наш эксперт говорит, что за двадцать лет его работы такие чистые, четкие отпечатки ему ни разу не встречались.
— Значит, орудие убийства вытерли, а потом мне в пальцы всунули. Ну а чем вытерли? Есть там ворсинки какие-нибудь?
— А вытерли бархатной занавеской, в углу она висит, там маленькую дверь прикрывает. Вот ею и вытерли. Но это нам ничего не дает.
— Ну а сам нож?
— Нет! Вещдок не дам, тем более что дело ведет Чуркин. А у него без соответствующей бумажки с печатью и подписью снега зимой не выпросишь.
— Да не надо, не надо, подумаешь. Ты мне только скажи, и все.
— Узнаю — расскажу. Все, мне работать пора. Пока.
— Все так все. Спасибо и на том, привет жене.
Я попрощалась с Кирей и направилась в театр. Погруженная в свои размышления, я не заметила, что папку с портретом незнакомца, созданную нашими с Крамским усилиями, я оставила у Кири. Но возвращаться — плохая примета, тем более что папки я хватилась на довольно приличном расстоянии от управления. Время — деньги, заеду после обеда. Все равно с актерами я решила разговаривать вечером.
Сегодня я выступаю на тех же самых подмостках, но в другой роли. Теперь я лицо почти официальное, у меня даже бумажка на этот счет есть за подписью товарища Кочеряна. Да и Нефедов меня должен встретить и представить честь по чести. Хорошо я успела с ним договориться о встрече в театре.
Сегодня заветную дверь в стене я нашла без труда. Дело практики, как говорится. Памятуя о своих вчерашних блужданиях по закулисью, я сразу направилась к телефону, стоявшему на тумбочке. Вероятно, специально для посетителей на стене был прикреплен листок с телефонами: реквизиторский цех, костюмерная, гримерные, причем некоторые гримерные были именные, вероятно, ведущих актеров театра. Еще там были перечислены репетиционный зал, директор, режиссер и т. д. Я набрала нужные цифры в надежде, что директор на месте.
В трубке щелкнуло, зашуршало, и какой-то бесполый голос как бы издалека прошелестел:
— Слушаю.
— Здравствуйте, мне нужен Сергей Нефедов, я стою у служебного входа. Попросите его спуститься.
— Да, минуточку.
Я уже приготовилась к утомительному ожиданию, как услышала торопливые шаги. Нефедов поздоровался со мной и повел через переходы и коридоры в глубь театра.
— Арарат Багдасарович сказал, что вам нужно посмотреть документы. Пойдемте, я провожу вас в кабинет, где вы в тишине сможете это сделать. Если хотите, я представлю вас актерам, и вы поговорите со всеми.
— Нет, сделаем так: вы меня сейчас отведете в зрительный зал, я осмотрю место происшествия. А минут через тридцать вы за мной зайдете. Да, попробуйте раздобыть чертеж, схему всех помещений театра. Потом вы проведете меня по гримеркам, покажете гримерную Лилианы.
— Как скажете. Но там милиция все осматривала, когда это случилось. Они ничего не нашли.
— Ну, милиция — это милиция, а я — это я. Кстати, вы не знаете, там давно убирались?
— Насколько я знаю, уборка лож производится по пятницам, а сегодня у нас четверг. Если хотите, я уточню.
— Да нет, не стоит, спасибо.
Нефедов пожал плечами, и мы молча пошли дальше. Я попыталась запомнить весь путь, кое-что мне показалось знакомым. Мы свернули вправо. Так, теперь тут должна быть лестница. Так и есть. Теперь мы должны пройти по переходу и выйти к зеленой двери. Точно. Все почти правильно. Назад я и сама смогу найти дорогу.
— Спасибо, дальше я сама. Но вы все же зайдите за мной, хорошо?
