— Например? — не понял Борька. — Эй, эй, постой! — забеспокоился он. — Ты намекаешь, что кто-то из нас привел за собой этих инвалидов?
— Ладно, — махнул рукой Андрей. — Я обвиняю вас не в предательстве, а в том, что много моргаете. Следят за всеми — особенно за моими друзьями. Вот и проследили. А один из вас ушами прохлопал.
— Ничего мы не хлопали, — обиделся Игнат.
— Ладно, проехали, — поморщился Андрей. — Надеюсь, вы не собираетесь тут валяться до темноты? Вставайте, успеете еще выспаться. Оружие не трогать — вам же не нужна дополнительная статья? Все идут за мной, в колонну по одному, не растягиваться. Не забывайте, что мы в Катуме, и вот это, — кивнул он на низину, — не самый приятный сюрприз.
Вереница людей просочилась через урочище и через сорок минут вышла к Белянче. Солнце закатилось, потускнели дневные краски. Природа погружалась в вечернее спокойствие. Только река несла на север холодные воды, спешила, билась об обрывистые берега. Люди выходили из леса, осматривались.
— Как странно… — оробела Галка. — Мы снова на том месте, где девять лет назад происходило побоище. Это, конечно, совпадение, Андрей?
Он не мог отделаться от чувства, что над поляной у опушки еще витают души мертвых. Возможно, так и было. Не будет им покоя, пока не вскроются все обстоятельства того кошмарного дня…
— К черту… — проворчал Игнат, падая в двух шагах от того места, где группа Менделя разводила костер. — Устал как собака, блин…
Друзья за ним упали в траву. Даша украдкой поглядывала на Андрея, нервно облизывала пересохшие губы. Он опустился на корточки, задумчиво поковырялся веткой в земле. Уже и не скажешь, что в этом месте был костер, вокруг которого сидели потерпевшие.
— Расходимся? — вздохнула Галка. — Достаточно на сегодня приключений. Расформируешь наш доблестный отряд, Андрей? Или реформируешь?
— Нельзя нам в город, — сокрушался Борька. — Если следили за кем-то из нас, то знают, с кем орудует Андрюха. Заметут, волки позорные… Хоть домой теперь не приходи…
— Да, попали, — согласился Игнат. И неожиданно оскалился, исторг хриплый смешок: — А славно мы порезвились. Зажгли по полной. Такую серьезную банду уделали. И никого при этом не убили. Хотя, наверное, стоило — они же не пиво попить с нами приходили, явно мочить хотели…
— Смог бы убить? — поднял голову Андрей.
— Не знаю, — пожал плечами Игнат. — Если для дела… то, наверное, смог бы.
— А шестерых?
— В смысле, этих доходяг? — Игнат повернул голову, в глазах мелькнуло беспокойство: — Или… о чем ты, Андрей? — А столкнувшись с колючим взглядом, как-то побледнел и поежился: — Я не понял, о чем ты?
— Но-но, — насторожился Борька. — Что за наезд, Андрюха?
— А ты, Борька, смог бы? — повернулся Андрей.
Тот чуть не поперхнулся:
— Ну, знаешь ли… Если ты всерьез об этом спрашиваешь, то нет, не смог бы. Не по мне такая работа.
— Однако ты это сделал, Борька…
Наступила тишина в компании «отдыхающих». Даша прижалась к Андрею. Борька заморгал, глупо улыбнулся, захихикал:
— Прикалываешься, да?
Андрей молчал. Кровь отливала от лица. Привстал Игнат, насупился, начал усиленно соображать, что за хрень тут происходит.
— Ты же несерьезно, Андрей? — проглотила слюну Галка. — Мы же тут все свои…
— Ты нас разводишь! — догадался Игнат.
— Наезжает не по теме, — хихикнул Борька. Но было видно, как в шустрых зеленых глазах забился страх. И щеки поменяли цвет, словно в синьку макнули.
