Ехать ночью командир не разрешил. Отправились в пять часов по местному времени, перед восходом солнца. Строй, в котором они вынуждены были двигаться, из-за его нудной медлительности в шутку называли похоронной процессией. Открывали и замыкали строй энергоботы, которые эллипсоидным силовым полем защищали остальные машины — универсальные вездеходы на воздушной подушке, вездеходы с радиостанцией и радарными установками, кухню, транспортер с самоустанавливающимся герметичным жилым бараком и малый лазер непосредственного поражения на гусеничном ходу. Рохан устроился вместе с тремя учеными в первом энергоботе. По правде говоря, это было неудобно, они едва поместились, но, по крайней мере, давало иллюзию более или менее нормального путешествия. Скорость приходилось приноравливать к самым медленным машинам колонны, то есть к энергоботам.
Поездку нельзя было отнести к разряду изысканных удовольствий. Гусеницы скрежетали и вязли в песке, турбинные двигатели ревели, как комары величиной со слона, из решетчатых кожухов вырывалась струя воздушного охлаждения, а весь энергобот болтался, как тяжелая шлюпка на волнах.
Скоро черная игла «Непобедимого» скрылась за горизонтом. Некоторое время колонна двигалась в горизонтальных лучах холодного и красного, как кровь, солнца по однообразной пустыне.
Постепенно песка становилось все меньше, из него начали высовываться каменные плиты, которые приходилось объезжать. Кислородные маски и вой двигателей на располагали к беседе. Все внимательно рассматривали линию горизонта, но картина была все время одна и та же — нагромождение скал, большие выветрившиеся камни, потом равнина начала опускаться, на дне оврага между отлогими скатами показался узенький, наполовину высохший ручей, вода которого блестела, отражая красный свет. Слой гальки, тянувшийся по обоим берегам ручья, доказывал, что иногда он несет значительно больше воды. Вода была совершенно чистой, довольно жесткой, с примесью окислов железа, и ничтожными следами сульфидов. Отряд двинулся дальше, теперь уже немного быстрее, гусеницы хорошо шли по каменистой почве. На западе появились небольшие утесы.
Последняя машина поддерживала непрерывную связь с «Непобедимым», антенны радаров вращались, операторы, склонившиеся к экранам, грызли плитки концентрата, иногда из-под какого-нибудь вездехода стремительно вылетал камень и, как будто вдруг оживая, взмывал вверх. Потом дорогу экспедиции преградили отлогие холмы, голые, с лысыми верхушками. Ученые на ходу взяли несколько проб, и Фитцпатрик крикнул Рохану, что кремнезем органического происхождения. Наконец, когда черно-синей полосой блеснуло зеркало воды, обнаружили и известняк.
К берегу машины с грохотом спускались по маленьким плоским камням. Когда до океана, вблизи зеленоватого и с виду совершенно земного, оставалось сто метров, умолк скрежет гусениц и вой турбин. Теперь началось сложное маневрирование; для того чтобы защитить рабочую группу полем, нужно было ввести головной энергобот в воду на довольно значительную глубину. Предварительно герметизированная машина, управляемая с другого энергобота, вошла в волны, которые бурлили и пенились. Она уползала все глубже, пока не стала едва заметным темным пятном. Только после этого, по сигналу с центрального поста, затопленный колосс выдвинул на поверхность эмиттер Дирака, и когда поле установилось, покрывая невидимым полушарием часть берега и прибрежных вод, началась работа.
Океан был немного менее соленым, чем земной, и никаких потрясающих результатов анализы не приносили. Через два часа было известно примерно столько же, сколько и вначале.
В открытое море выслали два дистанционно управляемых телезонда, и на экранах в центральном посту наблюдали их движение. Но только когда зонды удалились за горизонт, пришли первые существенные известия. В океане жили какие-то животные, внешне напоминающие костистых рыб. При появлении зонда они исчезали с огромной скоростью, скрываясь в глубине, которая была здесь, по показаниям эхолотов, полтораста метров.
Броза заявил, что ему совершенно необходимо иметь хотя бы одну такую рыбу. Началась охота. Зонды гонялись за мелькающими в зеленом мраке тенями, стреляли электрическими разрядами, но рыбы демонстрировали изумительную ловкость. Только после довольно долгой охоты удалось поразить одну из них.
Зонд, схвативший ее своими клешнями, сразу же вызвали к берегу.
