Удивление нацистов от утверждений, что они уничтожили европейских евреев, можно понять: молодых и трудоспособных они заставляли работать, в том числе и в концлагерях, это так, но об уничтожении евреев в Европе у нацистов и мысли не было! И на то, что это факт, натыкаешься у любого очевидца тех времен, не считающего себя обязанным петь песню еврейского лобби Европы. Вот, к примеру, дневники М. Васильчиковой, служившей во время войны немцам и близко знакомой с заговорщиками, пытавшимися 20 июля 1944 года убить Гитлера. По афере Холокоста, к этому времени уже все европейские евреи, тем более из Берлина, были вывезены в «лагеря смерти», где их отравили ядом для насекомых и сожгли в крематориях.
Для справки: убитого Гитлера на посту рейхсканцлера по планам заговорщиков должен был заменить бывший мэр Лейпцига Герделер. В среду 23 августа Васильчикова делает в своем дневнике запись: «Герделера пять дней назад узнала одна девушка из женской вспомогательной службы армии. Она донесла на него, и его арестовали. Он скрывался в какой-то деревне в Померании… Ордер на арест Герделера был подписан еще до попытки переворота, 17 июля. Его предупредили, и он ушел в подполье, сначала в Берлине (один из его укрывателей, еврей, бывший заместитель мэра Берлина д-р Фриц Эльзас, поплатился за это своей жизнью), потом за городом» [62]. Как же так? По афере о Холокосте, в Европе уже не осталось живых евреев, а в Берлине, не скрываясь, живет еврей, да еще и скрывает у себя разыскиваемого государственного преступника?!
Да и как это понять: в гитлеровской армии служило около 150 тысяч евреев, которые каждый год ездили домой в отпуск, а немцы в тылу травили их родственников? И ни один из этих не перебежал к союзникам и не сообщил об этом? Более того, и в плену молчал??
Однако вернемся к отказу евреев, объединенных сионизмом, бороться с нацистами. Что ж, скажут мне некоторые читатели, евреи не воевали с Гитлером потому, что они очень мирные люди, у них не было никаких организаций, которые могли бы сплотить евреев Европы на борьбу с нацизмом. Недаром же «понадобилось 40 лет, чтобы в 1995 году раввинат Израиля вычеркнул из поминальной молитвы, произносимой в День памяти Катастрофы и Героизма, слова «…шли, как овцы, на убой»» .
А вот это как раз неправда. В то время в Европе не было нации, которая была бы столь пронизана различными военизированными организациями, как евреи.
Вот, скажем, сообщение из Италии.
«Отношения дружбы и тесного сотрудничества между сионистами и итальянскими фашистами с первых дней прихода к власти Муссолини полностью подтверждаются документами, несмотря на все попытки сионистов отрицать или принизить их значимость.
Сразу после «марша на Рим» руководители итальянских сионистов были приняты Муссолини и заверили его в своей преданности фашистскому режиму. Два месяца спустя произошла первая встреча между тогдашним руководителем сионистского движения Хаимом Вейцманом и Бенито Муссолини. В последующие годы между ними состоялись еще три встречи.
В данном случае речь идет не об обычных политических контактах, а о сотрудничестве более тесном, которое цементировалось общностью интересов, совпадением идеологий и сопровождалось серией заявлений о симпатиях к фашизму со стороны руководителей международного сионизма и итальянских сионистов. Нахум Соколов, президент сионистского «Исполнительного комитета», после встречи с Муссолини в октябре 1927 года, например, заявил: «Мы начинаем понимать истинную природу фашизма, настоящие евреи никогда не боролись против фашизма». Хочу привести еще одно заявление, сделанное также в 1927 году главным раввином Рима Анжело Сачердоти о том, что многие фундаментальные принципы фашистской доктрины — это по сути дела сионистские принципы. Сходство принципов сионизма и фашизма находит свою основу и в общей ненависти к марксизму и коммунизму. Совпадение идеалов сионизма и фашизма становится особенно наглядным, когда речь идет об идеологии наиболее воинствующего крыла сионизма, лидером которого был Жаботинский.
В тридцатых годах альянс между Жаботинским и Муссолини оформился. В Польше последователи Жаботинского, одетые в форму, схожую с гитлеровскими штурмовиками, пели: «Германия — Гитлеру, Италия — Муссолини, Палестина — нам!»
