Слезы заблестели в глазах Алисы. Я подошел к ней и обхватил за плечи.
— Ничего страшного.
— Еще кое-что вам нужно знать, — прикусив нижнюю губу и глубоко вздохнув, произнесла девочка. — Пока я была в плену у Маулдхиллов, Малкины и Дины приходили к ним. Всего по двое с каждой стороны. Разговаривали у костра, но я была слишком далеко, чтобы расслышать слова. Думаю, они убеждали Маб помочь им в чем-то. Но я видела, как она покачала головой и прогнала их.
Ведьмак недоуменно посмотрел на Алису.
— С какой стати Малкинам и Динам обсуждать что-то важное с простой девчонкой?
— Многое изменилось здесь с вашего последнего визита, Джон, — задумчиво заметил отец Стокс. — Шабаш Маулдхиллов становится все сильнее и постепенно бросает вызов двум другим. И это заслуга нового поколения. Пусть Маб всего четырнадцать, она опаснее любой взрослой ведьмы. Она уже лидер целого клана, и все остальные боятся ее. Говорят, девочка очень хороша в подглядывании и предсказаниях — сильнее ведьм прошлого. Не исключено, что Малкины создали этого Тибба в противовес растущей мощи Маб.
— Тогда будем надеяться, что она не передумает и не станет заключать союз с другими шабашами, — мрачно сказал Ведьмак и снова обратился к Алисе: — Ты говоришь, Тибб видит на расстоянии. Это вроде дальнего нюха?
— Дальний нюх и одновременно способность к прорицанию, — пояснила девочка. — Но ему нужна свежая человеческая кровь, чтобы делать все это…
В комнате воцарилась тишина. Отец Стокс и Ведьмак обдумывали слова Алисы. Учитель не верил в предсказания, но его явно сбивало с толку то, что Тибб узнал о маминых сундуках. Ситуация становилась все хуже и хуже. Дурные предчувствия одолевали меня с тех пор, как Ведьмак впервые сказал, что мы отправляемся на Пендл разбираться с ведьмами. Их же так много! Как можно рассчитывать одолеть всех? И как нам быть теперь, когда Джек сидит в темнице под крепостью Малкин?
— Зачем ведьмы захватили моих родных? — спросил я. — У них есть сундуки. Почему не оставили брата с семьей дома?
— Иногда они делают что-то просто из вредности, — ответила Алиса. — Малкины легко могли убить твоих близких на ферме. Но, похоже, взяли их в качестве заложников — это лучший способ выманить у тебя ключи.
— Теперь нам известно, где Джек, Элли и Мэри, — сказал я, чувствуя, как нарастают гнев и нетерпение. — Что будем делать?
— Думаю, парень, в наших силах только одно, — ответил Ведьмак. — Обратиться за помощью. В попытках разобщить кланы я планировал весь конец лета и осень нападать на наших врагов по отдельности. Однако сейчас мы вынуждены действовать быстро. Я не в восторге от предложения отца Стокса, но он убежден, что это единственный способ спасти твоих родных.
— Тут, несомненно, существует элемент риска, но разве у нас есть выбор? — заговорил священник. — В деревнях Дьявольского треугольника есть те, кто по доброй воле или из страха поддерживает ведьм. Кроме того, в кланах состоят и мужчины. Даже если мы пробьемся сквозь их заслон, крепость Малкин практически неприступна. Она построена из доброго камня, окружена рвом, имеет подъемный мост и прочную обитую железом дверь. Фактически это маленький замок. Итак, юный Том, вот что я предлагаю. Завтра мы с тобой пойдем в Рид и поговорим с местным судьей. Как ближайший родственник похищенных, ты подашь официальную жалобу. Судью зовут Роджер Ноуэлл, пять лет назад он был шерифом в Кастере. Он эсквайр, всего на ранг ниже рыцаря, и, кроме того, человек честный и добрый. Посмотрим, может, удастся побудить его к действию.
