- Лорд Кибрис ее построил, - подсказал Септах Мелайн.
- Да, Кибрис, - согласился Престимион. - Ну а мы построим свою ограду от клорбиганов - сплошную линию патрулирования, так что если Дантирии Самбайлу опять вздумается повернуть обратно и отправиться на север, его поймают в... - Он замолчал на полуслове. - Навигорн? Навигорн, в чем дело?
Все уставились на Навигорна. Крупный, чернобородый Навигорн внезапно отвернулся от карты, согнулся пополам, низко наклонил голову и схватился руками за живот, словно в приступе страшной боли. Через мгновение он поднял голову, и Престимион увидел, что лицо Навигорна исказила ужасная гримаса. Пораженный Престимион сделал знак Гиялорису и Септаху Мелайну, которые стояли ближе всех, оказать ему помощь. Но первым отреагировал Мондиганд-Климд: су-сухирис поднял одну руку и сблизил две свои головы. Нечто невидимое пронеслось между ним и Навигорном, и через секунду весь этот странный эпизод закончился. Навигорн выпрямился, словно ничего не произошло, и замигал, как человек, который внезапно проснулся. Лицо его было спокойным.
- Вы что-то сказали, Престимион?
- У вас на лице появилось очень странное выражение, и я спросил, в чем дело. Кажется, у вас случился какой-то припадок.
- Припадок? - Навигорн казался озадаченным. - Но я ничего подобного не помню. - Затем лицо его прояснилось. - А! Значит, это случилось опять, а я ничего и не знал!
- Так это с вами часто бывает? - спросил Септах Мелайн.
- Это случалось несколько раз, - ответил Навигорн, с несколько смущенным видом. Он явно стеснялся признаваться в подобной слабости, но все равно продолжал:
- Это приходит и уходит внезапно, вместе с сильной головной болью, так что мне кажется, что у меня вот-вот череп лопнет. И мне очень часто снятся кошмары. Мне никогда раньше не снились подобные сны.
- Расскажите нам о них, пожалуйста, - мягко попросил Престимион.
Это было деликатное дело - просить человека благородного происхождения, к тому же воина, рассказать свои сны таким слушателям. Но Навигорн без колебаний ответил:
- Я нахожусь на поле боя, снова и снова, на огромном грязном поле, где со всех сторон умирают люди и под ногами текут реки крови. Кто из нас участвовал в столь ужасной битве, милорд? И кто будет участвовать, на этой мирной планете? Но я нахожусь там, вооруженный и в доспехах, размахиваю во все стороны мечом и убиваю при каждом взмахе. Убиваю не только незнакомых людей, но и друзей, милорд.
- Ты убиваешь меня, может быть? Септаха Мелайна?
- Нет, не вас. Я не знаю, что за люди те, кто пал от моего меча. Я не могу вспомнить их лица, когда просыпаюсь. Но когда я сплю, я знаю, что убиваю дорогих мне друзей, и от этого мне становится плохо, милорд.
Мне становится плохо. - Навигорн содрогнулся, хотя в комнате было очень тепло. - Говорю вам, ваша светлость, этот сон снится мне снова и снова, иногда три ночи подряд, так что теперь я уже боюсь сомкнуть глаза.
- И как долго это продолжается? - спросил Престимион.
Навигорн пожал плечами.
- Несколько дней? Недель? Мне трудно сказать Могу я на несколько минут удалиться?
Престимион кивнул. Разгоряченный, обливающийся потом Навигорн вышел из комнаты. Престимион тихо сказал Септаху Мелайну:
- Ты слышал? Битва, в которой он убивает своих друзей. Вот еще одна моя вина.
- Милорд, вся вина лежит на Корсибаре, - ответил Септах Мелайн.
Но Престимион лишь покачал головой. Его одолевали мрачные мысли. Да, само сражение, в котором погибло так много людей, было виной Корсибара. Но тяжелые сны Навигорна, приступы боли, смятение чувств - все это было частью нового безумия А кто виноват в нем, как не Престимион? Это безумие на планете чародеи сотворили по его просьбе, хотя он и не предполагал возможности таких последствий.
Они ждали возвращения Навигорна, но тут раздумья Престимиона прервал Абригант.
- Брат, ты лично поедешь в южные земли искать прокуратора, как отправился на восток?
Престимион вздрогнул, потому что эта мысль только что зародилась в его голове. Но они с Абригантом были одной крови и часто мыслили одинаково. Он ответил с улыбкой:
- Весьма вероятно. Конечно, этот вопрос надо обсудить с советом в полном составе. Но его величество понтифекс потребовал моего присутствия в Лабиринте, и в этом он прав; и раз уж я поеду так далеко на юг, возможно, я продолжу путь к Стойену в надежде найти...