В Италии с 1934 по 1937 год в военно-морской школе Чивитта Веккия обучалась профашистски настроенная сионистская молодежь. Это те самые молодые люди, впитавшие итальянскую фашистскую доктрину, которые составили впоследствии костяк военно-морских сил Израиля…» [63].
А 15 июня 1941 г. Третье управление НКГБ СССР [64] подготовило справку о разработке еврейского националистического подполья, которое досталось СССР вместе с присоединенными от Польши областями, с Бессарабией и Прибалтикой. На тот момент НКГБ для удобства и точности даже разделило это подполье на три части. Сионисты «левого» направления имели подпольные организации «Гордония», «Гашомер Гацоир» и «Гехолуз». Общие сионисты (огульные) были объединены в организации «Аниба» и упомянутую «Гехолуз». А крайне расистски и нацистски настроенные евреи были объединены в организации, созданные выходцем из Одессы Владимиром Жаботинским — «Бейтар», «БритАхаяль» и «Галия».
НКГБ сообщал, что по мере разгрома этого подполья ему доставались подпольные радиостанции, подпольные типографии (причем высокого класса, в Вильнюсе такая типография «изготовляла фиктивные документы» ), нашли также «гранаты и взрывчатку» [65]. И это подполье за всю войну не сделало ни единого выстрела по гитлеровцам, не выпустило против них ни одной листовки!
Как такое поведение сионистов объяснить иначе, нежели поведением союзников Гитлера?
Единственные победители
Конечно, при желании, мои утверждения можно считать не более чем версией. Но давайте по примеру древних зададим вопрос — кому была выгодна Вторая мировая война?
Основные воюющие страны понесли людские и материальные потери, не сопоставимые ни с какими приобретениями. В том числе от эпидемий и голода, вызванных гибелью Германии, в концентрационных лагерях умерло несколько сот тысяч европейских евреев, так и не увидевших Палестину, да плюс к этому немцы убили несколько сот тысяч советских евреев по настоянию сионистов. Но…
Но в результате Второй мировой войны трещит Британская империя, в 1947 г. она отказывается от мандата на управление Палестиной, в 1948 г. с помощью СССР, в союзники к которому сионисты успели перебежать, образовывается Израиль, и с тех пор он качает и качает золото с Германии и с кого может за жертвы, которые он не понес, с Германии, которая была его союзником . Такое надо уметь…
В 1945 г. Сталин в Потсдаме попытался убедить своих союзников возложить на Германию выплату репараций в пользу разрушенного войной СССР в сумме 15 млрд. долларов, союзники — США и Великобритания — в этой скромной просьбе отказали.
Но зато они обложили репарациями Германию в пользу сионизма:
«Без массированной помощи извне государство Израиль нежизнеспособно. Главные источники его финансирования: официальная помощь США, поддержка международного еврейства и немецкие «компенсации». К 1992 г. ФРГ выплатила Израилю (а также еврейским организациям), согласно официальной статистике, 85,4 млрд. нем. марок, действительные же цифры значительно выше. Сюда следует еще причислить немецкие бесплатные поставки разных товаров. Наум Гольдман, многолетний председатель Всемирного еврейского конгресса, в книге «Еврейский парадокс» пишет: «Без немецких компенсаций, которые были выплачены в первые 10 лет после основания Израиля, государство не смогло бы развить и половины существующей инфраструктуры: весь железнодорожный парк, все корабли, все электростанции, а также большая часть промышленности — немецкого происхождения»» [66].
Об авантюризме Гитлера
Когда делаешь вывод, который до тебя никто не делал, никакие факты, на которых основан вывод, никакая логика не бывают достаточными. Все время гложут сомнения — а вдруг ты что-то упустил, а вдруг не все знаешь?
В самом союзе Гитлера с сионизмом нового ничего нет, знают об этом достаточно многие, несмотря на блокаду этого вопроса в СМИ, несмотря на жестокие репрессии, которым подвергаются историки за исследование этих вопросов. А вот о том, что Гитлер был не просто в союзе, а и действовал для достижения цели сионизма, не пишет никто. А поскольку эта глава все же о Гитлере, то, возможно, в ней разумно разрешить и такие сомнения — а вдруг Гитлер действительно был бездумным авантюристом, а вдруг все его нелогичные действия определены только его сумасбродством?
В самом союзе Гитлера с сионизмом нового ничего нет, знают об этом достаточно многие, несмотря на блокаду этого вопроса в СМИ, несмотря на жестокие репрессии, которым подвергаются историки за исследование этих вопросов. А вот о том, что Гитлер был не просто в союзе, а и действовал для достижения цели сионизма, не пишет никто. А поскольку эта глава все же о Гитлере, то, возможно, в ней разумно разрешить и такие сомнения — а вдруг Гитлер действительно был бездумным авантюристом, а вдруг все его нелогичные действия определены только его сумасбродством?
Проанализировал с этой целью книгу Эриха фон Манштейна «Утерянные победы», — а что, если этот хорошо знавший Гитлера фельдмаршал докажет органический авантюризм фюрера? Дело в том, что Манштейн, в отличие от других генералов, о Гитлере написал очень много, даже целую главу ему посвятил. При этом он не просто описывает факты или поступки Гитлера, но и пытается анализировать их. Его книга вообще полна аналитических разборов частью удачных, а частью сомнительных.
В описании Манштейна Гитлер двоится. Манштейн вроде описывает одного человека, но характеристики ему дает настолько противоречивые, что создается впечатление, будто речь идет о двух разных людях. Причем виноват в такой раздвоенности не Гитлер, а Манштейн.
У Манштейна не хватает знаний, культуры, чтобы понять Гитлера, и не хватает фантазии, чтобы смоделировать на себе свой анализ, т. е. спросить себя, а как бы я поступил на месте Гитлера?
Манштейн характеризует Гитлера как деспота, очень любящего власть. (Что это значит — любить власть — он, как и прочие историки, не поясняет. Считается, что все люди очень любят власть и за это готовы на что угодно.) Подтверждает он деспотизм Гитлера неоднократными примерами того, как Гитлер часами спорил с Манштейном, приводя различные цифры из экономики, состояния вооружения и т. д., отстаивая свое деспотическое, неправильное решение против решения Манштейна (по обыкновению гениального). Манштейну не приходит в голову вспомнить — а спорит ли он, командующий группой армий, часами с каким-либо своим командиром корпуса, когда тот предлагает Манштейну свое гениальное решение отвести свой корпус назад? Вопрос риторический, но ведь Манштейн себя деспотом, влюбленным во власть, не считает, он тупым деспотом считает Гитлера.
Ну, хорошо, Манштейну виднее — деспот, так деспот. Но дело в том, что Манштейн на этой своей характеристике не настаивает и прямо ее дезавуирует: «С другой стороны, иногда Гитлер проявлял готовность выслушать соображения, даже если он не был с ними согласен, и мог затем по-деловому обсуждать их» [67]. Как видите, в описании Манштейна получается как бы два человека — один Гитлер деспот, который не слушает доводов, «приводя экономические и политические аргументы и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть фронтовой командир» [68], а другой Гитлер по деловому обсуждает доводы, даже если он с ними первоначально не согласен.
Напряги Манштейн фантазию, и все стало бы на свои места. Возьмем командира корпуса в группе армий Манштейна. У командира корпуса кругозор (знания) в пределах его корпуса (причем знания о корпусе у него, естественно, более полные, чем у Манштейна) и, в лучшем случае, в пределах армии, в которую входит корпус. А у Манштейна кругозор в пределах всех корпусов его группы армий и (получаемые из Генштаба) знания обо всем Восточном фронте, как минимум. И когда командир корпуса просит Манштейна разрешить ему отвод корпуса, то Манштейн, руководствуясь положением всей группы армий, может отказать, «приводя аргументы» о положении группы и фронта «и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть» рядовой командир корпуса. А может, если этот отвод корпуса не вредит группе армий, «по-деловому обсудить» его. Обычное дело, и Манштейну не стоило бы упрекать Гитлера в излишнем властолюбии. Лучше бы попытаться понять те «политические и экономические аргументы» , которыми Гитлер пытался поднять его, Манштейна, культурный уровень. А необходимость в этом была.
