Значит, все-таки придется взять жизнь за жизнь - одну за одну? Или убить мирмикантропа - черт возьми, это вполне возможно! - и удрать, покинув Дом?
Но куда?
Бранд щелкнул пальцами. Подкатившийся робот сунулся рецепторным блоком в руку: я тут, хозяин, я готов, приказывай.
– Вооружись, - сказал Бранд? - Сюда идет чужак. Враг. Пусть тебя расплавит, но он не должен войти в Дом. Ты понял?
– Понял, - сказал робот. - Постараться не причинять Дому повреждений?
– Постарайся, но не в ущерб основной задаче. И… вот еще что. Можешь впустить его в малую гостиную и не дорожить этим помещением. Будь осторожен - враг крайне опасен. Я включу дезориентирующую завесу. Это тебе поможет?
– Спасибо, - сказал робот.
– Не за что. Катись.
Последняя дверь - броневая плита, снабженная папиллярным идентификатором - задержала мирмикантропа минуты на две. Он не стал мудрить с хитроумными запорами, а попросту прожег дыру, Бранд успел подумать о том, что память идентификатора еще хранит пальцевые отпечатки Хильды, Хелен и Эрика, трех человек, из которых двое мертвы, а третья далеко отсюда. Подумал он и о том, что не раз собирался очистить память идентификатора от ненужного, но так и не собрался. Память человеческая держится на реперных знаках - старых фотографиях, вещах, детских игрушках. Что ей, памяти, закодированные символы? Их нельзя ни увидеть, ни потрогать. И тем не менее Бранд не стер их. Пусть хоть Дом по-прежнему считает, что в нем живет полноценная семья…
И еще Бранд с горькой усмешкой подумал о том, что уж мирмикантроп-то вне всякого сомнения поступил бы иначе. Разве они понимают, что такое настоящая боль утраты и настоящая любовь? Что они, логичные до механистичности, могут в этом понимать, когда пол для них не играет никакой роли, если, конечно, данная конкретная особь не матка и не трутень. Пройдет время - и естественный ход эволюции разделит нынешних рабочих-солдат на рабочих и солдат, причем и те, и другие окончательно утратят половые признаки, благо они уже и теперь вроде рудимента…
Стоп!!!
Подскочив на табурете, Бранд связался с роботом.
– Прежнее задание изменено. Приказываю захватить чужака живым. Любой ценой. Повторяю: любой ценой взять живым. Как понял?
Не дожидаясь ответа, он вскочил и побежал, стукаясь обо все углы.
6.
– Что они там делают? - спросил на сей раз Ираклий. Стах следил за мирмикантропами через единственный «глаз», причем самый дальний и неудобный. Остальные были отключены, и эта предосторожность не казалась лишней.
– Похоже, уходят… Да, точно уходят!
– Все до единого?
– Да, кажется…
– Ты их не пересчитал, что ли?
– А ты пересчитал? - огрызнулся Стах. - Я видел столько же, сколько ты. Не то их десять, не то одиннадцать.
– Подождем еще, посмотрим?
– Да, и не будем торопиться. Потом включим все «глаза» и обшарим каждую нору. Возможно, они хитрят, но, по-моему, нас пока оставили в покое. Должно быть, они обнаружили поблизости что-то еще более подозрительное.
– Напрашиваешься на комплимент, специалист по маскировке?
– Сам такой. Кстати, я не сказал, что они ушли насовсем.
Ираклий отер с лысины обильный пот. В Цитадели было отключено все, что можно отключить, и в первую очередь, кондиционирование воздуха.
– Насовсем или не насовсем - увидим… Хорошо уже то, что они все-таки ушли.
В душном зале зазвучали вздохи облегчения. Кто-то неуверенно всхохотнул. Одна из женщин вдруг разрыдалась.
– Ну все, все, - ворчливо сказал Стах. - Можно пока расслабиться. Но вентиляцию не включу - терпите.
