Другие поселения молчали наглухо - стало быть, мирмикантропы до них пока не добрались. Каждая семья, каждая группа, желающая жить автономно, строила себе не дом, а подземную крепость - недостаточную для сколько-нибудь длительной обороны, но оставляющую время успеть сказать последнее «прости». Молчат - значит, живы.
По-видимому, активность мирмикантропов снизилась. Бранду было бы лестно думать, что это он и его группа наделали переполоху, поломав планы противника, но он не высказывался по этому поводу. Куда вероятнее была иная причина: приближение максимума пульсации. Видимо, мирмикантропы, даром что более выносливая раса, подобно людям не любят жгучего белого солнца, предпочитая отсиживаться в каком-нибудь укрытии. А это значит, что еще два, даже три дня можно ни о чем не беспокоиться…
Еще задолго до вечера его умозаключение разлетелось вдребезги. С Цитаделью связался Гедеон Шмидт, давным-давно обосновавшийся с семьей на скалистом острове посреди океана. Все то же: мирмикантропы рядом, убежище обнаружено, прощайте…
Как же быстро мирмикантропы находят норы людей! А ведь на планете пока совсем немного чужаков: ну, сотня, ну, две. На каждого - четверть миллиона квадратных километров поверхности суши! Казалось - ищи-свищи, не найдешь и за год.
Находят. Чувствительности их рецепторов, доскональному их знанию объекта под названием «человек» можно только позавидовать. Совсем нетрудно, вооружившись аппаратом математической статистики, подсчитать, когда, по всей вероятности, будет найдено и после короткой судороги падет последнее убежище людей на планете: примерно через три периода пульсаций здешнего солнца-цефеиды.
Тридцать дней. Вряд ли больше.
Ночью с северо-востока пришла единичная сейсмическая волна - слабая, но зафиксированная приборами. Вычисленные координаты Эпицентра совпали с единственным рукотворным объектом в том направлении - Домом, спрятанным под гранитной горушкой, рассеченной тремя расселинами. Вероятно, после потери разведчика чужаки решили больше не рисковать. Ираклий только вздохнул и похлопал Бранда по плечу - держись, мол. Бранд молча стряхнул с плеча его руку.
Дом погиб. Дом, помнивший первые шаги Эрика, смех Хильды, лай Гектора, больше не существовал. Дом, построенный еще отцом так надежно, прочно и удобно, что Бранду оставалось лишь улучшать готовое…
Теперь такой не вдруг построишь. Универсальных роботов, пригодных для прокладки штреков, осталось раз, два и обчелся. Ветшающая техника понемногу выходит из строя, а то, что еще кое-как действует, нуждается в перманентном ремонте.
Сумей выстроить новый дом точной копией старого - и все равно в нем не будет души. Она зарождается постепенно, она растет с каждым новым поколением, и не Бранду почувствовать ее незримое присутствие вокруг себя.
И безразлично, как был уничтожен Дом - бомбой, оставленной отрядом мирмикантропов, или атакой с орбиты.
Наверное, все же с орбиты. Проще. Чужакам достаточно обозначить цели на поверхности - зачем им выполнять двойную работу?
Если бы не гигантская боевая мощь чужого корабля - разве сидели бы люди по норам, точно кроты? Пусть у мирмикантропов лучшее снаряжение плюс дополнительные органы чувств, пусть они видят в темноте, как днем, а чувствительность их электросенсоров феноменальна - наплевать! Зато люди лучше знают планету и имеют хорошо оборудованные убежища, а это немало. Можно не сомневаться: без поддержки корабля передовой отряд мирмикантропов стоит недорого. Пожалуй, будет нетрудно истребить его без больших потерь.
Без дела и смысла Бранд обошел всю Цитадель, от рабочего кабинета Ираклия до машинного зала под жилой зоной. Хотелось успокоиться. Он сунулся было в железную клетку, где Мелани колдовала над телом спеленутой по рукам и ногам пленницы, и был изгнан, успев заметить только капельницу да какие-то провода. Затем долго стоял в другой клетке, вглядываясь в пустые глаза рабочей особи с мужскими половыми признаками.