Скажем, Манштейн ведь военный специалист, тем не менее он даже в 50-х годах без комментариев дает такое сообщение периода подготовки к Курской битве: «…большую роль играли донесения о чрезвычайном усилении противотанковой обороны противника, особенно вследствие введения новых противотанковых ружей, против которых наши танки T-IV не могли устоять» [69]. Наши противотанковые ружья были приняты на вооружение в 1941 г., и ничего нового за всю войну в этой области не было. Манштейн обязан был бы об этом знать и прокомментировать это сообщение при написании мемуаров, как слух. Но он дает этот слух в голом виде, следовательно, знает о противотанковом оружии только понаслышке. (В незнании генералами, даже немецкими, оружия нет ничего удивительного. Министр вооружений Германии А. Шпеер вспоминал, как изумился Гитлер на артиллерийском полигоне, когда начальник Генштаба Германии В. Кейтель спутал противотанковую пушку с легкой полевой гаубицей [70]. Дело в том, что Кейтель был генерал-полковником артиллерии.)
И уж совсем профанами были немецкие генералы, когда дело немного выходило за рамки их узкопрофессиональных интересов. Скажем, Манштейн пишет о его типичном конфликте с Гитлером:
«Но менее всего Гитлер был готов создать возможность для большого оперативного успеха в духе плана группы «Юг» путем отказа — хотя и временного — от Донбасса. На совещании в штабе группы в марте в городе Запорожье он заявил, что совершенно невозможно отдать противнику Донбасс даже временно. Если бы мы потеряли этот район, то нам нельзя было бы обеспечить сырьем свою военную промышленность. Для противника же потеря Донбасса в свое время означала сокращение производства стали на 25 %. Что же касается никопольского марганца, то его значение для нас вообще нельзя выразить словами. Потеря Никополя (на Днепре, юго-западнее Запорожья) означала бы конец войны. Далее, как Никополь, так и Донбасс не могут обойтись без электростанции в Запорожье.
Эта точка зрения, правильность которой мы не могли детально проверить, имела решающее значение для Гитлера в период всей кампании 1943 г. Это привело к тому, что наша группа никогда не имела необходимой свободы при проведении своих операций, которая позволила бы ей нанести превосходящему противнику действительно эффективный удар или собрать достаточные силы на важном для нее северном фланге» [71].
Поясню страх Гитлера. На производство оружия и техники идет качественная сталь, для производства которой используют различные химические элементы, но почти всегда кремний, хром и марганец.
С сырьем для получения кремния в Европе проблем нет.
75 % мировых запасов хрома находится в ЮАР, 20 % в Казахстане, остальное россыпью по миру. Есть он, в частности, в Югославии и Албании. Эти страны были доступны немцам в ту войну, следовательно, хром у них был.
Марганец применяется в специальных сталях. Скажем, в стали для траков танковых гусениц его должно быть 13 %. А почти во всех остальных сталях его нужно иметь в пределах 0,6 % — для нейтрализации вредного влияния серы, иначе сталь начнет ломаться. Мировые запасы марганца распределены так: 60 % в Никополе, немного в Грузии и Казахстане, остальное разбросано по миру. Но в Европе марганца нигде нет! С потерей Никополя Германия переходила только на стратегические запасы марганца, и, при ее блокаде союзниками, это была агония. Вбросят немцы в сталеплавильную печь последний килограмм ферромарганца, и выплавку стали можно прекращать — она без марганца не будет годиться для производства оружия и боеприпасов.
Гитлер это знал, а Манштейн «не мог детально проверить» (что здесь проверять? Это надо просто знать!) и поэтому требовал отдать Никополь нам без каких-либо волнений. «Специалист подобен флюсу», Манштейн был хорошим, но очень узким специалистом. Как всегда в таких случаях, отсутствие надлежащего уровня знаний заменяется апломбом «профессионала», свято верящего, что войны выигрываются исключительно войсковыми операциями, созревающими в голове «лучшего оперативного ума» , каковым Манштейн считался в немецкой армии.
Думаю, у Гитлера были веские основания не назначать Манштейна вместо Кейтеля начальником Генерального штаба всех вооруженных сил Германии — общекультурная подготовка у Манштейна была весьма посредственной.
Нельзя сказать, что Манштейн совсем не замечает отсутствия логики в своих характеристиках Гитлеру. Когда речь идет о военном деле (о том, в чем он разбирается), он пытается как-то объясниться с читателем в описываемых противоречиях.