– Гулять! - настойчиво потребовал Марио. - Гулять хочу!
7.
Наполовину расплавленный робот, основательно залитый пеной из ручного огнетушителя, все еще продолжал слабо дымиться, но Бранд не обращал внимания ни на дым, ни на металлические останки. Робот сделал свое дело и погиб, как верный пес, принявший удар на себя и защитивший хозяина. Он не был Гектором и не был другом, но все же заслужил минуту немой признательности - не сейчас, потом! Сейчас были дела поважнее.
Мирмикантроп лежал на боку, неестественно вытянувшись, - обычная застывшая судорога для всякого, кого угостили оперенной парализующей иглой. Между прочим, второй иглой - от первой он сумел увернуться! Если бы не робот…
Если бы робот не отвлек чужака, то не чужак, а Бранд лежал бы сейчас на полу, причем не в целости, а в обугленных дымящихся фрагментах.
Дезориентирующую завесу в малой гостиной чужак прошел, будто не заметив ее вовсе, и теперь можно было догадываться, в чем тут дело. До полной уверенности было еще далеко, но достало и подозрения: мирмикантроп видел ловушки его, Бранда, глазами! Вот почему он шел тем увереннее, чем ближе подбирался к Дому! Что ему электромагнитные поля от аппаратуры, когда на них накладывается куда более слабое, зато бесконечно более информативное поле напряженно работающего человеческого мозга?
Это еще не телепатия, нет. Не чтение мыслей - улавливание эмоций и ощущений. Это иное.
Тем лучше.
– Что, гад, взял? - с затихающей злостью спросил Бранд. Потом задумался.
Один на один? При непосредственном боевом контакте? Нет, он не справился бы, и сейчас было самое время дать себе в этом отчет. Двое на одного - другое дело, да и то если одним из этих двоих можно пожертвовать.
Скверный расклад. А если учесть общую численность мирмикантропов в галактике - не проще ли сразу признать поражение?
Может быть. Без сомнения, кто-то так и сделает - поднимет лапки кверху и будет ждать конца, подвывая от жалости к себе.
Будут другие - те, кто захочет не отдать, а продать свою жизнь и, может быть, перед смертью сумеет нанести мирмикантропам ущерб, смехотворный с их точки зрения. Пожалуй, таких будет большинство. Формально достойный выход - и столь же безрассудный, как вообще ничего не делать.
Мысль ускользала. Бранд морщился, вполголоса ругаясь. Что-то ведь мелькнуло в голове, когда он приказал роботу брать мирмикантропа живьем, - что-то очень важное, но что? Почему непременно живьем? На что он годен, пленный мирмикантроп? Тянуть из него сведения вместе с жилами? Какие сведения, зачем? Главное о них и так известно, а от второстепенного вряд ли будет прок. Найти у поганцев ахиллесову пяту, такую, чтобы можно было поубивать их всех одним чохом? Ха! Сотни лет искали и не нашли - а он вдруг найдет! Можно придумать и что-нибудь посмешнее.
– Ну и что мне с тобой делать? - спросил Бранд.
Мирмикантроп не шевелился и не моргал. Дышал слабо, но ровно. Доза парализующего препарата в игле была достаточна для того, чтобы отключить человека часов на пять, но у мирмикантропов не совсем обычный метаболизм. Пожалуй, можно было ручаться за час-полтора, не больше. Вкатить еще дозу или связать проволокой? Лучше связать.
– На кой ляд ты мне сдался, не подскажешь?