Я отпустила Нефедова, а сама поднялась по боковой лестнице, ведущей в ложу. Лестница была застлана немного потертой красной ковровой дорожкой. По этим ступеням прошло, наверное, больше миллиона человек, и убийца тоже. Жалко, что лестница не умеет говорить. Ой, чего это я? Точно на меня действует вся эта театральная атмосфера: говорящая лестница, призраки, чушь какая-то. Раньше я за собой такой глупости не замечала. Пора заняться своей физической формой: пробежечки по утрам, тренажерный зал, прыжки, растяжки, удары надо поотрабатывать. Тогда в голове будут только ясные, трезвые мысли.
Дверь в ложу была открыта, свет горел. Я огляделась и попыталась вспомнить, как тут все было в вечер убийства. Так, это кресло стояло ближе к барьеру, а вот это — у стены. А штора была опущена. Ну, чтоб тут убирались, не видно, на ковре пятно крови. Еще не оттирали, а может, и не будут. Сдадут в музей, например, или выбросят. Этому коврику, ветхому от старости, серому от пыли, полушка красная цена, да и то в базарный день.
Ладно, надо работать. Нечего резину тянуть. Я отодвинула кресла, тщательно все осмотрела. Может, что за боковинки подлокотников закатилось. Подняла края коврика, а вместе с ними поднялось густое облачко пыли. В воздухе закувыркалось небольшое пушистое розовое перо, непонятно как попавшее сюда.
Я чихнула раз, другой, да так, что чуть не шлепнулась на пятую точку. Все-таки какая пыльная, в натуральном смысле слова, у меня работа. Я, между прочим, за годы своей частной сыскной деятельности в чем только не рылась, в каких только развалинах не блуждала. А уж мусорки, урны, пепельницы — так это почти традиционное место. Мне уже давно пора вручать почетный знак чистильщика или дворника. Скоро профессиональная болезнь разовьется — аллергия на пыль.
Я снова звонко чихнула, и, как ни странно, чих навел меня на одну интересную мысль. Я вспомнила запах, который почувствовала во время удара по голове. Вот только как определить, откуда он, на что похож? Может, в этом разгадка? Надо будет обдумать этот вариант.
Киря сказал, что нож вытерли о занавеску. Надо внимательно рассмотреть ткань. Ага, точно. Вытерли вот в этом месте. Ну и что мне это дает? Рост убийцы? Ну рост, нормальный рост. Вот если бы ткань вытерли на уровне выше моего роста или совсем у пола, тогда… А что, собственно, тогда? Нет, дело не в этом. Я отодвинула штору и увидела на стене белое пятно. Пудра? Слишком белая, да и многовато для одного лица. Ну, это не улика, след мог оставить кто угодно. Может, сама Жиндарева. На всякий случай я отковыряла со стены кусочек этого вещества, вдруг удастся через Кирю послать его на экспертизу. Но это был скорее акт отчаяния, чем осмысленное действие. Так, для успокоения совести. Я была уверена, что пятно никакого отношения к убийству Жиндаревой не имеет.
Облазив все еще раз сантиметр за сантиметром, я решила прекратить бессмысленные поиски. Никаких улик не было. То ли убийца профессионал, то ли везунчик.
Я как раз вовремя успела подняться с колен, когда в дверь ложи постучались.
— Таня, вы там? — раздался голос Нефедова.
— Да, заходите, — откликнулась я.
Вот ведь, стучится. Смешно… Интересно, он что ожидал здесь увидеть? Еще один труп? Куда ж я денусь с подводной лодки…
— Ну и как? Что-нибудь нашли? Убийца оставил следы?
Я с неприязнью взглянула на этого придурка. Не знаю почему, но он мне с самого начала не понравился. Бегающие глазки за сильными линзами очков, жиденькие волосики, тщательно прилизанные, и какие-то слишком длинные суетливые пальцы. И все выспрашивает, выспрашивает. Это простое любопытство или?..
Стоп, возьми, Татьяна, себя в руки. Тебе теперь везде мерещится подстава. Успокойся.
— Вы знаете, Сергей, в интересах следствия сведения не разглашаются. Так, кажется, принято говорить в милиции. У нас, частных детективов, с этим тоже строго конфиденциально. Не обижайтесь, но пока я ничего не могу сказать. Вы раздобыли мне план театра?