Земной тигр рычал бы и грыз железо. Клешняк - и тот демонстрировал бы агрессию. Мирмикантроп лежал смирно и молчал. Бранд знал: будь враг способен разорвать путы, атака последовала бы незамедлительно. Он был логичен, этот враг, только и всего. Если невозможно принести пользу муравейнику - какой смысл тратить энергию, тем паче на бесполезные эмоции?
Лучше дождаться благоприятного момента.
– Ничего у тебя не выйдет, - сказал Бранд вслух. - Не надейся. Никакой ответной реакции.
– Мы будем и впредь жить на этой планете. Она наша. А вы или уберетесь отсюда навсегда, или умрете. Уловил?
Бревно, и то отреагировало бы активнее.
– Они не понимают человеческого языка, - проговорил Стах. Он специально явился проверить, надежно ли заперт пленник, и, поочередно щелкая запорами на обеих решетчатых дверцах, внешней и внутренней, ждал, когда Бранд покинет клетку.
– Думаешь, ни бельмеса?
– А на что им? Последние тридцать шесть лет они не встречались с людьми за отсутствием последних в галактике. Наверное, очень удивились, найдя нас.
– Ничего, - сказал Бранд. - Если даже ты прав, введем ему словарный запас во сне или под гипнозом. Думаю, Мелани справится. Слышишь, гаденыш? Языку тебя учить будем. И кое-чему еще.
Мирмикантроп не реагировал.
– Ты слышишь меня? Мы всех вас перебьем, запомни. Сначала здесь, потом повсюду. Понял? Думаешь, вас много и вы неуязвимы? Ошибаешься.
Молчание.
– Я из тебя сделаю человека, - с угрозой пробормотал Бранд, покидая клетку.
Хелен с мрачным упрямством копалась в каталоге фильмотеки.
– Нашла что-нибудь? - спросил Бранд.
– Выше крыши. Каждый второй фильм, если не больше. В мнемотеке, думаю, то же самое. Стараюсь выбрать лучшее из подходящего.
– А-а… Как Юхан?
– Ему лучше. А с детьми вызвалась посидеть Эльза. - Хелен на миг оторвала взгляд от экрана, и только этот взгляд дал понять Брэнду, насколько ей тяжело. - Подожди немного, папа. Сейчас заканчиваю.
Заглянув ей через плечо, Бранд нашел глазами список отобранных фильмов.
– «Ромео и Джульетту» - первым пунктом? Одобряю. Молодец, дочка.
– Я знаю. Ты не мешай, ладно?
Бранд просмотрел список до конца и огорченно присвистнул.
– Не то выбрала? - встревоженно спросила Хелен.
– Нет, выбрала ты то, но… - Бранд замялся, - немного не то. Черт, не знаю, как сказать… В общем, тут у тебя по преимуществу слюнявые мелодрамы то о несчастной, то о счастливой любви. Для нашей гостьи это, пожалуй, подойдет, а вот для гостя… Не забывай, он все-таки мужчина.
– Мужчина! - фыркнула Хелен.
– Теоретически и потенциально - мужчина, а не слащавый любовник с набриолиненным пробором. А что для мужчины важнее всего?
– Мыть руки перед едой и не свинячить в доме.
– Двойка, - сказал Бранд. - Подумай еще. В контексте отобранного тобой видеоматериала.
– Пойти на все ради любимой женщины?
– Гм. Я бы все-таки сказал, что главное для мужчины - чувство долга. Но ты права: мы сделаем из нашего гостя такого мужчину, который наплюет на долг ради дамы своего сердца. И розовый идеалист, и машина для убийства в рыцарских доспехах. Все в одной упаковке. Мы сделаем из него героя высокой трагедии, пойми это хорошенько. Героя, а не тряпку!