Значит, он не ошибался. Твердых доказательств у Андрея не было. Уверенность была, а с доказательствами — туго. Он мог рассчитывать только на блеф. Он медленно достал пистолет с пустой обоймой, поднялся. Борька зачарованно за ним следил, остальные затаили дыхание. Ну что ж, раз пошел такой маразм…
— Когда ты узнал, что я сбежал с зоны и нахожусь здесь, ты власти в известность не ставил. Побоялся. Решил, что само рассосется, все равно я ничего не выясню. Поэтому ты и играл тут в хорошего парня, и в последнем бою проявил себя отважно — куда тебе было деваться? И не факт, что эти шестеро калек притащились за тобой. Могли и за Игнатом притащиться, и за Галкой. Это ты подбросил под сарай защитные чулки от ОЗК. Мама вспомнила, что ты приходил 24-го. Намеренно нарисовался в мое отсутствие? Сказал, что заходить не будешь, дескать, спешишь, попросил маму принести из моей комнаты какой-то диск, который я якобы забыл тебе отдать. Какой, на хрен, диск, Борька? У тебя при себе была сумка, а Джохар, естественно, не лаял — ты же был своим в нашем доме! А как сделал свое черное дело, сразу сообщил кому надо. Через день пришли с обыском. Мама не видела, как ты копался под сараем, но успела заметить из окна, что ты намылился в сад. А когда она вернулась, то снова мялся под крыльцом.
Это была первая часть блефа (что мама что-то видела), и, похоже, удалась: паника в глазах убийцы забилась, как муха на стекле.
— Принести защитные чулки в мой дом мог только тот, кто в них ходил, — прочие варианты допустимы, но маловероятны, к чему такая громоздкая цепочка? Ты же отлично дрался, Борька, в школе мог накостылять любому, хотя и выглядишь тщедушно. Я тут вспомнил, как за день до убийства ты забредал ко мне в лесничество под каким-то надуманным предлогом. Посидел минут десять, потрепался и свалил. Я тогда еще удивился — охота было тащиться в такую даль? А ты хотел присмотреться, стащить какую-нибудь «улику». Штормовка висела на вешалке у входа. Ты заметил эту пуговицу, что держалась на честном слове, оторвал ее, когда я отвернулся. Посидел для приличия и пошел. Все оказалось очень просто. А 21-го вечером ты ее вдавил в траву — вот здесь, — Андрей показал пальцем. — Именно 21-го, когда убивал людей на этой поляне. Ты знал, что следователи будут просеивать ее по камешкам, пуговицу найдут. А уж наставить их на путь истинный, намекнуть, кому эта пуговица принадлежит, — дело техники.
— Послушай, ты серьезно? — пробормотал Игнат. Галка промолчала — неглупая женщина начинала обо всем догадываться.
— Да пургу он гонит, — неубедительно рассмеялся Борька. — Вы что, еще не поняли? Андрюха шутит… или заблуждается. Но в любом случае это обидно, Андрюха…
— Обидно — это получить пожизненное за то, чего не совершал! — отрезал Андрей. — Почему так удачно скончался гражданин Крайний? Жил себе, невзирая ни на что, и вдруг решил помереть? Не раньше, не позже, а именно в тот томный вечер, когда Галка сообщила нам, что Крайний видел со спины похитителя бахил. И что мне оставалось делать, как не заподозрить кого-то из вас? Галка исключалась: будь она виновна, не стала бы трепаться. Прости, Игнат… Это же фигня, Борька, Крайний видел воришку со спины. Опустившийся тип, память никакая, девять лет прошло. Наверняка за эти годы вы где-нибудь с ним пересекались, городок-то маленький, не мог он тебя узнать. Но ты запсиховал, начал совершать неразумные поступки. Шатался поздно вечером вокруг его дома, гадая, как бы избавиться от человека, обрадовался, когда он потащился на колодец, треснул его лбом о плиту, будто бы тот сам оступился. Тебя не очень огорчит, что одна старушка, сидя вечером у окна, видела, как ты болтаешься по округе. Глазки у старушки очень острые.