- Ты говоришь о полном составе совета, - вмешался Септах Мелайн. - Пока Навигорн отсутствует, позволь мне спросить, Престимион: допустим, какой-нибудь член совета - Сирифорн, скажем, или мой родственник Дембитав потребует от тебя прямого ответа, почему так получилось, что Дантирия Самбайл стал беглецом, за которым ты охотишься по всему Алханроэлю? Что ты ему ответишь?
- Только то, что он совершил тяжкое преступление против закона и против короналя лично.
- И не объяснишь никаких подробностей?
- Напоминаю тебе, Септах Мелайн, что он - корональ, - вспыльчиво заявил Гиялорис. - Он может поступать как ему заблагорассудится.
- О, нет, друг мой, - возразил Септах Мелайн. - Он правитель, да, но не абсолютный тиран. Он подчиняется указам понтифекса, как и все мы, и в какой-то мере подотчетен также и совету. Объявить крупного правителя, такого как Дантирия Самбайл, преступником и не привести никаких доводов собственному совету - этого не позволят даже короналю.
- Ты же знаешь, почему нам приходится так поступать, - с упреком произнес Гиялорис.
- Да. Потому что есть один важный факт, который скрыли от всей планеты, не считая нас пятерых, присутствующих здесь, и Теотаса, которого здесь нет. - И Септах Мелайн кивнул в сторону Мондиганд-Климда и Абриганта, тех двоих, кто лишь недавно узнал правду о том, что произошло в тот день у Тегомарского гребня. - Но мы тем глубже увязаем в двусмысленностях и уловках и в откровенной лжи, чем дольше пытаемся сохранить эту тайну.
- Оставь, Септах Мелайн, - приказал Престимион. - У меня нет ответа на твои вопросы. Могу лишь сказать, что если совет будет настаивать на получении информации о преступлениях Дантирии Самбайла, я буду изворачиваться и лгать, если понадобится. Но мне это нравится не больше, чем тебе. Вот возвращается Навигорн, так что прекрати.
Когда Навигорн уже был в дверях, Абригант сказал:
- Еще одно, брат: если ты поедешь на юг, в Аруачозию, прошу позволения сопровождать тебя часть пути.
- Только часть?
- Есть одно место под названием Скаккенуар, о котором мы недавно говорили, где можно получать полезные металлы из стеблей и листьев тамошних растений. Оно находится на юге, где-то к востоку от Аруачозии, может быть даже к востоку от Вриста. Пока ты там будешь охотиться за Дантирией Самбайлом, я проведу поиски в Скаккенуаре.
- Вижу, ничто не может удержать тебя от этой затеи, - с легкой насмешкой ответил Престимион. - Но содержащие металл растения Скаккенуара чистая фантазия, Абригант.
- Разве мы знаем это наверняка, брат? Позволь мне поехать и посмотреть.
Престимион снова улыбнулся. Абриганта невозможно обескуражить.
- Давай поговорим об этом после. Сейчас не время. Ну, Навигорн, ты пришел в себя? Вот, выпей немного вина. Оно успокоит твою душу. Теперь вот что. Когда Навигорну стало плохо, я как раз собирался сказать, что понтифекс Конфалюм напомнил мне о моем долге навестить его в новой резиденции, и поэтому...
***
В тот вечер, когда они вдвоем ужинали в апартаментах короналя, Септах Мелайн сказал Престимиону:
- Я вижу, тебя мучает проблема той великой тайны, которую мы храним, и знаю, сколько страданий она тебе доставляет. Как мы решим эту проблему, Престимион?
Они сидели напротив друг друга в алькове личной столовой Престимиона, на семиугольном возвышении, отделенном от остального помещения семью ступенями из прочного черного "огненного дуба" и украшенном вышитыми коврами тысячелетней давности из разноцветного шелка с золотыми и серебряными нитями, на которых были изображены сцены верховой и ястребиной охоты.
- Если бы я знал ответ на этот вопрос, - ответил Престимион, - я бы его тебе сообщил еще днем.
Септах Мелайн некоторое время смотрел на жареного каспока на своей тарелке - редкий деликатес, сладкая, как свежие ягоды, белая рыба из северных рек, - к которому едва прикоснулся. Он сделал глоток вина, потом еще глоток, побольше.
- Ты хотел исцелить боль всей планеты, как говорил мне тогда, начисто стерев воспоминания о войне.
Чтобы позволить каждому начать все сначала. Да, все это очень хорошо. Но всеобщее помешательство, последовавшее за...