– У нас в фильмотеке нет «Тристана и Изольды».
– Значит, подбери замену. А «Тристана» будем читать ему вслух. По очереди. Да и про Ланселота с Джиневрой неплохо бы найти что-нибудь. Для начала пусть в его тупую башку войдет мысль: измена сюзерену ради любимой - наказуема, но этически допустима. Любовь оправдывает все. Но начнем мы с другого: с пробуждения в нашем госте чувственных инстинктов.
– Начать с порно? - холодно осведомилась Хелен.
– С мягкой эротики. И не язви, пожалуйста, а то отшлепаю на правах отца. Мягкая эротика и героические истории - это для затравки. Пусть поймет, что он мужчина, а не бесполая особь. Пусть увидит нашу гостью и разглядит в ней женщину.
– По-твоему, он влюбится в нее? - с сомнением спросила Хелен. - Мирмикантроп - влюбится? Хотя бы и с нашей помощью?
– Ты опять?!
– Извини. Просто в голове все это не укладывается… Ладно, допустим, он влюбится в нее и даже до безумия. А что потом?
– Любовь зла, вот что потом.
– Конкретнее нельзя?
– Потом мы будем живьем драть с нее кожу, - негромко сказал Бранд. - А его пригласим посмотреть.
– Ты бессердечный негодяй, папа. Ладно, а дальше?
– Он выполнит требуемое.
– И при этом умрет?
– Нет. Они оба умрут позже и без нашего участия. Я не собираюсь убивать из мести. Я вообще никого не собираюсь убивать без необходимости, учти это.
Хелен насмешливо оттопырила губу.
– Даже мирмикантропов?
– Отстань от отца, понятно?
11.
Редкие волосенки на черепе пленника были тщательно выбриты, и на голой розовой коже жирными пиявками сидели контакты энцефалоскопа. В набрякшую вену на сгибе локтя поступала из капельницы адская смесь по рецепту Мелани. Когда стало ясно, что организм рабочей особи мирмикантропа в считанные минуты нейтрализует вводимый извне избыток тестостерона, врачу колонии пришлось изобретать способы расстроить великолепный гормональный баланс чужака, и это оказалось совсем не простым делом. Даже сейчас Мелани не была уверена в успехе.
Прошла целая пульсация и еще полпульсации. Распухший багровый пузырь солнца, казалось, собрался свалиться на землю, но грел почему-то совсем слабо. По-настоящему день так и не наступил. В дневных сумерках на небе сияли не десятки - сотни звезд скопления Ориона. Любоваться ими было некому - лишь наблюдатель, обшаривающий окрестности Цитадели через внешние «глаза», мог обратить на них внимание. Но наблюдателю было не до звезд.
Никаких вылазок на поверхность, никаких подземных работ, связанных с шумом и вибрацией, полузаглушенный реактор, замкнутые циклы потребления воздуха и воды, однообразная синтетическая пища, экономия на всем. Взрослые становились мрачными и раздражительными, дети капризничали и ныли.
Мирмикантропы пока не появлялись. Это не означало, что они оставили людей в покое, и если за истекшие пятнадцать дней они нашли и уничтожили всего лишь три человеческих поселения, то не они были виноваты в столь низкой производительности очистки планеты от людей. Просто-напросто человеческих убежищ осталось меньше, чем было до прихода мирмикантропов, и их стало труднее находить.
Один раз видели, как с корабля на планету десантировалась новая группа чужаков - особей двадцать пять, не больше. Вероятно, пополнение убыли.
Не многих же они потеряли…
Стах выходил из себя и срывался на крик. Сто тридцать два! Сто тридцать два человека из ста восьмидесяти семи еще жили, дыша затхлым смрадом убежищ, не смея высунуть носа наружу, - вернее сказать, не жили, а доживали последние дни. Сто тридцать два последних представителя рода человеческого! Меньше, чем когда-то высадилось на эту планету! Сто тридцать две песчинки! И это в предположении, что все погибшие успели перед смертью выйти на связь!
Усталый и сам себе противный, Бранд сидел на табурете подле спеленутого пленника и вешал осипшим голосом, окольными путями добираясь до главного:
– Планета у нас хорошая, что верно, то верно, но и на хорошей планете хватает опасностей, особенно если ты слаб. Нет, я не про тебя говорю и не про себя. Я про женщин. Слабы они и прекрасны, вот какое дело. Не веришь? Скажешь, одно с другим не совмещается? Ну и зря. Еще как совмещается. Я тебе вот что скажу по секрету, парень: помочь женщине - высшее наслаждение для мужчины и высшее его предназначение, если только он мужчина, а не бесполый урод. Ты небось такого наслаждения отроду не испытывал, жаль мне тебя…
Он делал паузу. Мирмикантроп молчал.
– На равнине хорошо, если только безоружным не повстречаешься с хищником, - продолжал Бранд. - Горы бывают разные. Те, что на севере, еще ничего, только там холодно, а южные хребты вулканические. Нет, на нашей памяти больших извержений не было, зато часто трясет, а иногда сами собой рушатся скалы. По дну ущелий бегут такие реки, что упавшее в воду дерево выныривает стаей щепок. Ни рыбы, ни водорослей в тех реках, конечно, нет, там и инфузория не выживет. Зато в долинах водится много всякой живности. Есть крупные хищники, размером, как эта комната. Есть стаи мелких тварей, вроде крыс, и они хуже всего. В одиночку там делать нечего - любого мужика сожрут в два счета, не говоря уже о женщине. А я, представь себе, не только дошел один, без антиграва, аж до Бездонного ущелья, но и вывел оттуда по скалам свою жену… то есть тогда она еще не была мне женой и даже не собиралась за меня замуж… впрочем, неважно. Снизу к нам подбирались стаи крыс, едва пятки не объели, а сверху сыпались камни размером с холодильник. Тут Хильда подвернула ногу и ну кричать, а я хвать ее в охапку - не до условностей было - и наверх, наверх! Потом она призналась, какое впечатление произвели на нее мои объятия…
Мирмикантроп молчал и не шевелился. Бранд дорассказал выдуманную им почти целиком историю и поглядел искоса - нет ли какой реакции? Мирмикантроп, скотина, молчал. По ту сторону решетки Мелани чуть заметно качнула головой - значит, и энцефалоскоп не зафиксировал никаких необычных биотоков мозга.
Реакции не было. Как вчера. И как позавчера. Как десять дней назад.
Фильмы. Мнемосеансы. Чтение вслух. Любовная классика всех времен, от античности до звездной эпохи. Мужская доблесть и женская нежность. Верность, неверность и ревность. «Задушевные» беседы один на один. Бесконечные инъекции.
Все напрасно. Мирмикантроп упрямо не желал превращаться в мужчину. Быть может, трутни в их иерархии стоят ниже рабочих особей?
Видимо, так.
Дважды звякнули запоры - Бранд покинул клетку. Прошел сквозь звукопоглощающую завесу. Пронзил электромагнитный экран.
– Ничего? - спросил он Мелани, насилу ворочая онемевшим языком. Будто и так было не ясно.
– Ничего.
– «Ромео и Джульетту» ему сегодня крутили?
– Само собой.
– И как он?
– Нет повести печальнее на свете…
– Пень пнем?
– Вот именно.
– За все это время он не сказал ни единого слова. А? Мелани покачала головой.
– Он понимает нашу речь. Тут у меня нет сомнений.
– Может, он сообразил, чего мы от него хотим, и сопротивляется?
– Вряд ли. - Мелани сделала пренебрежительный жест. - Уж это я бы поняла.
– Может, я не то ему говорю?
– Самое то. А если его это не устраивает, то вся твоя идея никуда не годится.
– Может, не действует твоя химия?