Это была вторая часть блефа — крайне зыбкая, но и она сработала. Борька больше не старался сохранить спокойствие, физиономия скукожилась, он стал пунцовым.
— Такая вот история, Борька. Ты украл защитные чулки у гражданина Крайнего — возможно, импровизация, случайно увидел, проходя мимо, созрела мыслишка… Ты украл плоскодонку у гражданина Онуфриева, резонно рассудив, что подкрасться к отдыхающей группе Менделя лучше по реке. Пока ты плыл, ты облачился в защитные чулки…
— Ну, хватит! — Борька хлопнул себя по коленям, поднялся. Не успели опомниться, как он сунул руку под мешковатые одежды и выхватил увесистый пистолет. Попятился, передернул затвор, глаза его торжествующе заблестели. Андрей похолодел — вот такого он не ожидал… Он был уверен, что ни у кого из них нет оружия!
— Сюрприз, — хохотнул Борька. — Чего уставились, как на девушку без белья? Чуял я, Дюха, что готовишь ты мне провокацию, ох чуял… А какая выдержка, согласись, — он лукаво подмигнул. — Такая шла война, а ведь не показывал пушку раньше времени… Можешь опустить своего «макарова», он пустой, я считать умею. А вот это «стечкин», — постучал он большим пальцем по курку. — Пушка старая, но смазанная и вполне боеспособная. Я спер ее у участкового в 2008-м, до сих пор бедняга ищет, совсем седым стал. Двадцать патронов было в магазине, теперь уже шестнадцать, но уверен, что этого хватит. В кучку, друзья, в кучку, — помотал он стволом и оскалился: — Впрочем, вы и так в кучке. Сидим, не шевелимся…
— Борька, ты охренел? — задрожал Игнат.
— Парамонов, прекрати! — взвизгнула Галка.
Тяжело вздохнула Даша, потерлась щекой о плечо Андрея, смахивая слезу.
— Вот этому спасибо скажите! — разозлился Борька, кивая на Андрея. — Какого хрена он начал копать? Так и остались бы друзьями, никто бы не узнал!
— Вашу мать… — пробормотал Игнат. — Так это точно ты!.. Вот же падла…
— Да, это я, — осклабился Борька. — Только не надо тут петь, что это противоестественно, безнравственно, предосудительно, что зло будет наказано, бла-бла… Все, проехали. Раз сделал, значит, были причины.
— Какие, Борька? — глухо произнес Андрей. — На чем тебя держали господа Дорохов и Волынский?
— Какая разница? — просипел Борька. — Ладно, скажу. Помните, в 2003-м школьницу изнасиловали, Оксану Полесскую? Девчонка вечером возвращалась из школы, напали двое шустряков в масках, затащили в развалины снесенного дома, ну и… Резонансный был случай. Девчонка оказалась племянницей районного прокурора. Кто же знал? На ней как-то не написано.
— Какая же ты мразь, Борька… — прошептала Галка.
— Ну да, я и был одним из шустряков, — согласился Борис. — Пьяный был, настроение пакостное, гормоны взыграли… Волынский был начальником районной уголовки, пытливый, кстати, мент — вычислил, кто девчонку оприходовал, но не стал меня арестовывать, поговорил по душам… В общем, сделался я его холуем. Про запас он меня держал, на всякий пожарный. Да и районного прокурора он недолюбливал.
«Раз в таком сознается, значит, не намерен оставлять нас в живых», — тоскливо подумал Андрей. И не успеешь ведь броситься — у «стечкина» и кучность, и скорострельность, и патронов до хрена…
— Что случилось 21 июля? Почему ты их убил? За что?