- Послушай, - прервал его Престимион. - Я в ответе за это помешательство. И за все остальное, что случилось с планетой с тех пор, как я принял власть, и за все, что произойдет при моей жизни. Я - корональ, и это означает прежде всего бремя ответственности за судьбу планеты. И я готов его нести. - Септах Мелайн попытался ответить, но Престимион, не слушая его, продолжал:
- Нет, позволь мне высказаться. Неужели ты думал, что в моем представлении носить корону значит только устраивать большие процессии, роскошные банкеты и сидеть здесь, в просторных залах Замка, среди древних ковров и статуй? Когда я принял решение у Тегомарского гребня избавить мир от памяти о войне, оно было поспешным и, возможно, не правильным. Но это мое собственное решение, и в то время для него имелись веские основания, оно и сейчас еще кажется мне не столь уж порочным. Это похоже на утверждение человека, которого мучит чувство вины?
- Ты сам сегодня произнес это слово. Помнишь?
"Вот еще одна моя вина".
- Мимолетная слабость, только и всего.
- Не мимолетная. И не такая уж слабость, Престимион. Я читаю в твоей душе не хуже любого мага. Каждое новое сообщение о случаях помешательства причиняет тебе боль.
- А если и так, стоит ли портить такой чудесный ужин, чтобы сказать мне об этом? Боль со временем проходит. Этот каспок доставлен стремительными курьерами с берегов Синталмондской бухты для нашего с тобой удовольствия, а ты позволяешь нежнейшему куску рыбы превращаться в старую подошву на тарелке, утомляя меня такими разговорами. Ешь, Септах Мелайн. Пей. Уверяю тебя, я готов терпеть те неудобства, которые принесут последствия моего решения, принятого у Тегомарского гребня.
- Ладно, - сказал Септах Мелайн. - Разреши мне тогда перейти к сути дела. Если тебе приходится терпеть и страдать, почему ты приговорил себя к необходимости страдать в одиночку?
Престимион непонимающе посмотрел на него.
- О чем ты говоришь? Почему в одиночку? У меня есть ты. У меня есть Гиялорис. У меня есть Мондиганд-Климд, дающий мне мудрость и утешение, с помощью обеих своих голов. У меня есть крепкие братья. У меня...
- Тизмет не воскреснет, Престимион.
Откровенные слова Септаха Мелайна Престимион воспринял, словно пощечину.
- Что? - переспросил он после секунды ошеломленного молчания. - Неужели тебя тоже охватило безумие если ты произносишь подобные глупости? Да, Тизмет мертва и никогда не воскреснет. Но...
- Ты собираешься провести остаток жизни в трауре?
- Никто, кроме тебя, Септах Мелайн, не посмел бы говорить так откровенно.
- Ты меня хорошо знаешь. И я говорю действительно откровенно. Невозможно было уклониться от пристального взгляда настойчивых голубых глаз Септаха Мелайна. - Ты живешь в ужасном одиночестве, Престимион. Было время, в те несколько недель перед битвой у Тегомарского гребня, когда ты казался полным новой жизни и радости, словно часть тебя, давно отсутствующая, встала на место. Этой частью была Тизмет. Всем нам у Тегомарского гребня было ясно, что нам предназначено судьбой разгромить мятежников Корсибара в тот день, потому что ты был нашим лидером и тебя окружала аура неуязвимости. Так и случилось; но в час победы Тизмет погибла, и для тебя с тех пор все изменилось.
- Ты не сказал мне ничего, чего я бы еще...
Септах Мелайн хладнокровно перебил короналя, невзирая на его титул.
- Дай мне закончить, Престимион. Тизмет умерла, и для тебя это было концом света. Ты бродил по полю битвы, словно проиграл войну, а не завоевал трон в тяжком сражении. Ты приказал стереть воспоминания, словно тебе необходимо спрятать обстоятельства, сопровождавшие твое восхождение на престол, от всего мира, - а кто мог возразить тебе в тот момент? В самый день твоей коронации я нашел тебя, погруженным в отчаяние, в зале Гендигейла, и ты говорил мне такие вещи... Никто бы мне не поверил, если бы я их повторил кому-то еще: правление, сказал ты, означает для тебя лишь долгие годы безрадостного труда, а потом еще некоторое время жизни в мрачном Лабиринте в ожидании смерти. Причину такого отчаяния я вижу исключительно в потере Тизмет.
- А если и так, что тогда?
- Ты должен выбросить Тизмет из головы, Престимион! Разве ты этого не понимаешь? Ты будешь всегда любить ее, но любить призрак - леденящее душу удовольствие. Тебе нужна живая спутница, которая разделит с тобой славу твоего правления, когда все пойдет так, как нужно, и будет сжимать тебя в объятиях в совсем иной темноте.
Бледная кожа Септаха Мелайна покраснела от возбуждения, вызванного собственным красноречием.
Престимион изумленно смотрел на него. Такая самонадеянность переходила всякие границы. Септах Мелайн был самым привилегированным из его друзей; лишь он один в целом мире мог так разговаривать с ним. Но его речи переходят всякие границы и способны лишить его всех привилегий.