– Ты заметил, что у него активнее растут волосы? И как они растут. И где. Усы! Пушок на подбородке! Его организм просто купается в тестостероне. Конечно, существуют и другие мужские гормоны, и не все из них я могу синтезировать в лаборатории… Пытаюсь заставить его железы вырабатывать их самостоятельно, но… это же мирмикантроп! Пойми, я не могу без конца увеличивать дозы! - Голос Мелани дрогнул. - Его организм просто не выдержит. Человек на его месте уже умер бы от интоксикации. А если умрет этот? Разве у нас есть время на поимку и обработку нового пленника?
Помолчали.
– Ладно, - просипел Бранд и тщетно попытался прочистить горло. - Пошли к нашей леди. Насколько я понимаю, с ней у нас дела идут получше?
Мелани пожала плечами.
– Формально - да. То есть внешние изменения налицо. Фигура понемногу округляется, где надо, но еще далеко не Венера Милосская. В смысле необходимых нам эмоций - по-прежнему нуль.
Бранд вздохнул.
– Ее развязали?
– Сегодня утром. Первым делом она пообрывала с себя все провода и потратила час на попытки сломать замок своей клетки. Потом поняла, что это бесполезно, и сейчас спокойно смотрит видео.
– «Ромео и Джульетту»?
– Нет, крутим ей «Антония и Клеопатру». Тоже необузданные страсти да еще со слабым гипнотическим эффектом в придачу. Очень старая запись… тех времен, когда еще был разрешен гипноэффект. Жаль, что мирмикантропы не очень гипнабельны.
– Не пробовали позволять ей самой решать, что смотреть? Мелани взглянула на Бранда с любопытством.
– А что, может получиться неплохой косвенный индикатор ее эмоционального настроя… Бранд, ты молодец. Дадим ей на выбор десяток пьес Шекспира и поглядим, что она выберет…
В своей клетке нагая пленница буйствовала, пытаясь разбить небьющийся экран. Охнув, Мелани выключила запись, но еще целую минуту пленница дубасила его окровавленными кулаками. Затем с воплем ринулась на решетку и, получив электрический удар, ничком упала на лежанку.
– Вот и индикатор, - сказал Бранд. - Поздравляю. Впервые хоть какая-то реакция.
– Сама не ожидала, - призналась Мелани. - Хорошо, что у нее нет никакого инструмента… Теперь надо просмотреть запись, понять, какая сцена ее так взволновала…
– Я заметил. Антоний уже распорол себе кишки, а Клеопатре служанки тащат корзинку со змеей.
– Она не хочет, а?
– Кто, Клеопатра? - улыбнулся Бранд.
– Шутник. Клеопатра тоже не слишком хотела. Сознание нашей подопечной протестует, ему хочется счастливой развязки. Женские гормоны вызвали инфантильную чувственную реакцию. Смотри, она, кажется, плачет…
– По-моему, пора познакомить наших гостей друг с другом, ты не находишь?
Мелани помедлила с ответом.
– Непосредственный контакт? А ты не слишком торопишься?
– Я еще не сошел с ума, чтобы пустить их вдвоем в одну клетку. - Бранд коротко хохотнул. - Вдруг они выдумают, как из нее выбраться? Мирмикантропы тем изобретательнее, чем их больше. Я говорю о трансляции изображения: время от времени показывать нашему искусственному самцу вот эту самую самку. Допустим, она еще не Венера - на любовь с первого взгляда я не рассчитываю. Пусть пока привыкнет видеть ее на экране, а там, глядишь, появится и интерес…
Через час, когда пленница успокоилась и начала бесцельно расхаживать по клетке, ее изображение вывели на экран в клетке пленника. Пустым рыбьим взглядом мирмикантроп смотрел на экран и молчал.
Но Мелани радостно заявила, что, кажется, уловила необычные биотоки его мозга. Пока очень слабые, чуть выше уровня электромагнитных шумов. По окончании пятнадцатиминутного сеанса они затухли не сразу.