Василий выбрал поукромнее бухточку среди скал и причалил к узкой полоске желтого песка.
- Шикарный пляж! - излишне радостно, стремясь подбодрить спутников, заметил я. - Сейчас накупаемся, разведем костерчик, позагораем!
- Не спеши, Федор! - одернул меня Семин. - Еще неясно, где мы? В воде могут быть акулы, крокодилы, ядовитые змеи. Осторожность прежде всего! Здесь наверняка полно хищников!
Василий загнал машину в расщелину между скал.
- В тени-то лучше, - пояснил он, - корпус меньше нагревается. И от посторонних глаз все же хоть какое-то укрытие. Вы, мужики, хозяйничайте, рыбки половите, плавник для костра наберите, но огонь пока не разводить! А я пойду осмотрю окрестности.
- Само собой, старина, за нас не волнуйся, - все будет в лучшем виде, успокоительно ответил я. - Не забудь свой карабин, вдруг и в самом деле какая зверюга на тебя бросится.
Василий беспечно махнул рукой:
- По этим горам с ним таскаться! Пистолета достаточно и кинжала, - он поправил на поясе свой длинный охотничий нож, - клинок, правда, не такой острый, как у того ножа, что я вручил Мурочке, но ничего - на первый случай сгодится! Ждите меня здесь, от аппарата не отходить и сидеть тихо! Ясно?
- Ясно. Возвращайся быстрее.
Василий неопределенно пожал плечами, и полез на скалы в заросли кустарников. Минут через пять мы уже потеряли его из виду. Я достал удочки, снасти и занялся рыбалкой. Семин поворчал немного о нарушениях субординации и, собрав большую кучу хвороста и щепок, ушел в тень к машине и задремал на песочке.
Время тянулось медленно. На спиннинг изредка попадались достаточно крупные, двух-, трехкилограммовые, серебристые рыбины с большими розовыми плавниками. В ихтиологии я разбирался плохо, но, по-моему, это были обычные, вполне современные рыбы, ничего ископаемого - древнего в их облике не чувствовалось. И я сообщил об этом Семину. Он фыркнул, но после пристального изучения улова вынужден был согласиться, что ничего необычного в пойманных особях нет.
- Ладно, - махнул Семин рукой, - не будем, гадать. Скоро ночь, а нашего разведчика что-то не видно. Как бы он не заблудился, надо развести костер, поджарить рыбку. Кстати, хищники огня боятся, а Василий на огонек легко найдет дорогу.
- На огонек не один Василий может найти дорогу! - возразил я. Местность, возможно, населена людьми, а как они отнесутся к нашему появлению, сказать трудно. Если мы попали в какое-нибудь средневековье, нас с вами, Бенедикт, вполне могут отправить на костер. Решат, что колдуны, слуги дьявола, и крышка!
- Хм! - вздохнул Семин. - Перспективы... Скорее бы Василий вернулся, не случилось ли с ним чего?
- Василий свое дело знает! Парнишка находчивый, из каких только переделок не выкарабкивался. Он все сделает как надо.
- Что ты мне его нахваливаешь? - возмутился Семин. - Сделает, сделает... Ночь на носу! Он уже часов десять где-то шатается. За это время все вокруг можно осмотреть на три раза! Заметь, он ведь с собой еды не брал! Где он? Что с ним? Может, уже сгинул бесследно. Поди и к нам уже враги подползают, вот-вот набросятся! Что скажешь?
- Разводи костер, будем ужин готовить! Поживем - увидим! - поморщился я. - Василий не пропадет, просто что-то его задержало, думаю, к утру прибежит.
- Прибежит, как же, жди! - завел старую песню Семин. - Завез нас сюда на погибель и бросил... Кругом хищники, львы, тигры, каннибалы...
На эти сетования я уже Семину ничего не ответил - пропала охота с ним беседовать. Василия я изучил достаточно, чтобы за него не волноваться, но кое-какие смутные опасения стали закрадываться и в мою душу. Нет, конечно, Василий, если и попал в какую-нибудь историю, выберется из нее с минимальными потерями, - размышлял я, - хищники, инквизиторы, римские легионеры, прочая кусающая фауна - этим с Васей не справиться, но... - Я с силой втянул носом вечерний воздух, - здесь могут водиться... Ну, конечно, как я сразу об этом не подумал!