— Вот он, сакральный момент! — развеселился Борька. — Тайна одного из самых загадочных убийств двадцать первого века. Все банально, Андрей. Волынскому и Дорохову выгодна была смерть только одного человека: твоей Лариски. А остальных до кучи — для пущей, так сказать, путаницы.
— Лариса? — растерялся Андрей. — Бред какой-то…
— Ничего любовного, — уверил Борька. — Твоя девчонка была упертая, настырная, умная и скрытная. Ведь даже ты ни о чем не догадывался, верно? Она работала в редакции районной «портянки» и узнала об одной пикантной истории: о том, как банда мошенников, возглавляемая Дороховым, скрыла от государственного учета почти четыреста килограммов золота, добытого на прииске «Савельевский»! Четыреста килограммов! Комбинация была изящной, но Лариска разобралась. Дорохов в то время возглавлял этот прииск, Волынский был его «крышей», а сумма похищенного, даже по расценкам десятилетней давности, тянула «лимонов» на семьсот. В общем, бешеные бабки. А Лариса рассказала все Артему Губарю — они же вместе трудились. На почве посвящения в тайну между ними и зародилась симпатия, хм… Лариса намекнула Дорохову, что она в курсе, от взятки отказалась, обещала поставить в известность краевые власти — в общем, было решено от нее избавиться. А тут и группа Менделя со своими дозиметрами и «улавливателями привидений»…
— Почему же Волынский тебя не устранил после того, как дело было сделано? — хрипло спросил Игнат. — Кому ты нужен, что в тебе ценного?
— Хороший вопрос, дружище, — признал Борька. — Пусть я люмпен, но не дурак. Подстраховался. Записал беседу с Волынским. А потом и заявил, мол, давайте без дури, товарищ капитан. Я — никому и ничего, и вы на меня не поднимаете руку. А замочите — в тот же вечер в Интернете и во всех новостях… Волынский не дурак, понял, что я буду молчать. Вот и влачу с тех пор. Прошел, так сказать, проверку временем. Мы с ним с 2004 года даже ни разу не пересекались…
— Что-то здесь не так, убивец ты наш, — засомневался Андрей. — В одиночку ты бы не вытянул шестерых — даже с огнестрельным оружием. А его у тебя не было. Даже свались ты на эту компанию громом среди ясного неба. И как ты мог узнать, что они сидят на берегу Белянчи?
— Ты умный, Андрей, соображай, — пожал плечами Борька. — Во-первых, огнестрельное оружие у меня было. На крайний случай. Но я им не воспользовался — без него все срослось. Во-вторых, ты прав, не осилил бы я в одиночку эту толпу. В группе был сообщник. Он и позвонил, когда в лесу дрова ломал. Хорошо, что дозвонился, помехи были страшные…
— Артем Губарь… — прозрел Андрей.
— Вот видишь, соображаешь. Кстати, этот парень — второй из шустряков, напавших на племянницу прокурора… Такая вот петрушка, Андрюха. Мы случайно с ним в баре пересеклись, настроение у обоих было паршивое, разговорились, напились, пошли куролесить. Он тоже был на крючке у Волынского. Напросился в сопровождающие, сагитировал Лариску. Артем же не знал, что, согласно полученным мною инструкциям, он тоже не жилец. Хотя мог и догадаться, недалекий. И любовь его, кстати, к твоей зазнобе была не настоящая, извини, просто охмурил он ее, чтобы к рукам прибрать… Дело было так, — Борька откашлялся. — Подплываю я на лодочке, перебрался по-тихому на берег, а лодочка дальше пошла. Весь народ у костра собрался, Мендель байку о привидениях травил, все внимали с открытыми ртами. А тут и привидение с дубиной! Как снег на голову! Визг, паника! Бабы врассыпную! Артем тут же Елкина за горло схватил, с бревна повалил — они рядом сидели. Парень крепкий, в армии служил, свернул ему шею. А я Хекало дубиной отоварил… Артем погнался за Лариской — туда вон, — кивнул он на каменную груду с южной стороны поляны. — Еще и орал, дескать, постой, родная, это же я, никто тебя не собирается убивать! А я — за Плиевой и Менделем — туда, к опушке. Насилу с ними справился, они в завал уперлись — ни туда ни сюда. Мендель — гусак неповоротливый, — Борька сплюнул сквозь зубы, — так и не понял, что происходит, уфолог хренов… В общем, разделался с этой парочкой, подхожу к Артему, а он как раз твою Лариску лбом о камень шарахнул, еще и вырвало придурка, ведь спал же с ней… Я ему перо под ребро собрался засунуть, а он просек ситуацию, перепугался, хотя ведь не слабее меня был… Как кинулся к реке — ну, чтобы прыгнуть и на тот берег! Да оступился у воды, шмякнулся о плиту, лоб разбил. А дальше дело техники — голову в воду, выдержать положенное время, утрамбовать его под какие-то гнилушки… Никому и в голову не пришло, что Артем — один из злодеев. В общем, как-то так, друзья мои.