— Ага, и пока он сидел в Кастере, к суду не была привлечена ни одна ведьма, — заметил Ведьмак. — Как известно, обвинения обычно ложны, и все же это много говорит о нем. Видишь ли, он вообще не верит в колдовство. Он человек рациональный. Приверженец здравого смысла. Для него ведьм просто не существует.
— Как с такими взглядами можно жить на Пендле? — удивился я.
— Есть ограниченные люди, — ответил хозяин. — И в интересах кланов, чтобы судья не расширял кругозор. Его ушей и глаз не касается ничего, что могло бы заронить хоть малейшее подозрение в собственной неправоте.
— Но мы не станем никого обвинять в колдовстве. — Отец Стокс достал из-под сутаны лист бумаги. — Кража и похищение людей — в это господин Ноуэлл верит. Здесь показания двух человек, которые видели, как твоего брата и его семью везли через Голдшоу-Бут в крепость Малкин. Я записал их слова вчера, и люди поставили крестик. Видишь ли, не все в Дьявольском треугольнике в союзе с ведьмами или так уж опасаются за свою шкуру. Правда, я пообещал не называть имен, а иначе жизнь смельчаков не будет стоить и охапки соломы. Однако этого хватит, чтобы Ноуэлл взялся за работу.
Предложение мне не очень понравилось. Но что-то же надо делать, а ничего другого в голову не приходило.
На втором этаже в доме отца Стокса располагались четыре комнаты — достаточно места для троих гостей. Проспав несколько часов, все с рассветом были уже на ногах. Позавтракав холодной бараниной, мы со священником отправились в путь по западной дороге, оставляя холм Пендл слева.
— Рид к югу от Сабдена, — объяснил священник. — Но даже если бы мы шли в Бейли, я выбрал бы этот маршрут. Он безопаснее. Тебе очень повезло нынче ночью остаться целым и невредимым в Ведьмовской лощине.
Чтобы не привлекать внимания, я не взял ни плаща, ни посоха. Мало того что местность кишела ведьмами, так еще и господин Ноуэлл не верил в колдовство; вряд ли он стал бы тратить время на ведьмаков или их воспитанников. Никакого оружия против тьмы при мне тоже не было. Я доверился отцу Стоксу, обещавшему проводить меня в Рид и привести обратно еще до захода солнца.
Спустя примерно час мы остановились у ручья напиться холодной воды. Отец Стокс снял ботинки и устроился на берегу, свесив ноги в быструю воду.
— Приятное ощущение, — улыбнулся он.
Я кивнул и тоже улыбнулся. Я сел рядом, но обувь снимать не стал. Стояло чудесное утро: солнце постепенно согревало воздух, на небе ни облачка. Живописное место! Окрестные деревья не заслоняли Пендл. Сегодня он выглядел иначе, как-то дружелюбнее. Зеленые склоны усеивали белые пятнышки, некоторые из них двигались.
— Там много овец, — кивнул я на холм.
Ближе к нам, на поле за ручьем, также было полно овец и блеющих почти взрослых барашков, которых совсем скоро разлучат с матерями. Это казалось жестоким, но сельское хозяйство давало средства к существованию, и овцы все равно заканчивали жизнь под ножом мясника.
— Ага, — отозвался священник. — Округ, без сомнения, овечий край. Богатство Пендла. Мы производим лучшую баранину в Графстве, и у некоторых животноводов дела идут очень хорошо. Тем не менее эта благодать уравновешивается вопиющей бедностью. Многие зарабатывают на хлеб нищенством. Я пытаюсь облегчить их страдания и как священник получаю от этого удовлетворение. Фактически я сам превратился в попрошайку. Выманиваю у прихожан деньги, одежду и еду, а потом раздаю беднякам. Стоящее дело.
— Более стоящее, чем ведьмачество, отец? — спросил я.
Он улыбнулся.
— Для меня, Том, ответ такой: да. Однако каждый должен идти своим путем.
— И все же что подтолкнуло вас к такому выбору?
Отец Стокс устремил на меня пристальный взгляд. Я подумал, что он не хочет отвечать, что, возможно, моя прямота обидела его. Однако в конце концов он заговорил, тщательно подбирая слова:
— Возможно, осознание того, как обстоит дело с тьмой. Я видел тяжкий труд Джона Грегори. Он уничтожал угрозу то там, то здесь, постоянно рискуя жизнью, но никогда не решал главной проблемы. Как одолеть зло, которое кроется в самом сердце нашего мира? Оно слишком велико, с ним невозможно справиться в одиночку. Мы просто бедные люди, нам не обойтись без высших сил, без Бога…
— Значит, вы верите в Бога? Вовсе не сомневаетесь в его существовании?
— О да, Том. Я глубоко верю в Бога. Еще я верю в силу молитвы. Более того, я помогаю другим. Вот почему я стал священником.
Я улыбнулся. Хороший ответ хорошего человека. Я совсем недолго был знаком с отцом Стоксом, но уже полюбил его и начинал понимать, почему Ведьмак называет его другом.
Мы пошли дальше и в конце концов добрались до ворот; за ними раскинулись широкие зеленые лужайки, на которых паслись олени. Тут и там виднелись небольшие рощи, разбитые, по-видимому, для услады глаз.
— Вот мы и пришли, — объявил отец Стокс. — Это парк Рид.
— А где же здание Рид-Холла?
Может, его скрывают деревья?
— Это заповедник, Том, так иногда называют олений парк. Вся эта земля — Рид-Холл. До дома и внутренних угодий еще идти и идти. Резиденция, вполне подходящая бывшему главному шерифу Графства.
Глава 8
Госпожа Вюрмальд
Глава 8
Госпожа Вюрмальд
Расположенный в глубине заповедника, Рид-Холл оказался самым впечатляющим сельским жилищем, какое я когда-либо видел, — он больше походил на дворец, чем на дом скромного джентльмена. Широкие ворота вели на еще более широкую, усыпанную гравием подъездную дорогу, которая шла прямо к двери. Там она раздваивалась, огибая строение справа и слева. Само здание было трехэтажное, с внушительным главным входом. К центральной секции примыкали два заросших плющом крыла; все вместе формировало закрытый с трех сторон внутренний двор. Я пораженно разглядывал ряды окон. Сколько же там спален?
— У судьи большая семья? — спросил я.
— Семья Роджера Ноуэлла когда-то обитала здесь, — ответил отец Стокс. — Но, к несчастью, его жена умерла несколько лет назад. Две взрослые дочери нашли хороших мужей на юге Графства. Единственный сын в армии, там он и останется до смерти господина Ноуэлла, после чего унаследует Рид-Холл и землю.
— Наверное, чудно жить одному в таком огромном доме, — заметил я.
— Ну, Том, он тут не совсем один. Есть слуги, которые стряпают и поддерживают чистоту. И конечно, домоправительница, госпожа Вюрмальд. Внушительная женщина, успешно заправляющая хозяйством. Однако в каком-то смысле она ведет себя не совсем так, как дамы ее положения. Человек, неосведомленный о здешних порядках, может принять ее за хозяйку усадьбы. Лично мне госпожа Вюрмальд всегда казалась любезной и умной, но некоторые считают, что она зазнается, важничает и превышает полномочия. За последние годы ее усилиями тут многое изменилось. Раньше, приходя в Рид-Холл, я стучал в переднюю дверь, но теперь это дозволено только рыцарям и эсквайрам. Нам придется воспользоваться служебным входом.
Отец Стокс повел меня вокруг дома мимо декоративных кустов и деревьев, остановился перед маленькой дверью и вежливо постучал три раза. Выждав примерно минуту, он постучал снова, на этот раз громче. Спустя несколько мгновений нам открыла служанка, нервно щурясь от солнечного света.