Послышались шаги, треск веток и возгласы:
- Осторожнее! Сюда, держитесь за мою руку! Одно мгновение! Позвольте! Вот мы и у цели!
Я узнал голос Василия и через минуту увидел его самого, жизнерадостного и обворожительного...
- Ах, чтоб ему... - прошипел за моей спиной Семин. - Опять за свое!
Увы, Бенедикт был прав. Василий вернулся не один. Рядом с ним покорно, точно загипнотизированная, стояла стройная худенькая красавица с длинными, почти до пояса, пышными волосами, очень правильными чертами лица и пронзительными синими глазами, в которых застыл испуг и печаль. Красавице было от силы лет семнадцать. Одета она была в современнейшие лохмотья.
Я вопросительно посмотрел на Василия.
- Красивый закат, не правда ли? - кивнул он в сторону моря. - Думаю, надо развести костер и поджарить рыбку. Я вижу, вы, мужики, неплохо порыбачили. Мы смертельно голодные, с утра крошки во рту не было. Да, я вам не представил. Ее зовут Нея.
- И что все это значит? - хмуро спросил Семин. - Где ты подцепил это чудо?
- История длинная, - отмахнулся Василий, - расскажу после.
И он захлопотал у костра. Нея какое-то время с опаской поглядывала на нас, затем взяла у меня нож и стала ловко разделывать рыбу.
Василий, наблюдая за ней, восхищенно причмокнул губами и прошептал:
- Молодец, девочка, работящая! - затем виновато посмотрел на меня и беспомощно развел руками. - Понимаешь, старик, тут недалеко, километрах в пяти от берега, какой-то городишко. Ну, храмы, портики, базары... Античные статуи... Прочие причиндалы. Похоже на греческий город.
- Древняя Греция? А какая именно область? Афины?
- Не знаю, Греция или не Греция, но что-то древнее, это точно. Так вот, ее я увидел на невольничьем рынке. Стоит, понимаешь, как собачонка, на привязи, а вокруг разные охламоны торгуются. Разглядывают ее, точно породистую лошадку. Вот я и... Понимаешь, прямо сердце кровью обливается...
- Что ты заладил свое: понимаешь, понимаешь? - одернул я Василия. - Ты что же, обормот, купил ее, что ли?
- В общем, да! - уныло признался Василий. - Обменял. У меня на пальце было кольцо с искусственным бриллиантом. В наше-то время, сами знаете, все эти бриллианты яйца выеденного не стоят, а у них тут - диковинка. В старину за такие камушки головы отрывали! Вот я на это самое кольцо и выкупил целую толпу невольников - человек тридцать.
Мы с Семиным испуганно переглянулись.
- И где же они, рабовладелец? - спросил Семин.
- Попрошу не оскорблять! - строго заметил Василий. - На шута они мне здесь - ни один с отверткой не умеет обращаться. Всех отпустил на волю. А у Ней в этих краях никого, она из какой-то другой области. Ни на шаг от меня не отходит. Не прогонять же! Да и куда она пойдет? - развел руками Василий. - Девочка трудолюбивая, ласковая. Сирота...
- Ох, Вася, голову бы тебе оторвать за такие фокусы! Ты же умный парень. Сам подумай, куда мы ее теперь денем? С собой не увезешь, а здесь оставлять - преступленье. Она ведь человек - не козявка.
Василий задумчиво посмотрел на Нею, суетившуюся у костра, и вздохнул:
- Что-нибудь придумаю. А вы бы на моем месте что сделали? Прошли мимо? Надо ее куда-нибудь пристроить.
- Ты говоришь, у нее нет здесь родственников? - переспросил Семин. - А если выдать ее замуж за какого-нибудь местного парня? Подбросишь им, Василий, пару бриллиантов на обзаведение хозяйством. Они всю жизнь будут тебя вспоминать...
- Что? Ты это мне предлагаешь? - взорвался Василий. - Ах ты...
Семина спасла хорошая реакция - кулак Василия просвистел в сантиметре от его подбородка.
- Погоди, Васенька, - крикнул я, хватая своего дружка за руку. Спокойнее, спокойнее. Здесь дама!
Напоминание о даме подействовало. Вася обмяк, перестал сопеть и устало опустился на камень у костра.
- Все! Заметано! - отрезал он. - Увезу ее с собой. Я сам на ней женюсь! Если, конечно, она согласится. Решено! - Василий швырнул в костер охапку щепок, поморщился от дыма и повторил: - Решено! Не век мне в холостяках ходить! Тридцать пять лет! Судьба! Это даже интересно - жена из Древней Греции! А? В институте сдохнут от зависти!
- Совсем сдурел детина, - прошептал Семин, подозрительно поглядывая на Василия. - Ты же прекрасно знаешь физику, законы сохранения материи во времени еще никто не отменял! Эта девушка весит килограммов пятьдесят, не меньше. Значит, нам в этом веке надо выбросить не меньше пятидесяти килограммов балласта! Ты об этом помнишь? Федор, хоть вы на него подействуйте! Машина ведь неисправна! Осталась последняя попытка! Куда нас занесет - дьяволу неизвестно! Возможно, опять попадем к птеродактилям! Подвергать женщину опасности путешествия во времени! Он с ума сошел!
- Ерунда, - фыркнул Василий. - Я все уже обдумал! Здешний мир для нее опаснее в тысячу раз. Пусть свалимся в мезозой. С милой и в пещере рай! Я уже прикинул, что можно выбросить здесь в качестве балласта. У меня в багажнике килограмма два разных ювелирных украшений с бриллиантами, изумрудами, рубинами и прочей шелухой. Наш театральный реквизит - костюмы всех эпох и народов - еще пятнадцать килограммов. Ящик с инструментами шесть килограммов. Наши ружья, три штуки, боезапас, аптечка, запасной генератор, коврики, обшивка с кресел, запасное колесо, кондиционер... Еще какие-нибудь пустяки. Наскребем! Все в море - и поехали! Жизнь человеческая дороже!
- Ерунда, - фыркнул Василий. - Я все уже обдумал! Здешний мир для нее опаснее в тысячу раз. Пусть свалимся в мезозой. С милой и в пещере рай! Я уже прикинул, что можно выбросить здесь в качестве балласта. У меня в багажнике килограмма два разных ювелирных украшений с бриллиантами, изумрудами, рубинами и прочей шелухой. Наш театральный реквизит - костюмы всех эпох и народов - еще пятнадцать килограммов. Ящик с инструментами шесть килограммов. Наши ружья, три штуки, боезапас, аптечка, запасной генератор, коврики, обшивка с кресел, запасное колесо, кондиционер... Еще какие-нибудь пустяки. Наскребем! Все в море - и поехали! Жизнь человеческая дороже!
- Он рехнулся, - прошептал в отчаянье Семин. - Он оставит нас голыми и затащит куда-нибудь к древним ящерам. Федор, попробуйте его остановить. Ради своей красотки он разломает всю машину!
- Бенедикт, успокойтесь, - сказал я. - Вы человек рассудительный, должны понимать, что ошалевшему от любви Василию возражать опасно. Водитель он опытный, если говорит, что сумеет увезти всех, значит, надеется сбалансировать аппарат и вытащить нас в будущее. Надо доверять товарищам!
- Ну нет, - в глазах Семина был уже откровенный страх. - Последняя попытка! Дважды мы проваливались в прошлое! Больше я с ним не поеду! Слышишь, Василий? Выбрасывать ничего не нужно. Я остаюсь в этом веке! Найди мне подходящий костюм и давай сюда свои побрякушки. Два килограмма драгоценных камней. Что ж, на первое время мне хватит! Вернетесь за мной на исправном аппарате, если, конечно, сумеете попасть в институт.