— Почему ты сразу не сдал меня Волынскому? — хмуро поинтересовался Андрей. — Когда мы впервые встретились на этом месте? Только не говори, что ты хороший, много думал, раскаялся, другого выхода у тебя не было.
— Но я реально много думал, Андрюха, — возразил Борька. — Кончилось, знаешь ли, время сдержек и противовесов. Нечем давить на Волынского, и та запись, которой я его шантажировал, давно рассыпалась. Он же не глупый, сообразил бы. Чуть только рецидив — снова та история, твое появление, и я во всем этом… В общем, чувствовал, что долго мне не прожить, замочит, гад. Это раньше, пока ты не появился, про меня тут никто не помнил… — Борька помрачнел.
— Не позавидуешь тебе, — посочувствовал Андрей. — Снова меж двух огней. Запутывал, отводил от себя подозрения — приплел историю про контакты Елкина и Хекало с ФСБ, откопал любовную связь Хекало и Плиевой. А сам гадал, как бы от меня отделаться: и хвост не замочить, и рыбку съесть.
— И вот отличная возможность, — кивнул Борька. — Думаешь, мне это нравится? Ведь мы же друзья… — Взгляд его сделался строже, напрягся палец на спусковом крючке.
— Борька, ты что задумал? — прохрипел Игнат. — Перестань, даже не думай об этом…
— Ты того, да? — крутила пальцем у виска Галка. На нее было страшно смотреть.
Андрей машинально прикрыл собой Дашу. В том, что Борька будет стрелять, он даже не сомневался. Покривляется еще минуту и начнет шмалять. Если броситься всем миром, погибнут максимум двое, остальные его на куски разорвут. Лучше, чем всей компанией погибать. Как же сделать, чтобы поняли сигнал к атаке?
— Жалко мне вас, — продолжал глумиться Борька. — Даже помочь вам некому. Нет у вас союзников — ни одного. Все вы тут. Ума не приложу, кто бы мог мне в спину выстрелить…
Отрывисто хлопнул выстрел. Борька вскрикнул, вывернулся. Пуля угодила в левое плечо. Он с воплем развернулся, вскинул руку с пистолетом, отметив выросшую фигуру за валунами. В этом заключалась его серьезная ошибка. Стрелку пришлось бить на поражение. Прогремели еще два выстрела. Борьку подбросило, он повалился навзничь, разбросав руки. Меткость была похвальная — одна из пуль пробила грудь, другая — переносицу…
К кучке обескураженных людей подошел мужчина в солидном возрасте. Уже под пятьдесят, одетый второпях, порядком вымазанный. Но в целом спортивный, подтянутый, и две глубокие залысины на лбу его не портили. И пистолет в опущенной руке смотрелся гармонично. И бледность на лице была уместная. Завизжала Галка, оттолкнулась пяткой от Игната, пронеслась, как пуля, и едва не запрыгнула субъекту на шею. Засмеялась Даша, обняла Андрея: