– Хорошо, что позвонил. По крайней мере, это многие вопросы снимает. И пресекает разговоры. Народ поболтать лишнее любит.
– А просьба будет только одна. Сходи к моей жене, объясни. Я уже и сам звонил ей вчера. Но ей спокойнее будет, если еще ты поддержишь.
– Нет проблем, Сережа. Я схожу. Она, кажется, сегодня дежурит.
– Вроде бы.
– Я прямо на узел связи загляну. Тебе по этому номеру звонить можно?
– Можно. Мне трубку выделили.
– Кто?
– Союзников нашел.
– Это хорошо. Значит, руки не опускаешь. Удачи. К Татьяне я прямо сейчас и зайду.
И опять сработала ассоциация. Разговор шел о жене Сережи Бравлинова, а я не мог не подумать о своей жене. Трудно в таком состоянии работать, трудно.
* * *До Татьяны мне идти было далековато, но сразу после этого разговора я позвонил в оперативный штаб дежурному.
– Да, капитан, все нормально. Мне только что как раз позвонили, – отозвался дежурный подполковник на мой вопрос. Он, естественно, был в курсе всех происходящих и ожидаемых событий. – Разговор прослушивался через дубликат sim-карты. Агент 2007 находится под контролем. Отследили местонахождение трубки с дубликатом sim-карты. Из машины, удаляющейся от старшего лейтенанта Бравлинова. Должно быть, сам подполковник Сапожников прослушивал.
Именно это нам и было необходимо. Если разговоры Сережи прослушиваются, можно будет без проблем гнать дезинформацию, для правдоподобности перемешав ее с действительной информацией. Обычная игра, без которой в подобной операции обойтись трудно.
– Очень хорошо. Для меня, товарищ подполковник, сообщения есть?
– Целый самосвал с прицепом. Все передали подполковнику Ставрову. С ним связывайся, а докладывай, как и полагается, нам.
– Подполковник Ставров со мной уже дважды сам связывался. Наверное, и прицеп уже тоже вывалил.
– Тогда все. Работай.
– Работаем, товарищ подполковник.
* * *Но работа нашей группы поддержки вступила в свою самую нудную и трудную фазу. А самое трудное и нудное в любой работе, как известно, это ждать и догонять. Догонять нам было пока еще некого, но ждать развития событий, сидя в бараке, для нас, людей действия, было мучительно. Ждать мучительно всегда, даже в засаде, когда знаешь, кого и какого развития событий ждешь. А здесь мы даже не знали, что нам вскоре предстоит делать, и вообще предстоит ли выезжать за пределы танкового института, хотя каждую минуту готовы были передернуть затвор пистолета. Для меня это ожидание было мучительным еще и потому, что мысли во время работы все же были заняты, а во время ожидания они опять возвращались к ситуации с женой.
* * *Звонок старшего лейтенанта Бравлинова показался спасением от разноголосицы мыслей, поскольку звонок был с той трубки, с которой он мог говорить, не опасаясь контроля.
– Вениамин. Похоже, тебе придется все-таки вызвать «наружку».
– Буду только рад этому, – согласился я. – Я даже готов своими силами обеспечить работу, пока не прибудут спецы.
Конечно, я знал прекрасно, что такое работа настоящей «наружки». Там парни рубашки, пиджаки и брюки меняют по пять раз в течение дня каждый, и постоянно один сменяет другого. Теоретически знал, как «наружку» определять – как правило, не меняется брючный ремень и носки, и это единственные предметы, которые можно узнать. Мы имели с собой только комплект военной формы и один комплект гражданской одежды. Вести полноценное наблюдение за кем-то такими методами было сложно. И это не говоря уже о спецтехнике, позволяющей, например, с помощью дистанционного микрофона прослушивать разговор, который объект ведет на улице по телефону. Да мало ли какая еще спецтехника существует у настоящей «наружки». Но все же до прибытия спецов и мы, больше привычные к наблюдению вне пределов города, смогли бы как-то сработать и не «засветиться».
– Так и придется сделать, – Сережа был откровенно рад моему согласию.
– Что передать в оперативный штаб?
– Садоев Алиахмет Хамитович. Нужна полная информация по нему. Садоев был связан с Мамоной, Садоев интересовался военными объектами в городе, искал армейские связи через Мамону, предположительно хотел купить оружие, Садоевым очень интересуется Олег Юрьевич Изотов. И, естественно, теперь мы имеем право предположить, что банковская пластиковая карточка в кармане капитана Севастьянова должна идентифицироваться с pin-кодом, записанным на клапане кошелька. То есть мы имеем право считать, что Садоев заплатил за что-то Севастьянову пятьдесят тысяч баксов. Пятьдесят тысяч баксов не платят за пару пистолетов. Кроме того, пистолетами обеспечить Садоева вполне мог бы и сам Мамона. Садоев, который интересовался армейскими связями.
– Ниточка прослеживается, – согласился я. – Такие связи, возможно, были у Севастьянова, а Севастьянов был связан с Мамоной.
– Именно, – подтвердил Бравлинов. – Интерес к кошельку вызван тем, что сам Севастьянов не запомнил pin-код, а доверился записи. И теперь не может получить деньги. Здесь есть еще один любопытный момент – интерес к кошельку со стороны Изота. Вот-вот вернется подполковник Сапожников. Может быть, он прояснит ситуацию. Но связь определенно существует. Поэтому я прошу установить наблюдение за Севастьяновым, через которого, возможно, удастся выйти на самого Садоева. Кроме того, необходимо проверить все последние дела, что вел капитан Севастьянов. Нет ли там какой-то связи с армией.
– Понял. Когда будешь звонить?
– Как только Сапожников уедет.
– Хорошо, буду ждать. А пока свяжусь со штабом и отправляю парней на поиски Севастьянова.
* * *В оперативном штабе в восторг от предложения Бравлинова не пришли, поскольку привлекать «наружку» – это значило расширять действия и больше довериться ФСБ. Тем не менее согласились, что просчитанная Агентом 2007 линия взаимоотношений всех подозреваемых имеет право на существование. И «наружку» обещали вызвать. В любом случае, чтобы спецы прибыли в город из Москвы, нужно не менее четырех-пяти часов. Следовательно, нам уже необходимо было включаться в работу, и включаться очень осторожно, только дистанционно, никак себя не обнаруживая и трижды перестраховываясь.
Местонахождение ментовского капитана необходимо было определить сразу, чтобы знать, куда посылать людей. И потому я просто позвонил дежурному по городскому управлению МВД и поинтересовался, как я могу встретиться с капитаном Севастьяновым. Мне сообщили номер служебного телефона, по которому я тут же и позвонил. В кабинете ответил какой-то молодой голос, скорее всего того лейтенанта, что был вчера вместе с капитаном во время посещения садового домика Хомы, и без сомнения доложил, что капитан Севастьянов работал почти до утра и до обеда собирался отсыпаться. Это было уже чуть-чуть определенно, хотя хотелось более точного определения местонахождения объекта.
Я тут же позвонил подполковнику Ставрову, чтобы воспользоваться услугами хакеров, с которыми подполковник постоянно контактировал.
– Товарищ подполковник, мне срочно нужен домашний адрес капитана Севастьянова, номер и марка его личной машины и номер домашнего телефона.
– Нет проблем. Через несколько минут узнаем. Новости есть?
Я выложил все, что знал.
– Уже какая-то определенность. За нами закрепили выделенный спутниковый канал, имеющий возможность отслеживать любую трубку сотовой связи по коду IMEI. Можем работать прямо отсюда.
– Это что такое? – не понял я.
– Новинка в системе спутниковой разведки. Раньше телефоны GPS отслеживали только по sim-карте, теперь можем отслеживать саму трубку даже без sim-карты, стоит только ее найти. Узнать номер, один раз засечь, и все. Номер капитана Севастьянова мы знаем. Можем теперь точно сказать, где он находится, если только трубка при нем.
– Это, товарищ подполковник, как раз то, что нам сейчас необходимо. Сначала необходимо прояснить только один момент – дома ли он. После этого мы включаемся в работу и находимся от объекта в пределах возможности визуального наблюдения.
– Через несколько минут я позвоню. Дам все данные, – подполковник Ставров был настроен по-деловому.
* * *Я разделил всю группу на две части. Одну оставил в резерве, вторую возглавил сам и дал инструктаж по наблюдению за объектом. Вспомнил все правила, которые знал, но, естественно, сам чувствовал, что в работе «наружки» все мы – дилетанты, поэтому опираться приходилось больше на свою интуицию и сообразительность, чем на профессиональные навыки. Естественно, работать всем предстояло только в гражданской одежде, несмотря на то, что покидать машины мы намеревались только в случае крайней необходимости. Тем не менее сам я почти всегда отличу кадрового офицера в гражданской одежде от человека гражданского. Грубо говоря, «по запаху». Если менее грубо, то по выправке, по манере руки и голову держать, по походке. Есть какие-то неуловимые признаки, которые чувствуешь, но объяснить можешь не всегда. Мент тоже может это чувствовать. И потому я взял в свою группу тех, кто по возрасту моложе, следовательно, не так явственно еще носит на себе армейскую печать – старшего лейтенанта Каширина, старшего прапорщика Елфимова и прапорщика Симонова. Как раз к окончанию инструктажа позвонил подполковник Ставров.
– По твоему вопросу, капитан. Севастьянов находится дома. Мы проверили, сделали ему «ошибочный» звонок и подключили к «прослушке». Одновременно будем контролировать все его передвижения до того, как ты прибудешь на место, и потом, как только ты дашь сведения, что он с места сдвинулся. Если, конечно, будет необходимость и не будет возможности визуального наблюдения. Без необходимости спутниковые деньги лучше не транжирить. Запоминай номер машины. «Фольксваген Пассат» выпуска девяносто второго года. Номер.
Подполковник назвал номер.
– Это пока все?
– По этому вопросу все, – ответил я. – Сейчас выезжаем. Другие новости есть?
– Дали полный список всех самолетов «L-200», что еще летают по России. Четыре машины. Все в западных областях. Есть еще три машины в Белоруссии, две в Казахстане, по одной в Таджикистане и Армении. На этом список исчерпан, и нам он ничего не дает. Сам Кальпиньш по-прежнему предпочитает с нами не разговаривать.
– А развязать ему язык, товарищ подполковник, возможно?
– Он еще во время службы в ГРУ проходил подготовку по устойчивости против психотропных препаратов[19]. Дело бесполезное. Нужны улики, чтобы он заговорил. В гостиницах он не останавливался. Найти место его проживания пока не можем.
– Я так, товарищ подполковник, думаю, что наверняка у него был информатор из танкового института, – высказал я то, что в голове давно вертелось. – Он приблизительно знал расположение корпусов и постов, знал, где нам предоставили помещение. Значит, должен быть информатор. Причем не из курсантов и не из солдат...
– Это пытаемся сейчас проверить. Там, среди бумаг Кальпиньша, была еще одна непонятная. Заложили в дешифратор. Компьютер говорит, что это временной график. Попытаемся его просчитать применительно к разным датам, но на это требуется время. По остальным вопросам специалисты пока работают. Подожди. Вот как раз принесли один результат. Да. Вот. Деньги на счет Алиахмета Хамитовича Садоева перечислены со счета местного казино «777». Сейчас будут выяснять, что это за заведение.
– Понял, товарищ подполковник. Агент 2007 скоро будет звонить мне. Если еще что-то появится, сообщайте сразу. Чтобы я успел передать дальше.
Я убрал трубку в чехол и посмотрел на своих парней:
– Резервный состав в полной готовности ждет до особого распоряжения. Остальные за мной – едем.
Моя половина группы с готовностью встала.
ГЛАВА 3
1. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ СЕРГЕЙ БРАВЛИНОВ, СПЕЦНАЗ ГРУ
Генрих Юзефович Иванов, которого отставной подполковник Сапожников назвал парнем, в действительности оказался почти пожилым и неопрятным суетливым человеком. Наверное, самому Сапожникову, который мне в отцы годился, Иванов и мог казаться парнем, но мне он даже в старшие братья не подходил.
– Ну, так что?.. – с порога спросил Генрих Юзефович и семенящей подпрыгивающей походкой устремился за стол, где занял место, и сразу разложил перед собой коричневую затертую кожаную папочку, раскрыл ее и в какие-то бумаги заглянул, словно желал свериться с документами, перед тем как разговор со мной начать. – Могу, вполне могу предположить, что вы не убивали, и даже охотно поверю этому, поскольку уважаю спецназ ГРУ и не хотел бы разочаровываться. Как адвокат с громадным опытом работы прекрасно могу себе представить, что вас подставили. Менты или еще кто-то – в этом разобраться следует, но разбираться предстоит вам самому, учтите. Я могу только дать несколько умных советов и чуть-чуть подправить вас в фактической базе, но отнюдь не собираюсь влезать в дебри поиска, где стреляют и, чего доброго, в меня рискуют попасть... Итак, вы, Сергей Алексеевич, что-то уже накопали?
– Пока ничего серьезного, Генрих Юзефович. Но мне хотелось бы обладать информацией о всех контактах убитого Мамоны, которые хотя бы в малейшей степени могли бы вызвать чье-то недовольство.
– Ну, вы, голубчик, загнули. Тогда мне придется рассказывать вам абсолютно обо всех контактах. Обо всех абсолютно. Убиенный был жестким по натуре человеком, и его действия всегда вызывали чье-то недовольство, даже в том случае, когда без проблем укладывались в рамки существующего законодательства. Представьте!.. Он держал дома трех алабаев. Очень, чрезвычайно доминантные собаки, каждая всегда стремится стать вожаком и не позволяет оступиться ни собрату, ни хозяину. И он был таким же. И среди собак, и среди людей. Он сам был по характеру алабаем. А диалектика каждого дня нашей жизни такова, что добро для одних всегда оборачивается для кого-то злом. С этим в мирской суете не все хотят мириться, кто-то иные пути ищет и остается ни с чем и в дураках, заметьте. В абсолютных дураках. Только тот, кто существующее положение осознает и признает, добивается в жизни успеха. А Мамонов как раз из успешных был, хотя порой и грань дозволенного слегка переступал.
Судя по всему, он любил разговаривать и сам своим разговором наслаждался. Меня такие люди быстро утомляют, и я предпочел его вернуть ближе к земным делам, без диалектики.
– Нет, Генрих Юзефович, все контакты меня, судя по всему, интересовать не должны, поскольку времени мне отпущено мало. Или я с вашей помощью сумею вовремя выбрать нужные, или меня поймают и дело закончится безрезультатно. Не могу же я всю жизнь прятаться. Так что давайте вместе подумаем, что мы сможем рассмотреть как наиболее реальное.
Под окном прошелся, как часовой на посту, Владимир Викторович Сапожников. Мы с Генрихом Юзефовичем одновременно проводили коротко стриженный затылок глазами и снова друг на друга посмотрели.
– А по какому принципу я должен выбирать контакты Мамонова? – он словно бы радовался затруднительности моего ответа.
– Давайте по порядку начнем. Мне подсунули пистолет. Подсунуть его могли в течение половины рабочего дня. Это время, которое я отсутствовал в квартире – только четыре с половиной часа. Маленькое исследование из тех, что пока доступны мне, – опрос жителей дома, – показало, что у соседнего подъезда в этот промежуток времени останавливалась ментовская машина. К сожалению, я не имел возможности проверить, к кому в соседний подъезд приезжали менты и приезжали ли они именно в соседний подъезд. По поведению ментов во время обыска я имею полное право предположить, что они приезжали ко мне, зная, что меня на месте нет. А открыть дверь они могли бы без проблем, замок несложный. А потом, когда я появился, приехали и они. Уже на готовенькое. Возглавлял приехавших капитан Севастьянов из городского уголовного розыска. Это раз. Первое направление поиска. Идем дальше...
– Вы лично опрашивали жителей дома? – Генрих Юзефович поднял в удивлении густые брови.
– У меня слишком мало помощников, чтобы я мог кому-то поручить это дело.
– И вас не узнали?
– Разве трудно изменить внешность?..
Я прекрасно знал, что информацией о методах работы ГРУ вообще и спецназа ГРУ в частности простой обыватель, даже адвокат, не обладает. Даже офицер Российской армии, не имеющий отношения к военной разведке, знает об этом, как правило, не больше простого обывателя. И потому мог смело врать. И мне поверят. При этом вполне могу использовать даже принцип пропаганды Геббельса: «Ложь должна быть чудовищна, чтобы в нее поверили». Я солгал. Генрих Юзефович поверил. Это я по глазам увидел. Поверил и даже зауважал человека, который умело меняет свою внешность.
– Идем дальше, – предложил я, чтобы не зацикливаться только на капитане Севастьянове, поскольку, имея к ментовскому капитану некоторые серьезные вопросы, я не мог пока еще рассматривать его как подозреваемого. Чтобы иметь подозреваемого, мне необходимо было рассмотреть много вопросов и задерживаться при этом на каждом моменте нестандартного поведения многих людей. – Ментовская машина у соседнего подъезда вызывает у меня обоснованное подозрение, тем не менее она не является центром вселенной, вокруг которого все остальное вертится. Даже если учесть подозрительное поведение самих ментов во время обыска. Есть еще варианты. Там же, рядом с домом, в этот же промежуток времени видели посторонних кавказцев.
– А кавказцы есть и не посторонние? – Генрих Юзефович хотел точных формулировок.
– В том доме живет семья азербайджанцев. Но эти приезжали не к ним. Более того, одного из кавказцев окликнули из машины, и молодой человек двенадцати с половиной лет от роду запомнил имя – Алиахмет. Зная не понаслышке характер некоторых представителей кавказских народов, поскольку дважды бывал в командировках на Северном Кавказе, могу предположить, что они могли кардинальным образом решать какие-то вопросы с Мамоновым. Правда, подстава – слишком сложный для них вариант, обычно они применяют более лобовые решения, но я его тоже не отвергаю, поскольку они могли иметь консультантов с хорошим художественным воображением. Без консультантов в чужом городе трудно.