И Семин решительно направился к аппарату, хлопнул дверцей и полез в багажник.
- Бенедикт, послушайте! Опомнитесь! Вы все обдумали? - спросил я.
- Обдумал? Конечно, обдумал, - сказал Семин. - Я необдуманных поступков в отличие от некоторых не совершаю. Василий Иванович, где у нас тюк с одеждой? Надеюсь, уступите мне один стальной нож и пару банок с тушенкой?
- О чем разговор? - пожал плечами Василий. - Бери что хочешь! Но, честное слово, зачем тебе здесь оставаться! Для чего такая жертва? Признаться, не ожидал. Прости...
- Ладно. Не будем больше об этом, - величественно произнес Семин. - На исправном аппарате вы меня легко отыщете по радиомаяку, - Семин повесил себе на шею футляр с приемопередатчиком. - Запеленгуете. Да и ваша спутница, я уверен, знает и город, и имя правителя, а следовательно, установить время и мои координаты большого труда не составит. Кстати, почему она у тебя такая молчаливая? Еще не привыкла? Или просто перепугана? Дня через два освоится... Тогда расскажет...
- Все же вы, Бенедикт, не очень приспособлены к местным условиям, добавил я. - Не лучше ли держаться всем вместе!
- Нет! Я своих решений не меняю! Хватит с меня ваших Мурочек и птерозавров!
- Мы с Василием переглянулись, помогли Семину надеть подходящий хитон.
- Под мышками не жмет? - участливо спросил Василий.
- Потерпим, - сморщился Семин, набивая дорожную суму ювелирными ценностями. - Дорогу до города покажи и дай сюда электронный переводчик.
- Прямо на север, - сказал Вася. - До утра потерпи, скиталец. Ночью тебя в город стража не пустит. И ограбить могут на дороге. Самоцветы и золотишко лучше где-нибудь здесь закопай, а с собой возьми самую малость. Сам знаешь, разбойнички...
- Хорошо, - хмуро согласился Семин, - подождем рассвета.
Ночь прошла скверно, если бедную Нею заботливый Василий еще как-то уложил в машине на сиденьях и укрыл меховой накидкой, то мы глаз не сомкнули - сидели у костра, смотрели на звезды, на огонь и уговаривали Семина не дурить и остаться. Василий расписывал ему антисанитарные условия городских улиц, предрекал скорую гибель от рук разбойников или палачей и рисовал картины будущего унылого существования Семина - одну страшнее другой. Правда, концовку своих уговоров Вася сильно подпортил одной неосторожной фразой. Он заявил, очевидно от чистого сердца, что, если уж так случится, в мезозое или там, куда мы попадем на этот раз, нам будет очень не хватать его, Семина, дружеского участия...
Услышав о мезозое, Семин крякнул, сквасился и забормотал что-то о своей невезучести, о происках фортуны... Утром, с первыми лучами солнца, он ушел от нас.
Василий включил машину, и, видимо, удача повернулась к нам лицом через четыре часа мы добрались до двадцать пятого столетия, там отремонтировали свой агрегат, запаслись энергией и вернулись в свое время.
Конечно, у Василия были крупные неприятности. И ему и мне пришлось сочинять длинные объяснительные. Подробно докладывать на ученом совете института о случившемся. У Василия даже собирались отобрать права на управление машиной времени, но он уговорил администрацию института с этим повременить. И сам отправился за Семиным в Древнюю Грецию. Конечно, у Ней он предварительно выяснил и название города, в котором собирался поселиться Семин, и приблизительное время: имена царей и правителей, властвовавших в ближайших областях страны.
Семина он отыскал быстро, но из-за некоторой приблизительности определения даты нашего первого посещения страны Василий опоздал почти на три года. И эти три года бедняга Бенедикт вынужден был прожить среди древних греков. Впоследствии Семин признался нам, что уже не рассчитывал когда-либо вернуться в свое родное время. Полагал, что мы в очередной раз провалились в прошлое и уже никогда не вернемся за ним.
Надо отметить, что пребывание среди древних греков сильно повлияло на характер Семина и весь его облик. В институт он вернулся изрядно похудевшим и возмужавшим. Лицо его украсилось несколькими шрамами от рубящего предмета, в волосах прибавилось седины, на коже появился стойкий южный загар. Не осталось и следа от его обычной мелочности, занудливости, ворчливости. Семин стал намного спокойнее и как будто мудрее. В глазах у него появился некий постоянный оттенок трагизма.
На все наши расспросы о его жизни в Древней Греции и о происхождении шрамов Семин упорно отмалчивался, но однажды разговорился, и мы узнали в общих чертах его историю.
Семин поселился в одном занюханном городишке на острове Эгина. Выдавал себя за богатого купца, что его и погубило. Спокойно пожить на острове ему удалось не более трех месяцев. Местные власти, завидуя его богатству, обвинили его вскоре в безбожии, подрыве устоев, еретических высказываниях - как-то в запальчивости Семин заявил, что Земля - огромный шар, и на городской рыночной площади начал объяснять теорию Коперника. Это занудство обошлось ему дорого. Чтобы умилостивить местную знать, пришлось Семину пожертвовать храму бога Посейдона значительную часть своих сбережений. Однако слухи о его богатом даре лишь разожгли аппетиты и алчность его соседей. Вскоре его осудили, конфисковали всех домашних рабов и рабынь, все имущество, а самого приговорили к изгнанию. Семин решил уехать, в Афины, но в пути судно захватили пираты. Бенедикт был продан, причем очень дешево, в рабство и два с лишним года вынужден был ухаживать за свиньями и чистить хлев и конюшню одному малосимпатичному, вечно пьяному, древнему греку. Хозяин регулярно избивал Семина, а по вечерам заставлял рассказывать себе различные истории о грядущих изобретениях человечества и о будущем могуществе и величии человека над природой. Все рассказываемое Семиным его очень веселило, грек считал, что сказки и небылицы Бенедиктоса - лучшее развлечение перед сном... Так было до самого появления Василия.
- А... - устало покачал головой Семин, - глупости во все времена хватало. Я, ребята, из всех этих путешествий на машине времени одно понял: очень полезно бывает иногда посмотреть и на себя, и на свое время откуда-нибудь со стороны - пусть и из древности. Многое тогда видится в другом освещении, смешными и ничтожными кажутся наши важные повседневные дела. Начинаешь понимать тогда, что вся твоя жизнь состоит из пустяков, мелочей, погони за какими-то сиюминутными ценностями. И сразу осознаешь, что твоя значимость для мира сильно завышена. А главное, начинаешь разбираться, чем, действительно, заниматься, что важно во все времена, а о чем и говорить не стоит... Эх, сколько времени, сил убил я на глупости, склоки, раздоры со своими же товарищами. Я и перед вами, друзья, виноват. Ведь, фактически, не вы меня оставили в прошлом, а я сам вас бросил в трудную минуту. Струсил... Хорошо, что вы сумели выбраться, но ведь могло быть и по-другому...
- Ну, чего уж вспоминать, - добродушно сказал Василий. - Конечно, Бенедикт, нехорошо получилось. Мы ведь сразу сообразили, ты тогда струхнул, испугался, что окончательно заблудимся где-нибудь в мезозое. С кем не бывает, важно, что все кончилось благополучно.
Вот, пожалуй, и вся история о том, как мы заблудились во времени. Так сказать, история наших временных заблуждений. М-да. Чуть не забыл. Василий вскоре женился на Нее. Она теперь уже стала крупнейшим специалистом по античности. Живут они в Крыму, из института Василий все же ушел. Мы с Семиным иногда навещаем их. Бенедикт все уговаривает Василия вернуться к путешествиям во времени. Он теперь убежден, что такие путешествия полезны молодежи в воспитательных целях. Дескать, когда юные оболтусы видят и на своей шкуре чувствуют весь путь, который прошла человеческая цивилизация от первых мартышек до полетов к звездам, то уже не так легкомысленно относятся к достижениям общества нашего времени. Возможно, он в чем-то и прав...