Кехлин и Фитцпатрик, управляющие другим зондом, собрали пробы плавающих в волнах волокон, которые показались им чем-то вроде водорослей. Зонд послали на самое дно, на глубину четверть километра. Сильное придонное течение затрудняло управление, зонд все время сносило на груду подводных камней. В конце концов камни удалось обойти; как правильно предполагал Кехлин, под их прикрытием помещалась целая колония гибких кистевидных организмов.
Когда оба зонда вернулись под защиту поля и биологи принялись за работу в расставленном за это время бараке, Рохан, Ярг и пятеро остальных участников экспедиции впервые за этот день поели.
Время до вечера ушло на сбор образцов минералов, исследование придонной радиоактивности, измерения инсоляции и еще сотню таких же канительных занятий, которые, однако, необходимо было выполнить добросовестно, даже педантично, чтобы получить достоверные результаты. К наступлению темноты все что можно было сделано, и Рохан со спокойной совестью подошел к микрофону, когда его вызвал Хорпах с «Непобедимого».
Океан был населен живыми существами, упорно избегавшими прибрежной полосы. В организме анатомированной рыбы не удалось найти ничего особенного. Эволюция, по приблизительным данным, продолжалась на планете несколько сотен миллионов лет. Обнаружено значительное количество зеленых водорослей, что объясняло наличие кислорода в атмосфере. Разделение царства живых организмов на растения и животных было типичным; типичными также были костные структуры позвоночных. Единственным органом, обнаруженным у пойманной рыбы, аналогичного которому на Земле биологи не знали, был особый орган чувств, реагировавший на чрезвычайно незначительные изменения напряженности магнитного поля. Хорпах приказал экспедиции возвращаться как можно скорее и, кончая разговор, добавил, что есть новости: похоже, удалось найти место посадки «Кондора».
Несмотря на все протесты биологов, утверждавших, что и несколько недель для исследований было бы слитком мало, барак собрали, запустили моторы, и колонна двинулась на северо-запад. Рохан не мог сообщить товарищам никаких подробностей о «Кондоре», он и сам их не знал. Он стремился как можно скорее попасть на корабль, так как надеялся, что командир даст ему какое-нибудь более многообещающее задание. Конечно, сейчас прежде всего необходимо исследовать предполагаемое место посадки «Кондора».
Рохан выжимал из машин всю мощность, и экспедиция возвращалась под аккомпанемент кошмарного скрежета перемалывающих камни гусениц. После наступления темноты зажглись большие прожекторы; картина была необычная и даже грозная — каждую минуту движущиеся столбы света вырывали из тьмы бесформенные, как будто тоже движущиеся силуэты чудовищ, которые оказывались всего лишь скалами — последними остатками выветрившейся горной цепи. Несколько раз пришлось задерживаться у глубоких расщелин, зияющих в базальте. Наконец, уже далеко за полночь они увидели празднично освещенный со всех сторон, сверкающий издали, как металлическая башня, корпус «Непобедимого». Во всем пространстве, защищенном силовым полем, сновали вереницы машин, разгружались припасы, топливо, группы людей стояли под аппарелью в ослепительном сиянии прожекторов. Над пляшущими огнями возносился молчаливый, облизываемый световыми пятнами корпус звездолета.
Голубые вспышки обозначили проход сквозь силовую защиту, и засыпанные толстым слоем мелкого песка машины одна за другой въехали внутрь кольцевого пространства. Едва спрыгнув на землю, Рохан бросился к одному из стоявших вблизи людей, в котором узнал Бланка, и засыпал его вопросами.
Но боцман толком ничего не знал. Рохан услыхал от него немного: перед тем как сгореть в плотных слоях атмосферы, четыре спутника передали одиннадцать тысяч снимков. По мере поступления снимки наносились на специально обработанные пластины в картографической каюте.
Чтобы не терять времени, Рохан вызвал к себе техникакартографа Эретта и, принимая душ, одновременно расспрашивал его обо всем, что произошло на корабле.
Эретт был одним из тех, кто искал на полученной фотокарте «Кондор». Зернышко стали в океане песка пытались обнаружить около тридцати человек одновременно. Кроме планетологов, были мобилизованы картографы, операторы радаров и все пилоты. Они непрерывно просматривали поступающий материал, записывая координаты каждого подозрительного пункта планеты. Но сообщение, переданное Рохану командиром, оказалось ошибкой. За корабль приняли очень высокий пик, который отбрасывал тень, удивительно похожую на правильную тень ракеты. Так что о судьбе «Кондора» по-прежнему ничего не было известно.
Но боцман толком ничего не знал. Рохан услыхал от него немного: перед тем как сгореть в плотных слоях атмосферы, четыре спутника передали одиннадцать тысяч снимков. По мере поступления снимки наносились на специально обработанные пластины в картографической каюте.