Отец Стокс попросил разрешения поговорить с господином Ноуэллом, и нас ввели в большую, обшитую темными панелями приемную. Служанка поспешно ушла, оставив нас дожидаться. Было тихо, как в церкви. Спустя несколько минут послышались шаги, однако вместо джентльмена, которого я рассчитывал увидеть, вошла женщина и окинула нас критическим взглядом. Я сообразил, что это и есть госпожа Вюрмальд.
Ей, очень высокой женщине, с прямой осанкой и горделиво вскинутой головой, было где-то под сорок. Пышные темные волосы напоминали львиную гриву, и прическа ей шла, подчеркивая властность в лице.
Еще две черты привлекли мое внимание, и я непроизвольно заметался между ее губами и ее глазами. Домоправительница сосредоточилась на священнике и прямо на меня не смотрела, но, несомненно, взгляд у нее был самоуверенный и пронизывающий; я чувствовал, что, обрати она на меня внимание хотя бы раз, и этого будет достаточно, чтобы проникнуть в самую душу. Что касается ее губ, они были ужасно бледные, прямо как у трупа. Большие, полные, и, хотя краски лицу не хватало, в этой даме ощущалась огромная жизненная сила.
Однако больше всего меня поразила ее одежда — никогда в жизни не видел ничего подобного. На госпоже Вюрмальд было платье из прекрасного черного шелка с белым гофрированным воротником, и на него ушло столько материала, что хватило бы еще на двадцать человек. На бедрах юбки расширялись и огромным колоколом опускались до пола, закрывая туфли. Интересно, сколько слоев ткани нужно, чтобы создать такой эффект? И стоило платье наверняка немало; такое одеяние больше годилось для королевского двора, это уж точно.
— Приветствую вас, святой отец, — проговорила она. — Чему мы обязаны этой честью? И кто ваш спутник?
Священник слегка поклонился.
— Я хотел бы поговорить с господином Ноуэллом. А это Том Уорд, гость Пендла.
Впервые взгляд госпожи Вюрмальд переместился на меня. Удивительно, но ее глаза слегка расширились, ноздри затрепетали, и она потянула носом воздух. От зрительного контакта, длившегося не больше секунды, у меня по всему позвоночнику пробежал ледяной холод. Я тут же понял, что передо мной человек, так или иначе связанный с тьмой. Более того — я был практически уверен, что эта женщина ведьма. И в то же мгновение она почувствовала, что я понял это. Мы одновременно узнали друг друга.
Она нахмурилась, но быстро согнала с лица недовольство и холодно улыбнулась, снова переведя взгляд на священника.
— Сожалею, отец, но сегодня это невозможно. Господин Ноуэлл чрезвычайно занят. Советую прийти завтра не раньше полудня.
Отец Стокс слегка покраснел, но потом распрямил спину и решительно заговорил:
— Прошу прощения, что помешал господину Ноуэллу, госпожа Вюрмальд, но у меня к нему дело как к судье, совершенно безотлагательное…
Домоправительница недовольно кивнула.
— Будьте добры подождать здесь. Я попробую что-нибудь сделать.
Ждали мы в той же приемной. Встревоженный, я отчаянно хотел рассказать отцу Стоксу о своих подозрениях касательно госпожи Вюрмальд, но опасался, что в любой момент она вернется. Однако вместо себя она прислала служанку, и та отвела нас в кабинет, не уступавший библиотеке Ведьмака в Чипендене по величине и количеству книг. Правда, книги учителя различались размерами, формой и качеством обложки, в то время как здесь все они были одинаково переплетены прекрасной коричневой кожей. Больше напоказ, чем для чтения.
В кабинете было солнечно и тепло; в камине потрескивали дрова, а над ним висело большое зеркало в богатой позолоченной раме. Когда мы вошли, господин Ноуэлл работал за письменным столом, на котором кипами лежали бумаги, что контрастировало с безукоризненным порядком стеллажей. Он встал и с улыбкой направился к нам. Немного за пятьдесят, широкоплечий и узкий в талии; его обветренное, загорелое лицо больше подошло бы фермеру, чем судье. Наверное, решил я, просто любит бывать на свежем воздухе. Он тепло поздоровался с отцом Стоксом, любезно кивнул мне и пригласил нас сесть. Без дальнейших проволочек священник изложил суть дела. Закончив, он вручил Ноуэллу бумагу с показаниями двух жителей Голдшоу-Бут.
Быстро прочитав их, судья поднял взгляд.
— Эти люди клятвенно уверяют, что изложенные здесь факты имели место?
— Никаких сомнений, так все и было. Но мы должны гарантировать им анонимность.
— Хорошо, — согласился Ноуэлл. — Давно пора разобраться с негодяями из крепости раз и навсегда. Мальчик, умеешь писать?
Я кивнул. Он протянул мне лист бумаги.
— Укажи имена и возраст похищенных, а также какие вещи были увезены. Внизу поставь подпись.
Выполнив все, я вернул бумагу. Судья быстро прочел ее и встал.
— Сейчас пошлю за констеблем, а потом навестим крепость Малкин. Не волнуйся, мальчик. К ночи мы вызволим твоих родных целыми и невредимыми.
Уже когда мы собрались уходить, я краем глаза заметил в зеркале какое-то движение. Может, я ошибся, но, казалось, мелькнул и тут же исчез черный шелк. Может, Вюрмальд подглядывала за нами?
Не прошло и часа, как мы ехали к крепости Малкин.
Возглавлял процессию судья на крупной чалой кобыле. Следом за ним на сером коне поменьше скакал приходский констебль, суровый с виду мужчина по имени Барнс, одетый во все черное. Оба были вооружены: Роджер Ноуэлл мечом, констебль — тяжелой дубинкой. Мы с отцом Стоксом ехали в открытой повозке вместе с двумя судебными приставами, которых констебль взял с собой. Они сидели молча, с дубинками в руках, и старались ни с кем не встречаться взглядами; казалось, им совсем не хочется в крепость. Кучером был слуга Ноуэлла по имени Кобден; при виде священника он кивнул и пробормотал: «Отец», но меня полностью проигнорировал.
Нас сильно трясло на колдобинах и выбоинах, и я не мог дождаться конца поездки. Быстрее было бы пройти пешком напрямик, подумал я, чем держаться дорог. Однако никто не интересовался моим мнением. К тому же у меня были заботы и поважнее ухабов.
Тревога за Джека, Элли и девочку росла. Что, если их куда-то переправили? Несмотря на постоянную внутреннюю борьбу, вскоре мной овладели еще более мрачные мысли. Что, если родных убили, а тела спрятали там, где их никогда не найдут? В горле встал ком. В конце концов, в чем они виноваты? Они не заслужили такой судьбы… А Мэри вообще дитя. И ведь вместе с ними умер бы и еще не родившийся ребенок Элли, сын, которого так хотел Джек. Это все моя вина. Не будь я учеником Ведьмака, ничего бы не произошло. Малкины и Дины хотели моей смерти не просто так, а из-за моего ремесла.
Несмотря на присутствие судьи Ноуэлла и констебля, я не особо надеялся, что нам удастся проникнуть в крепость. А если Малкины просто не откроют дверь? В конце концов, она очень прочная, обита железом… Интересно, из-за этого у ведьм не возникает проблем? Нет, ведь есть и другие члены клана, способные прикасаться к металлу. И еще вокруг крепости ров. Ноуэлл, видимо, рассчитывает на страх перед властью и перед последствиями, которые ждут Малкинов в случае неповиновения. Однако он не подозревает, что имеет дело с самой настоящей нечистью. Я сильно сомневался, что меч и несколько дубинок уладят дело.