Сдержав себя немалым усилием воли, Престимион спросил:
- И у тебя есть кандидатура на эту должность, полагаю?
- Есть. Эта женщина, Вараиль, из Ста.
- Вараиль?
- Ты любишь ее, Престимион. О, только не надо засыпать меня возражениями! Для меня это совершенно ясно.
- Я ее видел всего один раз, не более часа, когда приходил под фальшивым именем и с накладной бородой.
- Чтобы это произошло между вами, понадобилось не более пяти секунд. Она вонзилась в твою душу так же глубоко, как топор дровосека в дерево, и высекла такие искры, что вся комната осветилась.
- Наверное, я сделан из металла, если топор может высечь из меня искры? Или из камня.
- Ошибки быть не может: она создана для тебя, а ты - для нее.
Престимион обнаружил, что ему нечего возразить.
И все же возмутительно подвергаться такому вторжению в личную жизнь, даже со стороны Септаха Мелайна. Он потянулся за бутылкой вина, стоящей между ними, и задумчиво подержал ее в руках, перед тем как наполнить бокалы. Наконец, он произнес:
- То, что ты предлагаешь, невозможно. Вараиль - простолюдинка, Септах Мелайн, а ее отец грубое и невоспитанное животное.
- Ты женишься не на ее отце. Что касается ее самой, коронали много раз женились на простолюдинках. Я найду исторические книги и приведу тебе примеры, если желаешь. Во всяком случае, все аристократы произошли из простых семей, если забраться достаточно далеко в прошлое. Я не хочу никого оскорбить, Престимион, но разве не правда то, что предки самой благородной семьи Малдемаров были фермерами и виноделами?
- Много веков назад, задолго до правления лорда Стиамота, Септах Мелайн. К тому времени, когда он начал строить Замок, мы уже принадлежали к числу знатных семейств.
- А ты зажмешь нос и сделаешь Симбилона Кайфа графом или герцогом, и, мне кажется, он будет не первым вульгарным жадным ростовщиком, который удостоится такой чести. А после этого ты сможешь сделать его дочь королевой.
Теперь Престимиону приходилось сдерживаться, чтобы не выгнать Септаха Мелайна из комнаты. Он старался обрести внутреннее спокойствие, и ему это удалось. Он ответил ровным голосом:
- Ты меня поражаешь, друг мой. Я согласен с тем, что вечно горевать о Тизмет было бы безумием и короналю следует обзавестись супругой. Но неужели ты действительно хочешь женить меня на женщине, с которой я был знаком менее часа? Отбросив в сторону вопрос о ее низком происхождении, я напоминаю тебе, Септах Мелайн, что мы с ней совершенно друг друга не знаем.
- Это можно легко исправить. Она сейчас находится в Замке. На следующей неделе она предстанет перед тобой на королевском приеме Как я уже говорил, если ты предложишь ей стать фрейлиной в Замке, она не откажется. А затем будет масса возможностей для вас...
Гнев Престимиона, который мгновение назад готов был выплеснуться наружу, растворился в хохоте.
- А, теперь я все понял! Ты очень тщательно все подстроил, не правда ли, помахав перед их носом этим приглашением на прием?
- Это было необходимо, чтобы купить ее молчание, не то Симбилон Кайф узнал бы, кем были те три торговца, которые пришли к нему за займом.
- Это ты уже говорил. Интересно, нет ли более простого способа все устроить? В любом случае, Септах Мелайн, давай покончим с этим Я хочу, чтобы ты понял: что в настоящее время я очень далек от мыслей о браке. Это ясно?
- Все, чего я прошу, - это чтобы ты воспользовался возможностью узнать ее немного лучше. На это-то ты хоть согласен?
- Я вижу, что для тебя это важно.
- Важно.
- Тогда согласен. Но я это сделаю только ради тебя.
И не питай никаких ложных надежд, дорогой друг. Как бы тебе этого ни хотелось, я не собираюсь обзаводиться женой. Если тебе не терпится устроить в Замке свадебные торжества, можешь сам на ней жениться.
- Если ты откажешься, - легкомысленно ответил Септах Мелайн, - тогда женюсь я.
5
При лорде Конфалюме, а до него при лорде Пранкипине существовал обычай: во вторую субботу каждого месяца устраивать официальный прием у короналя.
Выдающихся граждан государства приглашали к короналю, и он оказывал им честь, уделяя каждому несколько секунд своего внимания. Престимион, хоть и считал этот обычай бессмысленным и даже неприятным, понимал его пользу для формирования тех связей, через которые осуществляется правление. Мгновение, проведенное в присутствии короналя, останется в памяти подданного на всю жизнь, человек всегда будет считать себя в каком-то смысле связанным с величием и властью правителя, и это придаст ему силы и наполнит глубокой благодарностью и вечной преданностью.