Чтобы не терять времени, Рохан вызвал к себе техникакартографа Эретта и, принимая душ, одновременно расспрашивал его обо всем, что произошло на корабле.
Эретт был одним из тех, кто искал на полученной фотокарте «Кондор». Зернышко стали в океане песка пытались обнаружить около тридцати человек одновременно. Кроме планетологов, были мобилизованы картографы, операторы радаров и все пилоты. Они непрерывно просматривали поступающий материал, записывая координаты каждого подозрительного пункта планеты. Но сообщение, переданное Рохану командиром, оказалось ошибкой. За корабль приняли очень высокий пик, который отбрасывал тень, удивительно похожую на правильную тень ракеты. Так что о судьбе «Кондора» по-прежнему ничего не было известно.
Рохан хотел доложить командиру о своем прибытии, но тот уже ушел отдыхать. В десять часов утра, когда Рохан стоя пил кофе в малой кают-компании радарных операторов, его разыскал Эретт.
— Что, нашли?! — крикнул Рохан при виде возбужденного лица картографа.
— Нет. Но нашли что-то большее. Вас срочно вызывает астрогатор…
Рохану казалось, что застекленный цилиндр лифта ползет невероятно медленно.
В полутемной каюте астрогатора было совершенно тихо, только стрекотали реле, а из подающего механизма выползали все новые, поблескивающие влажной поверхностью снимки, но никто не обращал на них внимания. Два техника выдвинули из стенной ниши что-то вроде эпидиаскопа и погасили еще горевшие светильники в тот момент, когда Рохан отворил двери. Тут же засеребрился опущенный сверху экран. В тишине, среди приглушенных вздохов Рохан протиснулся поближе к большому светлому полотнищу. Снимок был не блестящим и вдобавок черно-белым. Среди мелких, беспорядочно разбросанных кратеров обозначилось голое плато, обрывающееся с одной стороны такой ровной линией, словно скалу отсек гигантский нож. Это была береговая линия, остальную часть снимка заливала однородная чернь океана. В некотором отдалении от обрыва раскинулась мозаика не очень четких форм, в двух местах закрытая клочьями облаков и тенями от них. Не было никаких сомнений, что эта причудливая, с размытыми деталями формация не является геологическим образованием.
— «Город…» — возбужденно подумал Рохан, но не сказал этого вслух.
Все продолжали молчать, техник у эпидиаскопа напрасно пытался сделать изображение более резким.
— Были помехи приему? — прозвучал в тишине спокойный голос астрогатора.
— Нет, — ответил из темноты Балмин. — Прием был чистым, но это один из последних снимков третьего спутника. Через восемь минут после его передачи спутник перестал отвечать на наши сигналы. Возможно, снимок сделан через объективы, уже поврежденные повышающейся температурой.
— Высота камеры была не больше семидесяти километров, — послышался другой голос, принадлежавший, как показалось Рохану, одному из лучших планетологов, Мальте. — Я оценил бы ее даже в пятьдесят пять, шестьдесят километров… Прошу взглянуть…
Фигура Мальте заслонила часть экрана. Он приложил к изображению прозрачный пластмассовый шаблон с вырезанными в нем кружками и примерил его поочередно к нескольким кратерам на другой половине снимка.
— Они явно больше, чем на предыдущих снимках. Впрочем, — добавил Мальте, — это не имеет большого значения. Так или иначе…
Ученый не кончил, но все поняли, что он хотел сказать: в ближайшее время изучим эту область планеты и проверим точность фотографии. Некоторое время все всматривались в изображение на экране. Рохан уже не был так уверен, что это город или, вернее, его руины. О том, что геометрически правильное образование уже давно покинуто, свидетельствовали тонкие, как черточки, волнистые тени барханов, со всех сторон омывавших сложные конструкции (некоторые из них почти совсем утонули в песчаном разливе пустыни). Кроме того, руины разделяла на две неравные части расширяющаяся по мере продвижения в глубь континента черная зигзагообразная линия — трещина, она рассекала надвое некоторые из больших «зданий». Одно из них, явно упавшее, образовало что-то вроде моста, зацепившегося концом за противоположный берег расщелины.
— Свет, пожалуйста, — раздался голос астрогатора. Когда стало светло, он взглянул на циферблат стенных часов:
— Через два часа старт.
Послышались недовольные голоса; наиболее энергично протестовали люди Главного биолога, которые во время пробного бурения прошли уже около двухсот метров. Хорпах сделал рукой движение, которое означало, что никакой дискуссии не будет.