Мирмикантроп, понятно, молчал. Борясь с отвращением, Бранд критически осмотрел его со всех сторон. Н-да-а… Довольно щуплая особь - средний человек выше и тяжелее. Безбородое округлое лицо, короткий нос, подбородок заметно скошен, на черепе не волосы, а так, какой-то пушок. Гибкий торс, неширокие плечи, вся фигура от плеча до таза какая-то несуразная, сглаженная, как колонна. Талии нет. Вообще ничего нет, что могло бы привлечь взгляд. Интересно, они теперь все такие? Скафандр - легкий, удобный, сразу и не скажешь, что в нем можно входить в атмосферу на космических скоростях. Остальное снаряжение с виду довольно убогое: антиграв, плазменник, компактный ранцевый движок, детектор биомассы, связное устройство. Больше ничего - ни прибора ночного видения, ни компаса, ни металлоискателя, ни иных полезных мелочей. А зачем они, если их с успехом заменяют органы чувств?
Чувств?
На миг Бранду показалось, что он уловил-таки ускользающую мысль, но она опять легла на дно. Правда, теперь он не сомневался в том, что рано или поздно вытащит ее и осмыслит - хороша ли? Более чем вероятно, что в голове засела и прячется, дразня, заурядная пустышка.
Пол гостя Бранд затруднился определить «на глазок». Пожалуй, пленная особь была скорее женщиной, чем мужчиной, но убедиться в этом наверняка Бранду удалось лишь после того, как он, повоевав с хитрыми застежками, содрал с чужака скафандр. Да, не пленник. Пленница. Хотя какая разница? Всякий ребенок знает, что половой диморфизм у рабочих особей мирмикантропов развит крайне слабо, о половой жизни речи нет вообще, а особенности поведения разнополых особей выражены настолько нечетко, что не выходят за рамки обычных флуктуации. Вот если бы попалась матка или трутень - тогда да…
А что, собственно, «да»? В любой, даже самой мелкой колонии мирмикантропов далеко не одна матка, это раз. Матку чужаки обязательно попытаются выручить, но не ценой гибели всей колонии, это два. Положат за нее сколько-то рабочих-солдат и отступят, если не добьются своего. Для них все имеет свою цену, и матка тоже. Степень полезности для колонии - вот цена. Должно быть, они сами убивают маток, выработавших свой ресурс, не говоря уже о дармоедах-трутнях с их дряблыми мышцами и раздутыми гениталиями. Пленив матку, наживешь себе неприятностей, но не возьмешь колонию за горло. И наконец, ни матки, ни трутни никогда не участвуют в боевых операциях, это три.
Прошел час, прежде чем пленница начала шевелиться, пробуя на прочность стальную проволоку, и Бранд мысленно поздравил себя с точным прогнозом. Быстро же их организм разлагает нейротоксины…
Какая раса, какая уникальная раса! И пусть их феноменальные способности куплены ценой отказа от себя как личности - что с того? Разница только в том, что лучшие человеческие качества - отвага, настойчивость в достижении цели, благородная жертвенность, сплоченность, верность общему делу - у них не сознательны, а инстинктивны. Разве так не лучше? Разве полезный виду инстинкт не избавляет особь от уймы неприятных эмоций, от необходимости принимать тяжелые решения, от угрызений совести? Разве мирмикантропы не счастливы?
А разве лучшие качества человека полностью сознательны? Не ведут ли они свое происхождение от тех же древних инстинктов, от желания сытно есть и успеть оставить потомство, прежде чем сожрут самого? От обезьяньих стай в горячих саваннах забытой планеты Земля? Разве высокая доблесть вожака-павиана, не имеющего никаких шансов уцелеть в схватке с леопардом, но все же атакующего его, чтобы прикрыть бегство сородичей, не инстинктивна? А материнская любовь?
Что же получается: человек хорош лишь настолько, насколько его разум не мешает ему следовать природным инстинктам? А мирмикантроп хорош всегда, потому что у него таких проблем не возникает?
Бред…
И все-таки Бранд поймал себя на том, что завидует мирмикантропам. Он уже не злился, злость ушла. Если бы только мирмикантропы оставили людей в покое, если бы они не вытесняли их отовсюду, презирая любые компромиссы, а, удовлетворившись ролью господ галактики, оставили бы им несколько планет для спокойного прозябания - Бранд не имел бы к ним никаких претензий. Но, видно, двум гуманоидным видам, растущим из одного корня, в одной Вселенной не ужиться, так уж задумано природой. Побеждает сильнейший и упорнейший. Кроманьонцы с аппетитом слопали неандертальцев, не оставив ни одного, питекантропы - австралопитеков. Всегда выживал тот, чья нетерпимость к иным, непохожим, была наивысшей. Толерантных ели и переваривали. Удобряли ими почву.
Теперь мирмикантропы выслеживают последних людей с единственной целью: выковырнуть их из нор и добить.
Без смысла. Жалкая община людей ничем им не угрожает и не будет способна угрожать в течение ближайших тысячелетий. Но так велено природой.
Если бы не мирмикантропы… Тогда все пошло бы иначе, и совсем по-иному прошла бы жизнь Бранда. Тогда никому не пришлось бы бежать с Крепости, и Крепость называлась бы по-прежнему Игорным Домом. Тогда Эрик учился бы в колледже на инженера или врача, а не погиб при встрече с безмозглым клешняком…
Мирмикантроп перестал шевелиться - понял, что у него не хватит сил перервать стальную проволоку. Проволока глубоко врезалась в кожу, но чужак не выказывал признаков боли. Он смотрел на Бранда, и в его взгляде не было ни ненависти, ни страха. Наверное, они и убивают точно так же - без эмоций. И умирают тоже…
Это нетрудно проверить. Прямо сейчас.
Бранд выругался без злости. Вот так и надо с ними, подумал он, чувствуя, что вот-вот поймает за хвост убегающую мысль. Надо хладнокровно, без гнева. Без стыда, без уколов совести, и не обороняться, а нападать. Бить ниже пояса. Как они, так и мы, с той разницей, что мы все-таки умнее… Хочется на это надеяться.
Ниже пояса?..
Пол! Вот оно! Теперь Бранд вспомнил то, что мелькнуло у него в голове перед тем, как он начал действовать, и заставило погубить робота. Он фыркнул: в первое мгновение мысль показалась ему на редкость дурацкой. Потом задумался и хмыкнул.
– Думаешь, я тебя убью? - спросил он пленницу. - Не надейся. Мирмикантроп не реагировал. То ли не понимал человеческого языка, то ли не интересовался своей судьбой.
Бранд еще раз повернулся к экрану, дал круговой обзор и с минуту всматривался в искаженные объективом пропорции прилегающей местности. Чисто. Как ни удивительно - чисто… Ни одного чужака поблизости от Дома. Похоже, они еще не обеспокоились отсутствием связи с одним из разведчиков.
Тем лучше. Хотя яснее ясного, что Дом доживает последние часы. Вряд ли чужаки пожертвуют вторым разведчиком - скорее, уничтожат подозрительный холм, и все дела. После термобомбы от холма останется кратер с остывающим озером расплавленной породы.
Жаль, но ничего не поделаешь.
– У меня антиграв дохлый, - сказал он. - Надеюсь, твой двоих поднимет? Катера у меня нет, уж извини. Живу небогато.
Мирмикантроп молчал.
– Готовьтесь, леди. Немного полетаем.
8.
– Он с ума сошел, - сквозь зубы процедил Стах.
– Кто?
– Бранд-отшельник. Только что вышел на связь и сообщил: его нора обнаружена, он отбился, взял одного пленного и летит с ним сюда. Ты что-нибудь понимаешь? Он свихнулся, это точно. Наведет гостей на Цитадель!
Ираклий тяжело дышал - в его годы бег давался нелегко. А пришлось совершить пробежку по штольням Цитадели, когда оставшийся на центральном пульте Стах прислал за ним младшего мальчишку Шнайдеров, ценного расторопностью и неболтливостью. Не прошло и часа, как миновала опасность, и люди, поддавшись уговорам, мало-помалу разбрелись по жилым штрекам. Никто не успокоился по-настоящему - все понимали, что беда отступила лишь на время. Ираклий заходил ко всем по очереди, беседовал с людьми, подбадривал отчаявшихся, даже шутил через силу… Пришлось все бросить и бежать.
– Может, и не наведет, - отдышавшись и поразмыслив, сказал он. - Куда от нас рванули мирмикантропы - на юг?
– Почти точно на юг.
– Значит, на Обманный полуостров? Понимаешь, о чем я говорю?
Стах кивнул. Выветренные скалистые формации упомянутого полуострова на удивление напоминали рукотворные ландшафты. Взглянуть издали с определенного ракурса - и вот тебе круто изогнутый арочный мост, вот целый ряд жилых домов, вот явная промышленная зона с химическим комбинатом на переднем плане, а вот тут в сторонке - обширный лесопарк, и не сразу поймешь, что деревья в нем каменные…
Потому-то одинокий мирмикантроп-разведчик, купившись на иллюзию, и вызвал подмогу. По той же причине никому из людей никогда не приходило в голову селиться ближе часа полета на катере от Обманного полуострова. Не сошли еще с ума. Зато на Обманном в изобилии водились мелкие стайные клешняки, отличающиеся особой свирепостью, ядовитые насекомые и электрические скунсы, при малейшем испуге стреляющие молниями из-под хвоста. Незваным пришельцам не придется скучать.
– Они скоро вернутся, - сказал Стах. - Если только не отвлекутся по пути на что-нибудь более интересное.
– Тем временем Бранд может проскочить незамеченным.
– Допустим, что так. А на что нам пленный? Ираклий пожал сутулыми плечами.
– Понятия не имею. Знаешь… я ведь успел повоевать с мирмикантропами немного больше твоего. Иногда мы брали их в плен, это точно. Говорили, что в контрразведке их обрабатывали так, что они выли от боли - это мирмикантропы-то! Человек от такой обработки загнулся бы в две секунды. И ни разу из этого не вышло никакого толку. «Химиотерапия» тоже не слишком эффективна…
– А я что говорю?
– Погоди… Если Бранд тащит сюда пленного, то он наверняка что-то придумал. Я его знаю. Он больше ничего не передавал?
Стах скривился.
– Передавал, но это совсем бред… Велит - не просит, а именно велит нам взять еще одного пленного, по возможности неповрежденного телесно и обязательно мужского пола. Чем скорее, тем лучше. Как тебе это нравится?
– Мы можем это сделать? - спросил Ираклий, озабоченно почесав лысину.
– Не собираюсь пробовать, - отрезал Стах. - По-моему, он тронулся. Не забудь, у него не так давно погиб сын. Я тут, пока тебя не было, побеседовал с Хелен, его дочерью, так она подтвердила, что отец последнее время был какой-то странный…
– Ты тоже станешь странным, если твоего сына разорвет клешняк, - возразил Ираклий. - Может, Бранд и сошел с ума, но я бы все же рискнул к нему прислушаться. Ты не против?
– Против. Но ты у нас старейшина, так что решай сам. Только когда дело дойдет до ловли мирмикантропов, на меня не очень рассчитывай. И за маскировку Цитадели я в таких условиях ответственности нести не могу.
– Потише, - предостерег Ираклий. - Этот разговор не для всяких ушей.
– Извини, - буркнул Стах. - И так тяжело, а когда под руку суются всякие сумасшедшие…
Ираклий покачал головой.
– Ты сам сказал, что мирмикантропы вернутся. Я тоже это знаю, и все знают. Они умеют искать. Нет, я не хочу сказать ничего плохого, ты лучший среди нас эксперт по маскировке, но все же рано или поздно они нас найдут, согласен? Они уже взяли это место на заметку. У нас в запасе есть несколько часов или дней, в самом лучшем случае одна-две пульсации. Ты знаешь, что случится потом. Чем мы рискуем, положившись на Бранда? В худшем случае несколькими днями крысиного существования?