— Все механизмы вернуть на борт. Полученные материалы прошу сохранить. Просмотр снимков и оставшиеся анализы должны идти своим чередом. Где Рохан? Ах, вы здесь! Отлично. Вы слышали, что я сказал? Через два часа все люди должны быть на местах по стартовому расписанию
Погрузка спущенных на планету машин шла поспешно, но в полном порядке. Рохан был глух к просьбам Балмина, который умолял разрешить продолжать бурение еще пятнадцать минут.
— Вы слышали, что сказал командир, — повторял он, подгоняя монтажников.
Бурильные установки, временные решетчатые платформы, контейнеры с топливом исчезали в грузовых люках, и только раскрытый грунт напоминал о выполненных работах. Потом внутри корабля исчезли люди. Только тогда зашевелился песок на границе защитного поля, — вызванные по радио возвращались энергоботы и по одному скрывались в люках корабля. «Непобедимый» втянул внутрь, под броневые плиты, аппарель и вертикальную ферму подъемника. Еще мгновение стоял неподвижно, затем однообразный вой вихря сменился металлическим свистом сжатого воздуха, продувающего дюзы, клубы пыли окружили корму, в них забегали зеленые блики, смешивающиеся с красным светом солнца, и в грохоте несмолкающего грома, который встряхнул пустыню и многократным эхом возвратился от скал, корабль медленно поднялся в воздух, чтобы, оставив после себя выжженный круг, остекленевшие барханы и клочья тумана, исчезнуть с нарастающей скоростью в фиолетовом небе.
Когда последний след корабля, обозначенный беловатой струей пара, растаял в воздухе, а пески покрыли обнаженную скалу и заполнили вырытые ямы, с запада появилась темная туча. Двигаясь низко, она развернулась, вытянутым клубящимся рукавом окружила место посадки и повисла неподвижно. Так она парила некоторое время. А когда солнце приблизилось к горизонту, из тучи начал падать черный дождь.
Среди руин
«Непобедимый» опустился на тщательно выбранном месте без малого в шести километрах от границы «города». Из рубки «город» просматривался довольно хорошо. Сейчас впечатление, что это искусственные конструкции, было даже сильнее, чем при изучении снимков фотоспутника. Угловатые, разной высоты, гораздо более широкие в основании, чем наверху, они растянулись на многие километры, черно-серые, кое-где металлически поблескивающие. Даже самая сильная оптика не давала возможности различить какие-либо детали: казалось только, что большинство «зданий» дырявые, как решето.
На этот раз потрескивание остывающих дюз еще не прекратилось, когда корабль выдвинул аппарель, ферму подъемника и окружил себя цепочкой энергоботов. Затем под защитой силового поля была сконцентрирована группа из пяти вездеходов, к которой присоединился вдвое больший, чем они, похожий на апокалиптического жука с синеватым панцирем, самоходный излучатель антиматерии.
Командиром оперативной группы был Рохан. Он стоял выпрямившись в открытой башенке первого вездехода, ожидая, когда по приказу с «Непобедимого» откроется проход в силовой защите. Два инфоробота на двух ближайших пригорках выстрелили цепочки негаснущих зеленых ракет, показывая дорогу, и, построенная в две колонны, маленькая экспедиция во главе с машиной Рохана двинулась вперед.
Машины пели басами двигателей, фонтаны песка вырывались из-под шаровых колес гигантов, впереди, в двухстах метрах перед головным вездеходом, летел разведывательный робот, похожий на плоскую тарелку; струи воздуха, вырывавшиеся из-под него, сдували верхушки барханов, и, казалось, что, пролетая, он разжигает на них невидимый огонь. Поднятая колонной пыль долго не оседала в спокойном воздухе и обозначала путь экспедиции красноватой клубящейся полосой.
Тени, отбрасываемые машинами, становились все длиннее. Приближался заход солнца. Колонна миновала лежавший на ее дороге, почти целиков засыпанный кратер и через двадцать минут достигла границы руин. Две машины с людьми шли внутри подвижной защиты. В пятидесяти метрах позади них покачивался на своих многоэтажных ногах огромный излучатель антиматерии. Через некоторое время после того как машины переползли через что-то похожее на клубок разрубленных металлических тросов или прутьев, пришлось задержаться: одна нога излучателя провалилась в невидимую щель, засыпанную песком. Два арктана спрыгнули с вездехода Рохана и освободили увязшего колосса. Потом группа двинулась дальше.